– Ты уверен, что ему можно доверять? – спросила Габи, когда они крутили педали велосипедов к югу по улице Пиренеев. Они наблюдали за Мышонком, маленьким человеком в заношенном плаще, ехавшим позади них на помятом велосипеде, направляясь к пересечению с улицей Де Менил– монтан, где он должен был свернуть к востоку, к шоссе Гамбетта.

– Нет,– ответил Майкл.– Но скоро мы это выясним.

Он потрогал «Люгер» у себя под плащом и свернул в переулок, а вслед за ним и Габи. Рассвет был только формальным; на солнце надви– гались тучи свинцового цвета, по улицам гулял прохладный ветер. Майкл проверил время по своим часам с ядом: восемь двадцать девять. Адам должен появиться из дома, следуя ежедневному распорядку, через три минуты. Он должен пойти от Рю Тоба к шоссе Гамбетта, где должен по– вернуть к северо-востоку по пути к серому зданию, над которым разве– вались флаги нацистов на Рю де Бельвилль. К тому времени, когда Адам дойдет до перекрестка шоссе Гамбетта с Рю Сен-Фарж, Мышонок должен быть на своем месте.

Майкл разбудил Мышонка в пять тридцать, Камилла раздраженно на– кормила их всех завтраком, и Майкл описал ему Адама и муштровал его до тех пор, пока не убедился, насколько мог, что Мышонок сможет опоз– нать Адама на улице. В такой ранний час улицы были еще сонными. Толь– ко несколько других велосипедистов и пешеходов двигались на работу. В кармане Мышонка была сложенная записка со словами: «В твоей ложе. В Опере. Третий акт, сегодня вечером».

Они въехали в переулок Рю де ла Шин, и Майкл едва не наскочил на двух идущих рядом немецких солдат. Габи успела вывернуть позади них, и один из солдат заорал и засвистел на нее. У нее были еще свежи сладкие воспоминания от ощущений прошлой ночи, и она беззаботно при– встала с сиденья и пошлепала себя по заду, приглашая немцев поцело– вать ее туда. Оба солдата захохотали и зачмокали от удовольствия. Она ехала за Майклом по улице, покрышки колес прыгали по булыжнику, а за– тем Майкл свернул в переулок, где прошлой ночью столкнулся с Мышон– ком. Габи в соответствии с их планом поехала по Рю де ла Шин дальше к югу.

Майкл остановил свой велосипед и подождал. Он смотрел в начало переулка, выходящего на Рю Тоба футах в тридцати пяти от него. Мимо прошел человек, темноволосый, сутулый, направлявшийся в другую сторо– ну. Явно не Адам. Он посмотрел на часы: восемь тридцать одна. Мимо начала переулка, оживленно беседуя, прошли мужчина с женщиной. Любов– ники, подумал Майкл. У мужчины была темная борода. Не Адам. Проехала телега, цоканье лошадиных подков эхом отдавалось в переулке. Несколь– ко велосипедистов неторопливо прокрутили педали. Молочный фургон, здоровый возница зазывал покупателей.

И тут мимо переулка в сторону шоссе Гамбетта прошел мужчина в длинном темно-коричневом плаще, держа руки в карманах. Силуэт мужчины выделялся четко, нос его был как клюв ястреба. Это не был Адам, но на нем была черная кожаная шляпа, на которой за ленточку было заткнуто перо, как у того сотрудника гестапо, на дороге, вспомнил Майкл. Муж– чина внезапно остановился, прямо у входа в переулок. Майкл прижался спиной к стене, прячась за кучей ломаных ящиков. Мужчина огляделся, спиной к Майклу; в переулок он бросил беглый взгляд, который сказал Майклу, что он много раз это проделывал. Тогда мужчина снял шляпу и сбил с ее полей воображаемую пыль. Затем вернул шляпу на голову и продолжил идти в сторону шоссе Гамбетта. Сигнал, догадался Майкл. На– верно, кому-то дальше по улице.

Времени на размышления у него не оставалось. В следующее мгнове– ние худощавый светловолосый мужчина в сером плаще, с черным чемодан– чиком в руке и в очках в проволочной оправе, прошел мимо переулка. Сердце у Майкла возбужденно забилось. Адам проследовал вовремя.

Он ждал. Примерно через тридцать секунд после того, как прошел Адам, вход в переулок пересекли двое мужчин, один в восьми-девяти ша– гах впереди другого. На первом был коричневый костюм и мягкая шляпа с блестящим верхом, на втором бежевая куртка, парусиновые брюки и тем– ный берет. Он нес газету, и Майкл понял, что в ней пистолет. Он пере– ждал еще несколько секунд, потом глубоко вдохнул и поехал по переулку на Рю Тоба. Он свернул направо, двигаясь в сторону шоссе Гамбетта, и увидел всю картину целиком: человек в кожаной шляпе, быстрым шагом идущий далеко впереди по левой стороне улицы, Адам на правой стороне, а за ним через промежуток человек в костюме и читатель газеты.

Красивый и эффектный скромный парад, подумал Майкл. Наверно, бы– ли и другие люди гестапо, ожидающие впереди на шоссе Гамбетта. Они выполняли этот ритуал по меньшей мере дважды в день, с тех пор, как навели на Адама мушку, и возможно, что однообразие ритуала притупляло их реакцию. Возможно. Майклу не следовало на это полагаться. Он пое– хал за читателем газеты, держа ровную скорость. Еще один велосипедист круто обошел его, сердито позвякав звоночком. Майкл крутил педали за человеком в костюме. Габи сейчас должна была быть в сотне ярдов поза– ди Майкла, занимая тыловую позицию на случай, если дело примет плохой оборот. Адам приближался к перекрестку Рю Тоба и шоссе Гамбетта; он посмотрел влево и вправо, пропустил фырчащий грузовик, потом перешел через улицу и пошел на северо-восток. Майкл следовал за ним, и тут он увидел, как человек в кожаной шляпе вошел в подъезд, а другой сотруд– ник гестапо в сером костюме и двуцветных ботинках вышел из того же подъезда. Этот новый человек пошел вперед, глаза его медленно рыскали впереди по улице. Вдалеке по ходу, на перекрестке Рю де Бельвилль и шоссе Гамбетта, хлопали на ветру нацистские флаги.

Майкл слегка прибавил скорость и догнал Адама. Впереди показа– лась фигура на старом потрепанном велосипеде, переднее колесо которо– го виляло из стороны в сторону. Майкл обогнал этот велосипед и, минуя Мышонка, коротко кивнул. Он увидел глаза Мышонка, блестящие и влажные от страха, но времени сворачивать план не было: теперь – или никогда. Майкл проехал мимо Мышонка и оставил все на него.

Заметив кивок, Мышонок ощутил, как живот у него от страха свело. Он сейчас не понимал, зачем согласился на все это. Нет, не так: он отчетливо сознавал, почему согласился. Он хотел попасть домой, и если другого способа добиться этого не было…

Он увидел, как человек в двуцветных ботинках остро посмотрел на него, потом отвел взгляд. Где-то в двадцати футах позади двуцветного был тот светловолосый мужчина в круглых очках, описание которого крепко сидело у него в голове. Он увидел приближавшуюся темноволосую женщину, которая медленно крутила педали велосипеда. Этой ночью она сладостно стонала так, что и у мертвых бы встали… Боже, как ему не хватает жены! Блондин в сером плаще и с черным чемоданчиком прибли– жался к пересечению с улицей Сен-Фарж. Мышонок слегка прибавил ходу, пытаясь подоспеть к нужному месту. Сердце у него колотилось, а от по– рыва ветра он чуть не потерял равновесие. Блондин остановился у бор– дюра, стал переходить улицу Сен-Фраж. Боже помоги! – подумал Мышонок, его лицо от страха перекосилось. Мимо проехало велотакси – помеха для его задачи. Переднее колесо у него безбожно восьмерило, и Мышонок по– думал с ужасом о том моменте, когда у колеса поломаются спицы, но тут блондин собрался ступить на противоположный бордюр, и именно в этот момент Мышонок стиснул зубы и крутанул вправо. Его выбило из седла, колесо ушло из-под него, ударившись о бордюр. Падая, он плечом задел блондина по руке. Но при этом он простер обе руки, пытаясь, по-види– мости, за что-то ухватиться. Правая его рука углубилась в складки плаща, он ощутил заплатанную шерстяную изнанку и рамку кармана. Паль– цы его разжались. Затем велосипед и его тело грохнулись о бордюр, от удара он едва удержал дыхание. Правая его рука, ладонь вся потная, была пуста.

Блондин прошел три шага. Он повернулся, глянул на свалившуюся ободранную фигуру и остановился.

– С вами все в порядке? – спросил он по-французски, и Мышонок глупо ухмыльнулся и закивал головой.

Но когда блондин опять повернулся уходить, Мышонок увидел, как порыв ветра взметнул полы его плаща – и из них выпал маленький листок бумаги и полетел вниз.

Мышонок от ужаса раскрыл рот. Бумажка крутилась в воздухе, как предательская бабочка, и Мышонок потянулся за ней, но она увернулась, пролетела мимо. Она опустилась на тротуар и проскользнула по нему не– сколько дюймов. Мышонок опять потянулся к ней, шея у него вспотела. Темно-коричневый начищенный ботинок наступил на его пальцы, костяшки хрустнули.

Мышонок глянул вверх, все еще глупо ухмыляясь. Человек, стоявший над ним, был одет в коричневый костюм и мягкую шляпу с блестящим вер– хом. Он тоже ухмыльнулся, только при этом лицо у него оставалось мрачным, а глаза холодными – его тонкогубый рот был не создан для улыбок. Человек подобрал с тротуара листок бумаги и развернул его.

Менее чем в тридцати футах от этого места Габи снизила ход до минимума, она еле ползла, рука ее полезла под свитер за «Люгером».

Человек в коричневом костюме посмотрел на то, что было написано на листке бумаги. Габи начала вытаскивать из-за пояса «Люгер», видя, что второй гестаповец направился к своему напарнику и взял газету в обе руки.

– Дайте мне сколько-нибудь денег, сударь,– сказал Мышонок, как можно чище по-французски. Голос у него дрогнул.

– Ты, грязная скотина.– Человек в коричневом смял в кулаке бу– мажку.– Сейчас вмажу тебе по… Смотри, когда ездишь на таком ломе.

Он швырнул бумажку в кювет, отрицательно покачал головой своему напарнику, и оба они зашагали за блондином. Мышонок почувствовал тош– ноту. Габи была изумлена, она убрала руку с «Люгера» и повернула ве– лосипед к улице Сен-Фарж.

Мышонок левой рукой подобрал смятую бумажку из кювета и раскрыл ее, пальцы у него дрожали. Он моргнул и прочитал то, что в ней было написано по-французски:

«Голубая рубашка, средняя пуговица оторвана. Белые рубашки, не– докрахмалены. Цветные рубашки не накрахмалены. Не получен запасной воротничок».

Это была записка из прачечной. До Мышонка дошло, что она, должно быть, лежала во внутреннем кармане плаща блондина, была зацеплена и вылезла наружу, когда пальцы Мышонка положили записку.

Он засмеялся, смех был придушенным. Гибкость в правой руке под– сказала, что пальцы не были сломаны, хотя два ногтя на ней уже почер– нели.

Я сделал это! – подумал Мышонок, и почувствовал, как слезы вы– ступают на глазах. Благодарение Богу, я сделал это!

– Садитесь на велосипед. Скорее! – Майкл сделал круг и теперь остановился, расставив ноги и не слезая с седла, в нескольких футах от Мышонка.– Поехали, вставайте! – Он посмотрел вдаль шоссе Гамбетта, наблюдая, как Адам и гестаповские охранники приближались к улице де Бельвилль и зданию нацистов.

– Я сделал это! – возбужденно сказал Мышонок.– Я и в правду сде– лал…

– Садитесь на велосипед и езжайте за мной. Ну.– Майкл отъехал в сторону, направляясь к месту встречи, нацарапанной надписи, объявляв– шей «Германия победоносна на всех фронтах». Мышонок вылез из кювета, сел на велосипед с восьмерившим колесом и поехал за ним. Его трясло, и, наверное, он был предателем и заслужил виселицу, но в его вообра– жении расцветал образ дома, подобный весеннему цветку, и внезапно он действительно почувствовал себя одержавшим победу.