После часа быстрой ходьбы в юго-западном направлении, в течение которого они пересекли несколько полей и дорог – все это время Габи держала «Шмайсер» наизготовку, а уши Майкла настороженно прислушива– лись к звукам – она сказала:

– Тут мы подождем.

Они находились среди деревьев, росших вдоль опушки леса, и Майкл увидел перед собой одинокий фермерский каменный домик. Он был полу– разрушен, крыша его провалилась, уничтоженная, вероятно, случайной бомбой союзников, снарядом из мортиры или эсэсовскими карателями, охотившимися на партизан. Даже земля вокруг дома обуглилась от огня, от сада остались лишь несколько обгоревших пеньков.

– Вы уверены, что мы там, где следует быть? – спросил ее Майкл. Вопрос был бессмысленным, и ее холодный взгляд сказал ему об этом.

– Есть определенный график,– объяснила она, усаживаясь на кор– точки и кладя «Шмайсер» на колени.– Мы не сможем попасть внутрь рань– ше, чем через…– Она замерла, пока смотрела на светящиеся стрелки своих наручных часов.– Двенадцать минут.

Майкл встал рядом с ней на колени, пораженный ее способностью ориентироваться. Как она смогла найти это место? Конечно, по звездам, если только она не знала маршрут наизусть. Но хотя они были явно в том месте, где им полагалось быть в условленное время, здесь поблизо– сти не было никаких других ориентиров, кроме одинокого разрушенного фермерского домика.– Вы, должно быть, имеете какой-то опыт обращения с танками,– сказал он.

– По правде говоря, нет. Просто у меня был любовник-немец, кото– рый был командиром танкового экипажа. От него я научилась всему.

Майкл поднял брови.– Всему?

Она быстро глянула на него, потом опять отвела взгляд в сторону; его глаза казалось светящимися, как стрелки ее часов, и они смотрели не мигая.– Это необходимо, чтобы я… выполняла свои обязанности на благо страны,– сказала она, слегка неуверенно.– Этот человек обладал сведениями о грузовиках с конвоируемыми.– Она чувствовала, что он смотрит на нее.– Я делала то, что от меня требовалось. Не больше.

Он кивнул. «Этот человек» – сказала она. Ни имени, ни чувств. Эта война была такой же безжалостной, как перерезанное горло.– Я со– жалею о том, что произошло в деревне. Я…

– Забудьте об этом,– прервала его она.– Вы в том не виноваты.

– Я видел, как умирал старик,– продолжил он. Конечно, ему и раньше приходилось видеть смерть. Много раз. Но холодная аккуратность ударов носков и каблуков Бутца все еще заставляла его внутренне со– дрогаться.– Кто тот человек, который убил его? Харцер называл его Бутцем.

– Бутц был телохранителем Харцера. Эсэсовский натасканный убий– ца. Теперь, когда Харцер мертв, они, вероятно, приставят Бутца к ка– кому-нибудь другому офицеру, наверно на восточном фронте.– Габи по– молчала, заглядевшись на хрупкое мерцание луны на стволе «Шмайсера».– Старик Жервез был моим дядей. Он был последним моим кровным родствен– ником. Мои мать, отец и два брата были убиты нацистами в 1940 году.– Это было сказано без эмоций, просто как факты, безо всякого намека на чувство. Чувства,– подумал Майкл,– выжжены из нее, как жизнь из этого сада.

– Если бы я об этом знал,– сказал Майкл.– Я бы…

– Нет, вы бы не,– резко сказала она.– Вы бы сделали именно так, как сделали, иначе бы ваша миссия закончилась и вы были бы мертвы. Мою деревню сожгли бы дотла в любом случае и все люди были бы казне– ны. Мой дядя знал о риске, на который шел. Он был человеком, привед– шим меня в подполье.– Ее взор встретился с его.– Ваша миссия – важное дело. Потеря одной, двух или жизней целой деревни значение сейчас не имеет. У нас более значительная цель.– Она отвела взгляд от его мер– цающих проницательных глаз. Если повторять это еще и еще, то смерть и в самом деле показалась бы не большим, чем просто бессмыслицей, поду– мала она. Но где-то в глубине своей опаленной душе она в этом сомне– валась.

– Пора идти внутрь,– сказала Габи, еще раз проверив по часам время.

Они пересекли поляну, Габи со «Шмайсером» наготове, а Майкл – нюхая воздух. Он ощущал запах сена, сгоревший травы, яблочно-винный аромат волос Габи, но никакого потного духа кожи, который мог бы оз– начать солдат, спрятавшихся с засаде. Пока Майкл следовал за Габи в разрушенный крестьянский дом, он уловил следы странного запаха смаз– ки. Металлический дух,– подумалось ему. Смазка на металле? Она вела его через свалку ломанных досок и камней к куче золы. Он опять уловил масляный металлический запах, вокруг этой кучи золы. Габи опустилась на колени и засунула в золу руки. Майкл услышал, как заскрипели ме– таллические петли. Зола была вовсе не золой, а искусно разрисованной и уложенной резиновой массой. Пальцы Габи нашли смазанный маховик, который она повернула на несколько оборотов вправо. Потом она вытащи– ла руку, и он услышал скрипы задвижек, открываемых под дверью кресть– янского дома. Габи встала. Медленно открылся люк, крышка которого бы– ла замаскирована кучкой пепла. Смазка блестела на металлических пет– лях и шестернях, под землею уходили деревянные ступеньки.

– Входите,– сказал по-французски худой молодой паренек и жестом показал Майклу лезть по ступенькам вниз, в буквальное подполье.

Майкл влез в люк, сразу же за ним последовала Габи. Другой чело– век, на этот раз постарше, с сильно поседевшей бородой, стоял в конце прохода, держа фонарь. Первый человек закрыл люк и повернул закрываю– щий изнутри маховик, затем набросил три засова. Коридор был узкий и с низким потолком, и Майклу пришлось пригибаться, пока он шел за чело– веком с фонарем.

Они пришли к следующей лестнице, ведшей вниз, на этот раз камен– ной. Землистые стены состояли из кусков грубого древнего камня. У ос– нования лестницы было большое помещение и несколько коридоров, змеив– шихся в разных направлениях. Что-то вроде средневековой крепости, ре– шил Майкл. С кабелей над головой свисали лампочки, обеспечивавшие сумрачное освещение. Откуда-то доносилось жужжание, похожие на шум работающих швейных машинок. В этом помещении на большом столе в свете ламп лежала карта, Майкл приблизился к ней и увидел улицы Парижа. Раздался шум голосов, в другой комнате разговаривали люди. Стучала пишущая или шифровальная машинка. В помещение вошла привлекательная пожилая женщина с папкой-регистратором в руках, которую она поместила в один из нескольких шкафов. Она быстро глянула на Майкла и вернулась обратно, к своим занятиям.

– Ну, леди,– сказал кто-то по-английски визгливым голосом.– Вы не шотландка, но вы подойдете.

Майкл услышал за несколько секунд до этого тяжелые шаги, поэтому не был застигнут врасплох. Он повернулся и встретился с рыжебородым гигантом в шотландской юбке.

– Пирл Мак-Каррен – к вашим услугам,– сказал человек с шотланд– ской картавостью, в прохладном воздухе подземелья у него изо рта вы– рывались брызги и пар.– Король Шотландской Франции. Которая находится между этой стеной и противоположной,– добавил он и затрясся от сме– ха.– Эй, Андре! – сказал он человеку, несшему фонарь.– Как насчет стаканчика доброго вина для меня и моего гостя, а? – Человек вышел из комнаты в один из коридоров.– На самом деле его зовут как-то иначе,– сказал Мак-Каррен Майклу, прикрывая рот ладонью, будто поверяя боль– шой секрет.– Но я не могу произнести большинство их кличек, поэтому всех их я зову просто Андре, а?

– Я понял,– сказал Майкл и вынужденно улыбнулся.

– У вас были небольшие неприятности, так ведь, а? – обратил Мак– Каррен внимание на Габи.– В последний час подлецы забили все радиока– налы. Они чуть не сели вам на хвост?

– Чуть,– ответила она по-английски.– Мой дядя Жервез мертв.– Она не стала дожидаться выражений сочувствия.– А также и Харцер и еще не– много нацистов. Наш коллега – малый не промах. Мы также угнали у них танк – «Панцеркампфвален-2» с опознавательными знаками 12-го танково– го дивизиона СС.

– Хорошая работа.– Он нацарапал пометку в блокноте, оторвал лис– ток и нажал на маленький звонок рядом со стулом у стола с картой.– Не помешает дать знать нашим друзьям, что парни из танковой дивизии СС рыщут поблизости. Эти машины, «двойки», старого образца, они должны оставлять характерные следы.– Он передал листок с пометкой женщине, приносившей ранее папку-регистратор, и она опять заспешила выйти.– Сочувствую насчет твоего дяди,– сказал Мак-Каррен.– Он проделывал дьявольски нужную работу. А до Бутца ты не добралась?

Она покачала головой.– Харцер был более важной мишенью.

– Ты совершенно права. И все же на душе кошки скребут, когда знаешь, что этот здоровенный сукин сын жив и все еще бьет людей нога– ми. Как говорит пословица…– его светло-голубые глаза на луноподоб– ном с тяжелой челюстью лице цвета дуврского известняка остановились на Майкле.– Подходите поближе и поглядите на петлю, в которую вы со– бираетесь сунуть свою шею.

Майкл обошел стол и встал рядом с Мак-Карреном, который возвы– шался как башня по меньшей мере на три фута над ним и казался широким как амбарная дверь. На Мак-Каррене был коричневый свитер с заплатами на локтях и темно-синяя с зеленым шотландская юбочка, расцветки полка Ночной Дозор. Волосы у него были несколько темнее, чем неухоженная борода, ярко-оранжевая с кремниевыми искорками.– Наш приятель Адам живет здесь,– Мак-Каррен ткнул толстым пальцем в лабиринт бульваров, авеню и извилистых улочек.– Здание из серого камня на Рю Тоба. Дья– вол, а ведь все они из серого камня, а? Как бы то ни было, а он живет в доме номер восемь на углу. Адам – писарь, работает в штате младшего немецкого офицера, который обеспечивает поставки для нацистов во Франции – продуктов, одежды, писчей бумаги, горючего и патронов. Мож– но узнать многое про войска по тому, чем их снабжает высшее командо– вание.– Он пробарабанил пальцами по лабиринту улиц.– Адам каждый день ходит на работу вот этим маршрутом.– Майкл смотрел, как его палец проследовал по Рю Тоба, повернул на Рю Сен-Фарж, а затем остановился на авеню Гамбетта.– Здание находится здесь, окружено высокой оградой с колючей проволокой по ее верху.

– Адам еще работает? – сказал Майкл.– Даже несмотря на то, что гестапо уже известно о том, что он – шпион?

– Верно. Хотя я сомневаюсь в том, что они дают ему что-нибудь, кроме того, чтобы просто чем-то занять его. Смотрите сюда.– Мак-Кар– рен взял регистратор, лежавший рядом с картой, и раскрыл его. В нем были зернистые увеличенные черно-белые фотографии, которые он передал Майклу. Это были снимки двух мужчин, одного в костюме и галстуке, а другого в легкой куртке и берете.– Эти люди гестапо следуют за Адамом повсюду. Если нет этих, то обязательно есть другие. У них квартира в доме напротив его, и они следят за ним все время. Мы также вынуждены предположить, что они подключились к телефонным проводам и могут про– слушивать все звонки к нему.– Взгляд Мак-Каррена встретился со взгля– дом Майкла.– Они выжидают, понимаете.

Майкл кивнул.– Ждут, чтобы подбить одним камнем двух птиц.

– Верно. И может, по двум этим птицам они надеются найти и само гнездо, чтобы в критический момент вывести нас из дела. Во всяком случае, они уловили, что Адам о чем-то знает, и наверняка не хотят, чтобы информация вышла наружу.

– Вы знаете что-нибудь о том, чем бы это могло быть?

– Нет. И никто в подполье этого не знает. Как только гестапо уз– нает, что человек что-то знает, чем бы это ни было, они вцепляются в него, как клещи в терьера.

Седоволосый француз, которого Мак-Каррен назвал Андре, принес запылившуюся бутылку и три бокала. Он поставил их рядом с картой Па– рижа и потом вышел, а Мак-Каррен налил вино в один из бокалов Майклу, потом Габи и себе.– За уничтожение нацистов,– сказал он, поднимая свой бокал.– И в память о Анри Жервезе.– Майкл и Габи присоединились к его тосту. Мак-Каррен быстро проглотил вино.– Итак, вы понимаете наши проблемы, парниша? – спросил Мак-Каррен.– Гестапо держит Адама в невидимой клетке.

Майкл отхлебнул терпкое вино и поизучал карту.– Адам каждый день ходит на работу и возвращается домой по одной и той же дороге? – спросил он.

– Да. Могу дать, если вам нужно, расписание.

– Нужно.– Взгляд Майкла следил за пересекающимися улицами.– Мы должны подойти к Адаму в то время, когда он идет на работу или на свою квартиру,– решил он.

– Про это забудьте.– Мак-Каррен плеснул себе в бокал еще немного вина.– Об этом мы уже думали. Мы собирались подъехать на автомобиле, укокошить гестаповских сволочей и вытащить его из этого проклятого места, но…

– Но,– прервал Майкл,– вы поняли, что любой из гестаповцев за– стрелит Адама, особенно из тех двоих, следящих за ним постоянно, и вам никогда не убрать его из Парижа живым, даже если он все-таки вы– живет при выкрадывании. И к тому же, тот, кто будет в автомобиле, скорее всего окажется изрешечен пулями или схвачен гестапо, которое не будет слишком заигрывать с подпольщиком. Правильно?

– Более или менее,– сказал Мак-Каррен, пожимая массивными плеча– ми.

– Так как же можно войти в контакт с Адамом на улице? – спросила Габи.– Любой, кто даже на долю секунды остановит его на улице, будет немедленно схвачен.

– Я пока не знаю,– сознался Майкл.– Но мне кажется, что мы долж– ны сделать это в два этапа. Сначала мы должны насторожить Адама, что кто-то прибыл, чтобы помочь ему. Второй этап будет состоять в том, чтобы вывезти его, и это может оказаться…– он тихо хмыкнул.– Весьма хитрым делом.

– Верно,– сказал Мак-Каррен. Он отставил бокал и потягивал бур– гундское из бутылки.– Это то, о чем я и мои однополчане из Ночного Дозора говорили четыре года назад в Дюнкерке, когда нацисты выжали наших с побережья. Мы говорили, что хитро будет вытащить нас отсюда, но мы сделаем это. Ради Бога.– Он горько улыбнулся.– Да, большинство из них лежит под шестью футами земли, а я еще во Франции.– Он глотнул еще, потом со стуком поставил бутылку на стол.– Мы уже много раз по– всякому прикидывали на этот счет, мой друг. Любой, кто доберется до Адама, будет схвачен гестапо. Точка.

– У вас, конечно, есть его снимок,– сказал Майкл. Габи открыла другую папку и представила ему черно-белую фотографию – фас и проф– иль, вроде снимков на удостоверениях личности,– неулыбчивого хрупкого блондина на середине четвертого десятка лет, изнуренной, выжатой внешности, в круглых очках с проволочной оправой. Адам представлял собой тип человека, совершенно не видного на фоне обоев, в нем не бы– ло никаких особых примет, ничего характерного, ничего, кроме лица, которое обычно забывается сразу после того, как его увидят. Бухгал– тер, подумал Майкл. Или банковский кассир. Майкл пробежал отпечатан– ное на французском языке досье на агента под кодовым именем Адам. Рост пять футов десять дюймов. Вес сто тридцать шесть фунтов. Одина– ково владеет обеими руками. Хобби: коллекционирование марок, садовод– ство и опера. Родственники в Берлине. Одна из сестер в…

Майкл вернулся назад, к слову «опера».– Адам ходит в парижскую Оперу? – спросил он.

– Постоянно,– ответил Мак-Каррен.– У него не кучи денег, но большую часть их он тратит на эту театральную чепуху.

– У него ложа на троих,– сказала Габи, начиная понимать, куда клонит Майкл.– Мы можем узнать точно, какая именно ложа, если нужно.

– Мы можем передать записку через какого-нибудь приятеля Адама?

Она на мгновение задумалась, но потом покачала головой.– Нет. Слишком рискованно. Насколько мы знаем, все они не друзья, а просто гражданские вольнонаемные, которые снимают место в той же ложе. Любой из них может работать на гестапо.

Майкл вернулся к фотографии Адама, чтобы как следует изучить каждый дюйм этого бесцветного невыразительного лица. За ним, подумал он, заперто что-то очень важное. Он чуял это так же верно, как ощущал запах бургундского в дыхании Пирла Мак-Каррена и мускусный запах по– роха на коже Габи.– Я найду способ побеседовать с ним,– сказал Майкл.

– При свете дня? – Мак-Каррен поднял на него растрепанные огнен– но-рыжие брови.– Под наблюдением нацистов?

– Да,– ответил Майкл с уверенностью. Он несколько секунд выдер– живал взгляд Мак-Каррена, и шотландец замычал и отвел глаза. Как он будет выполнять свою задачу, Майкл еще не знал, но способ должен быть найден. Он бы не для того прыгал из проклятого аэроплана, рассудил он, чтобы смириться и вернуться назад только поэтому, что положение оказалось невозможным.– Мне нужно удостоверение личности и пропуск на проезд в автомобиле,– сказал он.– Я не хочу, чтобы меня забрали до того, как я попаду в Париж.

– Идите за мной,– Мак-Каррен жестом показал ему на коридор, ве– дущий в другую комнату, где на треноге стоял фотоаппарат и двое чело– век работали за столом, тщательно ретушируя последние штрихи на под– дельных нацистских пропусках и удостоверениях личности.– С вас сдела– ют снимок, и мы изготовим вам удостоверение соответствующей давно– сти,– объяснил Мак-Каррен.– Ребята тут – старые умельцы в таких де– лах. Идите сюда.– Он прошел в следующую комнатушку, где Майкл увидел полки с различной нацистской формой, полевой серой и темно-зеленой, фуражками, касками и обувью. Три женщины сидели за швейными машинка– ми, пришивая пуговицы и знаки различия.– Вы будете офицером по связи, ответственным за эксплуатацию телефонных линий. К тому времени, когда вы будете выходить отсюда, вы будете знать все о линиях немцев и во сне сможете наизусть перечислить свои узлы и их размещение. На их изучение вам дается два дня. За это время немчики должны успокоиться. В Париж вы поедете с водителем. Одним из моих Андре. У нас есть пре– красный блестящий штабной лимузин, спрятанный неподалеку отсюда. Большой босс говорит, что вы знаете немецкий язык, поэтому тронетесь в восемь часов – вот все, что я могу вам сказать.– Он выудил карман– ные часы и открыл крышку.– Значит, у вас есть еще четыре часа, чтобы помыться и немного поспать. Мне кажется, вы в этом нуждаетесь.

Майкл кивнул. Четырех часов сна будет для него достаточно, и ему хотелось смыть с лица маскировочную раскраску и пыль.

– А душ у вас тут есть?

– Не совсем.– Мак-Каррен слегка улыбнулся и глянул на Габи, во– шедшей вслед за ними.– Это место было сооружено римлянами, давно, еще когда Цезарь был большой шишкой. Они любили ванны. Габи, не возьмешь– ся ли ты поухаживать за нашим другом?

– Сюда,– сказала Габи и пошла из комнаты, а Майкл следовал в не– скольких шагах за ней.

– Габи? – Мак-Каррен подождал, пока она остановится и посмотрит на него.– Ты проделала там просто чертовски хорошую работу.

– Мерси,– ответила она без всякого намека на удовольствие от по– хвалы. Ее сапфирно-голубые глаза, изумительные на ее пыльном точеном лице, остановились на Майкле Галатине. Они смотрели на него с холод– ным профессиональным уважением. Уважение одного убийцы другим, поду– мал Майкл. Он был рад тому, что они воюют на одной стороне.– Идите за мной,– сказала она ему, и он пошел по сырому подземному коридору.