Глава 14
Маленькие черепа

Дэн одним из первых добежал до деревни. Небо было желтым от дыма, в воздухе пахло горелым мясом, и откуда-то слышался жалобный плач.

Он двинулся сквозь туман, выставив перед собой М-16. Его гимнастерка была жесткой от пота, удары сердца отдавались в ушах, как далекая канонада. Раздался крик – пронзительный женский крик; он то поднимался, то затухал, и от этого Дэну стало жутко. Омерзительный дым стал еще гуще; Дэн увидел пехотинца из своего взвода: он отвернулся к кустам и блевал в грязь.

В центре деревни тлела ворошащаяся серая куча. Дэн подошел поближе, и жар опалил ему лицо. Несколько жителей деревни стояли на коленях и плакали. Ребятишки в страхе жались к ногам матерей. Над кучей плясали редкие языки оранжевого пламени; рядом стояла канистра с эмблемой морской пехоты США – ее, видимо, украли из какой-нибудь мусорной кучи и оставили здесь как насмешку.

Дэн знал, что значит этот костер. Он понял это еще до того, как увидел маленькие черепа. Прежде, чем увидел руку, торчащую из кучи трупов. Прежде, чем увидел, что многие тела еще не сгорели, а были обезображены огнем и окрашены в розовый цвет, как вяленая свинина.

Кто-то схватил его за руку. Он повернулся и увидел морщинистое заплаканное лицо старого вьетнамца, который бормотал что-то, гневное и испуганное одновременно. Старик выставил перед собой ладонь, на которой лежал маленький самолетик, сделанный из блестящей фольги.

И тогда Дэн все понял. Вьетконговцы посчитали этот самолетик доказательством связи с врагом. Трудно было сказать, сколько детей было убито. Обгорелые куски мяса валялись в грязных лужах, кости почернели, головы были обезображены. Старый вьетнамец, ковыляя, отошел от Дэна и показал самолетик другому пехотинцу. Он шел от солдата к солдату и каждому показывал свое обвинение; его голос срывался и затихал, но дрожащая рука не опускалась, чтобы все узнали, почему убили невинных.

Дэн пошел прочь, зажимая рукой рот и нос, но тошнота уже подступила к горлу. Капитан Обри пытался навести порядок, приказывал погасить огонь и засыпать трупы землей, но его лицо было мертвенно-бледным, а голос почти не слышен. Внезапно Дэн увидел перед собой молодого бостонца с васильковыми глазами… Фэрроу… Он стоял и не отрываясь смотрел на огонь, а старый вьетнамец тыкал ему в лицо самолетиком, сделанным из фольги. Запах горелого мяса преследовал Дэна; он въедался в его гимнастерку, в волосы, в кожу. Дэн почувствовал, что должен бежать от этой войны, от бессмысленного убийства и безмолвного ужаса, и он побежал в рисовые поля, но запах настигал его всюду, и Дэн знал – отныне он будет преследовать его всю оставшуюся жизнь.

Он упал среди влажных стеблей и зарылся лицом в грязь, но все равно чувствовал этот запах. Дым плыл над ним, закрывая солнце. Что-то сломалось внутри него, и Дэн испугался. Он был хорошим солдатом, это все говорили, и никогда не отступал, никогда. Но вот теперь, с перемазанным грязью лицом и черным отчаянием в душе, он был готов подняться и побежать в джунгли, туда, где они скрывались в змеиных норах, разрядить весь магазин своей М-16, а потом ждать, как они тихо выползут из своих нор и изрежут его на куски.

Он никогда не отступал. Никогда. Но сейчас он чувствовал себя на краю пропасти и вцепился в грязь, чтобы не рухнуть в нее.

Потом эта минутная слабость прошла. Дэн вновь стал самим собой. Правда, еще не совсем, но почти. Смерть и жестокость были в порядке вещей в этой стране, и не раз Дэн видел такое, что впору было остаться слепым, но знал – он должен встать и идти, потому что он мужчина, он морской пехотинец, и должен быть там, где того требует долг. Он перевернулся на спину и смотрел, как плывет в небе дым. Плач в деревне, казалось, стал еще громче; Дэн зажал уши руками, крепко зажмурил глаза и пытался не думать и не чувствовать; он молил Бога унести его из этого места, но Бог не откликнулся, а плач все нарастал, нарастал, нарастал…

– А-а!.. – закричал он.

И сел; лицо его было искажено.

– Боже мой! – раздался чей-то голос. Голос был женский. – Ну и перепугал же ты меня!

Плач. Он все еще слышал его. Он не знал, где находится, его разум еще был одурманен дымом Вьетнама. Но через несколько секунд он немного опомнился. “Полиция!” – мелькнуло у него в голове. Он увидел окно и хотел подняться и подбежать к нему, но ноги не слушались, а боль в голове была просто адовой. Он сел на край кровати и прижал пальцы к вискам.

– Я уже минут пять пытаюсь тебя разбудить. Ты был как мертвец. А потом так неожиданно сел, что я подумала; уж не собрался ли ты пройти прямо сквозь стену.

Дэн едва слышал ее. Он прислушивался к сиренам. Что бы это ни было… полицейская машина, пожарная или “скорая помощь”… она быстро затихала, уносясь прочь. Дэн потер виски и попытался понять, где же он все же находится. Казалось, что его мозг заперли на замок и ключ потеряли.

– С тобой все в порядке?

Дэн поднял глаза на девушку, которая стояла возле кровати. Правая часть ее лица была глубокого фиолетово-красного цвета. Родимое пятно ужасных размеров. Ее зовут Арден, припомнил он. Арден Холлидей. Нет. Холлидей. Он вспомнил стоянку грузовиков, юнца в футболке с надписью “Ханой Джейнс” и бейсбольную биту, утыканную гвоздями.

– Вот, принесла тебе поесть, – сказала Арден и протянула ему пропитанный жиром сверток. – Ресторан как раз через дорогу.

От запаха барбекю желудок Дэна качнулся. Он скрипнул зубами и покачал головой.

– Ты не хочешь? Но ты, наверное, голоден. Спишь целый день.

– Убери это… – его голос был похож на хриплое рычание. – Пожалуйста.

– Хорошо, хорошо. Я просто думала, что ты захочешь чего-нибудь съесть.

Она вышла из комнаты. Память возвращалась к нему по кускам, как будто складывались вместе части головоломки. Выстрел. Лицо умирающего Эймори Бленчерда. Священник Гвинн и пирожки, испеченные его женой. Де Кейны, и дробь, пробившая шину его “шевроле”. Награда в пятнадцать тысяч долларов.

Сьюзан и Чед в парке Бэзил, рассказ о домике в Вермильоне. Охотник за наградой с фонарем в руках, и Элвис Пресли, зовущий мистера Морто.

И девушка. Он подвез ее до Лафейетта, она хотела поговорить со стариком в доме для престарелых. Старика звали мистер Ричарде. Нет, нет, его звали Юпитер. Он говорил о какой-то Спасительнице. Знахарка с болот. Она могла убрать пятно с лица этой девушки. А ты – это Его рука, которая направит ее на верный путь.

Мотель в Лафейетте. Вот он где. Проспал весь день, как сказала Арден. Хотя солнце стоит еще высоко. Дэн поднес к глазам наручные часы; восемь минут пятого. А где же его бейсболка? Вот она, на кровати. Его рубашка все еще была мокрой от пота, но это неважно. Дэн сидел, собираясь с силами, чтобы встать. Вчера он измотал себя до предела. Боль в голове немного утихла, но все кости ломило. Наконец он встал и проковылял в ванную; бросив взгляд в зеркало, увидел белую маску с праздника Всех Святых, с седеющей бородой и дырами вместо глаз. Неужели это его лицо? В ванной был душ, без всяких лягушек на кафеле. Дэн открыл холодную воду, разделся и полез под струю.

– Эй! – Это вернулась Арден. – Ты одет? Дэн замер, ругая себя, что не сообразил закрыть дверь.

– Сейчас надену что-нибудь и выйду. Подожди минуту.

Чем скорее он отделается от нее, тем лучше. Дэн закрыл воду, взял полотенце и вышел в переднюю комнату. Арден сидела в кресле у круглого столика, стоящего рядом с кроватью; на столике была разложена карта. Она по-прежнему была в синих джинсах, но сменила блузку на другую, бежевую.

– Безобразие, – сказала она, глядя на Дэна. – Ты выглядишь просто разбитым.

Дэн потянулся и начал массировать мышцы на плечах.

– Мне казалось, что я запер дверь, когда ложился. Как ты вошла?

– Я стучала, пока не отбила руки. И по телефону ты тоже не отвечал. Так что я взяла у дежурной запасной ключ. Я сказала ей, что мы путешествуем вместе. Взгляни сюда.

– Мы не путешествуем вместе, – сказал Дэн. Он заметил, что она разложила на столе его карту.

– Вот Ла-Пирр. Видишь? – Арден ткнула пальцем в точку, где шоссе 57 заканчивалось, упираясь в болота. – Приблизительно на двадцать пять миль южнее Хумы. Разве ты не говорил, что едешь в ту сторону?

– Не помню. А что, говорил?

– Да. Ты сказал, что едешь куда-то к югу от Хумы. Не так уж и далеко, судя по карте. Так куда же ты все-таки едешь?

Дэн склонился над картой. Ла-Пирр был в трех милях от городка с названием Чандалак, который лежал чуть южнее Вермильона. За Ла-Пирром на карте не было ничего, кроме болотистой местности под названием “округ Террибон”.

– Дальше я тебя не повезу. Отсюда ты можешь добраться автобусом.

– Да, наверное, но я подумала, что раз ты едешь в ту сторону…

– Нет, – перебил Дэн. – Это невозможно. Она нахмурилась.

– Невозможно? Почему? Ведь ты едешь туда же, верно?

– Послушай, ты же совсем не знаешь меня. Я могу оказаться… кем-то, с кем ты никогда не согласилась бы путешествовать.

– Что это значит? Ты что, бандит с большой дороги или еще что?

Дэн вновь прилег на кровать.

– Я довезу тебя до автобусной станции. Это все, что я могу для тебя сделать.

Арден закусила губу и вновь посмотрела на карту. Потом перевела взгляд на Дэна; тот тем временем подложил под голову подушку и закрыл глаза.

– Можно я задам тебе личный вопрос?

– Попробуй, – сказал он.

– Что с тобой? Я имею в виду… ты болен? У тебя и впрямь нездоровый вид.

Дэн открыл глаза и уставился в потолок. Не было смысла это отрицать.

– Да, болен.

– Я так и думала. А что у тебя? СПИД?

– Лейкемия. Опухоль в мозге. И я до предела изношен. Так что – полный набор.

Некоторое время она молчала. Он слышал, как она шелестит картой, пытаясь сложить ее правильно. Потом Арден откашлялась.

– Спасительница может исцелить любую болезнь. Ведь ты слышал, что говорил Юпитер?

– Я слышал, что этот старик называл меня мистером Ричардсом и нес всякую чепуху.

– Это не чепуха! – возразила Арден. – И ты очень похож на мистера Ричардса. Он носил бороду и был приблизительно твоего роста. Я понимаю, почему Юпитер мог ошибиться.

Дэн вновь сел и взглянул на девушку.

– Послушай меня. Как я понимаю, ты пытаешься найти знахарку… которой, по моему мнению, вообще не существует… чтобы убрать это пятно с лица. И если ты собираешься верить сказкам полоумного старика, то, боюсь, будешь сильно разочарована.

– Юпитер не сумасшедший, и это вовсе не сказки. Спасительница существует. И оттого, что ты в это не веришь, она не перестанет существовать.

– Как раз потому, что ты хочешь верить, это не может быть правдой. Я ничего о тебе не знаю, но, мне кажется, тебе скорее следует обратиться к врачу, чем искать какого-то знахаря.

– Я обошла кучу дерматологов и специалистов по пластическим операциям. – В голосе Арден зазвучал презрительный холод. – И все они говорили одно и то же: такое пятно нельзя убрать без следа, и мое лицо навсегда будет обезображено шрамами. Кроме того, я не могу себе позволить такой дорогой операции. И ты прав – ты ничего обо мне не знаешь. Ты наверняка не знаешь, что значит жить с этим уродством. Люди смотрят на тебя, как на чудовище, которому не место среди них. В разговоре с тобой все смотрят в сторону. Это печать горькой судьбы – вот что это такое. Мой отец сказал так, когда мне было шесть лет. Потом он ушел из дома за пачкой сигарет и не вернулся, а моя мать спилась. Я выросла в приюте и должна сказать тебе, что это не рай. – Она помолчала, а потом продолжала:

– Когда мне было пятнадцать лет, я угнала машину. Меня поймали и отправили на ранчо для трудных подростков недалеко от Сан-Антонио. Им управлял мистер Ричарде. Юпитер работал там конюхом, а его жена – поварихой. Мистер Ричарде относился к делу серьезно, и за малейшую провинность нас жестоко наказывали. Но я прошла через все и получила паспорт. Если бы я выдержала, то теперь, скорее всего, умерла бы или попала в тюрьму. Я часто помогала Юпитеру на конюшне, а он рассказывал мне истории про Спасительницу. Говорил, что она может очистить мое лицо одним прикосновением. Он рассказал мне, что там, где он рос, каждый, знает о Спасительнице. – Она вновь замолчала; ее глаза чуть сузились, как будто она разглядывала какие-то далекие картины в собственной памяти. – А эти истории… Они были такими правдоподобными. Они были полны света и надежды. Это было именно то, в чем я нуждалась. Видишь ли, в моей жизни все шло не так гладко. Мне постоянно не везло с работой. Сначала я устроилась на завод Гудиера, но там уволили почти весь цех. И меня в том числе. Пришлось продать машину. Мои кредитные карточки оказались бесполезными, и я изрезала их ножницами. Я попыталась устроиться на работу в закусочную, но хозяин, едва взглянув на меня, сказал, что место уже занято и в ближайшее время вакансий не ожидается. То же самое было везде, куда я ни приходила. Два месяца я не платила за квартиру, и инспекторы гонялись за мной. Видишь ли… Все, о чем, я прошу – это о старте. Мне нужно освободиться от своей судьбы раз и навсегда. Если я найду Спасительницу и избавлюсь от этого, – она коснулась пятна, – то смогу начать все с начала. Вот что мне нужно, и вот для чего я взяла из банка все, до последнего цента, и отправилась в этот путь. Понимаешь?

– Да, понимаю, – сказал Дэн. – Я понимаю, что жизнь складывается трудно, но поиски Спасительницы вряд ли помогут тебе. Если даже такая женщина и была, то теперь она умерла. – Взгляд девушки ничего не выражал. – Юпитер сказал, что Спасительница жила в болотах еще тогда, когда его отец был маленьким мальчиком. Верно? Еще Юпитер говорил, что она приходила в Ла-Пирр, когда он сам был ребенком. И она тогда была молодой белой девушкой. Молодой, сказал он. Скажи мне пожалуйста, как это может быть?

– Я скажу тебе. – Арден сложила карту и только потом заговорила. – Это потому, что Спасительница никогда не стареет.

– О, я понимаю, – кивнул Дэн. – Она не только лечит людей, она еще нашла источник вечной молодости.

– Я ничего не говорила про источник молодости! – В глазах Арден сверкнула ярость, и пятно на ее лице потемнело. – Я скажу тебе, что мне рассказывал Юпитер! Спасительница никогда не стареет, она всегда остается молодой и прекрасной!

– И ты в это веришь?

– Да! Верю! Я… Просто верю, вот и все! Дэн ничем не мог помочь ей, он чувствовал только жалость.

– Арден, – сказал он негромко, – ты никогда не слышала такого слова – фольклор? Истории о Джонни Эпплсиде или Поле Баньяне… ну, ты знаешь, о людях, которые поднялись над жизнью. Может быть, давным-давно, там и жила знахарка, – а после смерти она обрела новую жизнь, потому что люди не желали ее отпускать. Они и сложили про нее эту легенду, а потом рассказывали своим детям о том, что она никогда не умирала, всегда была молодой и красивой. Понимаешь, о чем я говорю?

– Ты не знаешь! – выкрикнула Арден. – Ты еще скажи: Иисус Христос – тоже выдумка!

– В общем, это твое личное дело; если хочешь тащиться через эти болота, я не в силах тебе помешать.

– Черт возьми! – Арден поднялась и взяла с собой карту. – Будь я больна, как ты, то надеялась бы найти Спасительницу, а не сидела бы здесь, отрицая ее существование!

– Единственное, что убивает действительно быстро, – сказал Дэн, когда она приблизилась к двери, – это обманчивая надежда. Когда ты станешь чуть старше, ты это поймешь.

– Я надеюсь, что никогда не доживу до такой старости.

– Эй, – сказал Дэн, прежде чем Арден ушла. – Если все же хочешь доехать до автобусной станции, то я собираюсь отправиться в путь, как только стемнеет.

Арден остановилась, положив пальцы на ручку двери.

– Почему ты хочешь ждать темноты? – Она должна была задать и еще один вопрос, который тоже ее беспокоил. – И почему ты даже не переоделся?

Ответы были у него наготове.

– Когда стемнеет, будет прохладней. У меня сильно греется радиатор. И там, куда я еду, у меня есть друзья, поэтому я ничего с собой не беру.

– Угу.

Он избегал смотреть ей в глаза, потому что боялся, что она сможет все прочитать в его взгляде.

– Я собираюсь принять душ и немного поесть. Только не барбекю. А ты лучше позвони на автобусную станцию и выясни, где она находится.

– Даже если я доеду автобусом до Хумы, то мне еще нужно будет как-то добираться в Ла-Пирр. Послушай, – сказала она, решив сделать еще одну попытку. – Я заплачу тебе тридцать долларов, если ты отвезешь меня туда. Что скажешь?

– Нет.

– Так сколько же это может стоить, по-твоему? – Ее лицо выражало отчаяние. – Я могу подменять тебя за рулем. Между прочим, я никогда не бывала там раньше и… ты ведь знаешь… девушка, которая путешествует одна, может попасть в неприятности. Вот почему я заплатила Джои, чтобы он меня отвез.

– Да, и он неплохо позаботился о тебе, верно? Я надеюсь, что ты попадешь туда, куда ты стремишься, но прости меня – я не могу взять тебя с собой.

Арден продолжала пристально смотреть на него. “Все это подозрительно, – подумала она. – Битое стекло на заднем сиденье, то, что у него нет с собой даже зубной щетки – и почему он сразу вскочил, едва за окном загудела сирена? Я могу оказаться кем-то, с кем тебе не захочется путешествовать. Что бы это значило?»

Дэн начал терять терпение. Он встал и снял футболку. Арден поразилась, какой он худой.

– Если ты хочешь смотреть, как я принимаю душ, мне все равно, – сообщил Дэн и начал расстегивать ремень на джинсах.

– Ладно, я ухожу, – сказала она, когда он расстегнул молнию. – Мой номер рядом, если тебе станет скучно.

Дэн закрыл за ней дверь и повернул ключ. Надо принять душ, а потом поесть – это придаст ему сил. Он понимал, что Арден нельзя брать с собой; и все же ему было жалко ее. Он пошел в ванную, но по пути, снедаемый любопытством, включил телевизор и пробежался по каналам в поисках местной станции. Он нашел Си-Эн-Эн, но там шла экономическая программа, и Дэн выключил телевизор. Однако, после внутренней борьбы, вновь включил его. Разумеется, он не собирался выслушивать международные новости, но местные станции обычно начинают работу в пять, и он мог бы узнать, что говорят в Лафейетте. Поставив регулятор на полную громкость, он направился в ванную и открыл кран.

Арден вернулась к дежурной, чтобы отдать запасный ключ. Худая, по матерински добрая, женщина за регистрационным столом взглянула на нее поверх очков; перед ней лежала местная газета с кроссвордом.

– Как там ваш приятель?

– Он слишком устал и не слышал, как я стучала. – Арден положила ключ на стол. – Вы не подскажете мне, как отсюда проехать к автобусной станции?

– Дайте мне, пожалуйста, вон ту телефонную книгу, я взгляну на адрес. – Арден протянула ей книгу, и женщина открыла оглавление. – Куда вы собираетесь ехать?

– Сначала в Хуму. Затем дальше на юг.

– К югу от Хумы нет ничего, кроме болот. У вас там родственники?

– Нет, я еду одна.

– А что же ваш друг?

– Он… Он собирается в другое место.

– Боже мой, я никогда бы по собственной воле не отправилась в эти болота, клянусь! – Женщина открыла список автобусных станций, но сначала решила предупредить девушку. – Там одни хулиганы, которые живут по собственным законам. Будьте поосторожней. – Она протянула Арден первую страницу газеты. – Самый верхний заголовок, по поводу пограничника. Видите?

Арден увидела. Заголовок гласил: “Рейнджер из округа Террибон все еще не найден”, а ниже была помещена фотография молодого мужчины с твердым взглядом, одетого в полицейскую форму.

– Пропал со вторника, – объяснила дежурная. – Всю неделю об этом писали. Он много раз один ходил в эти болота. И кто-то его там подстерег – готова поспорить.

– Очень жаль, – сказала Арден, – но это не удержит меня от… – Она неожиданно замолчала, потому что ее взгляд наткнулся на заголовок в самом низу страницы: Беглец из Шривпорта совершил второе убийством. Сообщение сопровождалось фотографией, при виде которой Арден похолодела.

Он был без бейсболки и без бороды, но узнать его было можно. И он потерял фунтов двадцать с тех пор, как был сделан этот снимок. Под фотографией значилось его имя: Дэниэл Льюис Ламберт.

– Зато нашли его лодку, – продолжала женщина.

– Что? – Арден подняла взгляд; внутри у нее все дрожало.

– Лодку пограничника. Ее нашли, но в ней никого не было.

Арден, вся дрожа, начала читать статью.

– Я была бы крайне осторожна в этих болотах, – продолжала дежурная. – Наверняка ему помогли исчезнуть. – Она принялась выписывать адреса станций в блокнот.

Арден едва не упала в обморок, когда поняла, что за человек этот Дэн Фэрроу… нет, Дэн Ламберт… Ветеран Вьетнама, на правом плече – татуировка в виде змеи. Застрелил управляющего в банке Шривпорта. Ранил и забил до смерти владельца мотеля недалеко от Александрии и угнал его машину.

– Ох, Боже мой, – прошептала она.

– Простите? – Женщина подняла брови.

Арден спросила:

– А этот человек. Он…

… человек, которого послал Бог…

Так сказал Юпитер. Ты, человек, которого послал Бог, чтобы, проводить миз Арден к Спасительнице. Ты Его рука, ты должен исполнить предназначение.

Нет, Дэн Ламберт – убийца. Так утверждала статья. Он убил уже двух человек – так что может помешать ему убить ее, если он захочет? Но он болен, любой скажет это, едва взглянув на него. А если бы он хотел ее убить ее, то почему не убил еще до того, как они приехали в Лафейетт?

– Вы что-то сказали? – спросила женщина.

– Я… да. Я имею в виду… нет, я не уверена.

– Не уверены? В чем?

Арден уставилась на фотографию. Человек, которого послал Бог. Она с трудом могла в это поверить. Какое течение принесло ее в это место и в это время? Но если Юпитер ошибся в этом – что же тогда говорить о его вере в Спасительницу?

Если ее вера дрогнет, у нее не останется никакой надежды.

– L– Вам еще нужен адрес?

– Что?

– Автобусная станция. Вы хотели, чтобы я рассказала вам, как проехать. Это совсем недалеко.

Стены рушились на нее. Ей хотелось вырваться отсюда, найти укромное место и подумать.

– Можно мне взять ее? – Арден держала газету так, чтобы дежурная не видела фотографии Дэна.

– Конечно, я уже прочитала. Не хотите ли… Арден уже направилась к двери.

– Стало быть, нет, – сказала дежурная, когда дверь закрылась. Она хотела спросить девушку, не беспокоит ли ее пятно на лице, но решила, что это будет невежливо. Но все же до чего обидно: девушка была бы красавицей, если бы не это уродство. Но такова жизнь, в ней есть и радость, и горести. Но все-таки это ужасно обидно.

Она вновь вернулась к кроссворду. Следующее слово было из трех букв, а ключевым для него было слово “судьба”.