Я убил родного сына, сказал Король Горы.

Нью Тарп сидел в комнате ожидания клиники. На коленях у него лежала трость старика. На другом конце комнаты Рейвен звонила по платному телефону. Майра Тарп почти час без движения сидела в углу.

Нью пристально смотрел на мать. Его раздирали противоречивые чувства. Она не хотела, чтобы Натана нашли. Мужчины, которые вышли на поиски, в действительности тоже не хотели его найти. Натан, как и другие годами пропадавшие дети, был принесен в жертву Страшиле. Но мог ли Страшила действительно наслать землетрясение, чтобы разрушить Бриатоп, если ему было бы отказано? И был ли способ его уничтожить? Или он будет вечно бродить по Бриатопу? Мать боялась. Нью чувствовал ее страх, горький, как скисшее молоко. Выпрямись, мысленно приказал он ей и представил себе это.

Пару секунд поколебавшись, она вытянулась, как марионетка на веревочке. Выполнив приказ, она села так же, как и раньше. Ее прямые волосы свешивались вниз и закрывали половину лица.

Нью переключил внимание на Рейвен. Почеши голову, скомандовал он.

Поглощенная разговором, Рейвен даже не взглянула на него, но подняла левую руку и обыденным движением почесала затылок.

Есть ли у магии какой-нибудь предел, думал он. Он подумал о ноже, поднимающемся из спутанных колючек, о взлетающей над каминной полкой лампе, о стене из голубых камней, которая защищала его от Жадного Желудка, о матери, сидевшей со сцепленными руками, пока грузовик ехал в Фокстон. Если магия была в нем с рождения, как, по-видимому, считал Король Горы, то тогда он, должно быть, открыл ее с помощью злости в той яме, думал Нью. До этого у него не было нужды в магии, и теперь он понял, что если бы Страшила не забрал Натана, он мог бы никогда не узнать о том, что покоится в его сознании.

Если то, что сказал Король Горы, было правдой, тогда Нью происходил из древнего рода колдунов и ведьм, истоки его терялись во тьме столетий.

Старик, умирающий сейчас в комнате в конце коридора, приходился ему дедом.

Комета упала четвертого июля, ему тогда было десять, рассказал Король Горы Нью и Рейвен. Лизабет было шесть лет. А был это 1919 год. С неба со свистом упала комета, и от ее взрыва лачуга затряслась. Разбуженный, он выскочил на крыльцо и увидел, что лес вокруг весь в огне. Его отец кричал, что они должны собраться вместе и бежать. В небе вспыхнула красная полоса, и когда взрывом повалило деревья, мальчик, которого позже прозвали Королем Горы, понял, что пришел конец света.

Мать сунула ему в руки Лизабет, велела убегать и побежала обратно к мужу. Крепко держа сестру, мальчик побежал прочь от дома через объятый огнем лес. Лизабет в ужасе кричала. Раздался высокий проникающий вой, который становился оглушительно громким. Он оглянулся назад и увидел выбегающих из лачуги отца и мать.

Затем была ослепительная вспышка, лачуга взорвалась и в воздух полетели щепки. Что-то ударило его в лицо, сшибло с ног на спину; мимо прошла волна жара. Следующим его воспоминанием были горящие волосы и одежда Лизабет и как он пытался руками сбить пламя. Его руки были окровавлены, а когда сестра увидела его лицо, она завизжала.

Он не мог вспомнить, как они добрались до руин. Могли пройти часы или дни прежде чем они, сжавшись, сидели в каменном строении, которое стало теперь их домом. Отец приводил его сюда и рассказал ему историю прошлого его семьи. Мальчик помнил, каким тихим и заброшенным было это место. Никто другой не осмеливался туда подниматься. Место считалось проклятым.

Лизабет была сильно обожжена. Рассудок покинул ее, и большую часть времени она проводила, сидя на корточках в углу, плача и раскачиваясь. Он наполовину ослеп, его мучила боль, и всякий шум в лесу пугал его. Но позже

– насколько позже, он не знал – он оставил Лизабет и спустился по горе туда, где раньше стоял их домик. О нем теперь напоминала только куча углей. Проходя по пепелищу, он нашел кое-какую изорванную одежду, которую он и Лизабет могли носить, пару отцовских ботинок, несколько банок с едой, которая не испортилась, и обугленный труп отца. Узнать можно было только золотой зуб в черепе отца. В руке трупа был зажат кривой посох, вырезанный из слоновой кости его прапрадедушкой. Посох, хотя и сильно обгорел, но выстоял против огня. Отец рассказывал ему, что этот посох передавался из поколения в поколение и заключает в себе как гнев, так и любовь, которую его предок испытывал к девушке. Это жуткая вещь, и с ней надо обращаться аккуратно, так как в ней заключена непостижимая сила.

Он высвободил посох из рук трупа и вернулся в развалины. Вскоре после этого его поврежденный глаз затвердел и выкатился из глазницы как серый камешек. Раны Мальчика затянулись и зарубцевались. В один из дней он вернулся из леса, где собирал дрова для костра, и обнаружил, что сестра играет с посохом. Ее транс прошел, но единственной вещью, которую она смогла вспомнить, был визг падающих с неба метеоритов.

Шли годы, похожие один на другой, как две капли воды. Они с Лизабет редко покидали руины. Они стали ближе. Их любовь перестала быть просто братской, хотя Король Горы не смог сказать, когда и как все произошло.

В мае 1931 года Лизабет родила мальчика. Он единственный из ее детей родился живым и доношенным. Ей было девятнадцать, а Королю Горы двадцать два. Осенью того года Лизабет с ребенком видели на утесе неподалеку от руин. Не прошло и недели, как туда поднялся шериф и их обнаружил.

Нью мог себе представить, какое они произвели впечатление: истощенные, грязные мужчина и женщина в лохмотьях и играющий на усыпанном листьями полу младенец.

Шериф созвал городской суд, чтобы определить, что делать, и какие-то люди пришли забрать ребенка в детский дом.

Король Горы сказал, что едва их не убил. Он бы мог, сказал он. Это было бы очень просто. Но в глубине души он понимал, что для ребенка лучше уйти. Городские чиновники пытались сманить их с горы вниз, однако ни он, ни она не ушли. Пришельцы забрали ребенка и уехали в коричневом «Форде», пообещав привезти им одежду и еду. Но, насколько помнил Король Горы, эти люди больше не появлялись на Бриатопе.

Но почему, думал Нью, отец предпочел осесть на горе после того, как вырос в детском доме? Не вросло ли каким-то образом в подсознание отца место его рождения? Тянуло ли его обратно потому, что он чувствовал зло, которое, как сказал Король Горы, витает над Эшерлендом? Нью вспомнил, что его мать рассказывала ему о кошмарах отца: отец в мыслях видел конец света. Было ли это своего рода мрачное воспоминание о разрушении его предком города колдунов? Наверняка этого ему не узнать никогда. Но что бы ни звало отца, теперь оно же обращается к нему из Лоджии Эшеров. Что ждет его там, в стенах этого дома? И что случится с ним, если он осмелится там показаться?

– Нью, – сказала Рейвен, нарушив ход мыслей мальчика. Она сидела через стул от него, держа в руках записную книжку. – Мой отец проверил рассказ старика. В День Независимости 1919 года Эрик Эшер стрелял из пушек по горе Бриатоп. Падающие снаряды Король Горы называл метеоритами. Огонь разрушил дюжину хибар и убил как минимум семнадцать человек. – Она сверилась с записями, которые сделала. – В выпуске «Демократа» за десятое число есть список погибших и пропавших. Супружеская пара, Бен и Оркид Хартли, погибла, но их дети Элизабет и Орен так и не были найдены.

– Орен Хартли, – сказал Нью. – Так его зовут, верно?

– Думаю, да. Но проверить его рассказ про ребенка невозможно, разве что поговорить с кем-нибудь в приюте для сирот. Могут что-то прояснить и записи шерифа, хотя я в этом сомневаюсь.

– А вы ему верите?

Рейвен кивнула.

– Да, верю. Зачем ему придумывать? Я думаю, Орен Хартли – твой дедушка. Остальное… я не знаю. Я видела те фигуры на стенах развалин. Я видела, что умеет Король Горы. Но… я до сих пор не могу заставить мой разум это принять, Нью. Я всегда думала, что ведьмы, колдуны и магические посохи – это фольклор. – Она нахмурилась, глядя на посох на коленях мальчика. – Он говорил… что ты похож на него. Что он имел в виду?

Нью сделал глубокий вдох, на секунду задержал дыхание, а затем медленно выдохнул. Он взялся руками за посох и посмотрел в другой конец комнаты, на платный телефон.

Рейвен увидела, что глаза мальчика ярко засверкали. На его правом виске ритмично запульсировала жилка. Он сидел неподвижно, отрешившись от всего за исключением того, на чем он сконцентрировался.

Рейвен услышала, как что-то щелкает у нее за спиной, и обернулась на звук.

Диск платного телефона вращался. Раздался металлический щелчок, и из щели для возврата монет вывалилась монета в двадцать пять центов и покатилась по полу.

Нью направил внимание на другое. Белая керамическая пепельница на столе рядом с дверью подпрыгнула и со стуком упала вниз. Поднялись вверх, хлопая страницами, журналы. Корзина с мусором, балансируя на ободке, завертелась как цилиндр. По комнате, налетая друг на друга, запрыгали стулья. Эта демонстрация телекинеза продолжалась более минуты, а потом предметы снова успокоились. Затем Нью спокойно посмотрел на Рейвен.

Ее лицо посерело.

– О, – тихо сказала она.

– Это было внутри меня все время, – сказал ей Нью, – но я никогда не нуждался в этом, пока не попал в колючки. Может быть, это было и в Натане, я не знаю. – С его лица сошло спокойное выражение, и под ним Рейвен увидала маленького испуганного мальчика. – Я чувствую, что у меня внутри как будто все горит, – сказал он. – Я думаю… я могу сделать все что захочу. Все что угодно. Если бы я захотел, я бы мог заставить вас танцевать. Я мог бы расколоть эти стены. Я испуган, потому что… я не уверен, что знаю, как это контролировать. Все, что я должен сделать… это захотеть, чтобы что-нибудь произошло. И если я захочу достаточно сильно, это произойдет.

Первым побуждением Рейвен было убежать от него подальше, но умоляющее выражение лица мальчика удержало ее.

– Я не знаю, что тебе сказать, – сказала она. – Я полагаю… ты должен делать то, что кажется тебе правильным.

– Если то, что сказал Король Горы, правда… тогда мой предок поклонялся Сатане до того, как он разрушил город колдунов. В нем было зло, иначе Дьявол бы не призвал его. Откуда мне знать… не таится ли зло и во мне?

– Почему ты так думаешь?

– Потому что мне нравится магия, – признался Нью. – Мне нравится ощущение, которое она мне дает. Я могу сделать все что угодно. И… Боже, помоги мне, но я хочу ответить на зов Лоджии. – Он опустил подбородок, поглаживая пальцами грубое дерево посоха. – Одна половина меня… хочет, чтобы все было как раньше, до того, как я упал в яму с колючками. А другая половина рада, что это произошло. И я боюсь этой части самого себя, мисс Дунстан. – Она смотрела на его пальцы, крепко сжавшие посох. – Я не хочу терять того… кем я был раньше.

Рейвен нерешительно протянула руку и прикоснулась к руке Нью. Под рубашкой она почувствовала кости. Обычные кости, подумала она, такие же, как у любого другого.

– Ты не потеряешь, – сказала она. Но она знала, как мало понимает суть того, через что прошел этот мальчик. За небольшой промежуток времени длиной в неделю его жизнь сильно изменилась, как, впрочем, и ее собственная. Поиски Страшилы привели ее в темный лабиринт колдовства, прошлого и странных семейных уз. Что лежит в центре этого лабиринта, гадала она. И что ведет ее по нему вслепую и переплетает коридоры между прошлым и будущим?

Она знала: Лоджия Эшеров. Она поняла это еще в тот день, когда поговорила с Майрой Тарп в кафе «Широкий лист» и Майра упомянула «что-то темное», что живет в одиночестве в Лоджии Эшеров. Сначала Рейвен подумала, что, возможно, там живет такой же отшельник, как Король Горы, кто, бродя ночами по лесу, может красть детей, не оставляя следов. Рикс Эшер сказал, что Лоджия стоит незапертой и она могла бы быть превосходным убежищем для сумасшедшего, которому вздумалось бы поддерживать легенды о Страшиле.

Она поняла, что ей каким-то образом нужно самой проникнуть в этот дом, чтобы искать в темноте следы убийцы детей, который, как она думала, мог там прятаться. Но, услышав рассказ Нью о том, что он чувствовал, слышал как Лоджия его звала, так же как она звала отца и Короля Горы, Рейвен осознала, что в Лоджии может таиться нечто более ужасное, чем Страшила.

«Сатана ищет человека, – говорил Король Горы Нью. – Он зовет тебя так же, как звал твоего отца, так же, как звал меня все эти годы… Ему нужна сила, которая есть в тебе…»

Если какие-то коварные силы зла обитали в Эшерленде, думала Рейвен, то могли ли они пытаться затянуть Нью обратно в ту паутину, из которой выбрался его предок?

Вошел доктор Робинсон, и Нью с Рейвен обратили внимание на него. Майра Тарп по-прежнему сидела согнувшись, вся ее энергия ушла и ее дух был сломлен.

– Как он? – спросила Рейвен.

Доктор мрачно покачал головой.

– Он умирает. Но, скажу вам, он однако, сильный старик. Мы сделали все, что смогли, но… организм получил сильные повреждения. Знал ли кто-нибудь из вас, что у него была в последнее время пневмония? И что у него такая анемия, что кровь бледная, как вода. По всем правилам его следовало бы уложить в постель больше года назад. – Он взглянул на Нью. – Насколько я понял, вы сказали медсестре, что у него нет родственников. Некому подтвердить… я хочу сказать, некому уладить все дела.

– Я оплачу счет, – сказала Рейвен. – Я уже говорила об этом.

– Я не это имел в виду. Старик умирает. Терпеть не могу говорить об этом так прямо, но… кто позаботится о теле? Шериф Кемп?

– Нет, сэр. – Нью встал со стула. Он посмотрел на мать, которая сидела не шевелясь, потом снова на доктора Робинсона. – Я ошибся, сэр. У него есть родственники. Он мой дедушка, и я позабочусь о нем.

– Нью, – прошипела Майра, но он не обратил на нее никакого внимания.

– О, я понимаю. – Было ясно что доктор не понимает, но он, очевидно, был удовлетворен. – Ну… в таком случае, в твоих жилах течет весьма сильная кровь, сынок. Твой дедушка крепкий человек.

– Да, сэр, – сказал Нью. – Могу ли я его видеть?

– Я сомневаюсь, что он узнает о твоем присутствии, но если хочешь, валяй.

– Хочешь, я пойду с тобой? – спросила Рейвен, но Нью покачал головой и вышел из комнаты.

Когда он ушел, доктор Робинсон тихо сказал Рейвен:

– Старик цепляется изо всех сил. Я не знаю почему, но он не умирает.

Нью стоял в комнате Короля Горы, прислушиваясь к его слабому дыханию. Сквозь шторы единственного окна просачивался тускло-серый свет. Лампа над кроватью старика не горела. Король Горы не шевелился. Нью постоял еще немного и повернулся, чтобы уйти.

– Парень, – слабо прошептал старик. – Не… уходи пока.

Нью подошел ближе к кровати.

– Вам больно? – осторожно спросил он.

– Нет. Теперь нет. Он поймал меня, не так ли? – Король Горы хрипло кашлянул. – Старая сучка… подловила меня, когда я был к ней спиной. Несколько лет назад… я бы спустил с нее шкуру.

– Мисс Дунстан нашла статью в старой газете, – сказал ему Нью. – О том… как упала комета. Ваше имя Орен Хартли.

– Орен… Хартли, – повторил он. – Звучит… как имя слюнявого проповедника. Это не я, парень. Я – Король Горы. – Он сказал это с упрямой гордостью. – Были… ли в этой статье имена моих родителей?

– Вашего отца звали Бен, а мать – Оркид.

– О, это… вполне хорошие имена, я полагаю. Они немного напоминают звон колокольчика, но… это было так давно. Возьми мою руку, парень, и крепко ее держи.

Нью сжал холодную руку Короля Горы.

– То, что я сделал с твоим папой, – прошептал он, – я сделал… потому что боялся. Он слабел. Он… не знал, кто он, и был готов ответить на зов.

– Что бы с ним случилось, если бы он спустился в Лоджию?

– Лоджия, – горько просипел Король Горы. – Это… не просто дом, парень. Это – святилище дьявола. Это… храм для поклонения злу. Если бы твой папа ушел туда… то, что там живет, поймало бы его. В Лоджии… есть силы, которые тебя зовут и обещают… все на свете. Но все, чего они хотят, – это использовать тебя. Схватить и держать… как те колючки на горе. – Он испустил тихий усталый вздох. – Тебе не очень нравится твоя жизнь, не так ли? Иногда тебе хочется жить в Эшерленде и… не возвращаться обратно в свою хибару. Разве не так?

– Так.

– Где ты живешь – это не важно, – сказал он. – Важно то… что живет в тебе. У Эшеров есть деньги… но они живут в клетке, не зная об этом. Однажды они расшибут голову о ее прутья. Все их деньги не могут купить им ключа. Ты… гордись собой, парень. Остальное образуется само. А твоя мама… она просто боится за тебя, потому что тебя любит. Не обижайся на нее за это.

– Она не хотела, чтобы нашли Натана, – холодно ответил он. – Она не хотела, чтобы Натан вернулся домой!

– Да, не хотела. Если она… притворялась, что хотела, то это чтобы поддержать саму себя. Ты – все, что у нее осталось. Полагаю… я отчасти виноват в этом. – Он сжал руку Нью. – Ты прощаешь меня, парень? За то, что я сделал с твоим отцом?

– Мне не хватает его. Мне очень его не хватает.

– Я знаю это. Но… это нужно было сделать. Ты это понимаешь?

– Да, – сказал Нью.

– По крайней мере… он умер тем человеком, которого ты знал. А не тем… кем бы он стал, если бы спустился в Лоджию.

– Что случилось с Натаном? – В голосе Нью звучал металл. – Куда Страшила унес моего брата?

– Я не знаю. Я знаю только… что Страшила – часть всего этого. Часть того, что зовет тебя из Эшерленда. Я не знаю, кто такой Страшила и почему он уносит детей.

– А что случилось бы со мной, – спросил Нью, – если бы я спустился в Лоджию?

Старик молчал. Вдали Нью услышал глухой раскат грома.

– Тогда… ты бы пришел прямо в ловушку, – сказал Король Горы. – Как бессловесная скотина… на убой.

– Я собираюсь сходить в Лоджию, – сказал ему Нью. – Я решил это, когда сидел там и ждал. Я собираюсь посмотреть, что там внутри. Вы это знаете, не так ли?

– Я… этого боюсь. Парень… если бы я мог тебя остановить, я бы это сделал. Но… я был, да вышел весь. Я передал тебе посох и рассказал историю. Остальное… на твоих плечах.

Нью почувствовал, как хватка старика слабеет. Старик прошептал:

– Лизабет… кто теперь позаботится о… Лизабет?

Он терял сознание. Корка льда внутри у Нью неожиданно дала трещину. Могут ли слова принести вред, спросил он себя. И тихо сказал:

– Я прощаю вас.

В руке Короля Горы снова, всего на секунду или две, появилась сила.

– Я… сейчас отдам концы. – Его голос был едва различим. – Я хочу, чтобы ты вышел… и сказал им, что Король Горы хочет отдохнуть.

– Да, сэр.

Старик разжал пальцы, и его рука, соскользнув вниз, свесилась с кровати.

Нью казалось, что он все еще слышит дыхание деда, но он не был в этом уверен. На улице прогремел гром, оконное стекло задрожало. Нью попятился к двери и вышел из комнаты.

– Я хочу куда-нибудь пойти, чтобы побыть одному, – сказал Нью Рейвен в приемной. – Мне нужно кое-что обдумать.

– В начале этой улицы – офис «Демократа». Так рано там никого не бывает. Хочешь, я отведу тебя туда?

Он кивнул и подошел к матери. – Ма?

Она вздрогнула. Ее руки были сложены на коленях, как во время молитвы.

Нью нежно прикоснулся к ее щеке, Майра посмотрела на него. В ее глазах стояли слезы.

– Я хочу, чтобы ты взяла пикап и поехала домой, – сказал он. – Ты сделаешь это?

– Но не без тебя. Я никуда не поеду без…

– Я единственный мужчина в доме, мама. Ты говорила мне об этом сотни раз. Если ты хочешь, чтобы я был мужчиной, я должен поступать как мужчина. Я должен принимать решения сам. Собирается гроза. Я хочу, чтобы ты взяла пикап и ехала домой. – Он знал, что может легко заставить мать послушаться. Потребовался бы мысленный толчок, не более. Он почти сделал его, почти. Но сказал: – Пожалуйста.

Она хотела было возразить, но увидела в глазах мальчика взгляд мужчины.

– Хорошо, – сказала Майра. – Хорошо. Я поеду домой. Но как ты будешь…

– Я разберусь.

Майра встала и посмотрела на Рейвен, а затем опять на Нью.

– Ты… вернешься домой, да?

– Да, мама. Я вернусь домой.

Она отвела от него взгляд и вышла из клиники на улицу, где в небе собирались грозовые облака.

Нью стоял в дверях до тех пор, пока она не уехала.

– Что ты задумал? – спросила его Рейвен.

– Охоту, – спокойно ответил он. – Я должен сообразить, как поставить свою ловушку.