За те полтора года, что он работал ночным сторожем на винном заводе братьев Паулинг, Рону Фаулеру ни разу не представлялся случай испытать хотя бы малейшее беспокойство. Было, конечно, в самом начале несколько инцидентов — не больше двух, кажется, — с ложной тревогой, и то это скорее из-за его собственной нервозности и неопытности, чем из-за чего-то существенного, но все это исчезло, как только он полностью изучил расположение цехов. Разумеется, завод Паулингов по своему уровню был ниже, чем предприятия Берлингера, Монда-ви, Стерлинга или других, не менее известных предпринимателей. У них, понятное дело, нередко возникают проблемы с хулиганами. Но завод Паулинга был небольшим, не на виду, в стороне от больших дорог, посещения сюда разрешались только по приглашению. Это было довольно тепленькое местечко. Рон читал триллеры, смотрел свой портативный телевизор, решал кроссворды.

Вот почему сейчас он чувствовал себя совершенно не готовым к тому, с чем, по-видимому, ему предстояло встретиться.

Рон медленно двинулся по тихому, пустому зданию по направлению к входу в цех брожения, тревожно поглядывая по сторонам, прислушиваясь к любому звуку, который мог показаться необычным. Огромное помещение было пустым, тишину нарушал только звук его собственных каблуков да толчки крови в голове, нарастающие с дьявольской силой. Он был испуган, испуган много больше, чем прежде, когда проигрывал в своем воображении похожий сценарий. Это было нечто, к чему он подготовлен не был, в чем уверенно чувствовать себя не мог. Он пошел на эту работу вовсе не потому, что был пригоден к этому делу, а потому, что это было очень несложное занятие. Вот почему. Он был рабочим-ремонтником на пенсии, только пенсия эта была кот наплакал, и он стал искать легкого дополнительного приработка. Его все уверяли, что это отличная работа, что пистолет, который у него в кобуре на поясе, не больше чем деталь формы, что на самом деле ни с чем таким ему встретиться не придется.

И почему он не пошел на работу в "Макдоналдс", как другие мужчины его возраста?

Рон медленно двигался вперед. Он знал, что этого ему не следует делать. Знал, но все равно шел. У него были все внешние атрибуты полицейского — пистолет, форма, в конце концов перечень служебных обязанностей, — но несмотря на все это, он мог просто вызвать полицию, а потом сидеть и ждать, когда они прибудут. Но абсолютной уверенности в том, что случилось нечто необычное, у него не было. Он находился на своем рабочем месте, в небольшой будке рядом с отделом сбыта, читал старый роман Росса Макдональда, когда черно-белая картинка на мониторе цеха брожения внезапно потонула в снежных точках шумов. Цех брожения был расположен в пещере известнякового холма, примыкающего к зданию, не то естественной, не то специально вырытой. Он заметил это изменение изображения краем глаза и немедленно переключил внимание на ряд мониторов над столом, быстро просматривая один за другим. Разумеется, исчезновение картинки могло быть вызвано технической неисправностью, но на экране монитора, показывающего вид цеха дистилляции номер один, он увидел, что дверь цеха брожения, которая все время должна быть закрыта и заперта на замок, медленно двигалась, как будто кто-то ее притворял.

Он почувствовал, как в груди подпрыгнуло сердце.

Немедленно вскочил, схватил связку ключей, расстегнул кобуру и через освещенную тусклым светом автостоянку поспешил к цеху дистилляции.

Он был испуган, но все же рад, что не потревожил пока полицию. Сделав ложный вызов, он бы выставил себя перед ними дураком, и скорее всего его тут же бы выгнали с работы.

Рон продолжал двигаться вперед по направлению к запертой двери пещеры. Его рука на рукоятке пистолета вспотела и стала скользкой. Он быстро сдернул руку, вытер ладонь о грубый материал брюк, а затем снова водрузил ее на место.

По другую сторону двери цеха брожения что-то щелкнуло.

Он остановился как вкопанный. Помещение внезапно показалось ему еще более темным, емкости по обе стороны — еще более пугающими. Даже когда он включил полный свет, все равно оставались зловещие тени, эти пятна, заплаты, лоскуты ночи, предвещающие дурное. Они просачивались в здание, несмотря на всю эту технику, электричество и люминесцентные лампы. "Да здесь же миллион таинственных мест, куда можно спрятаться, — вдруг осознал он. — Может быть, сейчас, вот в этом месте, притаилась целая армия хулиганов, промышленных шпионов или террористов. Притаились и ждут моего приближения, чтобы схватить".

Дверь щелкнула снова, но на этот раз звук был каким-то особенным, как будто что-то хлюпнуло.

"Да нет, это просто какие-то хулиганы, — пытался успокоить он себя. — • Это какие-то мерзавцы, наемники конкурентов, грабители, поджигатели, убийцы, террористы, психи, бежавшие из лечебницы". Его сознание пробегало список возможных противников, исключительно в человеческом облике, а все остальное он в отчаянии пытался выбросить из головы, близко не подпускать.

Разве не этого мерзостного отродья он боялся больше всего? Боялся, и еще как боялся. И это после стольких лет? Монстры. Подумать только, прошли десятилетия, он рос, вырос наконец и успел даже состариться, но там, глубоко внутри, все еще оставался маленьким мальчиком, которому было страшно одному зайти в гараж, который ночью слышал шелест кустов за окном на улице, который, завидев шевеление теней в холле, стремглав бежал за родителями, чтобы они включили свет. Рациональное мышление, которое пришло с возрастом, и связанное с ним определенное понимание сути вещей и явлений было не более чем маской, тонкой маской, прикрывающей истинную его сущность. А она состояла в том, что он так по-настоящему и не вырос и ничего не забыл.

Перед ним был вход в цех брожения, дверь в пещеру. Всего в нескольких шагах. Он мог отчетливо видеть место, где бетонный фундамент здания соединялся с известняковым холмом. Ему хотелось убежать назад в свою будку, в это уютное местечко, к своей книге, телевизору, сделать вид, что он ничего не видел и не слышал, а утром, когда будет обнаружено, что на завод проникли грабители, разыграть полное неведение, но он превозмог себя, заставил свою руку громко постучать в стальную дверь.

— Эй вы, кто там есть, открывайте! — крикнул он.

Ответа не последовало.

Рон Фаулер потянул ручку на себя, дверь была не заперта. Впрочем, он другого и не ожидал. Он распахнул ее левой рукой, крепко сжимая в правой рукоятку пистолета.

И сразу же отшатнулся назад, оцепенев.

Пол в пещере был покрыт кровью, густой и красной. Это была вязкая и липкая субстанция, которая выглядела, как застывшее "Джелло", а смердила, как протухшие испражнения. Кровью были облиты и деревянные бочонки с вином, и запах ее, смешанный с терпким ароматом бродящего вина, был почти непереносимым. Он сильно зажал себе ноздри пальцами, так что едва мог дышать, и приставил ногу к двери, чтобы держать ее открытой. По всей пещере — по полу, по днищам бочек, у известняковых стен — в беспорядке были разбросаны разодранные на части тушки большого количества мелких животных: белок, кошек, крыс, опоссумов. При слабом свете, сочащемся через дверной проем, он мог разглядеть шерсть на содранных шкурах, а на обратной стороне мясо с белыми жилами, потерявшие цвет сморщенные органы с обрывками артерий и кишечника, которые свисали гроздьями.

В пещере было тихо, но откуда-то что-то капало — скорее всего вино, — и эти капли гулко и мерно ударялись о цементный пол. Нос забивало опьяняющее зловоние. С сильно колотящимся сердцем он стал ощупывать пальцами каменную стену рядом, тщетно пытаясь найти выключатель, вглядываясь в темный дальний конец узкой пещеры и проклиная себя за то, что не захватил фонарь.

— Кто здесь? — опять крикнул он.

Ответа не было, но жидкость капать перестала. Теперь появился другой звук.

Кто-то жевал.

— Давай выходи! — скомандовал он, но голос его был не таким твердым, каким должен был быть.

— Ну, давай же!

Ответа не было. Только чавканье. И низкий смех.

Он пристально вгляделся в темноту и кое-что различил, потому что его глаза уже привыкли к мраку. Различил и пришел в ужас.

У дальней стены, скорчившись, медленно двигались карликовые фигуры. Низкие, волосатые, бесформенные, они сжимали в руках длинные острые дротики. Его сознание раздвоилось. Мысленно он мгновенно представил эту сцену в виде крупного заголовка на первой странице бульварной газеты — НА НОЧНОГО СТОРОЖА НАПАЛИ ЧУДОВИЩА, — но, повинуясь безотчетному страху, он вскрикнул и обмочился.

Теперь эти фигуры задвигались быстрее, стали больше похожими на людей, начали распрямляться, пока не вытянулись во весь рост. В воздухе висел крепкий запах крови и вина. Теперь к нему примешивался почему-то казавшийся ему знакомым запах мускуса. Одна из фигур что-то поедала. Вытащив это изо рта, она швырнула этим в него. Это был разодранный бурундук.

Рон Фаулер с криком повернулся. Надо бежать, спасаться, и он собирался это сделать, но... поскользнулся на покрытом кровью полу. Его правая нога подвернулась, он почувствовал острую боль, а дверь, которую он держал открытой своей левой ногой, начала закрываться. Свет еще проникал в помещение, и в эти последние несколько секунд он успел с гипертрофированной четкостью увидеть прямо перед своим носом цементный пол, влажный и красный от крови, и на нем обломок кости животного с обрывками мускулов. Во внезапно наступившей темноте он начал делать отчаянные попытки подняться на ноги, поползти по полу, но не успел.

Где-то совсем рядом, позади него, существа засмеялись, завизжали, забормотали.

Первый дротик угодил ему в промежность.