Глава 7
Свадьба

— Какая же ты, Лиза, счастливая! — в детском умилении осыпала сестру поцелуями радостная Соня. — И день, смотри, замечательный — солнышко светит теплое, на небе ни тучки. И платье у тебя белое-белое, и фата длинная-предлинная. И Владимир Иванович красивый, а как любит тебя — смотреть не нарадуешься!

— Вставай! Вставай, Лизонька, утро уже! Пора! Вставай, свадьбу свою проспишь! — с небывалой ласкою будила дочь Долгорукая.

— Свадьба? — Лиза оторопело посмотрела на нее. — Мы ведь только что венчались!

Хорошо, что ты больше своему счастью не противишься, — кивнула мать, — но все же вперед батюшки торопиться не стоит. Вот, когда отец Павел вас благословит, тогда и будет считаться, что ты уже замужем. Татьяна! Чего позади меня прячешься? Выходи хозяйке помогать. Скоро уже гости пожалуют, и — быстренько под венец!

Лиза проводила мать мутным ото сна взглядом и вдруг увидела горестные глаза Тани. «Что же это? — только и могла подумать Лиза. — Значит, все сон? Владимир, счастье? Значит, быть мне госпожой Забалуевой?» Лиза нехотя встала с постели и с унылым видом села к столику с зеркалом. Татьяна подошла и, утешая, погладила ее по голове, а потом принялась причесывать. От корней волос постепенно разлилось тепло, и Лиза расслабилась — выскользнула из Татьяниных рук и зарыдала. Таня вздрогнула всем телом и вслед на ней тоже пустилась в плачь.

Весь вчерашний день Лиза провела, как в дурмане, — наблюдала, как суетится по дому маменька, проверяя, все ли готово к торжеству. Фейерверки, музыканты, комнаты для гостей, перемены к столу и корзины с сундуками с приданым на подводах («Сервиз столовый на двенадцать персон — серебряный, перины три, комод резной для посуды, шкаф резной для белья…» — считала и пересчитывала Долгорукая), чтобы везти вечером в имение Корфов, где новобрачным предстояло провести самую важную в их жизни ночь. В гостиную все время входили и выходили люди — какие-то приказчики, слуги, дворовые. Любопытная Соня бегала за маменькой и надоедала расспросами. Андрей где-то пропадал, Наташа сидела подле Лизы и иногда держала ее за руку, убеждая, что завтра для нее начнется новая жизнь.

И вот это завтра пришло — новая жизнь оказалась сном, а то, что происходило наяву, напоминало ночной кошмар.

— Ты как будто траур надеваешь! — воскликнула Соня, явившаяся наблюдать, как Лиза облачается в подвенечное платье. — У тебя свадьба!

А ты думаешь, так легко хоронить молодость в постели противного старика? — скривилась Лиза, с ненавистью оглядывая себя в зеркале.

Соня смутилась и растерянно заметалась взглядом по комнате.

— Зачем вы так, Лизавета Петровна? — мягко укорила ее Татьяна. — Она ведь маленькая еще. Ей не все знать надобно.

— Ох, Татьяна, ты бы лучше помолчала — и так тошно!..

В гостиной их ждал Андрей: старший мужчина в семье, он должен был вести сестру к аналою. Пока шли в домашнюю церковь, Долгорукая беспрерывно утирала слезы. Наташе, как будущей невестке, было предложено сопровождать княгиню. Соне было доверено нести за Лизой шлейф.

Забалуев уже ждал их на месте, он приехал спозаранку и все крутился перед княгиней, что-то объясняя про нелепицу, которую выдумал вчера Владимир Корф. Долгорукая слушать про медведя и лес не хотела и, чтобы заставить его замолчать, собственноручно одарила золотыми часами. Забалуев подарок принял и куда-то ненадолго исчез, сказал, что видеть невесту до свадьбы — дурной знак. И вот теперь он стоял во фраке подле отца Павла и незаметно отмахивался от курений, исходивших из кадила.

Когда слуги открыли дверь из вестибюля в притвор, у Лизы подкосились ноги. Она шла, не видя под собой пола, с трудом сдерживая слезы. Лиза шла и молила Господа о чуде — пусть случится что-нибудь хорошее! Пусть Забалуева хватит апоплексический удар. Или отец Павел окажется тайным расстригой, и его придут арестовывать. Нет, лучше пусть станет известно, что в смерти Ивана Ивановича виновен этот отвратительный Забалуев, и его арестуют. Или маменька… Что же такое пожелать маменьке, чтобы она передумала? О, да — пусть папенька воскреснет и явится сюда в сиянии, и мама поймет, что она не права — одумается и прогонит Забалуева в шею.

Но ничего похожего на чудо не происходило. Отец Павел, оглянувшись по сторонам, прокашлялся и начал венчание. «Благослови, владыко!» — медленно затянул он зачало, потом без паузы пропел Великую ектинью и перешел к молитвам.

— Благослови благословением духовным, яко благословится имя твое! И прославится царствие твое — Отца и Сына, и Святаго Духа. Господу помолимся, миром Господу нашему помолимся… — басил отец Павел, молодой, огромного роста священник, недавно принявший здешний приход.

Поданы уже были венцы, и отец Павел принялся ловить на блюде загодя привезенные Забалуевым кольца, когда вдруг Лиза услышала, как вскрикнула маменька, и вся внутренне сжалась — неужели ее мольбы возымели действие? Она оттолкнула вдруг вцепившегося в ее руку Забалуева и обернулась — перед ней стоял Владимир Корф.

— Лиза! Ты обвенчана? Нет?! Слава Богу, я успел! Ты станешь моей женой?

В ответ Лиза беззвучно бросилась к нему в объятья.

— Лиза! — опомнившись первой, зашипела Долгорукая. — Ты ведешь себя бесстыдно! А вы, барон, попрали все приличия!

— Не вам говорить о приличиях, сударыня, — негромко бросил в ее сторону Корф, все еще обнимая полуживую от волнения Лизу.

— Пойдите вон отсюда! — так же шепотом велела Долгорукая.

— Мы уйдем вместе, — очнувшись, расхрабрилась Лиза.

— Какой позор! — тихим криком возопил было Забалуев.

— Позор — это ваш и притязания на Елизавету Петровну, — оборвал его гневную тираду Корф.

— Дети мои, — примирительно сказал отец Павел, — давайте побережем храм Божий от мирскаго гнева и продолжим венчание.

— Нет! — воскликнула Лиза, оглядываясь на Андрея.

— Видимо, нам стоит отложить свадьбу, — кивнул он.

— С каких это пор ты стал распоряжаться здесь? — Долгорукая буквально просверлила сына взглядом.

— По праву старшего мужчины в семье, — твердо сказал Андрей.

— Лиза, если ты согласна выйти за меня, то мы сейчас же и обвенчаемся, — Корф нежно поцеловал ей руку. — Андрей, прошу тебя, отмени свадьбу. Не надо ложных клятв перед людьми и Богом.

— Не сметь! — закричала Долгорукая. — Здесь я решаю!

— Я думаю, что вам следует все же умерить гордыню свою перед Господом и решить дело миром, но вне этих стен, — еще раз настойчиво посоветовал отец Павел.

— Батюшка прав, — Соня потянула мать за рукав платья, — негоже пред святыми образами дичиться.

— Все — вон, — вполголоса зарычала Долгорукая и первой подала пример благоразумия.

Следом за "ней в притвор вышли Андрей и Владимир с Лизой. Соня решила держаться Наташи, которая сочла невозможным для себя вмешиваться в семейную ссору, и осталась. Забалуев показался последним, с подозрением озираясь по сторонам — не припас ли Корф где еще какой неприятности. Слуги, разогревавшие самовар и раскладывавшие свечки, быстро вышли. Долгорукая сама закрыла за ними двери в вестибюль, проверив, что никто их не подслушивает.

— Немедленно прекратите этот фарс! — потребовала она у Корфа.

— Это не фарс, это трагедия! Вы выдаете дочь замуж против воли ее отца и к тому же — за преступника! — бросил свои обвинения Корф.

— Я бы попросил… — взвился Забалуев.

— Хватит разносить эту клевету! — бросилась на его защиту Долгорукая.

— Преступник — убийца и вор! — повторил Корф. — Вы или сами отравили, или помогли отравить моего отца! Вы украли у меня невесту, чтобы получить в приданое наше имение!

— Марья Алексеевна, я больше не намерен слушать этот бред. У нас свадьба, насколько я припоминаю?

— Свадьба, свадьба, Андрей Платонович, конечно, свадьба. Господин барон решил разыграть этот безобразный спектакль, чтобы, соблазнив мою дочь, вернуть себе поместье.

— Это неправда! — воскликнула Лиза.

— Ты наивна и глупа, — оборвала ее мать. — Господин Корф стрелялся в Петербурге из-за другой и совершенно не помнил о тебе!

— Маман! — строго сказал Андрей. — Вы обещали мне оставить имение Корфов в покое.

— Володя, — Лиза умоляюще заглянула в глаза Корфу, — зачем нам поместье? Мы проживем и без него.

— Что же вы молчите, барон? — ехидно поддел Корфа Забалуев.

— Довольно! — не выдержал Андрей. — Мне надоели эти склоки по поводу имения Корфов. Я намерен положить конец этому делу.

— Не много ли ты на себя берешь, Андрей? — нахмурилась Долгорукая.

— Это оттого, что у князя короткая память, — мерзким тоном принялся намекать Забалуев.

— Не вам меня судить, господин предводитель уездного дворянства. И больше ни слова о приданом. Лиза, ты согласна отменить свадьбу?

Я прошу дать мне возможность поговорить с Владимиром Ивановичем наедине, — после некоторого раздумья тихо сказала Лиза.

— Лиза! — с возмущением обернулась к ней Долгорукая.

— Наедине, — еще раз твердо попросила Лиза.

Андрей кивнул и знаком попросил мать выйти вместе с ним. Окинув дочь взглядом, полным ненависти и презрения, Долгорукая проследовала за сыном. Забалуев пружинисто покрутился на месте с минуту, но тоже ушел, и через мгновение Лиза и Владимир остались одни.

— Лиза, ты не ответила — ты согласна выйти за меня? Наши отцы благословили этот брак! Или ты не веришь мне? Ты тоже думаешь, что я делаю это из-за поместья?

— Я не знаю, что думать, — печально проговорила Лиза. — Я писала тебе и ждала твоих писем. Но ты не отвечал и не приезжал. А когда вернулся, не бросился сразу же ко мне и не сделал предложение. Скажи, это правда, что в Петербурге ты стрелялся на дуэли из-за женщины?

— Правда… — побледнел Корф.

— Ты ее любишь?

— Нет!

— Тогда поклянись мне сейчас, что ты по-прежнему любишь меня. Здесь, перед храмом Божьим. Что?..

— Прости, я не могу…

— Так значит, все, что говорили о тебе маменька и Забалуев, правда? Ты сделал мне предложение из-за поместья?!

— Нет! Хотя, впрочем, я и сам не понимаю, что я делаю. Я ничего не понимаю, прости!

— Уходи… — Лиза оттолкнула Корфа и стала подниматься по ступенькам в церковь.

Земля снова уплывала у нее из-под ног, а из-за слез она почти ничего не видела. Но, может быть, и к лучшему — никаких осуждающих взглядов, никаких лиц, лживо соболезнующих ее горю.

— Простите, что заставила ждать, — обратилась Лиза к отцу Павлу, занимая свое место у аналоя. — Давайте продолжать.

— Слава тебе, Господи! — горячо перекрестилась Долгорукая.

— Но как же Владимир? — с недоумением в голосе спросил сестру Андрей.

— Все это туман, наваждение. Чудес не бывает, — отрешенно сказала Лиза.

— Золотые слова, Елизавета Петровна! — тут же подскочил к ней Забалуев. — А вам, Андрей Петрович, тоже пора бы повзрослеть.

— А вот женим его — сразу и повзрослеет, — пообещала Долгорукая.

— Дай то Бог! "Дай то Бог! — Забалуев вознес глаза к небу и незаметно подмигнул отцу Павлу — мол, чего тяните, начинайте!

— Обратим души к Господу нашему и в молитвах наших попросим его о снисхождении и дальнейшем благополучии… — стал читать оборванную на полуслове молитву отец Павел.

По завершении молитвы он, как положено, предложил кольца новобрачным, потом кивнул кому-то за их спиной, перед ними расстелилось шелковое покрывало. Забалуев быстро ступил на него, утверждая за собой право первенства в семье. Лиза же, за все это время и не шелохнулась — ни тогда, когда отец Павел нанизал на ее тонкий пальчик не по размеру большое кольцо, ни тогда, когда венец водрузили ей на голову. Не вздрогнула и не встрепенулась она и тогда, когда пришло время обменяться поцелуями с супругом. И даже после того, как отец Павел напоследок благословил их и объявил мужем и женой, а Забалуев, взяв ее цепко под руку, повел из церкви к свадебному столу.

Корф наблюдал за всем этим издали, незаметно для всех. Он прятался в доме и никак не мог собраться с духом и уйти. Владимир чувствовал себя раздавленным и беспомощным. Обстоятельства складывались против него, и все же он так и не решился перешагнуть черту и обмануть Лизу. В его сердце уже давно не было ни детской привязанности к ней, ни почитания отцовской воли, принуждавших Владимира относится к Лизе как к возможной невесте. Но мысль о том, что этой женитьбой он сможет остановить натиск Долгорукой, тревожила его и погнала в то утро из дома.

Если бы Лиза решилась принять его предложение!

Владимир был настолько эгоистичен, что даже не подумал о том, что будет дальше. Остановила бы их свадьба старую княгиню? Что делать с переполнявшими его чувствами к Анне? Господи, он совсем забыл об Анне, ведь обещал же Оболенскому передать ее в труппу императорских театров. Пора уже перестать жалеть себя и поторопиться, пока еще он здесь хозяин.

Вернувшись, Владимир первым делом велел позвать к себе Анну. Когда она вошла в кабинет, приступил к разговору сразу без лишних церемоний и объяснений.

— Я принял решение продать вас директору императорских театров. Вы поедете в Петербург и займетесь актерским ремеслом! Так хотел отец. И я считаю это справедливым. Я виноват перед вами. Княгиня Долгорукая не оставила мне времени оформить вашу вольную, уже завтра поместье и все крепостные перейдут в ее собственность. Но сделку купли-продажи я смогу подтвердить и после ее совершения. А господин Оболенский, я уверен, сам освободит вас. Вы отправитесь в Петербург сейчас же — собирайтесь.

— Как понимать такую перемену в вашем поведении?

— Нет-нет, не заблуждайтесь, я не освобождаю вас — продаю за немалую сумму. Я нуждаюсь в деньгах. И поэтому вы по-прежнему имеете полное право считать меня чудовищем.

— Благодарю вас, но, если честно, меня пугают столь резкие перепады в вашем настроении.

— Сейчас вам надо бояться не меня, а Долгорукой. Уверен, что ей тоже придется не по вкусу обман, который сочинил отец, представляя вас повсюду своей воспитанницей. А учитывая ее пока еще необъяснимую для меня ненависть к нашему семейству, подозреваю, что месть княгини будет ужасна и обрушится прежде всего на вашу голову.

— Вы и в самом деле изменились?

Поймите, Анна! Нелепая детская обида заставляла меня мучить вас! Я ревновал отца, мне казалось, что он любит вас больше, чем меня! Я мстил ему, обижая вас… Но сейчас я могу думать лишь об одном — как вернуть родовое поместье!

— Почему же вы не женились на Лизе? Ведь это тоже была воля вашего отца.

— Это было бы бесчестно. Я… влюблен в другую женщину. Без взаимности, к сожалению. Впрочем, не будем тратить драгоценное время на обсуждение этой темы. Вам надо спешить, Никита отвезет вас в Петербург, в наш дом. Вот письмо к Оболенскому, передадите его сами. И — будьте счастливы!

— Надеюсь, что и вы обретете свое счастье. Отчего-то мне кажется, что женщина, в которую вы влюблены, однажды тоже полюбит вас…

— Пустое, — безнадежно махнул рукой Корф.

Когда Анна ушла, он, не мешкая, занялся сбором самых важных вещей и документов. Слава Богу, все действительно ценное хранилось в городском доме: его письма отцу, боевые награды, расходные книги и драгоценности матери, то немногое, что не было еще продано или отдано в заклад. Уложив все в два больших саквояжа, Корф позвал Григория и велел срочно готовить коляску.

Во дворе Владимир в последний раз оглянулся на родной дом и едва сдержал слезы. Он больше не хотел никого видеть, ни с кем разговаривать. Григорий отвез его в уездный центр. В гостиничных номерах он запил горькую и долго еще провалялся без памяти.

Анна тем временем тоже засобиралась, но выйти из комнаты не успела-в дверь буквально вломился управляющий. Карл Модестович был вне себя от злости, его распирало, лицо было красным, губы превратились в ниточку, и желваки гуляли на скулах.

— Значит, собралась, голубка? И куда же, изволь тебя спросить?

— В Петербург. Владимир Иванович отправляет меня в городской дом.

Владимир Иванович, — издевательски передразнил ее Шуллер, — уже здесь больше не хозяин. И не ему решать, куда и зачем тебе ехать. И стоит ли ехать вообще.

— Что вы хотите сказать? — Анна вынуждена была отступить от двери — Шуллер силой отнял у нее саквояж и бросил на пол.

— А я вот сейчас все тебе подробненько объясню. И про Корфа, и про вчерашнюю ночь. Обмануть меня вздумала? За барской спиной спрятаться хотела? Да только не выйдет у тебя ничего, разбежались твои защитнички. Один в гостиницу съехал, не солоно хлебавши, другой бросил тебя, как девку приблудную, и в леса утек. Все! Одна ты. И теперь в полной моей власти. А сейчас мы попробуем сделать все то, от чего ты меня прошлой ночью отлучила.

— Не смейте! Не трогайте меня! — закричала Анна, пытаясь вырваться из объятий управляющего.

— А ну, оставь ее! — раздался от двери голос Репнина.

Управляющий от неожиданности отпустил Анну, и она сразу бросилась к Михаилу.

— И что же здесь происходит? — с грозной иронией поинтересовался Репнин, заслоняя собой Анну.

— Поступило распоряжение от барина, и я его выполняю.

— Никогда не поверю, чтобы барон Корф повелел вам ворваться сюда.

— Барон мне теперь не указ. А новый хозяин еще не прибыли-с. Так что пока я сам себе и указ, и хозяин.

— Вот я тебе сейчас покажу!.. — Репнин замахнулся на управляющего.

— Не надо резких движений, князь, — тихо сказал Шуллер, доставая из-за спины спрятанный за поясом пистолет. — А то…

— Михаил Александрович… — Анна едва успела схватить Репнина руку — он рванулся было навстречу угрожавшему ему Шуллеру. — . Не стоит из-за меня рисковать. Карл Модестович прав — моя жизнь теперь в его власти. Уходите отсюда, пока не случилось худшего.

— Слышите, что вам дама говорит?! Она говорит, не надо! А то ведь и вправду, не ровен час — убью!

— Не убьешь! — горячился Репнин. — Тебе лишь мелкие пакости по плечу.

— А ты попробуй — дернись! Тогда и увидишь, смогу я тебя убить или нет!

— Умоляю вас, Михаил Александрович, — взмолилась Анна. — Это очень опасный человек! Карл Модестович, уберите, пожалуйста, пистолет. Не надо угроз, не надо крови — я остаюсь.

— Но я должен поговорить с вами, Анна! — растерялся ее уступчивости Репнин. — Наедине.

— Вот вам, наедине! — управляющий поднес к самому лицу Репнина большой кукиш.

— Послушайте вы, кретин! — сорвался Михаил. — Прекратите паясничать и лучше выслушайте меня. Я предлагаю вам сделку. Я заплачу — сколько захотите, чтобы вы оставили Анну в покое, пока я не выкуплю ее у нового хозяина.

— Вряд ли он захочет с вами говорить, — с сомнением покачал головой Карл Модестович.

Сколько? — еще раз настойчиво повторил Репнин и уточнил. — Для вас. А за нового хозяина не волнуйтесь, он, как только меня увидит, сам мне все отдаст. По собственной воле, и еще приплатит. Итак?

— Михаил Александрович, — тихо сказала Анна, — этот торг мне неприятен.

— Анна, вы не правы. Даже Карл Модестович это понимает. Смотрите, герр Шуллер, этого хватит? Или добавить еще? — Репнин бросил на пол пачку ассигнаций — Модестович тотчас же кинулся их поднимать. — Значит, мы договорились?

— Господи, Господи, как же стыдно! — в отчаянии прошептала Анна.

— Аня! Аня, не надо, — Репнин подошел к ней и обнял. — Поверь, все будет хорошо.

— Ах, какая трогательная сцена! — с фальшивой умильностью воскликнул управляющий, поднимая с пола последнюю купюру.

— Карета готова, — объявил Никита, появляясь на пороге комнаты и с удивлением смотря на происходящее. — Что здесь такое, однако?

— Ничего, Никитушка, — грустно сказала Анна. — Просто мы никуда не едем…

— Едем, едем, но чуть позже, — перебил ее Репнин. — Значит так, Карл Модестович, через час я вернусь. И не приведи Господи, если с Анной хоть что-то случится!

— Не беспокойтесь, барин, я за ним послежу, — с готовностью кивнул Никита. — Глаз с ирода не спущу. Ни на минуту одного с Анной не оставлю.

— Вот и славно, — Репнин улыбнулся Анне и ушел.

Но недалеко. У него возник план. Репнин уже успел понять, что благородная Анна никогда не примет от него жертвы, скорее сама пойдет на заклание. Договориться с Забалуевым, тем более с Долгорукой, и рассчитывать было нечего. Остается только одно…

— А вот и ты, милая, — широко разулыбался Репнин тенью метнувшейся Полине. Он был уверен — она где-то поблизости подслушивала. — А я искал тебя.

— И зачем это я вам понадобилась?

Да нет, это я тебе, красавица, нужен, чтобы судьбу твою исправить, — заговорщицки подмигнул Полине Репнин.

— Никак вы меня надумали выкупить и к себе в дом нимфою взять?

— Как я могу унижать такой талант! Я помочь тебе хочу.

— Правда, барин?

— Разумеется! Мне и самому обидно, что такая красавица, такая талантливая актриса никем не замечена, прозябает, можно сказать, в беззвестности.

— Ваша правда, вот только одна мне завистница здесь мешает, — самодовольно кивнула Репнину Полина.

— А вот это препятствие я и хотел помочь устранить.

— Да как же? — глаза Полины алчно загорелись. .

— Окажи мне, милая, одну услугу.

— Что же я могу сделать для вас? — Полина грудью пошла на князя.

— Для себя, милочка, для себя, — поправил ее Репнин и велел. — Наклонись-ка ко мне ближе, а я тебе потайному все и прошепчу…

Выслушав, Полина гадко улыбнулась и, с удовлетворением упершись в бока округлыми ручками, признала: «А ты, барин, хитрец!»

— Значит, сделаешь?

— Сейчас и побегу…

— Но ты слишком-то не спеши, пусть все выглядит как можно правдивей, а я у тебя в долгу не останусь, вот тебе задаток, — Репнин снова достал несколько ассигнаций и вложил их в руку Полине.

Через час Полина зашла в комнату к Анне и брякнула с порога: «Все, Анютка! Накрылась твоя девичья мечта. Князь Репнин, говорят, помирает».

— Что? — Анна стремительно встала со стула и от резкого движения у нее закружилась голова. Никита едва успел подбежать, чтобы подхватить ее.

— Чего мелешь-то, дура! — заорал он на Полину.

— А что я такого сказала? — пожала плечами Полина. — Цыгане новость принесли — мчался куда-то твой князь, дороги не разбирая, спешил, поди. Упал с лошади, расшибся. Пока в сознании, но плох очень. Тебя зовет. В таборе он.

— Господи! — взмолилась Анна, приходя в себя. — Из-за меня он… Что же делать? Бежать к нему?

— Ну, уж ты сама решай, — равнодушно сказала Полина и, засмеявшись, ушла.

— Никита! Что же это? Как же это?

— Любишь его? — хмуро спросил он.

— Люблю.

— Тогда иди, а то вовек не простишь себе, что при последнем часе не была.

— А как же ты?

— Я здесь посторожу, чтобы Модестович не увидел, что тебя нет.

— Спасибо, Никитушка. Лучшего друга у меня ведь и нет!

— Что мне та дружба, если ты другого любишь! — махнул рукой Никита.

— Но я…

— Да не медли ты! Иди, опоздаешь, не ровен час.

Анна порывисто подбежала к Никите, поцеловала его и бросилась прочь.

— Ах ты, Господи, — вздохнул он. — Как она будет, горемычная?

— А будет она теперь беглая, — с наглым смехом сказала Полина, снова появляясь в дверях комнаты.

— Что ты несешь, окаянная?!

— И тебе, кстати, тоже оставаться здесь не советую, — ухмыльнулась Полина. — Вернется Модестович с новым хозяином — не посмотрят, что ты вольный. Так всыпят, что Аньку отпустил, — мало не покажется.

— Ты же сама сказала…

— Я только то сказала, что князь просил — он Аньку из поместья выманить хотел, а то она у нас такая щепетильная, будто и впрямь барышня! Так что не жди — не вернется она. Там у цыган ее любовник дожидается, а на тебя ей наплевать.

— Ах ты, стерва! — Никита с кулаками бросился к Полине — она взвизгнула и стремглав выскочила в коридор.

То, что ее обманули, Анна поняла сразу — Репнин, живой и здоровый, сидел у цыганского костра и, завидев ее, тут же бросился навстречу.

— Аня! Ты все-таки пришла!

— Вы же умирали…

— Со мной все в порядке!

— Так это все обман?

— Простите меня, но это был единственный способ спасти вас.

— Как это жестоко — сказать мне, что вы при смерти! Вы! Да вы чудовище! — Анна разрыдалась — она бежала через лес, задыхаясь от горя и усталости, а ее просто заманили в ловушку. — Как вы могли, Михаил?

— Успокойтесь, утрите слезы! Да, я чудовище! Каюсь, но другого выхода у меня не было. Да и у вас тоже.

— Значит теперь я беглая? А вы мой похититель? — с ужасом поняла Анна. — Это отвратительно, это мерзко! В такой помощи я не нуждаюсь!

— Нуждаетесь, и еще как!

— Спасибо, что приняли участие в моей судьбе, но я возвращаюсь в поместье.

— Вы хотя бы понимаете, что вас там ждет?

— А жить с клеймом беглой крепостной вы считаете для меня лучшей участью?

Анна, выслушайте меня спокойно и взвешенно. Скородя докажу, что Забалуев убил барона Корфа, и тогда всем будет не до вашего исчезновения. А когда станет известна правда, вы сможете вернуться к Владимиру, и он освободит вас.

— А если вы не сможете ничего доказать?

— Обещаю вам, я не допущу, чтобы с вами случилось что-то плохое! Анна! — Репнин взял ее за плечи. — Загляните мне в глаза, и вы увидите — я все еще испытываю к вам некие чувства, о которых уже говорил вам не раз. Я буду помогать вам и оберегать вас. Вы же должны довериться мне.

— Хорошо, — кивнула она после некоторой паузы. — Я попытаюсь еще раз поверить вам. Но… как же Никита?

— Не беспокойтесь. Теперь, я думаю, он уже обо всем знает, я позаботился, чтобы предупредить его. Никита — свободный человек, он волен распоряжаться собой, как ему вздумается. Уж он не станет дожидаться возвращения управляющего, наверное, и сам уже где-то на полпути к новой жизни. И вам тоже надо начать все сначала…

— Скажи, Наташа, а как бы ты поступила, узнав, что я дрался на дуэли из-за другой женщины? — спросил Андрей, вальсируя с ней на балу, устроенном Долгорукой в честь свадьбы дочери.

— И при этом остался жив? — понимающе кивнула Наташа.

— Скажем, мой визави промахнулся.

— А я бы не промахнулась.

— Я так и подумал, — не очень искренне улыбнулся Андрей.

— Будем отныне навеки с тобой, — пропела Наташа в такт музыке.

— Навеки с тобой, — тихо повторил за ней Андрей, обходя другую вальсирующую пару.

— Осторожнее! — говорила Лиза Забалуеву. — Вы отдавите мне ногу!

— Это от избытка чувств, Елизавета Петровна, то ли еще будет, — пьяно шептал Забалуев. — Надеюсь, сегодня вы узнаете, чего я стою.

— А сколько, вы полагаете, стоит дырявый самовар на рынке? — спросила Лиза, уклоняясь от его мокрых губ. — Думаю, копейки две?

— Я вас накажу за дерзость! — зашипел Забалуев, останавливаясь.

— Вам не нравится вальс? — рассмеялась Лиза. — Мазурку нам с Андреем Платоновичем! И посмотрим, чего вы стоите! Люблю страстных танцоров! Что же вы, Андрей Платонович! Прямо, как вареный! Я люблю, когда в танце мужчина не скрывает своей страсти!

— Сейчас, сейчас, Елизавета Петровна, — пыхтел Забалуев, пытаясь приноровиться к легкой и стремительной Лизе. Но это ему плохо удавалось, и в конце концов он, споткнувшись, рухнул на колени посреди залы.

— Что, маменька, теперь вы довольны, что выдали меня за этакого шута? — издевательски спросила Лиза в полной тишине. Музыканты стушевались и перестали играть, гости расступились вокруг коленопреклоненного Забалуева. Он, краснея от натуги, сумел все же подняться — правда, с помощью слуги, бросившегося ему на помощь по молчаливому знаку Долгорукой.

— Пардон, — промямлил Забалуев.

— А теперь, зятек, полагаю, пришла пора и с тещей потанцевать, — с усилием изобразив на своем лице улыбку, сказала Долгорукая. Чтобы исправить неловкость, она подошла к нему и кивнула музыкантам. Снова зазвучала музыка и пары, как ни в чем не бывало, закружились в вальсе.

— С удовольствием, Мария Алексеевна, мечтал об этом весь вечер! — еле шевеля языком, отвечал княгине Забалуев.

— Жаль, что мне придется возвращаться в Петербург! — прошептала Наташа Андрею, когда танец продолжился.

— А ты не уезжай!

— О, великий султан, отпустите вашу невольницу! — шутливо взмолилась Наташа.

— Нет-нет! О, нет! — воскликнул Андрей, кружа ее.

— Если вы узурпировали меня уже до свадьбы, то что же будет потом?

— Вы правы, это только начало. Я постараюсь еще не раз потрясти вас! — Андрей со значением сжал ее руку и повел по кругу.

— Какие они красивые! — с завистью сказала Соня, указывая Лизе на счастливую пару.

— Да уж, Наташе никто ноги не отдавил, — кивнула она.

— Ты больше не улыбаешься.

— Я больше не могу изображать радость.

— А почему ты отказала Владимиру? Ведь он сделал то, чего ты так ждала все это время?

— Он сделал это из корысти, а не по любви.

— Почему ты так говоришь? Он такой отчаянный, храбрый.

— Для того, чтобы обманывать, много храбрости не требуется.

— Зато теперь ты Елизавета Забалуева!

— Никогда я не прощу ему этот навязанную свадьбу!

— Но тебе придется быть его женой.

— Да я скорее убью эту мерзкую жабу, прежде чем он прикоснется ко мне!

— Знаешь, Лиза, а я хотела тебе кое-что рассказать про Владимира.

Есть что-то важное, чего ты не знаешь…

— Не знаю и не хочу знать! — Лиза решительно встала с места. — И больше имени этого при мне не смей произносить! Все кончено — все!

Оставив Соню смотреть на веселившихся гостей, Лиза вышла из залы и вдруг увидела, что в темноте у колонны стоит Татьяна. Вид у нее был отрешенный, а взгляд безотрывно следил за танцующими Андреем и Наташей.

— Тоскуешь? — с пониманием спросила Лиза.

— Вы знаете? — испугалась она — Лиза кивнула. — Ничего, барышня! Я ведь за глупость свою расплачиваюсь.

— Я тебя понимаю, я тоже заплатила за свои мечтания.

— Мудрые люди говорят — время лечит.

— Хорошо бы, — недоверчиво усмехнулась Лиза. — Куда ты, Таня?

Лиза оглянулась и все поняла, к ним приближался Андрей.

— Прячешься от жениха? — тихо спросил он. — А Татьяна что побежала?

— Только не говори, что хотел бы танцевать с ней на балу!

— Лиза, зачем ты так? Ты все прекрасно понимаешь.

— Не понимаю, — Лиза подняла к нему лицо — все в слезах. — Не понимаю! Ты любишь Таню и морочишь ей голову. Наташа любит тебя, но ты и ей морочишь голову. Владимир приходит ко мне в день венчания и предлагает стать его женой. А сам в это время любит другую!

— А ты все еще любишь его?

— Самое ужасное, что мне сейчас предстоит, — Лиза сделала вид, что не услышала вопроса, — быть хозяйкой в доме Владимира, где все будет напоминать мне о нем!

— Все это какая-то нелепость! — развел руками Андрей. — Мы были так дружны, все казалось таким ясным — ты, Владимир, ваш брак, наши семьи…

— И совсем не нелепость, если вспомнить, что вражда между маменькой и Корфом началась незадолго до смерти папеньки. В этом есть какая-то тайна! И, чтобы понять, что происходит, надо разгадать ее.

— Не выдумывай тайны там, где ее нет! Первопричина всего — деньги. И смерть отца здесь абсолютно не при чем!

— Мне жаль, что ты мне не веришь.

— Я не стану спорить с тобой, но если это отвлекает тебя от переживаний о твоем замужестве, — ищи свою разгадку. Бог тебе в помощь!

— Пойдем в залу! — Лиза взяла его за руку. — Потанцуем?

Андрей кивнул и позволил сестре увести себя в круг танцующих.

— Чудесная свадьба! Чудесная невеста! — похвалил Долгорукую доктор Штерн, кивнув на Андрея и Лизу. — Жаль, что супруг ваш не дожил до свадьбы дочери. Думаю, вам не хватает его, особенно сейчас.

— Траур уже давно закончился, — равнодушно ответила та, обмахиваясь веером. Доктор слегка перебрал за свадебным столом.

— Вы сильная женщина, княгиня. Вам так хорошо удается скрыть боль, связанную с утратой. Я ведь знаю, как вы с Петром Михайловичем любили друг друга.

— И кто внушил вам такую уверенность в этом?

— Я видел его в последний раз накануне кончины. Он шел поздравить свою любимую женщину с днем ангела. Он выглядел таким молодым, таким влюбленным.

— Особенно, если учесть, что мой день ангела был за три месяца до этого! Извините, но я вынуждена вас оставить! Хлопоты, знаете ли, — резко сказала Долгорукая и перешла от доктора на другой край залы.

Штерн странно посмотрел на нее и стал искать глазами, с кем бы еще поговорить. В этот момент Андрей подвел к свободному месту уставшую Лизу.

— Позвольте, Елизавета Петровна, поздравить вас с законным браком, — бросился к ней Штерн. — Как летит время! Летит! Я помню вас еще крошкой, я приносил вам мятные леденцы.

А скоро ли буду угощать ваших с Андреем Платоновичем детишек?

— Не стоит загадывать, — остановила его Лиза.

— Да-да! Не дай Бог сглазить! Жаль, что ваш отец не дожил до этого счастливого дня. Ужасно, что его уже нет. Но, что поделать — несчастный случай. Поразительно, однако, он ведь был великолепный стрелок, наездник, а погиб на охоте.

— Кстати, я давно хотела вас спросить о его смерти, он умер скоропостижно или успел что-то сказать вам, перед тем как испустил последний вздох?

— К сожалению, я ничего не могу вам ответить на это. Дело в том, , что меня к нему не вызывали.

— Не вызывали?! Но вы же единственный доктор на всю округу!

— К нему никого не вызывали. Ваша матушка сказала, что он умер мгновенно.

Тихо барин. Вы перебрали-с. Вам домой пора, — невесть откуда взявшийся Дмитрий ухватил доктора под локоток и стал насильно выводить его из залы.

— Еще раз примите мои поздравления, Елизавета Петровна, — продолжал кланяться ей Штерн, но сопротивляться Дмитрию было бессмысленно, он только что не выталкивал его взашей.

Лиза хотела возмутиться самоуправством Дмитрия, но, поймав взгляд матери, наблюдавшей за сценой с другого конца залы, все поняла — Дмитрий выполнял ее указание.

— Елизавета Петровна, — отвлек ее от раздумий по этому поводу отец Павел, — вы, несомненно, красивейшая из невест. Вы сегодня яко ангел небесный. Да и торжество на славу удалось. Таких торжеств, Елизавета Петровна, не было, с тех пор как я сюда приехал.

— Вы поступили на должность отца Георгия сразу после его отъезда? А он уехал перед смертью папеньки…

Верно, — кивнул отец Павел. — И вот что удивительно: отец Георгий столь скоропостижно оставил наш благословенный приют, уйдя в Божию обитель. Не замечали за ним раньше стремления к монашеской жизни.

— Нам тоже это показалось странным. А почему он так внезапно уехал, вам он не сказывал?

— Говорили — видение ему было, да только какое, он лишь один и знает. Бог указал ему удалиться от мирской жизни. И он ушел.

— Жаль, что его сейчас здесь нет, они с папенькой были хорошими друзьями.

— Да, не довелось мне застать князя, говорят, святой был человек, добрейшая душа.

— Правду говорят, — кивнула Лиза. — Я до сих пор не верю, что не увижу его больше. Иной раз кажется, войдешь в кабинет, а он там сидит за своим столом, как раньше…

— Молитесь, дитя мое. Молитесь, легче станет.

— Да я и молюсь. Каждый день молюсь за упокой его души. Как бы я хотела увидеть отца Георгия, помянуть с ним папеньку! Отец Павел, а в какой монастырь он удалился?

— Яко ангел вы сегодня, Лизавета Петровна, яко ангел… Как не сказать? Николо-Всесвятский монастырь, что отсюда неподалеку.

— Спасибо вам, отец Павел. Я непременно поеду…

— Куда это вы собрались на ночь глядя, Елизавета Петровна, — дыша всем ртом и противно икая, спросил Забалуев, подходя к ним вместе с Долгорукой.

— Домой, я так думаю, — с подозрением глядя на дочь, "вставила княгиня. — Пора уже молодым в свое имение ехать — новый дом обживать.

— И то правда, — закивал головой отец Павел. — Благослови вас Господь, дитя мое! И вас, Андрей Платонович. Счастья вам, любви да согласия!

Отец Павел перекрестил всех и откланялся.

— Что, наговорилась сегодня? — обратилась Долгорукая к дочери. — А теперь время пришло и к делу переходить. Берите-ка вы, Андрей Платонович, Лизу под руку и поезжайте с ней к себе.

— Как к себе? — вдруг напрягся Забалуев.

— К Корфам то есть, к себе. Там отныне ваш дом, живите, хозяйствуйте. А я сейчас насчет приданого распоряжусь, чтобы отправляли, и сама следом поеду помочь вам устроиться. Беспокоюсь за дочку, чтобы новая жизнь ей в радость была. Так что нечего здесь рассиживаться. Чай, у гостей не брачная ночь, им торопиться некуда. А вы — поезжайте. Дмитрий для вас карету давно запряг, кони застоялись, дожидаясь новобрачных. И не вздумай реветь, Лиза, ты теперь мужняя жена, привыкай к трудностям.

Забалуев подставил Лизе руку колечком, и она с отвращением вынуждена была взяться за его потный рукав. Долгорукая шла следом, раскланиваясь с гостями и улыбаясь во все стороны.

Наташа проводила их долгим и печальным взглядом. Она не знала всего, но чувствовала, что сегодня — свершилось что-то неправильное, недоброе. Она видела смятение и отчаяние Лизы, а потом еще эта сцена в церкви!.. Не зря не любила она Владимира Корфа, от него сплошные неприятности. Казалось, что был в нем запас поистине демонической мрачности, так что невольно в его беды вовлекались и случайные люди, и близкие. Как бы ей хотелось, чтобы Андрей держался от него подальше! Достаточно уж известной дуэли с наследником, а мало ли что может еще произойти…

— О чем задумалась, сестричка?

— Миша! — Наташа радостно оглянулась, услышав родней голос, и ничего не поняла — рядом с ней стоял подтянутый старичок судейский из гостей. Она давно заметила, что весь вечер он подмигивал ей издали.

— Вы кто? — растерялась Наташа.

— Это я, я, — тихо сказал Михаил, приподнимая край парика. — Хорошо, что не узнала. Я бы не хотел, чтобы Забалуев видел меня живым раньше времени.

— Что это значит, Миша? Для чего весь этот маскарад?

— Сейчас не до объяснений, родная. Просто этот грим — лучшее, что мне удалось найти в театре у Корфов.

Не одеваться же, право, Вакхом или амуром.

— Корф? Опять Корф! Что он еще затеял, этот безумец? Куда он втянул тебя?

— Владимир здесь не при чем. Поверь, я не мог объявиться здесь самолично.

— С каких это пор? Ведь Андрей — твой друг, а я его невеста.

— Он все-таки решился? Поздравляю, сестричка, — «старичок» потянулся было обнять Наташу, но вовремя спохватился и принялся изображать подагрические колики.

— Господи, — разулыбалась Наташа, — ты ведешь себя, как малый ребенок. Нет, право, вы, мужчины, все одинаковы — или воюете, или играете. Нормальная жизнь не для вас.

— Мы прежде всего защищаем. Вас, справедливость…

— А, — понимающе протянула Наташа, — вот так и проявляется старческий маразм.

— Как остроумно! — обиделся Михаил. — А я-то думал, что любовь делает человека добрее.

— Тебе показалось.

— Ладно, вернемся к этому спору позже. Мне надо спешить. Когда ты возвращаешься в Петербург?

— Завтра. Но…

— Возьми вот этот конверт. Прошу тебя передать его лично в руки Его величества. Здесь все, о чем он просил узнать меня: подлоги, самоуправство.

— Так это и есть твое тайное поручение? А я-то думала, всего лишь оправдание твоей поездки к Корфам, — шепнула Наташа, принимая конверт и пряча его в рукаве.

— Как видишь, нет. Я выполнял важное задание. Но еще должен остаться. Есть два важных дела, и они связаны…

— С кем? Или с чем?

— Потом, все потом. Мне надо идти, не хочу, чтобы меня узнали, — «старичок» расшаркался, отходя назад с глубокими поклонами. — Жаль, жаль, сударыня, вы разбили мне сердце. В моем возрасте это так опасно!

В вашем возрасте молодость противопоказана — разве что на расстоянии, — нелюбезно осадил «старичка» вернувшийся в залу Андрей.

— Не стоит обижать его, он такой милый, — улыбнулась Наташа.

— А кто это? Что-то не припомню такого соседа, — Андрей оглянулся, чтобы получше рассмотреть незнакомца.

— Да не все ли равно, — отвлекла его Наташа. — Так, милейший дедушка. Давай танцевать!