Глава 14
Последняя
Альбина машинально глянула в зеркало и испугалась. Это то зеркало, в которое она смотрелась сегодня утром? И где видела женщину молодую и счастливую? Сколько времени прошло? Часов четырнадцать – не больше. И сейчас на нее смотрит существо без пола и возраста, с красными глазами и опухшим лицом. И такое выражение на этом лице… Так, наверное, смотрят приговоренные к смертной казни, которые до последнего надеялись на помилование.
Аська трясла ее за рукав, пытаясь что-то сказать. Вернее, она даже и говорила, но Альбина не слышала.
Строчки из его писем были везде. Они звучали в голове, всплывали перед глазами, превращались в образы. Она помнила каждую из них так точно, словно неделю заучивала текст этих посланий наизусть.
«Аля, я вспоминаю о вас каждую ночь». «Иногда я жалею, что приехал в Москву, но там у нас я бы пропал, ты же понимаешь…» «Аля, я не забываю вас ни на минуту». «Мне не нужна другая семья». «Алька, любимая, мне тут решили найти богатую вдову, а я мужественно сопротивляюсь. Мне нужны только вы с Настенкой»…
Альбина начала задыхаться. Никогда ей не было так плохо. Ни тогда, когда она поняла, что Макс ей изменяет, ни тогда, когда он умер.
Она легла на кровать, обняла подушку и по-детски подогнула ноги. В позе зародыша стало немного легче. Но ненадолго. Отчаяние рождалось внутри и рвалось наружу, доставляя почти физическую муку.
Ни разу не было в ее прошлом такой боли. Все остальное было лишь неприятностями, как ни странно это звучит. И сейчас пора это признать. Никогда она не любила мужа. И вообще никого она до Игоря не любила.
Это только в книжках все случается строго в определенном возрасте. Детский сад, школа с подростковой привязанностью, которую именуют отчего-то «первая любовь», потом разочарование, вслед за которым грядет уже она – любовь настоящая, заканчивающаяся венцом и продолжением рода. Ну а уж дальше – как повезет.
И мы привыкли, мы верим, мы подстраиваемся. А как быть, если были и брачные узы, и рождение ребенка, а любовь вот припозднилась и пришла только почти в сорок? Это значит – выбиться из графика?
А ведь кто-то влюбляется в пятьдесят и счастлив. А кто-то – в четырнадцать, и ему хватает первого разочарования на всю оставшуюся жизнь. И наверняка есть люди, которые ни разу не испытывали ничего похожего. И таких много.
Человек разумный не ставит под сомнение, что не всем дано стать космонавтами, не всем «посчастливится» переболеть свинкой, не все пишут стихи или защищают диссертации. Но при этом мы обладаем смешной уверенностью, что каждый из нас переживал или переживет любовь. И мы бессовестно затрепали, затерли это слово. Мы называем им все, что угодно – вожделение, симпатию, влечение, – потому что искренне верим, что любовь – это что-то универсальное, принадлежащее любому человеческому существу. У всех у нас есть голова, руки, ноги и селезенка. Так и с любовью. Только голова и селезенка даются при рождении, а любовь приходит, когда получится.
И только когда она действительно приходит, понимаешь: «Боже правый, а я ведь могла этого никогда не узнать. Могла всю жизнь глупо, почти машинально повторять это слово и даже не представлять, что оно значит».
Альбина повернулась на спину. Аську жалко. Она опять заплакала. Для дочки это тоже, можно сказать, первый раз. Первый раз за двенадцать лет у нее появился папа. Макс ведь, в сущности, не был ей отцом. Может, он и любил ее по-своему, но никогда она не воспринимала его всерьез. Он не хотел тратить на девочку ни своего времени, ни своего драгоценного внимания. И Аистенок это чувствовала. Всегда. И даже в раннем детстве старалась не обращаться к отцу.
А Игорь покорил ее почти сразу. Ему было не жалко для девочки ничего. И как это все могло сочетаться с «Аля, я не забываю вас ни на минуту». «Мне не нужна другая семья»? Кому из них он врал?
И она, дура, тоже хороша! Устроила эту сцену при Аське. Хотя девочка уже большая, да и все равно пришлось бы объяснять ей, куда делся Игорь…
Лучше бы он никогда не появлялся в их жизни. Они привыкли жить вдвоем и жили бы дальше.
Альбина опять зарылась лицом в подушку.
Да еще эта Вита. Опять она. Но почему, почему, она всегда возникает у нее на пути? Сначала с Максом, потом с Игорем…
Мысли Альбины, против ее воли, вновь возвращались к длинноногой Вите. Та казалась ей чуть ли не всемогущей. Еще в самый первый раз, когда она увидела эту девчонку в приемной у Макса, она подумала, что такие имеют все, что захотят. Красивые, энергичные, уверенные в себе. У таких нет проблем, как привлечь мужчину и как его удержать. Одним своим видом она показывает, что в ее жизни все прекрасно. Такая нагуляется по молодости, разбив несколько семей, потом заскучает, выйдет замуж. Непременно за богатого и успешного. Муж будет ее обожать и баловать. Она же и ему периодически будет наставлять рога, но он об этом не узнает. А если и узнает – промолчит. Уж очень не захочет терять ослепительную супругу.
В общем, Вита, которую она должна была бы ненавидеть, казалась ей, как это ни странно, каким-то недостижимым идеалом, на который, если говорить честно, ей очень хотелось бы походить…
Аська неуверенно скреблась в дверь, испуганный Бакс поскуливал, забившись под кровать. Надо быть сильной. Легко сказать, а как это сделать, когда весь твой мир рухнул в пропасть, погребая под своими обломками первую в жизни настоящую любовь и последние надежды?
– Заходи, открыто.
Аистенок тихонько вошла в комнату со стаканом воды. Только сейчас, глядя на дочь, Альбина поняла, что давно уже не видела ее такой – неуверенной, слегка испуганной. Обычно такое выражение лица было у нее еще при отце. Последнее время она была совсем другой. Жизнерадостной, веселой, счастливой, непосредственной…
Господи, ей-то это за что?
– Садись. – Альбина расправила одеяло.
– Мама, послушай, – девочка сделала паузу и, увидев, что новой истерики не последовало, продолжила: – Игорь ни в чем не виноват, мама.
– Ася… – она с трудом собралась с силами. – Дочка, давай забудем про него вообще. Хорошо? Того, что я о нем узнала, мне вполне достаточно. Я не знаю, что он тебе наплел, но…
– Он не наплел, он показал…
– Ну хватит! – Она снова была на грани срыва. – Боже мой, что? Что он тебе показал? Черновики своих писем к своей семье? И сказал тебе, что это он пишет роман, да?
– У него нет семьи, мама!
– Ошибаешься, Ася! – Она вроде бы снова успокоилась и с жалостью смотрела на дочь. Пожалуй, это был первый раз, когда они говорили так по-взрослому. – У него есть жена и дочь в другом городе. А сюда он приехал, чтобы найти богатую вдову. И нашел. Попал в яблочко. Такой дуры, как я, больше не сыщешь ни в Москве, ни в ближайшем Подмосковье. И это еще не все, он…
Альбина осеклась. Что она скажет дочери? Что он спал с бывшей любовницей ее отца?
– Он обманывал нас, Ася. Этого достаточно.
– Мамочка, пожалуйста, давай его догоним! Выслушай его. Просто выслушай. Я тоже сначала разозлилась… Пусть он тебе объяснит, ну мам!
Альбина с удивлением смотрела на дочь. Такая спокойная, взрослая, разумная. Когда только успела повзрослеть? А в чем-то ребенок ребенком.
«Выслушай его». Ну надо же! Ничего, когда-нибудь она поймет, что чем слаще и убедительнее мужик поет, тем меньше стоит его слушать. Опыт он и есть опыт.
Какая-то ее часть кричала: «Это про кого угодно, но не про него. Он не такой. Он не мог!» И к своему удивлению, она почти верила в это.
Альбина встряхнула головой. Ну конечно. Нашла принца! Хватит! В конце концов, вряд ли о них с дочерью теперь кто-нибудь позаботится.
– Ася, мы не будем его догонять. Забудь все, что он говорил тебе. Просто забудь. Ты многого не знаешь. Многое не понимаешь.
– Я все знаю, мама.
– Я же сказала, хватит. Ты ничего не знаешь и знать не можешь. И давай договоримся – никогда больше не смей о нем мне напоминать! Слышишь? Чтобы никогда в моем доме даже имени его не звучало!
Аська посмотрела на нее злыми сухими глазами и молча вышла из спальни.
После возвращения в Озерск Игорь купил комнату в коммуналке. Денег хватило бы и на квартиру, но он настолько устал от одиночества, что хотел слышать рядом людские голоса и видеть человеческие лица.
Машину больше покупать не стал, сел на муниципальную.
Старик был удивлен его возвращением, но расспрашивать особо не стал. Игорь был благодарен ему за это. Вряд ли он мог бы внятно объяснить, что произошло.
Он словно и не уезжал из Озерска. По-прежнему возникали в памяти различные картинки из его семейной жизни. Вот тот парк, через который он провожал Настену в школу. Вот их старый дом на улице Ермолаева, двор, где случилось несчастье… Теперь в его квартире живут совсем другие, незнакомые люди. Хочется верить, что у них все хорошо. Конечно, хорошо, иначе и быть не может! Ведь все то время, пока тут жили его родители и бабушка, а потом жена и дочка, они были счастливы…
Вот городской загс, откуда они с Алей выходили почти двенадцать лет назад, молодые и счастливые.
Вот детская поликлиника, куда он ходил с дочкой на сеансы прогревания, когда она застудила ушко. Он помнил, как она семенила по дорожке в дутом красном комбинезоне и с ситцевой косыночкой под капюшоном.
Но все эти воспоминания не были уже такими болезненными и острыми, как в первые месяцы после трагедии.
Он уже знал, что выжил. Остальное было лишь вопросом времени. Его работой. Так часто бывает в жизни.
Вещи, от которых хочется умереть сразу, сейчас же, не сходя с места, со временем становятся мимолетными воспоминаниями. Даже будто и не твоими, а словно прочитанными в книге про чужую жизнь.
Он часто вспоминал свою жизнь в Москве. Пытался представить Альбину, получившую его письмо. Может, она все-таки простит его? В любом случае хорошо бы она нашла свое счастье…
Иногда он хотел написать Аистенку, но не решался. И ругал себя за то, что не захватил хотя бы несколько ее фотографий. Впрочем, один раз он уже чуть не сошел с ума, устроив из квартиры галерею…
Минимум раз в неделю он ходил на кладбище. Але приносил розы, а Настене ее любимые кленовые листья – последние в этом году. В Москве листья так не пахли. Они благоухали так только здесь, в Озерске, – детством, счастьем, покоем.
Вечерами в своей маленькой комнатушке он снова, как тогда, в светлые и радостные дни, брал пепельницу, поджигал листочек, давал тому прогореть и наслаждался ароматом.
Игорь опять стал бояться свободного времени. Он просто не знал, что ему делать. Работал по восемнадцать часов в сутки, слонялся по городу или сидел как сыч в своей комнате, изо всех сил борясь с желанием напиться.
Каждый выходной он ездил к Наталье. Привозил денег, продуктов, заготовил на зиму дров, подправил покосившуюся избушку. Тетка встречала его приветливо. Особенно обрадовало ее сообщение, что он вернулся в Озерск насовсем.
– Ну и правильно. И молодец. Нечего в Москве этой делать! Все беды от этого содома. Живи у нас. И меня, старую, не забывай.
Снова неумолимо приближался Новый год, и снова ему предстояло остаться в праздник почти одному и чувствовать себя одиночкой среди толпы людей.
Словно судьба, взяв его за руку, провела за собой по большому кругу и, в конце концов, привела на то же место, откуда он когда-то уходил в поисках лучшей доли. Ее царский подарок он не использовал. И оставалось довольствоваться только немногим, что у него было. Работой, верными друзьями, крышей над головой и своими воспоминаниями. Горькими и радостными, нелегкими и драгоценными одновременно.
– Алло?
– Ты еще не спишь? – Игорь заметил, что голос у Старика обеспокоенный.
– Пока нет, но собираюсь. Что-то случилось?
– Да. То есть нет, не пугайся, ничего особенного. Просто хотел попросить тебя смотаться завтра в Челябинск, встретить рейс. Извини, что не предупредил заранее. Я понимаю, выходной. У тебя, наверное, свои планы, но…
– Да нет, все в порядке. Мне все равно нечего завтра делать. Я только рад буду сгонять туда и обратно. Диктуй, Арон.
– Ивановы. Рейс из Москвы, четырнадцать пятьдесят восемь. Поставь на капот табличку, хорошо? На всякий случай. Правда, я сказал им номер машины. Думаю, они не перепутают.
– Не волнуйся, доставлю твоих Ивановых в лучшем виде. Главное, чтобы на весь аэропорт было только одно семейство с такой редкой фамилией. А то набьется полная машина…
– Спокойной ночи, шутник. Выспись хорошенько.
– Как скажешь, начальник.
Он помыл машину и выехал на два часа раньше. Он не любил выходные и радовался, когда подворачивалась дополнительная работа. Особенно сейчас – в преддверии праздников, когда вокруг набирает обороты предновогодняя суета. Люди закупают подарки для родных и близких, обсуждают меню новогоднего стола, планируют, куда пойти с детьми, у которых вот-вот начнутся длинные зимние каникулы. Только ему некуда себя деть.
На днях он решился и послал Аистенку заказную праздничную открытку, но ответа не получил. Ему было совсем грустно. Одиночество праздновало безоговорочную победу.
Мало того что он приехал значительно раньше, так еще и самолет с московскими гостями задержался почти на два часа.
Игорь выставил на капот табличку, сходил в кафе перекусить, вернулся в машину и задремал.
Сквозь сон он скорее почувствовал, чем услышал, как кто-то снял с капота табличку. Он открыл глаза. Изящная женская рука скомкала листок бумаги, проскрипел снег под ногами, и дама решительно дернула на себя дверцу городского такси.
Он видел все как в замедленном кино. Сапог, коленка, край мехового полушубка, руки, распущенные пушистые волосы, щека с двумя маленькими родинками… Она медленно и элегантно опустилась рядом с ним. Любимая, желанная, так глупо потерянная и обретенная вновь.
Он еще не успел ничего сказать, когда на заднее сиденье пулей влетела Аська с Баксом на руках и, усадив щенка рядом с собой, кинулась Игорю на шею.
Слова «прости», «люблю» посыпались со всех сторон… Игорь едва успевал уворачиваться от удушающих объятий и горячего, шершавого языка ошалевшего от радости щенка.
– Но как же вы все-таки отважились? – Он с трудом мог сосредоточиться на дороге. Ему хотелось обнимать их снова и снова.
А они говорили и говорили, рассказывали наперебой и взахлеб. Как Альбина все-таки получила с большим опозданием его письмо и хотела его порвать, а Аська не дала, вырвала из рук и все-таки заставила прочесть. Как они обе плакали, обнявшись, а за окном в это время падал первый снег. Как убивалась Аистенок оттого, что не могла вспомнить адрес его съемной квартиры. Как вдруг, когда они уже отчаялись его найти, девочка вспомнила название ресторана, где была стоянка такси. Как они обнаружили на этой стоянке его машину и очень обрадовались, а потом выяснилось, что на ней ездит теперь совсем другой водитель. Какой допрос они учинили на стоянке и что сказал им Яков. Как Альбина звонила Арону и как они со Стариком сообща придумали эту затею со встречей из аэропорта.
А он все никак не мог поверить и только повторял:
– Но как же… Как же вы решились?
– Хорошо, – очень серьезно проговорила Альбина. – Скажу тебе правду! Ты забыл у нас свой носок. И мы приехали, потому что испугались, как бы ты тут не замерз в одном носке.
– Игорь, мама, смотрите, смотрите сюда! – Аська возбужденно указывала на дерево. Он подошел поближе и вздрогнул. На шершавой коре старого дуба виднелась уже немного стершаяся, но все еще отчетливая надпись «Игорь Ася Аля».
Альбина взяла его за руку и тихонько сжала.
– Игорь, я постараюсь сделать тебя счастливым. Я очень постараюсь. Мы еще раз начнем все сначала.
– Спасибо. – Он обнял ее одной рукой, другой прижал к себе растрепанную, счастливую Аську.
Вот и он – главный секрет: все можно пережить в этой жизни, пока есть для чего жить. Кого любить, о ком заботиться и кому верить. Только об этом надо молить Господа, когда посылает он нам свои испытания. Только этого можно желать. Только это даст тебе надежную опору в мире над пропастью.
Игорь глянул в бездонное небо над лесом, которое уже начинало синеть. Скоро, уже совсем скоро стемнеет – в декабре дни короткие. Где-то там, далеко-далеко скрывается созвездие Близнецов. Две самые яркие звезды в нем носят имена Кастор и Поллукс.
Назад: Глава 13 Горькая развязка
На главную: Предисловие
