Глава 12
Неожиданный враг и нежданная любовь
Вита была вполне довольна. Евгений Леонидович позвонил ей вчера вечером и торжественно-заунывным голосом сообщил, что результаты его изысканий совпадают с ее пожеланиями, и он очень рад, что ему не пришлось обманывать такого замечательного молодого человека.
Дальше он прочел очередную нудную лекцию, но на сей раз Вита слушала его спокойно. Она так повеселела от известия профессора, что подобные мелочи ее не раздражали.
– Спасибо, дорогой Евгений Леонидович, – пропела она, поймав недолгую паузу, – вы правы, как всегда. Скажите, а Игорь очень расстроился?
– Расстроился? Да нет, я бы так не сказал.
– Спасибо вам большое. Вы нам очень помогли. Всего хорошего. – Она поспешно опустила трубку на рычаг.
Вот и все. Глупая история с девчонкой закончилась. К Игорю эта семейка не имеет никакого отношения. И главное, ей, Вите, даже не пришлось врать.
Теперь все очень быстро встанет на свои места. Он поймет, что глупо оставаться в их доме, и переедет к ней. Расстроится при этом вдова или нет, не имеет ровно никакого значения. Главное – она, Вита, будет наконец-то счастлива, так что ей совсем не жалко, если и другим при этом будет хорошо.
С Игорем они договорились встретиться в восемь. В пять она уже была дома и приготовила шикарный обед, который по времени походил скорее на ужин. Вон как все хорошо складывается. В одном флаконе Игорь получит от нее помощь и понимание (это ведь именно она отправила его к Дворжецкому, когда возникла эта странная ситуация), моральную поддержку (кто будет сейчас зализывать его раны от полученного разочарования? Правильно, уж точно не Альбина), ну и всякие там мелочи вроде вкусной трапезы и ухоженного стройного тела.
Какой же дурак вернется после этого в дом к стареющей вдове с чужим ребенком? Что бы он там ни говорил про похожесть девочки на его дочь. Мало ли похожих людей! Что ж теперь со всеми жить, что ли?
Есть, конечно, еще один щекотливый аспект – деньги. Хоть и хочется верить, что Игорь не по этой части, но на сто процентов этого утверждать нельзя.
Богатая вдова – тоже по-своему лакомый кусочек. И об этом надо помнить.
Он пришел чуть раньше. Вита вздрогнула. Его приход всегда был немного неожиданным. Ей вечно казалось, что позвони он в дверь на пять минут позже, она сумела бы подготовиться лучше.
Игорь выглядел немного усталым, но совсем не грустным, даже можно сказать, наоборот, довольным.
Он поцеловал ее в щеку, прошел в комнату, на ходу закатывая рукава и расстегивая верхние пуговицы рубашки. От кухонной духовки шел такой жар, что в квартире действительно было очень душно.
Он опустился на тахту и радостно ей улыбнулся, Вита подошла и села рядом. С наслаждением провела рукой по его вспотевшему лбу, чуть влажным волосам.
– Вита… Я дурак, мне не надо было копаться в этом. Я истратил кучу времени, сил, денег. И все зря. Но это ничего не изменило. Я люблю Аську! Как если бы…
– Что ты хочешь сказать? – Ее голос звучал как-то непривычно для нее самой. Жестко и испуганно.
Игоря ее вопрос удивил, и еще больше удивила эта произошедшая с ней перемена. Вита сидела абсолютно прямо и неподвижно, как каменная статуя. Таким же неживым было ее лицо. Рука, гладившая его волосы, замерла в воздухе.
Он вдруг пожалел, что пришел сюда. От прежней легкости не осталось и следа. В этой женщине было что-то пугающее.
– Я хочу сказать, что зря ходил к этому профессору. Хотя я очень благодарен, что ты пыталась помочь. Понимаешь, даже если бы я узнал, что Аська действительно двоюродная сестра моей Настены, я… я не смог бы любить ее больше, чем сейчас люблю. Ничего бы для меня не изменилось.
– Ты останешься жить с ними? – Она по-прежнему не шевелилась.
– Наверное. Я не знаю.
– Ты останешься жить с ними, – повторила она медленно, почти по слогам. Это было уже утверждение, а не вопрос.
– Но я и так живу там, Вита. Какое отношение это имеет к нам с тобой? – Он отвечал ей словно по инерции. На самом деле никакого «мы с тобой» не было. Не было изначально.
– Ты останешься жить с ними. – Она сказала это третий раз, и ему стало не по себе. Разговор принимал нехороший оборот. – Ты не уйдешь ко мне.
Это было совсем для него неожиданно. Что с ней? Всегда такая веселая, бескорыстная, заботливая и при этом беззаботная… Что она от него хочет и что он должен ответить? Весь этот разговор напоминает ту давнюю сцену в машине, которую она закатила Максиму. Глупо думать, что это был единичный эпизод. Ну с чего он взял, что в отношениях с ним Вита будет вести себя иначе? Отчего-то люди все время полагают, что плохо бывает только с другими. А уж с ними всегда все будет хорошо. И те, кто с другими злы, лживы, подлы или капризны, с ними будут добрыми, честными, благородными и великодушными.
Впрочем, у нее же с ним действительно все не так, как с Максом?
Тот был ее многолетним любовником. Весьма перспективным. И помимо постоянных щедрых подарков, регулярно преподносил щедрые обещания оставить семью. Он же, Игорь, ничего ей не обещал и никогда не смог бы предположить, что нужен ей для чего-то, кроме нечастых встреч и необременительных постельно-приятельских отношений.
– Вита, ты не так все понимаешь…
Она вскочила с тахты как ошпаренная и метнулась к окну. Он хотел подойти, но, увидев, как напряжены ее спина и плечи, понял – бесполезно.
– Я тебя ненавижу, – заговорила она наконец. Вернее, ему показалось, зашипела. – Это что же получается – хеппи-энд, да? Ты прижился под крылышком вдовы, а меня теперь можно вышвырнуть на помойку?
Она обернулась, и Игорю снова стало неприятно. Это была другая женщина. Тактичная и понимающая Вита куда-то делась. Перед ним стояла хищница с перекошенным лицом и злым блеском в глазах.
– О чем ты? Мы же говорили об этом – я не нужен тебе. Это было… – он тщетно пытался подобрать слово.
– Ну давай, – она перешла на крик, – что это, говоришь, было? Веселое времяпровождение? Заурядный перепих? Пошлый романчик на фоне высоких чувств к этой престарелой швабре?
Она вела себя невыносимо. И самое главное – неожиданно. Никогда бы он не подумал, что простая фраза вызовет такую бурю эмоций. Сейчас ему хотелось только одного – чтобы эта некрасивая сцена скорее закончилась.
– Послушай. – Он все-таки сделал попытку дотронуться до ее плеча, хотя делать этого не хотелось. Было большое искушение повернуться и уйти. Совершенно ясно, что добрыми друзьями они не останутся, а все остальное… Ну и дурак же он. Единственный раз в жизни захотел необременительных отношений. Ну вот, получай!..
– Нет, это ты меня послушай! Я вижу, всем вам очень хорошо. Хорошо было Максу. Несколько лет болтался между двух берегов, получал и там и там и ничего не давал взамен. Хорошо ей – ничтожество, которое все опекают и жалеют. Жаль, не успела спросить у Макса, почему, если я такая хорошая, у меня ничего нет, а она вся такая плохая, неинтересная и вечно недовольная, но у нее все есть? Хорошо ее соплячке – наконец-то обретет любящего папочку. Прошлый, честно говоря, был паршивым отцом… Ну и само собой, хорошо тебе. Верно, братишка?
– Я же объяснял тебе. Моя дочь…
– Эту слезливую историю ты мне уже однажды поведал, – перебила она его на полуслове. – Два раза я наступила на одни и те же грабли. Вы оба просто трахались со мной, использовали меня, не утруждаясь даже задуматься, что чувствую я, когда за вами закрывается дверь!
– Альбина – не моя жена. Между нами ничего не было. Я не хотел тебя обидеть. – Он сам не понимал, почему оправдывается перед ней.
– «Между нами ничего не было», – передразнила его Вита, – господи, да что вы за существа такие, мужики? Макс мне тоже к месту и не к месту повторял «мы спим в разных постелях». Что ж у вас за мерило отношений такое? Знаешь, я б махнулась с твоей Альбиной. Чтоб с ней ты трахался пару раз в неделю, а со мной бы у тебя «ничего не было». Только при этом живи со мной, проводи в моей квартире все выходные и праздники, ходи в магазин за продуктами для меня!!! За сыром, сосисками и обезжиренным творожком на завтрак!
Она оттолкнула его, села на краешек тахты и закрыла лицо руками.
– Вита…
Эта сцена была отвратительна. Но уйти, хлопнув дверью, он просто не мог. Ему было ее жаль. То же чувство, что тогда, первый раз, в машине, только намного сильнее. Он понимал, что это не спектакль, не игра на публику, а крик отчаяния. Вопль измученной, изболевшейся души.
– Что Вита? Давай расскажи мне, какая я еще молодая и красивая и как у меня все будет хорошо. Спроси, «зачем я тебе нужен?». Удивись, почему все женщины так хотят серьезных отношений.
– Но ведь я ни разу не обманул тебя. Ни в чем. Ты сама дала понять, что хочешь именно таких отношений. Разве нет?
Она молчала. Долго, минут десять. Звонок мобильника прозвучал в этой тишине громко и отрезвляюще.
Сотовый успел дважды проиграть отрывок из марша Мендельсона, пока он нашел трубку в кармане куртки. Она упорно не давалась в руки, словно живое существо.
– Але? – Как он ни старался ответить беззаботным голосом, у него это не получилось.
– Игорь, ты в порядке? – Альбина говорила весело, и ему почему-то сразу стало легче. В конце концов, что такого страшного произошло? Ну не поняли люди друг друга. Пройдет время. Оба остынут. У нее все наладится. У него, дай бог, тоже.
– …Так что я подумала, может, ты по дороге их захватишь?
– Кого их? – Он очнулся от своих мыслей.
– Тебе плохо слышно, да? Глазные капли для Бакса. Я второй день забываю их купить. Вспоминаю, уже подъехав к дому.
– Конечно, куплю.
– А ты скоро… В общем, мы тебя ждем! – Она дала отбой.
Игорь надел куртку, ботинки и взялся за ручку двери. Из комнаты не доносилось ни звука. Надо было уйти, но он предпочел бы сделать это по-человечески. И все медлил – ждал, пока Вита выйдет проводить его.
Дождался. Она медленно появилась в дверном проеме и оперлась о косяк. В ее взгляде была такая ненависть, что ему стало страшно. Было ощущение, что он разозлил не человека, с которым можно договориться, а дикого зверя, злить которого категорически не рекомендуется.
– Что, уже Мендельсон? – Он не сразу понял, что она говорит о мелодии телефона. Господи, вечно женщины обращают внимание на всякую ерунду. Да что ж это такое! Какая-то мелочь, а для нее словно красная тряпка для быка. Когда же это кончится? Сколько можно продолжать это бессмысленное выяснение? Игорь дернул входную дверь на себя. Заперто.
– Открой!
– Щас, – отвечала она, не сдвинувшись с места. – Спешу и падаю.
– Не дури. – Он старался говорить спокойно, но чувствовал, что начинает испытывать здесь что-то вроде приступа удушья. Наверное, оттого, что с кухни тянуло чем-то горелым.
– Что, опоздаешь – заругают? А я, идиотка, тебе поверила! Любящий папаша. Не вышло заиметь вторую дочку? Жалко, конечно, но не повод отказываться от денег. Правда? Помимо девчонки есть ведь еще и вдова, верно? Ай да молодец! Герой-страдалец. Подслушал чужой разговор. Приперся в чужой дом, назвался братом. Окрутил эту безмозглую дуру. А родственные чувства можно в себе и взрастить, верно? И жить дружной семьей.
– Открой дверь. – Игорь чувствовал, что сдерживается из последних сил. Невидимая удавка на его шее затягивалась, дышать становилось все труднее.
– Я не для того столько лет убила на эту историю, чтобы теперь остаться ни с чем. – Она не говорила, а шипела, по-змеиному выгибая красивую шею. – Макс не любил их, рано или поздно ушел бы. И у меня сейчас было бы все. А эти две сиротки поселились бы в спальном районе. В каком-нибудь Юбутове или Туеве-Кукуеве. В однокомнатной малогабаритной. И с зарплатой пять сотен в месяц. И это было бы справедливо. Если бы не эта чертова катастрофа!.. Они живут в моем доме. Слышишь? Эта сука заняла мое место!
Вита опять сорвалась на крик. Истеричный, громкий, невыносимый. Игорь рванул дверь, плохо понимая, что делает. Ему хотелось только одного – не слышать этого злобного шипения, не видеть перекошенного лица.
– Она опять стала мне поперек дороги! – У Виты началась истерика. – Она тратит мои деньги! И ты мне их отдашь. Слышишь?! Ты мне их отдашь, отдашь, отдашь!!!
Она вцепилась в рукав его куртки, продолжая повторять последнюю фразу.
Игорь с трудом освободился от ее захвата и легонько оттолкнул ее в глубь комнаты. Возможно, для прекращения истерики ей не мешало дать пощечину, но этого он сделать не мог. Поэтому зашел в ванную, взял с верхней полки попавшийся на глаза пластиковый кувшин, набрал холодной воды и, выйдя, с размаху выплеснул на Виту. Это дало мгновенный эффект. Она всхлипнула, но тотчас замолчала. Стояла мокрая и с ненавистью смотрела на него.
– Открой. А то я выломаю дверь. Тебе же придется чинить.
Вита вдруг заговорила другим, абсолютно спокойным тоном:
– Я дам тебе ключ и убирайся. Катись отсюда. Но деньги ты мне отдашь. Вернее, будешь отдавать каждый месяц. Столько, сколько я скажу.
Он слушал ее и не верил.
– А как же иначе? За все надо платить, дружок. – От этого дурацкого обращения Игоря передернуло. – Во-первых, ты должен мне за наводку, так сказать. Если бы не я, не знать бы тебе, что можно прикинуться Максовым братом. А так смотри, как хорошо получилось! Во-вторых, сам понимаешь, молчание дорого стоит. Ты ведь не хочешь, чтобы твое новообретенное семейство узнало правду про свалившегося с неба родственничка?
Он смотрел на нее молча и даже не испытывал злости. В конце концов, где-то она права. Он их обманул. Какой смысл прикидываться святым?
– Так мы друг друга поняли? Ты у нас теперь без пяти минут миллионер. Думаю, вполне сможешь без вреда для репутации утащить пару тысчонок в месяц. Или выделить мне скромное содержание из своих заработков. Ты ведь герой положительный, не собираешься сидеть на шее у бедной вдовы. Это мне тоже подойдет. Да, еще можешь платить мне в любой валюте по курсу. Как видишь, я не привередлива.
Нет, не может быть! Нет, не может быть, чтобы полчаса назад эта женщина плакала, сгорбившись на краешке тахты. Не было этого. Просто не могло быть.
– Я не буду. Я никогда больше не буду их обманывать.
– Дело твое. Но боюсь, что и я в таком случае не буду оберегать твое тихое семейное счастье. Ты уж меня прости… Думаю, вдова переживет массу приятных минут, когда узнает, какой замечательный у нее деверь. Я не только ей расскажу. Я девке все расскажу. Как думаешь, нужен ей такой папочка?
А деньги я возьму сама. Код сейфа я знаю. Кстати, сообщаю тебе – это день рождения нашего драгоценного Макса. Двенадцать, ноль один, девятнадцать, шестьдесят девять. Можешь проверить – я не блефую. Сейф в углу, направо от двери… Только я возьму все сразу. Как ты считаешь, на кого подумает веселая вдова? Отгадай с трех раз.
Объясняться дальше было бесполезно. Сейчас надо уйти отсюда. И уже потом думать, что делать дальше. Она достала из кармана халатика связку ключей и кинула ему. Он машинально поймал.
– Теперь убирайся. Завтра я позвоню тебе ровно в три. И ты дашь мне окончательный ответ. И только попробуй назвать меня братишкой!
Игорь пришел в себя только на улице. Он не мог вспомнить, как спускался по лестнице, как открывал тяжелую дверь подъезда, как шел к машине.
Сев за руль, он не стал заводить мотор. Ехать в таком состоянии было просто опасно. Нужно было хоть немного прийти в себя. Но скоро он понял, что физически не может находиться около ее дома. Словно излучаемая ею ненависть доходила сюда, просачиваясь сквозь стены.
Он отъехал в соседний двор и припарковался в нише между двумя «Газелями». Надо было что-то решать. Искать выход из ситуации, которая заранее обречена.
Через приоткрытое боковое стекло он почувствовал запах жженой листвы. Такой приятный и знакомый. А ведь когда-то он так любил осень!
Как легко сказать: «Я не буду больше никого обманывать». Как легко быть честным, мужественным и законопослушным, когда тебе нечего терять.
Игорь не сомневался, что Вита исполнит свою угрозу. Вот она-то как раз и выглядела как человек, которому уже все без разницы. Он вспомнил перекошенное лицо и содрогнулся.
Впервые за последние два года ему стало страшно. Ужасно лишиться самых близких людей по велению судьбы, но не менее ужасно остаться одному из-за собственной недальновидности и вранья.
Невыносимо трудно выжить после того, как твоя жизнь переломилась пополам, и почти невозможно пережить это еще раз.
Мир над пропастью… Замок, висящий в воздухе над волнующимся морем.
А чего он собственно хотел и на что надеялся? Вечно быть братом? Абсурд. Об этом надо было думать с самого начала, а не жить одним днем.
Он снова вспомнил похороны бизнесмена Волохова и в который раз убедился – поступить по-другому он бы не смог. Да и какой смысл теперь думать об этом?
Он даже не злился на Виту. Она ведь не тянула его за язык, когда он представлялся Максовым братом. И в постель к себе не на аркане тащила.
Листья догорали, испуская пьянящий пряный аромат. Как ни странно, от этого запаха ему стало легче.
Он все им объяснит. Вернее, все объяснит Альбине. А потом они оба подумают, что и как говорить Аське. Не может быть, чтобы два взрослых человека не нашли общего языка.
Он завел мотор и поехал на Рублевку. Капли для Бакса Игорь, естественно, купить забыл. В дороге неожиданно разболелась голова. Когда-то его бабушка говорила, что каждый орган болит из-за чего-то. Уши – когда человек не хочет что-то слышать, глаза выходят из строя, когда видят вокруг мир, явно отличный от желаемого, легкие простужаются у тех, кто не хочет жить полной, насыщенной жизнью, то есть дышать полной грудью, а голова начинает беспокоить, когда перед человеком вырастают неразрешимые проблемы. В данном случае бабушкина теория срабатывала на все сто.
Игоря немного пошатывало, когда он парковался и вылезал из машины. Похоже, даже поднялась температура. Во всяком случае, по выражению Аистенка, встречавшей его у калитки, выглядел он «нефонтанисто».
Альбина, увидев его бледное, с испариной, лицо, даже испугалась и кинулась проводить ревизию аптечки, заваривать какую-то траву и откупоривать банку с перетертой малиной.
Игорь опустился на кухонный диван и сжал виски руками. Стало немного легче. Он смотрел на суетящихся вокруг него «милых дам», на эту уютную, ставшую родной, кухню, на недовольного всеобщим невниманием щенка, положившего голову на его колени, и пытался запомнить во всех подробностях этот, возможно, последний вечер. Где он будет завтра – уже неизвестно. Надо поговорить с Альбиной прямо сейчас, немедленно. Времени откладывать разговор уже нет.
В тяжелое, монотонное ощущение головной боли вплетались отдельные звуки, даже целые фразы из внешнего мира.
– Мама, я не знаю, где этот дурацкий градусник!
– Ася, я и так ничего не успеваю, можешь ты хоть что-нибудь сделать! Посмотри в тумбочках, в ванных – в шкафчиках над раковиной, у себя на полках.
– Я уже везде смотрела.
– Тогда я пойду посмотрю, а ты пока порежь лимон. У меня не десять рук.
Сквозь пелену Игорь видел, как Аистенок взяла у матери нож и неловко начала кромсать лимон на кривоватые, неровные дольки. Игорь смотрел на нее во все глаза, пытаясь запомнить это лицо, мимику, жесты. Сейчас он может с точностью воспроизвести ее в памяти в любой момент. А потом? Если он потеряет возможность видеть ее, что будет потом? Возможно, его память сохранит все так же четко. Но она будет расти. Ей будет тринадцать, потом четырнадцать, потом двадцать. И он всего этого волшебного превращения уже не увидит. Он потерял Настену, и сейчас его ждет вторая потеря. Ну что ж, за все надо платить. В том числе и за то, что он теперь знает, как выглядела бы его дочь в двенадцать лет. Это тоже немало.
– Почему вы так на меня смотрите? – Аистенок отложила нож и поглядела на него с беспокойством. – Пойдемте, я вас уложу.
Он вспомнил, как его укладывала спать Настена. Когда Аля работала по вечерам, она чувствовала, что остается главной женщиной в доме, и было ужасно забавно наблюдать, как она на полном серьезе начинала заботиться о его здоровье и режиме.
«Папа, я уложу тебя спать, чтобы к девяти ты проснулся и уложил меня как следует». «Как следует» в данном случае означало не уснуть над чтением сказки, что с ним частенько случалось после напряженного рабочего дня.
– Игорь, ты в порядке? – Альбина стояла перед ним, стряхивая градусник. – Ты еще днем, когда я тебе звонила, показался мне каким-то не таким. Пойдем, ляжешь отдохнешь.
В постели он почувствовал себя лучше. Как ни странно, градусник показал всего лишь тридцать семь. К ночи стало еще легче. Голова почти успокоилась. Альбина заходила к нему раза три. Приносила чай, спрашивала о самочувствии, интересовалась, не нужно ли ему чего-нибудь.
Зайдя последний раз, она отвернула краешек простыни и робко присела рядом с ним. Игорю вдруг совершенно серьезно показалось, что он видит ее в первый раз. Он как-то никогда не разглядывал ее за эти несколько месяцев. Его внимание всегда было обращено на Аську.
Если бы его спросили, как выглядит женщина, с которой он живет под одной крышей, ему было бы почти нечего сказать. Ну разве что вспомнил бы, что она высокая шатенка с немного грустным лицом.
А оказалось… Оказалось, трудно о ней что-то сказать. Не в словах совсем дело, а в ощущениях. Белая до прозрачности кожа, безупречный овал, две женственные маленькие родинки на правой щеке, а лицо, оказывается, совсем не грустное – такое впечатление создается из-за длинных, очень прямых ресниц, немного закрывающих внешний уголок глаза. И взгляд – немного испуганный, даже растерянный, но такой добрый и понимающий. И почти детские беспокойные руки, которые теребят край домашней ситцевой юбки – черной с розоватыми цветами. Цыганской. Как у той девчонки по имени Рада, которая нагадала ему, что он обретет вновь свою потерю.
Игорь приподнял голову с подушки и посмотрел на электронный будильник. Зеленые светящиеся цифры показывали ровно полвторого ночи. Он выглянул в коридор – в доме стояла абсолютная тишина.
Накинув халат, он прошел в кабинет. Включил компьютер, вышел в Интернет и набрал в поисковой системе слово «двойник».
Набралось, как обычно, много всякой муры. Книги, фильмы, заметки о конкурсах двойников звезд и политических деятелей… Не это его интересовало. Но среди прочего попалась и любопытная статья в каком-то «самодельном» словаре.
«Двойник – человек, имеющий полное сходство с другим, – сообщала статья. – Или, другими словами, двойники – как правило, чужие друг другу в отношении родственных связей люди, но похожие как, например, однояйцевые близнецы. Можно с некоторой натяжкой предположить, что внешнее сходство двойников есть результат сходства их генотипов, возникшего вследствие чисто случайных сходных комбинаций некоторых генов, отвечающих за формообразовательные процессы в ходе развития человека. Если принять во внимание огромное число генов и их аллелей (вариантов) в геноме человека, то станет ясным, что вероятность возникновения таких генетически идентичных или близких людей ничтожно мала. В действительности же двойники не столь уж исключительно редкое явление. Для каждого из нас среди ныне живущих людей наверняка можно найти двойника или очень похожего человека».
Ну да, современная наука что хочешь объяснит. Тут тебе и гены, и геномы, и аллели. Интересно только, что бы сказали эти ученые мужи, окажись они на его месте?
Игорь выключил компьютер и покосился на стену.
Сейф располагался не посередине стены, как это обычно бывает, а в углу. И был так ловко замаскирован, что, не зная, найти его было бы весьма непросто.
Игорь и сам не знал, зачем он туда полез. Наверно, в надежде на то, что шифр, сообщенный Витой, окажется неправильным и это освободит его от всяких метаний и принятия решения. Детская, смешная мысль.
Он сдвинул стенную панель. Набрал код. Вита была права – все оказалось просто. Странно, почему Макс так легко сообщил любовнице шифр? Был полностью уверен в ее порядочности? Или знал, что больше никогда не приведет ее к себе в дом? В сейфе обнаружились многочисленные бумаги, пухлые пачки денег в рублях и валюте, несколько коробочек, видимо, с ювелирными украшениями и пластиковая папка с банковскими документами – у Максима Волохова на счету в одном из крупнейших отечественных банков хранилась весьма солидная сумма. Да, Вите было чем тут поживиться…
В самой глубине сейфа лежал свернутый вчетверо листок бумаги из школьной тетради. Игорь развернул клетчатую страничку. Это был детский рисунок, сделанный разноцветными фломастерами. Домик, цветы, деревья и три фигурки – мужская, женская и детская. Первая немного в стороне от двух других. Под рисунком неровными печатными буквами было написано: «Папе на день рожденья от Аси. 1996 год».
Держа в руках этот аккуратный, заботливо сложенный листочек, Игорь впервые задумался о том, что за человек был Максим Волохов. Таким ли уж он был плохим отцом? Нерешительным эгоистом? Немного инфантильным, хоть и достаточно взрослым? Или просто тем несчастным, которому в детстве недодали любви? Каждый несет по жизни свой груз, свою боль и захваченные из детства страхи и комплексы. И он сам, и Альбина, и несчастная обозленная Вита, и Макс. Каждый из них видит мир через призму этих страхов и надежд. Но это еще полбеды. Очень часто человек пытается и других заставить посмотреть на мир через свое искаженное стекло. И обижается, когда этого не происходит… Очевидно, поэтому люди чаще всего не понимают друг друга. Игорь еще раз развернул листочек, посмотрел на фигурки из палочек. Интересно, знает ли Аистенок, что ее не всегда внимательный и заботливый папа бережно хранил ее детский подарок вместе с самыми ценными вещами?
Он положил листок обратно и решительно закрыл сейф.
Никогда и ни за что он не причинит им боли. Никогда не доставит ни малейшего неудобства. Он вышел в коридор, постоял немного на лестнице и решил спуститься на кухню. Организм уже оправился от вечернего потрясения и требовал пищи.
Альбина никак не могла уснуть. Обычно за день она успевала так устать, что отключалась, едва коснувшись подушки. Но сегодня снова и снова вспоминала прошедший день, и сердце сжималось от нехорошего предчувствия. И еще оттого, что скоро, возможно, придется расстаться с человеком, который ей так нравится. Да что там нравится! Не стоит притворяться, по крайней мере, перед собой. Никогда она еще не чувствовала того, что чувствует в присутствии этого мужчины. С Максом все было по-другому.
Удивительно, сколько лет можно искать себя. Не в каком-то там глубинно-философском смысле. А просто себя – то настоящее, живое, непосредственное существо, которое исчезает в раннем детстве и возвращается с мудростью и зрелостью. Или с любовью. Какая это роскошь – быть такой, какая ты есть. Без вечного желания получить отличную оценку.
С тех пор как в их доме появился Игорь, все пошло по-другому. Каждый день Альбина находила в себе что-то новое. По-новому общалась с дочерью, по-новому вела себя в новом рабочем коллективе, по-новому радовалась жизни. Ей казалось, что даже осень, с ее золотисто-багряной красотой, она видит первый раз в своей жизни.
Только сейчас, после тринадцати лет печального замужества, она поняла наконец, что такое семья. И чего они с дочерью были лишены все эти годы.
Но Игорь еще достаточно молод, холост и когда-нибудь захочет завести свою семью. Он не останется в их доме навечно. И тогда им опять придется жить в одиночестве.
Кстати, интересно, почему такой мужчина не женат? Не получилось? Это вряд ли. Ему уже под сорок – возраст вполне солидный даже для нескольких серьезных попыток. Наверное, все-таки развелся. Так или иначе, о себе он рассказывать не любит, а она никогда его особо не расспрашивала.
Альбина накинула халат и направилась на кухню. Не лучшая привычка – есть по ночам. Зато проверенное средство от грустных мыслей.
По дороге она заглянула в Аськину комнату. Дочь, как всегда, спала в одной позе – свернувшись калачиком на правом боку и прижав кулачок ко рту. Не до конца расплетенные светлые косички разметались по подушке. Правая рука спущена с кровати в сторону собачьей подстилки. Видимо, засыпая, Аська гладила любимца. Однако хитрый щенок, естественно, в постели. Этот своего не упустит. Дождался, пока хозяйка заснет, и перебрался на более удобное ложе.
Альбина потормошила сонного питомца и подтолкнула в сторону подстилки.
Тот недовольно шмыгнул на клетчатый коврик.
– Место, Бакс! Пойду обратно – проверю, – шепнула Альбина и, поправив одеяло, вышла из детской.
Игорь стоял у кухонного окна с чашкой. Странно, что она даже не испугалась. Ведь не ожидала увидеть его на кухне, да еще ночью, да в полной темноте. Собственно, не только его. Когда идешь на кухню в два часа ночи, как-то не приходит в голову, что встретишь там кого-нибудь.
Он не обернулся – наверное, не слышал ее шагов. Настолько погружен был в свои мысли.
Свет садовых фонарей проникал через окно, четко обозначая его силуэт. Альбина не решилась щелкнуть выключателем. Ей показалось, что это будет грубо.
Она стояла и смотрела на его затылок, плечи, спину… А почему бы ему не остаться – пришла мысль. Хватит уже вечно сомневаться в себе. Надо хотя бы попытаться получить главную в своей жизни пятерку.
– Игорь…
Он обернулся. Альбина даже вздрогнула от неожиданности. Господи, какое у него было лицо. Так выглядят на похоронах или у постели смертельно больного человека. Словно он стал старше на десяток лет за этот вечер.
Она быстро подошла к нему, обняла, привстав на цыпочки, и положила его голову себе на плечо. Медленно начала укачивать, словно ребенка.
– Игорь, ну что ты? Ну ничего, ничего… – она бормотала еще что-то несвязное и успокаивающее, продолжая медленно покачиваться.
Альбина не успела подумать, правильно ли она все делает, что из этого выйдет и почему у него такое лицо.
Это все было сейчас совсем не важно. Он обнял ее крепко-крепко, даже стало немного трудно дышать, и уткнулся в ее распущенные волосы.
Все было так просто – двое одиноких людей, каждый со своими переживаниями и проблемами, стояли ночью на абсолютно темной кухне, прижавшись друг к другу тесно-тесно и не решаясь заговорить.
Игорь отстранился и взглянул в Альбинино лицо. При отсвете садового фонаря она выглядела совсем хрупкой и очень нежной. Впрочем, нежность – это не от фонарей. Это то, что она испытывает сейчас к нему. Две маленькие родинки наискосок от приоткрытого рта делают ее такой красивой и женственной.
Он наклонился и поцеловал ее. Сначала в одну родинку. Потом в другую. Потом осторожно прикоснулся к губам. Отклик его удивил.
Альбина, всегда такая сдержанная и строгая в соблюдении приличий, с такой страстью откликнулась на его осторожный поцелуй, что он едва устоял на ногах.
Он мог только удивляться, где был раньше. Игорь, не глядя, поставил чашку на подоконник и подхватил ее на руки.
Все остальное будет завтра. Разборки с Витой, покаяние перед новой семьей, воспоминания о прошлом. Только не сейчас. Все только завтра.
Когда он нес ее наверх, у самой лестницы она вдруг засмеялась. Звонко, от души. И тут же смущенно уткнулась в его плечо.
– Чего ты? – Игорь сдул пушистую прядку с ее лица.
– Пусть мне еще хоть раз кто-нибудь скажет, что нельзя ночью лезть в холодильник! Пусть только попробует!
– Ну я, положим, ничего съесть не успел, – улыбнулся он.
– И я тоже, иначе ты бы меня не поднял!
– Я предлагаю наверстать это завтра, – сказал он, опуская ее на кровать в спальне. Потом вернулся к двери и закрыл ее.
Завтра наступит не скоро. До утра еще несколько часов. И эти часы он решил быть счастливым. Во что бы то ни стало. Обязательно.
