7
Секрет француженки
Несмотря на появление новых неприятных обстоятельств, Алиса решила не терять времени и продолжать расследование дела Квазимодо, а потому в эту же ночь наведалась к Моник.
Долгое время девушка не могла найти француженку, пока не догадалась, что та, должно быть, еще не легла спать. Но вот, после изнурительного ожидания, ее сон появился перед Алисой в сером облаке. Девушка смело шагнула в него. Хорошо еще, что это был не тот кошмар, что так мучил несчастную француженку.
Алиса оказалась на светском приеме, где госпожа Моник, одетая в элегантное черное платье в пол, красиво открывающее в меру загорелую гибкую спину, вела с кем-то ни к чему не обязывающие разговоры.
К счастью, как уже заметила Алиса, в мире снов не существует языковых различий – язык нашего подсознания один, поэтому во снах мы легко понимаем друг друга.
– Здравствуйте, госпожа Моник, – подошла к француженке Алиса.
Та окинула девушку удивленным взглядом – на Алисе были джинсы и любимый полосатый свитер, в таком виде ей легче всего ходить по снам, такой она привыкла себя видеть.
– Простите, нас не представили. Вы, наверное, дочь болгарского посла? – спросила француженка, улыбаясь и, конечно, воздержавшись от комментария по поводу неуместной одежды. – Рада нашей встрече.
– Я не дочь посла, – покачала головой Алиса. – И вообще, боюсь, не была приглашена на это мероприятие.
– Неужели? – тонко очерченные брови удивленно приподнялись, а изящная рука с беспокойством коснулась длинной нити крупного жемчуга. – И как же вам удалось сюда проникнуть?
– Легко, ведь мы в вашем сне.
– Во сне? – госпожа Моник отступила. – Ты очень странная девушка и говоришь совершенно невероятные вещи.
– Посмотрите, ваши гости не обращают на меня внимания.
Алиса указала на нескольких элегантных дам и джентльменов, разговаривающих неподалеку. Но только она произнесла это, те тут же удивленно уставились на девушку. Послышались возгласы, а потом к Алисе подошел высокий мужчина, по виду охранник, и попросил ее последовать за собой.
– А вот теперь вы обратили на это внимание, и ваш сон тоже изменился, – сказала Алиса госпоже Моник. – Позвольте увести вас отсюда, мне очень нужно с вами поговорить!
Француженка заколебалась, а охранник, уже взявший Алису за плечо, застыл, точно статуя.
– Это касается вашего кошмара про колыбель, – добавила девушка, взяла госпожу Моник за руку и открыла перед ней вырисовавшуюся из воздуха дверь. – Ну что, пойдете со мной?
– Пойду, – ответила та и решительно шагнула в проем.
Девушка привела свою гостью на высокий холм, где недавно стояла с Олегом. Это место казалось прекрасным и умиротворяющим. Трава под ногами была гораздо мягче самых пушистых ковров, небо сияло голубизной, оттененной легкими облачками, в воздухе пахло свежестью и цветами.
– Значит, я и вправду сплю? – француженка с удивлением огляделась. – Здесь очень мило… Это тоже сон?
– Да, кусочек страны снов. Если вам удобнее поговорить в привычной обстановке, можете подумать о своей гостиной, и мы пройдем туда.
– Нет-нет! – поспешно возразила госпожа Моник. – Как давно я не была в подобных местах! Можно я сяду?
– Конечно!
Они уселись прямо на траву. Француженка с удовольствием скинула неудобные туфли на высоченной тонкой шпильке и бросила их на землю.
– Откуда ты знаешь про мой кошмар? – повернулась она к Алисе.
– Я его видела, – и Алиса до мельчайших деталей пересказала тот сон, что мучил француженку с недавних пор.
– Все это странно… – госпожа Моник сорвала травинку и зажала ее в зубах. – Неужели ты и вправду можешь проделывать все эти вещи?.. Но откуда ты вообще взялась? Тебя прислали сюда, чтобы навредить мне? – в тщательно подведенных шоколадно-карих глазах сверкнуло подозрение.
Девушка покачала головой.
– Вовсе нет. Напротив, я хотела бы помочь вам избавиться от того, что вас тревожит… Так получилось, что я вмешалась в это дело по собственным причинам. Мне нужно помочь одному… человеку, и мне кажется, что вы с ним связаны.
Моник помолчала, обдумывая услышанное.
– Почему-то я тебе верю, – сказала наконец она. – И в любом случае хуже, чем сейчас, уже быть не может.
– Расскажите, что случилось, – попросила Алиса. – Мне нужно знать всё.
Женщина тяжело вздохнула.
– Хорошо, – проговорила она, – я расскажу тебе то, что не рассказывала никому… Вот послушай…
Все началось, когда молодая жена крупного бизнесмена и политика, Моник де Верье, теперь уже Аль-Каддур, через некоторое время после свадьбы стала неважно себя чувствовать. Сначала это было хоть и легкое, но постоянное утомление, потом появились боли в суставах, из носа постоянно шла кровь. Моник чувствовала себя все хуже и хуже. Обратились к врачам и услышали страшный диагноз: острая лейкемия. Болезнь прогрессировала очень быстро, и надежд на спасение почти не оставалось.
Фаррух Аль-Бухани Аль-Каши ибн Аль-Каддур в своей молодой жене души не чаял и выложил огромные деньги на различных врачей. Лечение помогало, прямо скажем, неважно. «Рак крови, последняя стадия, что вы хотите», – отвечали ему медики. Смерть подошла так близко, что Моник отчетливо ощущала ее дыхание. Но однажды на Фарруха Аль-Каддура вышли эмиссары какого-то профессора, имя которого было практически неизвестно в медицинских кругах. Элегантная женщина, красивая, явно в возрасте, но в каком – затруднился бы ответить самый маститый стилист. Она предложила Фарруху испробовать новую методику лечения.
Утопающий хватается и за соломинку, поэтому неудивительно, что супруги согласились ее выслушать. Предложенный им метод был странен. По словам профессора, он сумел СОЗДАТЬ эмбрион, который, при вживлении в тело больной женщины, развиваясь, вбирал в себя как фильтр все ее болезни, приостанавливал старение организма, включал систему внутренней регенерации на полную мощь. Затем, при достижении эмбрионом определенного этапа развития, его изымали с помощью кесарева сечения, а женщина оставалась здоровой и помолодевшей.
Стоило такое лечение сумму с восемью нулями, но деньги надо было заплатить только после достижения стабильного результата, и то не сразу, а по частям. В доказательство эффективности метода неизвестного профессора посетительница предъявила паспорт, обратив внимание Фарруха на дату своего рождения. На восемьдесят четыре года дама совсем не выглядела. Конечно, документ можно подделать, но Фаррух, взяв тайм-аут в несколько дней, задействовал свои каналы и убедился в правдивости полученных сведений. После чего, уже не колеблясь, заявил жене, что они должны использовать выпавший шанс.
Звучало предложение фантастически, но Моник, измученная болью и химеотерапией, поколебавшись немного, все же согласилась.
Так что уже через месяц она была где-то в России. Где именно, француженка так и не поняла, да ее это и не интересовало. Она прибыла на личном самолете своего мужа, ее помощник, вылетевший в холодную страну, поставившую жирную точку в судьбе великого Бонапарта, за неделю до прилета хозяйки все тщательно подготовил. Моник встретил роскошный лимузин с тонированными стеклами, через некоторое время женщина оказалась в первоклассной клинике, расположенной так, что было абсолютно непонятно, где она находится: в лесу, в городе или вообще на другой планете. Надо сказать, что Моник это тоже не интересовало.
Через некоторое время, после обследования, сдачи немыслимого количества анализов и забора биологического материала, Моник оказалась на операционном столе. Очнувшись в послеоперационной палате, женщина поняла, что впервые за долгое время она наконец-то выспалась. А потом наступила неделя чудес. Моник стала чувствовать себя все лучше и лучше, мышечные боли прошли без следа, температура спала, кровотечения остановились. Сохранялась лишь ноющая усталость, но ассистент профессора, та самая пожилая леди, сказала, что, как только процедура лечения подойдет к концу, от хвори и следа не останется.
Эмбрион, помещенный в ее организм, развивался. Моник улетела во Францию, где долгое время не показывалась на людях, скрывая свою беременность. Зная о нездоровье Моник, этому никто не удивлялся, и конспирация вполне удалась. За неделю до срока окончания лечения Моник снова оказалась в знакомой клинике. Опять неделя обследований и анализов, снова операционный стол – и вот оно, долгожданное излечение!
Смертельная болезнь была побеждена.
Разумеется, Моник спросила о судьбе зародыша.
– Вы же понимаете, что ни о каком ребенке речь не идет, – ответил профессор, спокойно глядя на пациентку, в волнении комкающую изящный шелковый платок. – Этот эмбрион, взявший на себя болезнь, выполняет сугубо служебные функции. Когда операция началась, он давно был мертв. Никто не мог бы выжить с таким набором пороков. Забудьте о нем и наслаждайтесь жизнью! Теперь у вас есть будущее, будут и дети.
Моник поспешила согласиться с профессором и его ассистенткой, пожалела нерожденного младенца, которого вынашивала долгое время, и улетела домой с искренним намерением забыть прошедшее как страшный сон.
После такого странного «лечения» у Моник действительно началась новая жизнь. Официальные медицинские исследования полностью подтвердили совершившееся чудо: никаких следов рака! Моник блистала в свете, посещала приемы, рауты и вела легкую жизнь типичной представительницы бомонда.
Вроде бы все шло хорошо, но муж все чаще и чаще заговаривал о наследнике. И вот тут Моник была еще не готова сказать «да». Она понимала, что Фаррух выложил огромные деньги за ее лечение, но каждый раз, вспоминая стерильные стены операционной, женщина содрогалась. Поэтому она всячески оттягивала зачатие, объясняя это тем, что еще психологически не пришла в себя после долгой болезни и лечения. Фаррух согласился, что наследник должен родиться и вырасти здоровым, обнял жену и нежно попросил ее не затягивать решение этого деликатного вопроса. Как-никак, он уже не мальчик, так что… Благодарная Моник согласно кивала.
А потом пришли сны. Моник кружилась по комнате, слушала детский лепет, который сначала плавно переходил в хныканье, а потом и в истошный крик. Испуганная Моник подбегала к детской кроватке, отдергивала покрывало и видела… Она никогда не могла вспомнить, что же там видела.
Почему-то Моник считала, что в этой кроватке лежит ее ребенок, своей смертью подаривший ей новую жизнь. Но как он выглядит, Моник не знала. Она всегда просыпалась на одном и том же моменте, некоторое время лежала с открытыми глазами, а потом засыпала уже без сновидений.
Закончив рассказ, француженка долго молчала, а по бледным щекам катились крупные слезы.
– Я больше не могу! – сказала она наконец, схватив Алису за руки. – Уж лучше бы я умерла! Все это сводит меня с ума! Если бы только знать…
– Не плачьте, – девушка приобняла француженку за плечи. – Я постараюсь вам помочь. Мне кажется, я знаю…
Она не успела договорить, потому что в этот миг госпожа Моник исчезла – очевидно, проснулась.
Утром, перед тем как идти в школу, девушка нашла адрес электронной почты Моник, присланный Олегом. Алиса составила письмо, стараясь использовать короткие фразы, чтобы электронный переводчик не запутался в хитросплетениях русского языка, и отослала француженке.
Ответ на прекрасном русском языке пришел уже через полчаса. Личный поверенный Моник Аль-Каддур, месье Серж Граббе, вылетает в Москву первым же рейсом. Не будет ли любезна мадемуазель Эллис предоставить свои координаты?
* * *
– А это, пожалуй, неплохо, – заметил Олег, когда они с Алисой на большой перемене забрались в убежище под раскидистыми ветвями дерева, чтобы обсудить создавшееся положение. – Мы сможем продолжить расследование и в то же время попросим французов обеспечить твою безопасность. Мне вовсе не понравились угрозы того клоуна…
– А если окажется, что я ошиблась, и Квазимодо вовсе не сын Моник? – Алиса выглядела уставшей и обеспокоенной, и Олегу вдруг подумалось, что все эти хождения по снам даются ей вовсе не так легко, как пытается показать девушка. Наверняка это отнимает у нее силы, причем немалые.
– Ты же все равно попытаешься ей помочь. Да и нам сейчас очень нужна помощь. Даже не сомневайся. Только на встречу с этим Сержем я пойду с тобой, – сказал он.
Представитель Моник Аль-Каддур позвонил уже через час, и они быстро договорились.
Встреча произошла в уютном номере маленькой гостиницы в самом центре города. Неприметный подъезд старинного двухэтажного дома, ажурный кованый козырек над ним, крохотная, потемневшая бронзовая вывеска, огромная витрина парикмахерской на первом этаже. Если не знать, что это дорогой отель, пройдешь мимо и не заметишь.
Месье Граббе, «… нет-нет, что вы, господа, просто Серж, пожалуйста!», занимал солидный трехкомнатный номер на втором этаже. Несмотря на то что его окна выходили прямо на оживленную улицу, в номере было поразительно тихо. Предложив гостям фрукты, конфеты и напитки, Серж, после короткого протокольного разговора ни о чем, перешел к делу.
– Госпожа Моник, простите, мадам Аль-Каддур, давно беспокоило то, что произошло с ней в клинике, однако она не верила, что плод был… как это называется по-русски?.. живым…
– Жизнеспособным, – подсказала Алиса.
– Да, жизнеспособным… Поэтому до вашего появления мы лишь пытались навести кое-какие справки в клинике, но вторично получили однозначный ответ, что плод мертв. Потом возникаете вы со своей странной историей. Госпожа Моник вам поверила, но если выяснится, что все это розыгрыш или что-то похуже… – Серж обвел обоих взглядом, позволяющим понять окончание фразы без всяких слов.
– Это не розыгрыш и тем более не ловушка, – ответил Олег сухо, – но если вы нам не верите, то можете действовать без нас.
Алиса умоляюще взглянула на него. Олег и сам понимал, что помощь французов не будет лишней, но не ответить на вызов не мог.
– Почему же, я тоже вам верю, – месье Граббе кивнул. – Вы уже взрослые люди, и я напомнил вам об ответственности за свои поступки и о серьезности происходящего. Чтобы между нами не было недоразумений, сразу добавлю, что действую целиком в интересах мадам Моник. Если мы поняли друг друга, переходим к следующей части.
Ребята переглянулись. Что уж тут понимать!
Серж явно не старался завоевать их симпатию, но выглядел настоящим профессионалом, и это подкупало. Олег однозначно предпочитал таких людей любым изворотливым и болтливым популистам. Проникнуть в клинику, понять, что же там творится, а заодно спасти Квазимодо с его помощью окажется значительно легче.
– Я рад, что мы пришли к согласию, – продолжил француз. – Итак, мадам Моник поставила передо мной следующие задачи. Во-первых, выяснить возможное местонахождение плода, изъятого у нее во время операции. Логически рассуждая, он должен быть в той клинике, где лежала мадам. Местонахождение этого заведения мне хорошо известно, я сам отвозил туда мадам Моник. Хорошо известно мне также, что клиника охраняется так, как не охраняется штаб-квартира Моссад , а я хорошо знаю, как она охраняется. – Незаметно для окружающих Серж потер правый бок. – Территория клиники обнесена тремя периметрами охраны, посетители и пациенты передвигаются по строго определенному маршруту, на территории высажен лес с густым подлеском, так что рассмотреть то, что происходит даже в соседнем корпусе, невозможно. В лесу по всей территории установлены камеры и датчики слежения…
Серж говорил в таком духе еще некоторое время, а ребята украдкой переглядывались между собой. Речь месье Граббе выдавала в нем профессионала, способного как проникать на похожие объекты, так и не допускать проникновения туда. И если он говорит, что проникновение невозможно, значит…
– …ничего это не значит. – Голос Сержа вывел Алису из задумчивости. – С помощью мадемуазель Эллис мы сможем проникнуть в клинику через сон кого-то из сотрудников и оглядеться. Эллис, вы сможете в этом помочь?
– Думаю, да.
– Вот и хорошо! Итак, необходимо выяснить, в клинике ли плод? Вторая моя задача сводится к тому, чтобы непременно этот плод разыскать.
Тут Алиса перебила Сержа:
– Серж, между собой мы зовем его Квазимодо, и поверьте, это имя ему очень подходит.
Серж приподнял одну бровь:
– Мадемуазель определенно не лишена чувства юмора! Это приятно! Итак, обнаружив Квазимодо, – легкий поклон в сторону Алисы, – необходимо удостовериться, что это ребенок госпожи Моник. Образцы ДНК у меня с собой. В случае положительного результата возможны два варианта.
Голос Сержа стал сух, как самум Сахары, и заскрежетал, как ятаган по точильному камню.
– В случае если есть надежда на то, что ребенок сможет реабилитироваться и продолжить нормальную, насколько это возможно, жизнь, то он будет вывезен в нейтральную страну по моим каналам. В случае если полноценная жизнь его окажется невозможна или она будет сопровождаться физическими мучениями, я уполномочен самым гуманным образом ее прервать.
В номере повисла тишина. Алиса смотрела на милого поначалу Сержа широко раскрытыми глазами и не видела его из-за слез. Олег уперся взглядом в набалдашник своей трости и разглядывал его так пристально, как будто видел впервые. Тишину прервал Серж.
– Эллис, я сам всей душой за первый вариант. И, возможно, вы сможете мне помочь остановиться именно на нем.
Алиса с надеждой вытерла слезы.
– Вы же можете общаться с Квазимодо во сне, верно? Хотя я и не понимаю, как это у вас получается, но верю на слово, ибо другого выхода ни у кого из присутствующих просто нет. Когда мы во всем удостоверимся, только молю вас, не раньше, вы зададите Квазимодо вопрос о том, как он видит себе дальнейшую жизнь. И только после этого мы примем решение.
Алиса согласно кивнула.
– А теперь, раз мы обо всем так хорошо договорились, – подвел итог француз, – я слушаю ваши требования. Ведь вы, несомненно, чего-то хотите за свою помощь.
– Нам нужна защита, – тут же откликнулся Олег и коротко рассказал о цирке, бумагах отца, обыске в его квартире и клоуне, встреченном Алисой.
Серж слушал молча, не перебивая.
– Вижу, это непростое дело, – сказал наконец он. – Ну что же, постараемся разобраться. Хотя, признаюсь, уладить все было бы легче во Франции или еще какой-либо стране, мои связи в России не так велики… Не волнуйтесь, с сегодняшнего дня к вам и к мадемуазель Эллис будет приставлена охрана…
– Спасибо! – Олег поднялся с кресла и подал руку сидящей рядом Алисе, помогая ей встать.
– Ну что же, друзья, – Серж встал с кресла неуловимым движением, – рад был нашей встрече. Я с сожалением расстаюсь с вами, но дела, дела… Этот русский Интернет…
Серж обреченно махнул рукой.
Тут Олег убрал уже протянутую было для прощания руку.
– Серж, если у вас какие-то проблемы с «русским» Интернетом или с Интернетом вообще… – он выжидательно посмотрел на Сержа, а тот в свою очередь уставился на парня.
Ситуацию разрулила Алиса.
– Серж, Олег непревзойденный мастер всего того, что связано с компьютерами. А уж поиск чего-то в Интернете для него сущий пустяк. У меня складывается впечатление, что он знает эту Всемирную паутину как свой карман и берет нужные ему сведения, просто протянув руку.
Олег не стал смущаться, а просто кивнул.
– Оля-ля! – Серж совсем по-французски потер руки. – Тогда, Олег, может быть, вы ненадолго задержитесь? Ваша консультация будет щедро оплачена… А вас, мадемуазель, отвезут.
Мужчины направились в соседнюю комнату, а Алиса, махнув рукой, поехала домой.
Время пролетело незаметно. Алиса благополучно добралась до дома и, отзвонившись, сообщила об этом, пока Олег и Серж собирали информацию по странной клинике. Опомнился Волков уже часов в девять вечера.
Посмотрев на часы, он скривился. Странно, что мама не разыскивает его с собаками! Вернее, с одной собакой, впрочем, шум Чуд способен поднять не меньший, чем целая стая!
– О, вижу, что тебе уже пора, – от внимания Сержа, конечно, ничего не укрылось. – Спасибо за помощь, вы, русские, очень способные. Работать с вами одно удовольствие!
– Спасибо!
Олег почувствовал, что похвала ему приятна. В этот вечер, проведенный за работой, он ощущал себя необыкновенно взрослым и так увлекся, что совершенно забыл обо всех своих проблемах.
Уже садясь в машину, за рулем которой был молодой подтянутый мужчина, Волков вспомнил, что напугавший Алису клоун так и не позвонил, чтобы узнать номер ячейки, куда они, предположительно, должны были положить документы отца. Кстати, а что за документы? Отец ничего такого не оставлял, Олег был в этом уверен. Последнее, что от него приходило, – это трость, но в ней никаких документов нет.
«Может быть, это вообще несерьезно, – подумал Олег, откинувшись на удобном кожаном сиденье, пока машина ехала по уже относительно свободным улицам города. – Нас решили попугать, но увидели, что не прокатило, и отступились…»
На всякий случай Олег перезвонил Алисе.
– У меня все хорошо! – ответила она. – Я кое-что узнала про лабораторию. Отыскала Квазимодо. Он, оказывается, очень талантливый и действительно умный. Ты не представляешь, что он смог сделать…
Олег молчал. Внутреннее беспокойство сжигало его, и он не мог думать ни о чем другом.
– У тебя что-то случилось? – спросила вдруг Алиса, должно быть, почувствовав напряженность. – Какие-то проблемы с Сержем?
– Нет, – поспешно выдавил из себя Олег. – Все нормально, наверное, устал.
– Хорошо. Тогда созвонимся.
Кажется, Алиса почувствовала себя слегка обиженной из-за того, что он не стал слушать о ее открытиях, но все это было сейчас не так важно.
Тем временем машина доехала до нужного дома.
Олег поблагодарил шофера, вышел на улицу и уткнулся взглядом в темные окна своей квартиры.
А это еще что? Разве мама еще не пришла?
Сердце тревожно колотилось, пока Олег поднимался в ужасно медленно идущем лифте на свой этаж, дрожащими руками открывал дверь…
Чуд, выскочивший навстречу из темной квартиры, был так рад видеть хозяина, что почти что проигнорировал сопровождавшего его незнакомого мужчину.
– Что-то не так? – шофер, подвозивший Олега, а теперь провожающий его до квартиры, жестом отстранил парня от двери. – Постой пока здесь, я посмотрю.
Мужчина сунул руку под куртку, и только сейчас Волков заметил тускло блеснувшую кобуру пистолета.
«Хорошо, что мы договорились с Сержем. У него серьезные ребята», – мелькнула в голове успокоительная мысль.
Очнувшийся от восторга Чуд попытался было воспрепятствовать постороннему вторжению на охраняемую им территорию, пришлось схватить его за ошейник и удержать. Щенок, искренне не понимающий, почему ему мешают выполнять свой долг, слегка обиделся.
Пока мужчина осматривал квартиру, Олег набрал номер маминого мобильника. Никто не взял трубку, а услужливый механический голос предложил оставить сообщение.
– Мам, ты где? Перезвони! – не помня себя от волнения, сказал Олег.
Тем временем вернулся шофер и сообщил, что все чисто.
– Спасибо, – Олег сглотнул и переступил порог.
– Мне побыть с тобой? – предложил мужчина.
– Нет, спасибо, – он покачал головой. – Мама сейчас уже вернется… Да и собака со мной.
– Хорошо, парень, – кивнул тот, покосившись на Чуда. – Если что, я внизу, давай забью тебе на быстрый набор свой номер.
Оставшись в квартире наедине с Чудом, Олег сам обошел все комнаты. И вправду, никого. Где же мама? Он раз за разом пытался ей дозвониться, но результат был все тот же. Пытаясь успокоить себя, Олег придумывал одно объяснение за другим: на работе устроили совещание во внеурочное время и она не может ответить, потеряла телефон, сел аккумулятор, едет в метро и не слышит. Придумывал, но не верил сам… В квартире было тихо, как на кладбище, и от этой тишины беспокойство многократно усиливалось.
Внезапно зазвонил телефон в прихожей.
Резкий, какой-то неприятный звук заставил Олега вздрогнуть.
Он поспешно схватил трубку. Тишина, и только треск помех.
Вдруг Чуд с громким рычанием бросился на кухню, и оттуда раздался звон разбитого стекла.
– Мама, это ты? – прокричал в телефон Олег, но, судя по звукам, на кухне творилось что-то невообразимое. – Перезвоните, пожалуйста! – он положил трубку и бросился на помощь Чуду.
Стол был засыпан осколками стекла. Щенок, к счастью, оказался цел и сейчас неистово лаял в сторону разбитого окна. А посреди стола лежал небольшой бумажный пакет.
Олег высунулся в окно. Ни сверху под крышей, ни на карнизе никого не было. Он осторожно вскрыл пакет. Внутри лежал CD-диск.
Когда Олег трясущимися руками вставил его в компьютер, обнаружилось, что единственным содержимым диска была видеозапись. Волков увидел комнату без окон с белыми стенами и потолком. На кушетке лежала мама. Глаза закрыты, но дышит ровно.
«Спит или в отключке», – с ужасом понял Олег.
Неизвестный оператор приблизил ее лицо, как бы говоря: «С ней все в порядке, парень, пока что».
И в этот миг снова зазвонил телефон.
– Глупый мальчишка, – послышался из трубки искаженный помехами голос, – ты не принес материалы, а еще решил обзавестись охраной. Но видишь ли, в твоей охране оказалась брешь…
Олег до крови закусил губу. Кто же думал, что угрозы окажутся не пустыми, кто же думал, что в дело вовлекут его маму и успеют проделать все настолько оперативно!
– Чего вы хотите? – спросил он, собравшись с силами.
В трубке захихикали.
– Ты знаешь чего!
Ну конечно, эти проклятые бумаги!
– Бумаг отца у меня нет! – выкрикнул Олег зло.
– А это очень досадно, – голос понизился до шепота и стал таким ощутимо зловещим, что у Олега побежали по спине мурашки. – Не достанешь их в течение недели – твоей маме придется очень плохо. Уж поверь, мне доставит огромное удовольствие по одному отрезать ей пальчики и прислать тебе в подарок чудесное ожерелье из них…
– Вы не можете!..
В трубке раздался хохот, а потом зазвучали частые гудки.
В том, что эти люди, кем бы они ни были, могут все что угодно, сомнений не оставалось.
Олег без сил сполз по стене на пол.
* * *
Алисе не терпелось начать действовать. Поэтому, едва приехав домой, она решила войти в транс и найти Квазимодо.
Удалось ей это на удивление быстро. Оказалось, что малыш много времени проводит во сне, ожидая свою, как сказать… подругу, фею, может быть, единственного родного человека?..
Квазимодо обрадовался появлению Алисы. К нему опять подключили какие-то аппараты, было совсем не больно, но малыш почему-то боялся. На подсознательном уровне он чувствовал, что его к чему-то готовят.
– Не бойся, я не дам тебя в обиду, – пообещала девушка, присаживаясь на кровать к несчастному. – Что-нибудь придумаем, мы ведь с тобой умные.
– А ты можешь приходить в сон только ко мне? – спросил вдруг Квазимодо.
– Нет, – Алиса растерялась, не понимая, к чему он ведет, – обычно к тому человеку, которого знаю. Но иногда сны находят меня сами, – добавила она, вспомнив о француженке, предположительно матери малыша.
– Посмотри, – попросил Квазимодо.
Он сосредоточено нахмурился, и у его кроватки стали возникать люди. Женщина с грубым простым лицом в белом фартуке – очевидно, сиделка, подтянутая ухоженная дама без возраста, судя по всему, ассистентка профессора, и, наконец, человек, появление которого заставило Алису вздрогнуть. Она сразу узнала этот равнодушно-рыбий взгляд! Неужели они на верном пути и отец Олега действительно связан с этим страшным человеком и кошмаром, происходящим с несчастными уродами, жертвами их безжалостных экспериментов?! Страшно, до чего же страшно!
– Я сделал что-то неправильно? Ты сердишься? – Квазимодо моргнул, и образы исчезли.
– Н-нет, малыш, – Алиса погладила его по щеке. – Ты молодец. Ты очень сильный и способный, раз у тебя получается управлять снами… Немногие взрослые это умеют.
– Но ты огорчилась? – он казался очень обеспокоенным.
– Я расстроилась, – призналась девушка и, после минутного колебания, решилась: – Взгляни, пожалуйста, на этого человека. Вдруг ты его тоже видел?
И она как можно подробнее представила себе отца Олега таким, каким видела его во снах.
Квазимодо долго смотрел на него, а потом слегка покачал головой.
– Нет, – произнес малыш с явным сожалением, – никогда его не видел.
Алиса вздохнула и позволила образу ученого исчезнуть. Не стоило возлагать на это слишком больших надежд, но проверить следовало. То, что Квазимодо не узнал Алексея Волкова, увы, еще не значит, что тот непричастен к деятельности лаборатории.
– Не переживай, – утешила расстроенного малыша Алиса, – ничего страшного, что ты его не узнал. Можно сказать, даже хорошо. И я поняла твой замысел, ты очень умный. Я войду в сон кого-нибудь из сотрудников лаборатории и, если повезет, узнаю что-то важное.
– Ты меня не бросишь? – Квазимодо проговорил эти слова совсем тихо, едва слышно, но по напряженному лицу, по еще больше скрючившимся пальцам, сжимающим край одеяла, было видно, как много ее ответ значит для малыша. Он, как никто другой, уже знал боль предательства.
– Я тебя никогда не брошу, что бы ни случилось! – ответила Алиса.
Квазимодо вздохнул.
Она смотрела на скрюченные детские пальчики, такие слабые и беспомощные, такие пугающие и жалкие на фоне белоснежного одеяла, и ей хотелось плакать. Никогда. Никогда нельзя предавать того, кто в тебе нуждается!
Вывел из транса Алису звонок телефона. Звонил Олег, и девушка попыталась рассказать ему то, что узнала, но оборвала рассказ, почувствовав, что с Волковым что-то не в порядке.
На вопрос, не случилось ли что-то нехорошее, Олег ответил отрицательно, сославшись на усталость. И Алиса поняла, что расспрашивать его сейчас бесполезно, хотя ее и кольнула легкая обида на то, что Волков не спешит поделиться с ней своими тревогами.
Чтобы отвлечься от этих мыслей, девушка снова принялась перелистывать старое издание «Трех мушкетеров», подаренное ей Олегом. Пожелтевшие страницы приятно шелестели под рукой, и вдруг Алиса заметила, что одна из фраз на странице подчеркнута.
«Самая чистая жизнь, самая неоспоримая добродетель не может оградить человека от позора и преследований», – прочитала она отмеченные простым карандашом слова. Что это? Кому-то из владельцев книги понравилась эта мысль? Или, может быть, это намек?..
Девушка принялась листать уже медленнее, внимательно следя, не оставлены ли где-нибудь еще какие-либо знаки.
Такие нашлись, и вскоре, кроме первой цитаты, Алиса выписала на листок еще несколько:
«Если опасность, которой я подвергаюсь, не может остановить вас, то подумайте об опасностях, угрожающих вам».
«Но у вас есть хоть то утешение, что она покинула вас против воли».
«Ее дружба была роковой и влекла за собой преследования».
Все это, обладая хоть каким-либо воображением, вполне можно принять за секретное послание, оставленное отцом Олега. Интересно только, что за «она», о которой говорится в двух из четырех подчеркнутых строчек? Что, если в дело замешана какая-то женщина?.. Подумав, Алиса откинула эту мысль: вряд ли речь идет, скажем, о любовнице. Скорее всего, на местоимения в женском роде не нужно обращать внимания вообще: строки подчеркнуты по смыслу, и в них подразумевается автор послания. Итак, если ориентироваться на цитаты, выходило, что Алексея Михайловича преследовали, хотя вины за ним не было. И ему, и семье угрожали опасности, а потому он, против воли, был вынужден покинуть жену и сына.
Девушке показалось, что такой ход рассуждений вполне логичен.
Она взглянула на часы и подумала, что Олег так и не перезвонил. Ей стало по-настоящему тревожно, и Алиса поспешно набрала в мобильнике знакомый номер.
Трубку схватили сразу.
– Да! – крикнул Олег напряженным до дрожи голосом, и Алисе стало еще страшнее. Теперь она уже не сомневалась, что произошло нечто по-настоящему ужасное.
– Рассказывай! – потребовала она, сжав трубку так сильно, что заболели пальцы.
– А, это ты… – голос Волкова стал безжизненным.
– Рассказывай! – настойчиво повторила Алиса.
И он рассказал ей о том, что случилось.
