Глава пятая
Карпов
1
В статье под названием «2 сентября 1943 года» Илья Эренбург писал: «Год назад шли бои на улицах Сталинграда. Немцы карабкались на вершины Кавказа. Вероятно, самому Гитлеру это мнится бесконечно давним. Я уже не говорю о сентябре 1941 года, когда немцы каждый день брали какой-нибудь город. Тогда Москва вечером слушала лай зениток и знакомые слова «воздушная тревога», а Берлин упивался «экстренными сообщениями». Всё переменилось: берлинцам — зенитки и разрывы бомб, москвичам — сообщения о победах и орудийные салюты.
Чужестранец может спросить: почему же русские так часто говорят о необходимости активизации военных действий на западе? Если они освободили огромные территории от Владикавказа до Таганрога, от Сталинграда до Глухова, они могут освободить и оставшиеся под немецким гнётом области. Я постараюсь ответить на этот вопрос. Я буду говорить не о суждениях государственных деятелей: они сами говорят, когда считают это нужным. Я буду рупором среднего человека: лейтенанта Красной Армии, инженера, учительницы, механика, старика агронома, студентки.
Чем достигнуты наши победы? Самопожертвованием народа и каждого отдельного человека. Я не говорю, что на войне излишен счёт. Холодный рассудок, проверяющий чувства, необходим, даже в бою. Но одной арифметикой нельзя выиграть войну, тем более что у войны своя арифметика. Недаром народы часто называют свои победы «чудом»: «чудо на Марне», «чудо под Москвой». Это не чудеса — это законы войны, которая требует и рассудка и безрассудства. Я спрашиваю лейтенанта Комарова: «За что орден?..» Он отвечает: «Четыре танка, два «тигра». Он говорит об этом, как если бы речь шла о куропатках. Одной арифметикой ничего не объяснишь, и если можно цифрой передать толщину брони «тигра», то не поддаётся учёту другое: тоска, гнев, мужество Комарова…»
В своём военном дневнике 3 сентября 1943 года известный советский журналист Лазарь Бронтман отметит: «Наступление развивается. Чуть не каждый день радио сообщает: «Внимание. Во столько-то часов будет передаваться важное сообщение». Затем следует приказ главкома. Потом гремит салют. В понедельник мы должны были быть выходными. Но взяли Таганрог. Газета работала. Во вторник взяли Ельню и Глухов. Последовало два приказа. Работали. Отдыхали только в среду. Вчера, в четверг, новый приказ: Сумы.
Москвичи уже снова привыкли. И так же как во время нашего отступления молва сдавала без устали города, так и сейчас их бездумно и торопливо забирают. Позавчера распространился слух, что взят Брянск. Нашлись даже очевидцы, которые «слышали» это по радио…»
А 4 сентября всё того же 1943 года мало кому известный Георгий Григорьевич Карпов был вызван к товарищу Сталину. Этот вызов стал для него неким «громом среди ясного неба», потому что ещё совсем недавно Георгия Григорьевича направили для дальнейшего прохождения службы в Украинский штаб партизанского движения, которым руководил Тимофей Амвросиевич Строкач.
Срочно заказан из Москвы самолёт, который доставляет Карпова на Центральный аэродром. Тут же его ожидает чёрная машина из соответствующего ведомства. И как только Георгий Григорьевич садится на заднее сиденье, она несётся на большой скорости на Ближнюю дачу Иосифа Виссарионовича Сталина.
«Невысокая двухэтажная дача с двускатной крышей за лесом почти неприметна, — рассказывает М. В. Данченко. — Она тоже зелёная и возникает сразу, как только автомашина круто вывёртывается из царства деревьев на круг у главного входа в дом. Летом здесь бьёт фонтан в небольшом каменном бассейне. А кругом опять сосны стеной. Переступив порог дачи, посетитель попадал через небольшой тамбур в прихожую. Здесь он мог раздеться, привести себя в порядок и подготовиться, если нужно, к предстоящей беседе. Справа вдоль стены незатейливая деревянная вешалка персон на двадцать с надёжными никелированными крючками. К услугам посетителей — высокое зеркало и набор щёток для одежды и обуви. На полу во всю прихожую шерстяной ковёр с хитрым разноцветным узором. Однако первое, что бросалось в глаза каждому, кто приходил сюда, — это две большие карты на стене: одна — с линиями фронта и вторая — с условными обозначениями великих строек социализма.
Во внутренние помещения дачи можно было попасть через три двери.
Прямо в столовую и через неё налево — в спальню Сталина. Направо — в неширокий длинный коридор, где по правую руку располагались две жилые комнаты. Одна из них служила в прошлом детской и потом была приспособлена под кабинет. Вторая, тех же размеров и формы, потемнее, предназначалась для гостей. По другую сторону коридора находилась длинная открытая веранда. Никакой мебели на веранде не имелось, кроме передвижной вешалки для посетителей, которую переносили в прихожую, если не хватало той, что была там, да стоял широкий и низкий диван».
Сам Карпов позднее вспоминал:
«4.09.43 г. я был вызван к товарищу Сталину, где мне были заданы следующие вопросы:
а) что из себя представляет митрополит Сергий (возраст, физическое состояние, его авторитет в церкви, его отношение к властям),
б) краткая характеристика митрополитов Алексия и Николая,
в) когда и как был избран в патриархи Тихон,
г) какие связи Русская православная церковь имеет с заграницей,
д) кто являются патриархами Вселенским, Иерусалимским и другими,
е) что я знаю о руководстве православных церквей Болгарии, Югославии, Румынии,
ж) в каких материальных условиях находятся сейчас митрополиты Сергий, Алексий и Николай,
з) количество приходов православной церкви в СССР и количество епископата.
После того, когда мною были даны ответы на вышеуказанные вопросы, мне было задано три вопроса личного порядка:
а) русский ли я,
б) с какого года в партии,
в) какое образование имею и почему знаком с церковными вопросами».
Историк Б. Соколов считает, что «пойти на восстановление патриаршества и дать послабление Русской православной церкви вождя убедил нарком внутренних дел Лаврентий Берия, в годы войны ставший заместителем председателя Государственного комитета обороны. Ещё в конце 1920-х годов, будучи во главе чекистов Грузии, Лаврентий Павлович полностью подчинил своему влиянию Грузинскую православную церковь. Своим опытом он поделился ещё в 1929 году в специальной записке: «Длительной нашей работой нам удалось создать оппозицию католикосу Амвросию и тогдашней руководящей группе грузинской церкви, и… в 1927 году в январе месяце удалось полностью вырвать из рук Амвросия бразды правления Грузинской церковью и вместе с его приверженцами удалить от руководящей роли в Грузинской церкви. В апреле месяце, после смерти католикоса Амвросия, католикосом был избран митрополит Христофор, вполне лояльно относящийся к соввласти, и уже собор, избравший Христофора, декларировал своё лояльное отношение к власти и осудил политику и деятельность Амвросия, в частности, и грузинскую эмиграцию».
Берия даже возмущался, что партийные власти порой ставят его креатурам палки в колёса: «Лишение духовенства самых элементарных прав, как-то: свободы передвижения, без арестов и административных высылок, поставило грузинскую церковь перед фактом невозможности существования… Грузинская церковь стирается с лица земли… Творимые безобразия невероятны в правовом государстве…»
Конечно, ничего общего с правовым государством СССР не имел ни в 1929 году, ни 14 лет спустя. Но теперь, осенью 1943 года, Сталин пришёл к выводу, что эксперимент, удачно проведённый с грузинской церковью, пора повторить и с русской. Тут большое значение имела также позиция западных союзников. Общественное мнение Англии и США было весьма чувствительно к преследованиям по религиозным мотивам и в то же время сочувствовало борьбе Советского Союза против Германии. В Англии, например, комитет помощи СССР возглавлял настоятель Кентерберийского собора Хьюлетг Джонсон, придерживавшийся, кстати сказать, марксистских взглядов. Англиканская церковь собиралась послать делегацию в Москву. И, что ещё важнее, на носу был Тегеранский саммит. Так что самое время было вводить патриаршество и демонстрировать терпимость по отношению к православию — крупнейшей христианской конфессии в СССР. Главное же, с началом войны иерархи РПЦ продемонстрировали полную покорность советской власти и в высшей степени благоговейное отношение лично к Сталину».
А вот мнение церковного историка Д. В. Поспеловского: «… Сталин в Кремле встретился с тремя митрополитами 4 сентября 1943 г. Результатом встречи был созыв Собора уже через четверо суток. Почему такая спешка? Очень просто: Сталину нужен был второй фронт, и он надеялся добиться ускорения его открытия на предстоящей Тегеранской конференции. Он понимал, что в демократических государствах многое зависит от общественного мнения. А Черчилль и Рузвельт дали ему понять, что настроить общественное мнение их стран в пользу Советского Союза могут сведения о религиозной свободе в СССР. Не менее важным фактором была Англиканская церковь, руководство которой ещё с 1941 г. добивалось у советского правительства разрешения на визит к руководству Русской Православной Церкви. Сталин решил предварить встречу в Тегеране высоким визитом в СССР Англиканской Церкви. А для того чтобы произвести положительное впечатление на ашликан, нужны были Патриарх и торжественные богослужения, им возглавляемые. Видимость восстановления Церкви в СССР Сталину нужна была и в связи с начавшимся в 43-м году решительным продвижением Советской армии на запад — в районы, где за время немецкой оккупации было открыто 7,5 тыс. православных храмов».
«Почему Сталин вдруг вспомнил о церкви? — задаёт вполне резонный вопрос Д. А. Волкогонов в своей книге «Сталин». — Думаю, по двум причинам. Первое — Верховный Главнокомандующий оценил патриотическую роль церкви в войне и хотел поощрить эту деятельность. Второе обстоятельство связано с международными делами. Сталин готовился к первой встрече в верхах в конце года в Тегеране. Он ставил перед собой цель не только добиваться ускорения открытия второго фронта, но и увеличения объёма военной помощи. Немалую роль в этом мог сыграть Комитет помощи Советскому Союзу в Англии, возглавляемый одним из руководителей англиканской церкви X. Джонсоном. Сталин, получивший несколько посланий от настоятеля Кентерберийского собора, решил сделать публичный жест, который бы свидетельствовал о его более лояльном отношении к церкви вообще. Сталин понимал, что на Западе этот сигнал обязательно будет замечен и вызовет благожелательную реакцию. Не тщеславие бывшего недоучившегося семинариста двигало советским лидером, а сугубо прагматические расчёты в отношениях с союзниками».
2
На Ближней даче «местом торжеств и приёмов являлся большой зал-столовая. Сюда попадали сразу из прихожей. Украшений тут не было. Только справа в проёмах между окнами висели два больших портрета — В. И. Ленина и А. М. Горького.
Посредине зала стоял широкий полированный стол. У входа — небольшой салонный рояль из дерева. В 1945 г. рядом с роялем поставили… подарок американцев — автоматический проигрыватель грампластинок. Обстановка зала дополнялась двумя диванами — небольшим, с зеркальной спинкой и большим, того самого типа и цвета, которые стояли, пожалуй, во всех жилых и нежилых помещениях».
Тогда вождь по наблюдениям очевидцев был всё ещё энергичным и находчивым, с острым чувством юмора. Например, Милован Джилас увидел его «упрямым, резким, подозрительным, когда кто-либо не соглашался с ним».
«— Нужно создать специальный орган, который бы осуществлял связь с руководством церкви. Какие у вас есть предложения товарищ Карпов, — сказал Сталин.
— Товарищ Сталин, — Георгий Григорьевич немного замялся, — я не совсем готов ответить сейчас на ваш вопрос. Но я предлагаю организовать при Верховном Совете СССР отдел по делам культов, исходя из того соображения, что при ВЦИКе постоянно существовала действующая комиссия по делам культов.
— Это неправильное предложение, товарищ Карпов, — Сталин в упор посмотрел на собеседника. — Организовывать комиссию или отдел по делам культов при Верховном Совете Союза ССР не следует. Речь идёт только об организации специального органа при Правительстве Союза и речь может идти об образовании или комитета, или совета. Как вы думаете, товарищ Карпов?
— Я затрудняюсь ответить на ваш вопрос, товарищ Сталин.
— Хорошо, товарищ Карпов, — выдержав паузу, Сталин подошёл к нему ещё ближе. — Надо организовать при Правительстве Союза, то есть Совнаркоме, Совет, который назовём Советом по делам Русской православной церкви. На Совет будет возложено осуществление связей между Правительством Союза и патриархом. Совет самостоятельный решений не принимает, докладывает и получает указания от Правительства. Как вы думаете. — Сталин повернулся к присутствующим здесь же Маленкову и Берия. — Следует ли принимать мне митрополитов Сергия, Алексия и Николая?
Когда оба ответили утвердительно, назвав этот вызов фактом абсолютно положительным, то Сталин задал такой же вопрос и Карпову. Естественно, ему оставалось только повторить мнение соратников вождя».
Затем тут же, на даче, Карпов получил указание позвонить митрополиту Сергию и от имени Правительства передать дословно: «Говорит с Вами представитель Совнаркома Союза. Правительство имеет желание принять Вас, а также митрополитов Алексия и Николая, выслушать Ваши нужды и разрешить имеющиеся у Вас вопросы. Правительство может Вас принять или сегодня же, через час-полтора, или если это время Вам не подходит, то приём может быть организован завтра (в воскресение) или в любой день последующей недели».
«Тут же, в присутствии т. Сталина, созвонившись с Сергием и отрекомендовавшись представителем Совнаркома, — вспоминал Г. Г. Карпов, — я передал вышеуказанное и попросил обменяться мнениями с митрополитами Алексием и Николаем, если они находятся в данное время у митрополита Сергия.
После этого доложил т. Сталину, что митрополиты Сергий, Алексий и Николай благодарят за такое внимание со стороны Правительства и хотели бы, чтобы их приняли сегодня.
Двумя часами позднее митрополиты Сергий, Алексий и Николай прибыли в Кремль, где были приняты т. Сталиным в кабинете Председателя Совнаркома Союза ССР. На приёме присутствовали т. Молотов и я. Беседа т. Сталина с митрополитами продолжалась 1 час 55 мин».
3
Обращаясь к митрополитам, Сталин ясно дал понять, правда, как всегда в третьем лице, что Советское Правительство прекрасно осведомлено о проводимой ими патриотической работе в церквах с первого дня войны. Более того, он прямо заявил:
— Правительство получило очень много писем с фронта и из тыла, одобряющих позицию, занятую церковью по отношению к государству.
Коротко отметив положительное значение патриотической деятельности церкви за время войны он, наконец, попросил их высказаться об имеющихся у патриархии и у них лично назревших, но неразрешённых вопросов.
— Самым главным и наиболее назревшим вопросом является вопрос о центральном руководстве церкви, так как почти 18 лет я являюсь патриаршим местоблюстителем и лично думаю, что вряд ли где есть столь продолжительные трудности, — как самый старший выступил первым митрополит Сергий. — Синода в Советском Союзе нет с 1935 г., а потому я считаю желательным, чтобы Правительство разрешило собрать архиерейский Собор, который и изберёт патриарха, а также образует орган в составе 5–6 архиереев.
«Митрополиты Алексий и Николай также высказались за образование Синода и обосновали это предложение об образовании как наиболее желаемую и приемлемую форму, сказав также, что избрание патриарха на архиерейском Соборе они считают вполне каноничным, так как фактически церковь возглавляет бессменно в течение 18 лет патриарший местоблюститель митрополит Сергий, — в деталях запомнит Г. Г. Карпов. — Одобрив предложение митрополита Сергия, т. Сталин спросил:
а) как будет называться патриарх,
б) когда может быть собран архиерейский Собор,
в) нужна ли какая помощь со стороны Правительства для успешного проведения Собора (имеется ли помещение, нужен ли транспорт, нужны ли деньги и т. д.).
Сергий ответил, что эти вопросы предварительно ими между собой обсуждались и они считали бы желательным и правильным, если бы Правительство разрешило принять для патриарха титул патриарха Московского и всея Руси, хотя патриарх Тихон, избранный в 1917 г., при Временном правительстве, «патриархом Московским и всея России».
Тов. Сталин согласился, сказав, что это правильно.
На второй вопрос митрополит Сергий ответил, что архиерейский Собор можно будет собрать через месяц, и тогда
Ф. Э. Дзержинский
Знаменитое здание на Лубянке. Современный вид
Значок «Союза воинствующих безбожников»
Обложка одного из номеров журнала «Безбожник у станка»
Выступление председателя «Союза воинствующих безбожников» Емельяна Ярославского. 1926 г.
Евгений Александрович Тучков (второй справа в первом ряду) среди сотрудников полномочного представительства ОГПУ по Уралу
Одна из немногих сохранившихся фотографий председателя Совета по делам Русской Православной Церкви Г. Г. Карпова
Вынос ценностей из Симонова монастыря. 1920-е гг.
Великий философ H.A. Бердяев
Чудов монастырь в Кремле. Снесен при советской власти
Церковь Спаса Преображения на Бору в Московском Кремле. Снесена в 1930-е гг.
Суд над митрополитом Петроградским Вениамином. Июнь 1922 г.
Митрополит Агафангел (Преображенский)
Патриарх Тихон
«Богоборцы» у очередного разбитого колокола
Митрополит Алексий (Симанский)
В. Р. Менжинский
т. Сталин, улыбнувшись, сказал: «А нельзя ли проявить большевистские темпы?» Обратившись ко мне, спросил моё мнение, я высказался, что если мы поможем митрополиту Сергию соответствующим транспортом для быстрейшей доставки епископата в Москву (самолётами), то Собор мог быть собран и через 3–4 дня.
После короткого обмена мнениями договорились, что архиерейский Собор соберётся в Москве 8 сентября.
На третий вопрос митрополит Сергий ответил, что для проведения Собора никаких субсидий от государства они не просят.
Вторым вопросом митрополит Сергий поднял, а митрополит Алексий развил вопрос о подготовке кадров духовенства, причём оба просили т. Сталина, чтобы им было разрешено организовать богословские курсы при некоторых епархиях.
Тов. Сталин, согласившись с этим, в то же время спросил, почему они ставят вопрос о богословских курсах, тогда как Правительство может разрешить организацию духовной академии и открытие духовных семинарий во всех епархиях, где это нужно.
Митрополит Сергий, а затем ещё больше митрополит Алексий сказали, что для открытия духовной академии у них ещё очень мало сил и нужна соответствующая подготовка, а в отношении семинарий — принимать в них лиц не моложе 18 лет они считают неподходящим по времени и прошлому опыту, зная, что пока у человека не сложилось определённое мировоззрение, готовить их в качестве пастырей весьма опасно, так как получается большой отсев, и, может быть, в последующем, когда церковь будет иметь соответствующий опыт работы с богословскими курсами, встанет этот вопрос, но и то организационная и программная сторона семинарий и академий должна быть резко видоизменена.
Тов. Сталин сказал: «Ну, как хотите, это дело ваше, а если хотите богословские курсы, начинайте с них, но Правительство не будет иметь возражений и против открытия семинарий и академий».
Третьим вопросом Сергий поднял вопрос об организации издания журнала Московской патриархии, который бы выходил один раз в месяц и в котором освещались бы как хроника церкви, так и статьи и речи богословского и патриотического характера.
Тов. Сталин ответил: «Журнал можно и следует выпускать». Затем митрополит Сергий затронул вопрос об открытии церквей в ряде епархий, сказав, что об этом перед ним ставят вопросы почти все епархиальные архиереи, что церквей мало и что уж очень много лет церкви не открываются. При этом митрополит Сергий сказал, что он считает необходимым предоставить право епархиальному архиерею входить в переговоры с гражданской властью по вопросу открытия церквей.
Митрополиты Алексий и Николай поддержали Сергия, отметив при этом неравномерность распределения церквей в Советском Союзе и высказав пожелание в первую очередь открывать церкви в областях и краях, где нет совсем церквей или где их мало.
Тов. Сталин ответил, что этому вопросу никаких препятствий со стороны Правительства не будет. Затем митрополит Алексий поднял вопрос перед т. Сталиным об освобождении некоторых архиереев, находящихся в ссылке, в лагерях, в тюрьмах и т. д.
Тов. Сталин сказал им: «Представьте такой список, его рассмотрим».
Сергий поднял тут же вопрос о предоставлении права свободного проживания и передвижения внутри Союза и права исполнять церковные службы бывшим священнослужителям, отбывшим по суду срок своего заключения, т. е. вопрос был поднят о снятии запрещений, вернее, ограничений, связанных с паспортным режимом.
Тов. Сталин предложил мне этот вопрос изучить.
Митрополит Алексий, попросив разрешения у т. Сталина, специально остановился на вопросах, имеющих отношение к церковной кассе, а именно:
а) митрополит Алексий сказал, что он считает необходимым предоставление епархиям права отчислять некоторые суммы из касс церквей и из касс епархий в кассу центрального церковного аппарата для его содержания (патриархия, Синод), и в связи с этим же митрополит Алексий привёл пример, что инспектор по административному надзору Ленсовета Татаринцева такие отчисления делать не разрешила;
б) что в связи с этим же вопросом он, а также митрополиты Сергий и Николай считают необходимым, чтобы было видоизменено Положение о церковном управлении, а именно чтобы священнослужителям было дано право быть членами исполнительного органа церкви.
Тов. Сталин сказал, что против этого возражений нет.
Митрополит Николай в беседе затронул вопрос о свечных заводах, заявив, что в данное время церковные свечи изготовляются кустарями, продажная цена свечей в церквах весьма высокая и что он, митрополит Николай, считает лучшим предоставить право иметь свечные заводы при епархиях.
— Церковь может рассчитывать на всестороннюю поддержку Правительства во всех вопросах, связанных с её организационным укреплением и развитием внутри СССР, — ответил Сталин и, выдержав паузу добавил: — Соответственно не может быть препятствий и к открытию при епархиальных управлениях свечных заводов и других производств.
Затем Верховный главнокомандующий обращается к Г. Г. Карпову:
— Надо обеспечить право архиерея распоряжаться церковными суммами. Не надо делать препятствий к организации семинарий, свечных заводов и т. д.
И снова к митрополитам:
— Если нужно сейчас или если нужно будет в дальнейшем, государство может отпустить соответствующие субсидии церковному центру. Вот мне доложил товарищ Карпов, что вы очень плохо живёте: тесная квартирка, покупаете продукты на рынке, нет у вас никакого транспорта. Поэтому Правительство хотело бы знать, какие у вас есть нужды и что вы хотели бы получить от Правительства?
— В качестве помещений для патриархии и для патриарха я просил бы принять внесённые митрополитом Алексием предложения о предоставлении в распоряжение патриархии бывшего игуменского корпуса в Новодевичьем монастыре. А что касается обеспечения продуктами, то эти продукты они покупают на рынке, но в части транспорта просил бы помочь, если можно, выделением машины, — за всех ответил митрополит Сергий.
— Помещения в Новодевичьем монастыре товарищ Карпов посмотрел: они совершенно неблагоустроенны, требуют капитального ремонта, и, чтобы занять их, надо ещё много времени. Там сыро и холодно. Ведь надо учесть, что эти здания построены в XVI веке. Правительство вам может предоставить завтра же вполне благоустроенное и подготовленное помещение, предоставив вам 3-этажный особняк в Чистом переулке, который занимался ранее бывшим немецким послом Шуленбургом. Но это здание советское, не немецкое, так что вы можете совершенно спокойно в нём жить. При этом особняк мы вам предоставляем со всем имуществом, мебелью, которая имеется в этом особняке, а для того, чтобы лучше иметь представление об этом здании, мы сейчас вам покажем план его…
Через несколько минут представленный т. Сталину т. Поскрёбышевым план особняка по Чистому переулку, дом 5, с его подворными постройками и садом был показан для ознакомления митрополитам, причём было условлено, что на другой день, 4 сентября, т. Карпов предоставит возможность митрополитам лично осмотреть указанное выше помещение.
После чего Сталин снова вернулся к вопросу о продовольственном снабжении:
— На рынке продукты покупать вам неудобно и дорого, и сейчас продуктов на рынок колхозник выбрасывает мало. Поэтому государство может обеспечить продуктами вас по государственным ценам. Кроме того, мы завтра-послезавтра предоставим в ваше распоряжение 2–3 легковые автомашины с горючим. А теперь, есть ли у вас ещё какие-либо вопросы но мне? Нет ли других нужд у церкви?
Все трое заявили, что особых просьб больше они не имеют, но иногда на местах бывает переобложение духовенства подоходным налогом, на что т. Сталин обратил внимание и предложил мне в каждом отдельном случае принимать соответствующие меры проверки и исправления.
После этого т. Сталин сказал митрополитам: «Ну, если у вас больше нет к Правительству вопросов, то, может быть, будут потом. Правительство предполагает образовать специальный государственный аппарат, который будет называться Совет по делам Русской православной церкви, и председателем Совета предполагается назначить т. Карпова. Как вы смотрите на это?»
Все трое заявили, что они весьма благожелательно принимают назначение на этот пост т. Карпова.
Тов. Сталин сказал, что Совет будет представлять собою место связи между Правительством и церковью и председатель его должен докладывать Правительству о жизни церкви и возникающих у неё вопросах.
Затем, обращаясь ко мне, т. Сталин сказал: «Подберите себе 2–3 помощников, которые будут членами вашего Совета, образуйте аппарат, но только помните: во-первых, что вы не обер-прокурор; во-вторых, своей деятельностью больше подчёркивайте самостоятельность церкви».
После этого т. Сталин, обращаясь к т. Молотову, сказал: «Надо довести об этом до сведения населения, так же как потом надо будет сообщить населению и об избрании патриарха».
В связи с этим Вячеслав Михайлович Молотов тут же стал составлять проект коммюнике для радио и газет, при составлении которого вносились соответствующие замечания, поправки и дополнения как со стороны т. Сталина, так и отдельные со стороны митрополитов Сергия и Алексия».
4
Газета «Известия» от 5 сентября 1943 года
«4 сентября с. г. у Председателя Совета Народных Комиссаров СССР т. И. В. Сталина состоялся приём, во время которого имела место беседа с патриаршим местоблюстителем митрополитом Сергием, Ленинградским митрополитом Алексием и экзархом Украины Киевским и Галицким митрополитом Николаем.
Во время беседы митрополит Сергий довёл до сведения Председателя Совнаркома, что в руководящих кругах православной церкви имеется намерение созвать Собор епископов для избрания патриарха Московского и всея Руси и образования при патриархе Священного Синода.
Глава Правительства т. И. В. Сталин сочувственно отнёсся к этим предложениям и заявил, что со стороны Правительства не будет к этому препятствий.
При беседе присутствовал Заместитель Председателя Совнаркома СССР т. В. М. Молотов».
5
Из рассказа старого заслуженного протоиерея Константина Быстреевского протоиерею Сергею Окунёву: «После революционного лихолетья он работал на одном из больших ленинградских предприятий. Вкусил весь ужас блокады. Но однажды, когда он молился в храме, его узнал один из клириков. Подошёл к нему и любезно предложил снова стать священником для чего сегодня вечером они встретятся в условном месте и тот отведёт его к митрополиту Алексию. «И, вот, — рассказывал мне отец Константин, — ближе к вечеру мы, как и все священнослужители блокадного Ленинграда стекались на второй этаж Никольского собора, где были уже расставлены столы ломившиеся от закусок, вин и фруктов. Складывалось такое впечатление, будто нет ни голода, ни войны, ни блокады. Во главе стола сидел митрополит Ленинградский и Ладожский Алексий Симанский — будущий патриарх Алексий Первый. Меня подвели к митрополиту, который узнал меня, милостиво принял и позволил сесть за стол. Вместе с батюшками допускались к столу и матушки, одетые как на бал».
Во время ужина произносились бесчисленные тосты за Сталина, Берию, Кагановича и прочих именитых коммунистов. Так «переживала» блокаду МП. Остатки же ужина разбирались сумками по домам. И на эти-то остатки и кусочки сахара, колбаски, хлебушка различными путями скупались те самые бриллианты, золотые и серебряные столовые приборы, кресты и панагии с драгоценными камнями, которыми щеголяли послевоенные протоиереи и епископы.
Незадолго до моего отъезда в Австралию, в Чистом переулке из открытых окон здания во дворе МП я слышал громкий спор между епископом Арсением и одним старым протоиереем. Священник предлагал бриллиантовый крест митрополиту за 40 тысяч, а иерарх упирался и говорил, что он больше 20-ти не стоит. А откуда был у этого протоиерея такой дорогой крест?! Наверное купил по случаю за несколько кусочков сахара или колбаски…
Конечно, каждый человек, стоя между жизнью и смертью, имеет право выбрать жизнь. Речь о другом. Формально по закону в советское время Церковь была отделена от государства, но фактически, являлась одним из звеньев государственного идеологического аппарата. Особенно это касалось Отдела Внешних Сношений. МП и её деятельность зорко контролировались КГБ и другими государственными органами. Об отделении от государства МП и не мечтала, да и не желала этого. Создав номенклатурную Церковь, Сталин отделил Церковь от народа, от его радостей и печалей.
Так, неплохо живя в блокадном Ленинграде, ни один священник не пожелал разделить участь своих прихожан. Этот эпизод — есть горький срам, вошедший в историю МП!»
6
«14 сентября 1943 года за подписью И. Сталина Совнарком СССР принял постановление «Об организации Совета по делам Русской православной церкви при СНК СССР», — рассказывает Т. А. Чумаченко. — 7 октября правительство СССР своим постановлением за № 1095 утвердило «Положение о Совете по делам Русской православной церкви при СНК СССР». Первый пункт Положения, формулирующий основную функцию Совета, буквально повторял сталинское указание: «Совет по делам Русской православной церкви при Совнаркоме СССР осуществляет связь между Правительством СССР и патриархом Московским и всея Руси по вопросам Русской православной церкви, требующим разрешения Правительства СССР». Неопределенность в обозначении цели деятельности нового правительственного органа компенсировалась правами, которые получал Совет: «требовать от центральных и местных органов предоставление необходимых сведений и материалов по вопросам, связанным с Русской православной церковью; образовывать комиссии для разборки отдельных вопросов; все центральные учреждения и ведомства СССР предварительно согласовывают с Советом по делам РПЦ проводимые ими мероприятия, связанные с вопросами, относящимися к Русской православной церкви…». На Совет по делам РПЦ возлагались задачи: предварительное рассмотрение вопросов, касающихся Церкви, разработка проектов законодательных актов и постановлений, «своевременное информирование» правительства о положении РПЦ в стране, общий учёт церквей и составление статистических сводок.
Место Совета по делам РПЦ в системе государственных учреждений и его статут были определены Государственной штатной комиссией при С НК СССР от 23 ноября 1943 года — Совет был зарегистрирован как учреждение системы ведомства СНК и подчинённое непосредственно правительству СССР.
Для Совета по делам Русской православной церкви было подобрано здание — двухэтажный особняк по улице Кропоткина, 20. По распоряжению В. М. Молотова помещения особняка были освобождены в двухдневный срок (первый этаж был занят под жилые квартиры, на втором этаже располагались парткабинет и библиотека Фрунзенского РК ВКП(б). В конце сентября 1943 года аппарат нового органа начал свою работу. Первоначально он включал в себя должности заместителя председателя, помощника председателя, ответственного секретаря, референта, группу инспекторов из 4-х человек и обслуживающий персонал.
Руководство Совета по делам РПЦ — или «члены Совета» — представляли председатель, его заместитель, два члена и ответственный секретарь. Кандидаты на эти должности утверждались Совнаркомом СССР. Кроме того, должности председателя Совета и его заместителя вошли в список номенклатурных должностей — утверждение на них происходило на Секретариате ЦК ВКП(б). Г. Г. Карпов, назначенный на должность председателя Совета, сохранил, по рекомендации В. М. Молотова, и пост начальника Отдела в структуре НКГБ. В беседе с Карповым 13 октября 1943 г. он заявил: «Если ваше должностное положение в НКГБ не публикуется в газетах и не придано официальной гласности, то я считаю возможным совмещение, но решим это позднее». Совмещение должностей продолжалось до марта 1955 года, вплоть до увольнения Г. Карпова из КГБ СССР. Его заместитель и помощник также были людьми из наркомата госбезопасности. Заместителем председателя Совета был назначен майор госбезопасности К. А. Зайцев. Его кандидатура была определена самим Карповым. Им же на должность помощника председателя был рекомендован майор НКГБ Блинов. Остальной штат формировал Отдел кадров Управления делами СНК. Однако штат нового органа формировался с трудом — на работу в Совет по делам РПЦ, по словам самого Карпова, шли неохотно. Председатель попросил вмешаться В. М. Молотова. Позвонив управляющему делами СНК Я. Чадаеву, В. М. Молотов распорядился помочь Совету во всех отношениях и указал при этом: «…весь личный состав нужно поставить в привилегированное положение. Выдайте соответствующие пайки для сотрудников аппарата». В результате руководящий состав Совета получил право пользоваться услугами Кремлёвской столовой и 4-го Управления Минздрава СССР, членам Совета были повышены должностные оклады и назначены персональные надбавки (председателю Совета к должностному окладу в 2500 рублей полагалась персональная надбавка в 1400 рублей; его заместителю — к окладу в 2 тыс. рублей надбавка была определена в сумме 850 рублей), всем сотрудникам Совета по делам РПЦ давались отсрочки по мобилизации в действующую армию. Всего Штатная комиссия при СНК СССР утвердила штатное расписание Совета и на 1943 г., и на 1944 г. на 41 человека. Однако к 1943 году удалось укомплектовать штат лишь в составе 25 человек, а в 1944 году — в составе 27 человек. Кадровая проблема была решена лишь к 1945 году».
7
На этот раз Карпов вошёл в палату к Тучкову почти незаметно. Успел тихонько присесть рядом с кроватью, выложить что-то на тумбочку из кожаного портфеля, скрытое от посторонних бумажным пакетом.
— Ну, здравствуй, дорогой Евгений Александрович, — слегка улыбнувшись, негромко сказал Карпов, когда Тучков открыл глаза.
— Здравствуй, Георгий Григорьевич. Спасибо, что не забываешь.
— Вот принёс тебе гостинца, потом всё тебе подадут.
— Спасибо.
Карпов словно нервничал, разглядывая госпитальную палату и вроде бы подыскивая какие-то подходящие слова, но больной, видимо, сам хотел разговора.
— Как твои дела, как успехи на поприще работы с Церковью?
— Да всё так же, по-старому, ничего нового, как, впрочем, и интересного. Уставать стал. Сам понимаешь, годы берут своё. Скоро пора подумать и о пенсии. А она, судя по всему, не за горами. Наше поколение сделало своё дело, а теперь надо давать дорогу молодым.
— Ну, ты уж совсем загнул, Георгий Григорьевич. Извини за прямоту, — Тучков даже немного приподнялся. — Ведь ты на своём месте и тебе замены нет!
— Да нет, дорогой Евгений Александрович. Чувствую, что мне уже в спину дышат.
— Ничего, пусть дышат. Ты же с таким опытом, куда им недорослям. Кишка тонка.
— Дело нынче не в опыте, а в политике. Политика, как сам знаешь, круто изменилась. Очень круто, — Карпов даже вздохнул. — Товарища Сталина изволят обвинять, ну а мы-то с тобой при нём верой и правдой служили. Поверь мне, доберутся. Ей-богу, доберутся.
— Скажи, пожалуйста, Георгий Григорьевич, а сколько раз ты всего встречался с нашим великим вождём?
— Только три раза. Только три, — грустно ответил Карпов. — Как сейчас помню: в сентябре 43-го, в январе 45-го и в феврале 49-го.
— Надо же, как тебе повезло. А я ведь только два раза и все в феврале 1930 года…
* * *
Из тетрадей (журналов) записей лиц, принятых ИЛ. Сталиным:
«18 февраля 1930 года.
1. Антонов-Овсеенко 16 ч.35 мин. выход 17 ч.20 мин.
2. Тучков (ОПТУ) 17 ч. 22 мин.
26 февраля 1930 года:
1. Тучков (ОПТУ) 17 ч. 10 мин.
2. Кашкаров 20 ч. 15 мин. выход 21 ч. 10 мин.».
«5 сентября 1943 года:
1. тов. Молотов 0 ч. 15 м. — 2 ч.35 м.
2. тов. Меркулов 0 ч. 40–2 ч.
3. тов Карпов НКВФ 0 ч. 40–2 ч.
4. митрополит Сергий 0 ч. 40–2 ч.
5. митрополит Алексей 0 ч. 40–2 ч.
6. митрополит Николай 0 ч. 40–2 ч.
7. тов. Маленков 2.20–2 ч. 35 м.
8. тов. Микоян 2 4.15–2 ч. 35 м.
9. тов. Берия 2–20 — 2 ч. 35 м. Последние вышли 2 ч. 35 м.
5/IХ 43:
19 января 1945 года:
1. т. Молотов 20.30–23.10
2. т. Карпов 21.05–21.40
3. т. Берия 22.15–23.10
4. т. Маленков 22.15–23.10
5. т. Булганин 22.30–23.10. Последние вышли 23.10
24 февраля 1949 года
1. тов. Булганин 22.10–22.45
2. тов. Маленков 22.10–22.45
3. тов. Каганович 22.10–22.45
4. тов. Ворошилов 22.10–22.45
5. тов. Берия 22.10–22.45
6. тов. Вознесенский 22.10–22.45
7. тов. Микоян 22.10–22.45
8. тов. Молотов 22.10–22.45
9. тов. Косыгин 22.10–22,45
10. тов. Карпов (Сов. пр. церк). 22.15–22.40
Последние вышли в 22.45 м.».
8
Георгий Григорьевич Карпов родился 7 июня 1898 г. в Кронштадте в семье известного краснодеревщика, резчика по дереву Григория Петровича Карпова, участвовавшего в оформлении таких памятников архитектуры, как Морской Никольский собор.
Есть данные о том, что Георгий Григорьевич учился в духовной семинарии. Но этот факт точно не установлен. Зато доподлинно известно, что он обучался в Петроградском университете в 20-е гг. Окончить его помешала чекистская работа.
В партии с 1920 г. С 1918 по 1922 г. служил на флоте (РККФ). После срочной службы с 1922 г. по 1928 г. в Особом отделе ВЧК ГПУ. С 1928 г. по 1936 г. в контрразведывательном, секретно-политическом отделах полномочного представительства ОГПУ по Ленинградской области — УГБ Управления НКВД по Ленинградской области. Заместитель начальника Управления НКВД по Карельской АССР.
С июля 1937 г. — заместитель начальника, начальник IV отдела (Секретно-политический) УГБ Управления НКВД по Ленинградской области, уполномоченный II отдела ГУГБ НКВД СССР.
С 1938 по 1939 г. — начальник Псковского окружного отдела НКВД.
В 1939 г. — начальник Отделения (борьба с духовенством) II отдела (Секретно-политический) ГУГБ НКВД СССР.
В 1941 г. — заместитель начальника III отдела III управления (Секретно-политического) НКГБ СССР.
С декабря 1941 г. по 1943 г. — начальник IV отдела III управления (Секретно-политического) НКВД СССР (с 13 августа 1941 г. 4-й отдел 3 управления НКВД, занимался борьбой с духовенством всех конфессий; до него с 26 февраля 1941 г. — 4 отдел 3 управления НКГБ СССР; до него с 29 сентября 1938 г. — 10 отделение 2 отдела ГУГБ НКВД СССР).
Специальные звания: (в феврале 1941 г.) майор государственной безопасности, полковник государственной безопасности (февраль 1943 г.).
С 1943 г. по 20 июля 1947 г. — начальник V отдела (отдел «О» — оперативная работа по духовенству всех конфессий) II управления НКГБ-МГБ СССР, полковник ГБ, комиссар государственной безопасности, генерал-майор ГБ (9 июля 1945 г. — Постановление СНК СССР № 1663).
В 1938 г. награждён орденом Красной Звезды «За выполнение важнейших задач».
22 августа 1945 г. — орденом Трудового Красного Знамени (Указ Президиума Верховного Совета СССР № 255/572). А также орденом Ленина.
Кроме того, был награждён орденами за выслугу лет, медалями.
С 14 сентября 1943 г. по 21 февраля 1960 г. — председатель Совета по делам Русской православной церкви при СНК — СМ СССР.
Сам генерал Карпов был среднего роста. Производил впечатление человека интересного, серьёзного, целеустремлённого. Прекрасно знающего своё дело. Жизненный опыт подчёркивала его седая шевелюра и открытый лоб. На вид осторожен, предусмотрителен, сосредоточен. На фото всегда без дежурной улыбки, всегда серьёзен. Носил хорошие костюмы, белые рубашки и модные галстуки в полоску. В правом верхнем кармане пиджака всегда белый платок. Следует отметить, что костюмы всё же носить не научился, в чём скорее всего виновато его пролетарское происхождение. Хотя не факт.