Августа 7 дня, лета 1905, три часа, +25° С.
Сначала в Мариинском театре,
потом в доходном доме на Екатерининском канале

Кто ж его остановит! Когда Джуранский брал след, то рыл до самой берлоги зверя. Хватка у ротмистра была прямо-таки железной, иначе не скажешь.

В течение четверти часа было установлено, что Николя Тальма (на самом деле Иван Тимофеев Рябов, поповский сын из Рязанской губернии) приехал в Петербург пять лет назад поступать в балетное училище, каковое успешно закончил.

Из личного дела явилась фотография артиста, а из участливых ртов доложены все слухи. Оказалось, что таланты Тальма-Рябова в балете более чем скромные. Но по протекции неких влиятельных лиц (полушепотом называлась фамилия «Одоленский») получил он место в кордебалете, а потом и сольную партию, на которую не явился.

Проживал балерун недалеко от театра.

Джуранский отправился по адресу незамедлительно. Прихватив городового, дежурившего поблизости, и дворника доходного дома, он поднялся на второй этаж и постучал в дверь. Недешевая квартира, снимаемой бедным артистом, ответила тишиной.

Ротмистр дал команду ломать.

Вызванный столяр вскрыл замок, и Мечислав Николаевич с револьвером наготове ворвался внутрь.

Открылась удивительная картина: все шкафы распахнуты, вещи валяются в страшном беспорядке, а в комнатах стоит какой-то омерзительный запах, ей-богу, значительно хуже конюшен. Однако самого Николя Тальма в квартире не нашлось. Ни в живом, ни в мертвом виде. По словам дворника, с четверга, а то и со среды, он постояльца не видал.