Ребята присели. Митя чувствовал, что Николаю трудно начать. Но вот тот выдохнул:

— Ну ладно. Значит, был у меня браток родной, старший на пять лет. Павлуша. Я пацан еще, а ему восемнадцать. Охотник наилучший в округе, на лыжах ходок — никто с ним не сравнится. На медведя разок пошел ради развлечения, с одним ножом, и ничего — приволок шкуру. И сам собою–то хорош. Я вот на него вроде похож, да куда мне!

Митя усмехнулся: был Николай, по его мнению, красавец. Русая волнистая копна волос, синие глаза, ямочка на подбородке, улыбка — заглядение! А Кожевников продолжал:

— Девушка у него была — Настенька. Я тогда не шибко в девках разбирался, но казалось мне, что мог бы и получше Паша себе сыскать. Они встречались не тайно, но и не так напоказ, как другие, когда женихаются. Паша–то говорил: «Женюсь только на Насте!» Но тут была заковыка. Семьи наши не ладили меж собою.

— Ромео и Джульетта! — сорвалось у Дмитрия. Но Коля не обиделся.

— Во–во! — сказал он. — Я уже такое слыхал. Принес почитать бы, что ли…

— Принесу, — заверил Митя. — Рассказывай дальше.

У него уже появилось предчувствие, что история эта плохо кончится.

— Мой отец, как это говорят, крупный промышленник. Лесоповал, лесосплав, лесозавод, да и не один — все под ним. Когда–то давно он у соседа нашего забрал лесопилку. Тот вошел в долги, вот батя и купил ее почти задарма. С тех пор сосед на него в большой обиде. Хотя так и не ссорились на людях, но друг о друге доброго слова не говорили. Вот Настасья дочкой того соседа и была. А он заявил: «За Пашку Кожевникова дочь не выдам, хоть умри!» Он потом из долгов вылез, на ноги стал, хотя и победнее нас был куда! Но гордый. Как сказал, так и сделал, и той же осенью — мне четырнадцать было — выдал Настю замуж за одного там, из купцов. С того часу Паша наш стал прямо не жилец на белом свете. Все что ни делает — словно не понимает зачем. Молчит. Спросишь что — десять раз повторить надо, и все равно ответит невпопад. Пойдем белку бить или соболя, у него лыжня вихляет, как у пьяного. «Бей, — кричу, — Пашка, бей!» Он палит мимо, лишь бы я отстал. Вроде совсем ему неинтересно стало ничего делать. Мы с батей и маманею переживаем, понимаем, что с ним, но надеемся: время пройдет, успокоится, забудет, а там и полюбит кого, девчонки–то на него заглядываются. Да и Настя уже в положении, родит ребеночка, он на нее и совсем смотреть не станет…

— Не так вышло? — осторожно спросил Дмитрий, чтоб перебить тягостную паузу.

— Не так, Митя. Родила она летом. Мы все дома были, вечеряли, как сестренка моя Маруська, малявочка семилетняя, прибегает и весело так сообщает: «А Настька–то соседская сейчас мальчишку родила!» Паша наш с лица сошел, ложку положил, говорит: «Батя, пойду покурю». Пошел и повесился в сарае.

Коля вдруг всхлипнул, ткнулся в кулаки лбом. Дмитрий молчал, пока тот сам себя не переборол, не поднял голову, неловко улыбнулся:

— А я вот в Америку решил сбежать от любви.

— Это как же так? — Митя искренне удивился. — Ты же ведь за призом пошел?

— Да все к случаю пришлось, знаешь ли. Конечно, мир очень хотелось посмотреть. Но ведь и от Дарёнки подальше надо было уйти, а то ведь чувствовал, все больше меня к ней тянуть стало.

— Ну и что! Коля, вот ты чудак! Судьба твоего брата — редкость. У тебя могло бы все хорошо сложиться.

— Да ведь она, Дашутка, из того же рода, из Клыковых!

Парни надолго замолчали. Потом Николай расправил плечи и левым двинул легонько Митю.

— Нагнал я на тебя тоску, мало было своей. Но я вот что хотел сказать: от любви чего не сделаешь.

— Нет, Коля, нет! Я не верю, что там была большая любовь!

— Значит, всё же думаешь, поручик её убил? — посмотрел пытливо Кожевников. — Не своей рукой, конечно, а как бы подтолкнул? Да, кое–какие фактики на такой оборот намекают. Верно… Но ведь, друг–Митяй, убить — тоже дело не простое. Да ещё молодую женщину! Что же за негодяй должен быть этот поручик! Да и повод нужен.

— Ах, Коля! — Дмитрий горько улыбнулся. — Ты не искушённый в криминалистике человек. А то бы знал, какие подчас ничтожные поводы и мелочные интересы ставятся превыше человеческой жизни! Именно женской, и не одной.

— Так ты расскажи мне! — У Николая даже глаза загорелись. — Вас там в академии учат. Примеры из разных громких убийств приводят. Мне, знаешь, это тоже очень интересно. Я ведь любопытный, страсть. Вот и в Америку… Не только, конечно, от любви спасался, а из любопытства тоже — что за страна, какие там люди.

Митя засмеялся:

— Это точнее будет! А то… «от любви убегал»!

— Так расскажешь? Что–нибудь из самых последних случаев? Ты говорил — женщин убивают…

— Есть одна история. В прошлом году её раскрыли, хотя тянулась четыре года. Один мерзавец четырёх женщин убил, да так необычно… — Митя помолчал интригующе. — Но это длинный рассказ. А как же твой обед?

— Говорю же тебе, голодным меня не оставят! Рассказывай.

— Ладно. События эти происходили в Англии, а расследовал их инспектор Скотланд–Ярда — это английский столичный департамент полиции. Имя инспектора Артур Фаулер Нил…

В один январский вечер 1915 года инспектор Артур Фаулер Нил просматривал сообщения, которые ежевечернее поступали из центрального диспетчерского пункта на полицейские посты Лондона. Среди сообщений попался листок с надписью: «Подозрительные случаи смерти. К вашему сведению». К нему было прикреплено несколько газетных вырезок. В одной, из популярного еженедельника, говорилось: «Коронером в Изленгтоне сегодня расследовались особенно печальные обстоятельства, приведшие к смерти тридцативосьмилетней Маргарет Элизабет Ллойд из Холоуэя. Её супруг заявил, что они собирались поехать в Бат, но после прибытия в Лондон его жена пожаловалась на головную боль… Он повёз её к врачу. На следующий день она с утра чувствовала себя лучше. Муж отправился на прогулку. Он был уверен, что по возвращении застанет её в их комнате. Не обнаружив там никого, он осведомился у квартирной хозяйки, где его жена. Вдвоём они направились в ванную комнату, где было совершенно темно. Он зажёг газовый свет и увидел свою жену лежащую в ванне, заполненной водой на три четверти…Она не дышала… Доктор Бэйтиз, врач, лечивший умершую, пояснил, что смерть произошла от утопления. Женщина болела гриппом. Грипп и воздействие горячей ванны, вероятно, привели к обмороку…»

Вырезка была из совсем недавней газеты, адрес же умершей находился на участке Нила — Хайгейт, Бисмарк–роуд, 14… Была здесь и ещё одна газетная вырезка, но более ранняя — на целый год. Она содержала отчёт о ходе коронерского расследования в Блэкпуле, на берегу Ирландского моря. В ней писалось: «Внезапная смерть молодой женщины. После приступа захлебнулась в горячей воде мисстс Смит из Потсмута… Она умерла внезапно в пансионате в Блэкпуле. Её супруг… познакомился с ней три месяца назад и женился шесть недель назад. Оба прибыли в Блэкпул и сняли несколько комнат в доме по Риджентс–роуд, 16. Во время путешествия жена жаловалась на головную боль. Поскольку после приезда она чувствовала себя ещё недостаточно хорошо, они обратились к врачу. В ночь с пятницы на субботу она принимала горячую ванну. Муж позвал её, но не получил ответа. Он вошёл в ванную комнату и нашёл свою жену лежащей мёртвой в воде. Доктор, лечивший миссис Смит, придерживается мнения, что горячая ванна вызвала сердечный приступ или обморок, и, находясь в беспомощном состоянии, миссис Смит захлебнулась».

К этим газетным вырезкам было приложено ещё письмо из Блэкпула от некоего Джозефа Кросли, владельца пансиона — именно в нём 12 декабря 1913 года скончалась миссис Смит. Он случайно, через год, прочитал в еженедельнике заметку о судьбе Маргарет Элизабет Ллойд и рекомендовал полиции выяснить нет ли связи между этими двумя смертями в ванной…

В этот момент Николай прервал рассказ возбуждённым возгласом:

— Стой, Митя! Я уже догадался! Это один и тот же хмырь убивает женщин, жён своих. Но ты гляди, какой молодец хозяин пансиона! Как ты его назвал?

— Кросли.

— Да, он. Вот не обрати он внимания, что случаи похожие, небось и расследования не было бы!

— Ты прав, Коля, могло бы и не быть расследования, и преступник ещё бы убил не одну женщину. Но погоди, я расскажу дальше. Ведь самое трудное не догадаться о преступлении, а изобличить преступника, доказать его вину.

…Сходство обоих смертей было и в самом деле настолько поразительным, что Нил решил сам убедиться, так ли это. Не мешкая, он направился на Бисмарк–роуд, 14. Квартирная хозяйка, миссис Блэтчер, провела его на верхний этаж, где находилась спальня. Ванная комната располагалась чуть ниже, между вторым и первым этажами. Ллойд снял у неё спальню с ванной и гостиную. Хозяйка ещё тогда обратила внимание, что он мельком глянул на спальню и гостиную, но очень тщательно осматривал ванную. Казалось, остался доволен и только после этого заключил договор о найме. По её словам, Ллойду было лет сорок–пятьдесят, худощавый, спортивный, среднего роста. Именно хозяйка рекомендовала ему обратиться к доктору Бэйтизу, когда в день вселения он пожаловался, что его жене плохо. Но на следующий день миссис Ллойд стало лучше, наверное поэтому приблизительно в половине восьмого вечера она и решила принять ванну, которую, к слову сказать, хозяйка и приготовила. Потом, стряпая на кухне, хозяйка слышала плеск воды, а из гостиной доносились звуки фисгармонии. Миссис Блэтчер решила, что это мистер Ллойд играет, пока его жена купается. Потому она очень удивилась, когда чуть позже позвонили в дверь дома и, открыв, она увидела Ллойда. Он объяснил, что ходил покупать к ужину овощи, а ключ забыл взять. Мистер Ллойд заглянул в гостиную — жены там не было, тогда он поднялся по ступенькам в ванную и почти сразу позвал на помощь. Когда миссис Блэтчер вбежала, он пытался вытащить из ванной свою жену, а ей крикнул, чтобы она позвала доктора. Доктор Бэйтиз пришёл быстро, но всё оказалось напрасным: миссис Ллойд уже была мертва, она захлебнулась. После похорон мистер Ллойд уехал, а куда, этого хозяйка не знала.

Инспектор Нил самолично осмотрел ванную комнату. Железная ванна, в которой погибла женщина, была невелика: в нижней части 1 метр 25 сантиметров, в верхней — 1 метр 65 сантиметров. Трудно представить, что взрослый человек может здесь утонуть. Поговорил Нил и с доктором. Тот вспомнил, что когда Маргарет Элизабет Ллойд приходила к нему на приём, то сама больше молчала, о её недомогании рассказывал муж. У неё, похоже, была лёгкая лихорадка, доктор назначил ей лекарства. А когда на следующий вечер его вызвали, он уже был бессилен помочь бедной женщине, она, несомненно, захлебнулась. На вопрос инспектора доктор ответил, что никаких следов насилия на теле погибшей не было. Скорее всего, ей стало плохо в горячей вода, а рядом никого не оказалось. Сердечный приступ, несчастный случай…Единственное, что доктора поразило: Ллойд раздражённо отказался надеть траур и выбрал самый дешёвый гроб. А ведь накануне, когда приходил с женой на приём, казался таким нежным, заботливым и любящим мужем — ведь они только поженились…

Ещё один факт насторожил инспектора. Оказывается, Ллойд первоначально хотел снять жильё в пансионе миссис Локкер, там же, недалеко, в Хайгейте. Так же, как и у миссис Блэтчер, внимательнее всего он осматривал ванную комнату. Но нашёл, что сама ванна слишком мала. «Может ли в ней кто–нибудь лежать?» — спросил он и попросил хозяйку попробовать лечь. Та возмутилась и выпроводила его из дома… Подозрения инспектора укрепились.

Нил приказал сотрудникам своего подразделения начать поиски Ллойда, и примерно через сутки поступили первые сообщения. Оказывается, 18 декабря, за три часа до смерти, Маргарет Элизабет Ллойд составила завещание в суде по наследственным делам. Единственным наследником она назначила своего супруга. После этого в сберегательной кассе местного почтового отделения супруги закрыли свой общий счёт. А в начале января Ллойд обратился в адвокатскую контору, передав туда завещание своей умершей жены для его реализации. Но и это ещё было не всё: доктору Бэйтизу пришёл запрос из страховой компании с просьбой дать заключение о смерти миссис Ллойд от несчастного случая. Дело в том, что за две недели до смерти она заключила договор страхования жизни на суму 700 фунтов стерлингов, которая в случае смерти выплачивалась её наследнику— конечно же мужу… Инспектор посоветовал врачу не торопиться отсылать ответ в страховую компанию: он уже был уверен, что напал на след необычного преступления. И сразу же направил запрос в уголовную полицию Блэкпула.

Ответ не заставил себя ждать. И если ещё раньше мистер Кросли обратил внимание на сходство двух случаев гибели женщин в ванне, то теперь выясненные подробности просто повторяли события в Хайгейте… Мистер Джордж Джозеф Смит и его двадцатипятилетняя жена Эллис остановились в пансионе мистера Кросли, но сначала, оказывается, мистер Смит заходил в другой пансион, неподалёку. Однако узнав, что там совсем нет ванной, отказался от этого места. И у Кросли он решил остановиться только после того, как остался доволен ванной. В тот же вечер Смит поинтересовался, нет ли поблизости врача — у его жены сильно болит голова после дороги. Доктор Биллинг не нашёл у женщины ничего серьёзного, но поскольку она жаловалась на головную боль, прописал ей немного кофеина. На следующий день миссис Смит казалась здоровой, долго гуляла с мужем. На вечер она заказала ванную и ушла купаться часов в восемь. Хозяин был на кухне, когда, через некоторое время, заметил на потолке влажное пятно — ванная комната находилась прямо над кухней. И почти сразу зазвенел колокольчик у входной двери. Это, оказывается, звонил Смит — выходил, как он сказал, чтобы купить яиц к завтраку. Кросли показал ему пятно на потолке, и тот озабоченный побежал в ванную. И сразу же закричал: «Позовите врача, позовите доктора Биллинга!» Пока доктор не прибыл, Смит удерживал голову жены над водой, но она была уже мертва. Вместе с доктором они вынули её из воды, уложили на пол. Никаких следов насилия Биллинг на теле не обнаружил, а приехавший вскоре коронер констатировал «остановку сердца в ванне» и то, что женщина утонула вследствии несчастного случая. Интересно, что так же, как Ллойд в Хайгейте, так и Смит в Блэкпуле проявляет скупость у ещё неостывшего тела жены: ссорится с Кросли по поводу платы за жильё…

Здесь Николай снова прервал рассказ:

— Тут же всё ясно, Митя, чего думать–то! Конечно, это один и тот же человек! Убивает ради денег. Мы вот часто газетчиков ругаем — всюду они свой нос суют, раздувают из мухи слона! А вот здесь наоборот: не напиши в газетах об этих двух случаях, никто бы не заметил сходства… Постой–ка, а, может, он и ещё убивал, да только об этом в газетах не писали?

Дмитрий картинно привстал и торжественно пожал Кожевникову руку:

— Браво, разведка! После войны иди в сыскное управление работать! Точно так же рассуждал и инспектор Нил.

— Правда? — обрадовался Коля. — И что же, обнаружил другие случаи?

— Обнаружил. Но прежде покопался в истории знакомства и женитьбы Смитов. Там тоже за день до свадьбы невеста заключила договор страхования жизни на 500 фунтов стерлингов, а после свадьбы сразу, по настоянию мужа, потребовала у своего отца возвратить занятые когда–то 100 фунтов с процентами, даже угрожала отцу обратиться к адвокатам. За два дня до свадебного путешествия она составила завещание в пользу мужа. А через четыре дня уже лежала мёртвой в ванне…

— Всё точно, как и в первом случае. И ведь лишнего денька не ждал, сразу расправлялся! Ну а как же обнаружились другое случаи?

— К счастью, всего один ещё случай. Он произошёл в 1912 году и всплыл на поверхность, когда Ллойд–Смит уже был арестован.

— значит, его быстро нашли?

— Ну, здесь тоже Нил постарался. Как ни очевидны сходства двух убийств, ему пришлось доказывать, что Ллойд и Смит одно лицо. В конце концов, разрешение на задержание он получил.

… Нил попросил доктора Бэйтиза дать страховой компании справку о смерти миссис Ллойд от несчастного случая: он был уверен, что муж–убийца появится, как только узнает, что страховое общество готово с ним рассчитаться. Страховая контора была взята под наблюдение. 1 февраля 1915 года сам же Нил и арестовал Ллойда. Не составило труда быстро доказать, что он же — и Смит: его опознали Кросли и доктор Биллинг. Но вот доказать, что он убил обеих своих жён — это оказалось труднее всего. Здесь пришлось обратиться за помощью к патологоанатомам.

— Это которые мёртвых обследуют? — спросил Кожевников.

— Да, Коля. Нам, людям, далёким от медицины, трудно представить, насколько такая профессия может быть интересной и полезной. Ведь сколько открытий сделали именно судебные медики–анатомы. В этом случае исследование вёл доктор Бернард Спилсбери. Криминалисты всего мира знают это имя. Ещё в 1910 году он прославился, расследуя знаменитое дело Коры Криппен, убитой актрисы. Но это совсем другой рассказ…

Доктор Спилсбери эксгумировал тело Маргарет Элизабет Ллойд — нужно было выяснить, утонула ли женщина, или её утопили. Проблема эта труднейшая, есть только одно обстоятельство, способное облегчить вывод: тот, кого топят насильно, изо всех сил защищается, заставляет своих убийц очень постараться, чтобы сломить сопротивление. Потому на утопленных всегда остаются ссадины, царапины, ушибы…Останки миссис Ллойд доктор Спилсбери обследовал очень тщательно, но, к сожалению, безрезультатно — следов насильственных действий не было. Но, однако, не нашёл он и признаков заболевания сердца. Яда тоже не было. Обследовал Спилсбери и останки Эллис Смит — с тем же результатом: следов насилия не было.

Как раз в то время, когда все газеты Лондона писали о двух убийствах в ванне, инспектору Нилу пришёл рапорт от начальника полиции из Хэрн–Бэя. Тот рассказывал о смертном случае, происшедшем ещё в июле 1912 года — поразительно похожем на уже известные. Инспектор Нил сразу занялся этим делом. Оказалось, что все обстоятельства почти такие, как в двух поздних случаях…Мужчина по имени Генри Уильямс снял небольшой дом на Хай–стрит, въехал туда со своей женой Бесси, месяца через полтора приобрёл в магазине скобяных товаров ванну — в доме ванны не было. На следующий же день Уильямс появился вместе с женой на приёме у доктора Френча. Сказав, что жена страдает эпилептическими припадками. Правда. Сама она жаловалась только на головную боль, и Френч прописал ей бром. 12 июля, ночью. Френч по вызову прибыл на Хай–стрит — Уильямс сказал, что у жены снова был припадок. Днём доктор снова заглянул к ним — Бесси Уильямс казалась бодрой и здоровой. Но рано утром 13 июля снова последовал срочный вызов. Однако на этот раз было другое: Бесси лежала в ванне на спине, голова — под водой, в руке зажат кусок мыла, ноги вытянуты и свешивались к нижнему краю ванны. Искусственное дыхание оказалось бесполезным женщина была мертва. На теле никаких следов насилия доктор не обнаружил. Коронер констатировал смерть от несчастного случая в ванне вследствие эпилептического припадка… Недоставало одного — страхового договора. Но он был и не нужен: женщина, на которой женился Уильямс, и, скорее всего, он же Ллойд–Смит, имела собственное состояние 2700 фунтов стерлингов. Правда, она не могла расходовать основной капитал, получала лишь проценты. Но в случае её смерти капитал переходил к наследнику. Наследником жена назначила мужа. На следующий день, как только она это сделала, Уильямс купил в магазине ванну…

— Всё ясно! — Николай даже хлопнул в ладоши. — Это было первое убийство, тут он ещё не всё до конца продумал. Может, даже не стал бы убивать, если бы мог прибрать денежки к рукам просто так. Но нет же — только после смерти.

— Да, — согласился Дмитрий. — Первый раз долго время тянул, дом без ванны снял, пришлось покупать. В последствии он уже всё заранее просчитывал.

— Но как же всё–таки он топил женщин? Без насильственных следов?

— Этот самый вопрос постоянно занимал и доктора Спилсбери. Ведь свидетелей преступлений не было, а все материалы, собранные Нилом, говорили о вине лишь косвенно.

— Ты сказал: самое трудное доказать вину.

— Да. Если нет свидетелей, то хотя бы нужно найти ответ: как преступник топил женщин, не оставляя следов насилия. Спилсбери собрал в помещении полиции, где служил Нил, все три ванны, где погибли жёны Смита–Ллойда… То, что он же Уильямс, тоже было установлено — свидетели его опознали.

— И что же доктор делал с ваннами?

— Он постоянно носил при себе листок с записями размера тел и веса умерших женщин, вёл записи, где анализировал самые разные ситуации. А решение нашёл тогда, когда изучал все положения, которые могла принять в ванне Бесси Уильямс при эпилептическом припадке. Длинна дна ванны чуть больше метра, а у Бесси рост 1 метр 70 сантиметров. В начале эпилептического припадка всё тело судорожно вытягивается. Голова уйти под воду при этом никак не может. Потом начинаются бурные движения рук и ног, спина и ягодицы упираются в скошенный край ванны. А ножной край — прямой. Опять же невозможно уйти под воду. На третей стадии припадка эпилептик засыпает. Но… уж очень большая разница между размерами тела и ванны, чтобы уйти под воду. Однако доктор Френч заявил, что голова утонувшей была именно под водой, а ноги свешивались к краю ванны. Как могло такое произойти? И в этот момент Спилсбери понял — как! Словно увидел всё своими глазами. Уильямс должен был подойти к ванне со стороны ног, взять жену за ноги. Мужу это сделать не трудно, разыгрывая нежность или игривость. Приподняв ноги, он затем внезапно резко тянет их на себя через нижний край ванны. Мгновенно плечи и голова жертвы соскальзывают под воду, она заливает рот и нос, вызывая шок и потерю сознания.

— Знаешь, Митя, что я понял! Если бы не обнаружился этот третий, а по сути первый случай, мог бы доктор и не догадаться в чём дело.

— Это почему?

— Ведь потом убийца ещё до прихода докторов, которых вызывал, поднимал голову женщины из воды, словно спасая её. А значит ноги опускались в воду, никто и не догадывался, что раньше они свисали. А первый раз он этого ещё не учёл, только потом сообразил, мерзавец!

— Нет, Коля, тебе не просто надо идти в сыск, — восхитился Дмитрий. — тебе и учиться этому делу нужно. Я вот до этого не додумался.

— Может и буду учиться, дай только отвоевать… Но ты дальше рассказывай. Небось Спилсбери какие–то эксперименты проводил?

— Точно, был один эксперимент, очень рискованный. Он и Нил пригласили нескольких пловчих–ныряльщиц, по росту подобным жертвам. Пробовали самые разные ситуации насильственного погружения туловища и головы под воду. Каждый раз девушки отчаянно сопротивлялись, отбивались, хватались за ванну, за насильника.

— Это если хватать не за ноги?

— Да. Но вот Нил схватил одну пловчиху за ноги и внезапно дёрнул их на себя. Её голова и плечи так быстро соскользнули под воду, что руки не успели ни за что уцепиться. И почти сразу она вообще перестала двигаться. Нил испугался, выхватил её голову из воды! Предствавляешь, почти пол часа она была без сознания, еле–еле откачали, вернули к жизни.

— Вот так эксперимент!

— Да, но зато потом девушка рассказала, что помнит только одно: когда она скользнула под воду, вода в ту же секунду полилась через нос, и она потеряла сознание. У неё наступил шок. А ведь она ждала нападения и вообще отлично плавала. А жертвы убийцы были просто беззащитны.

— Что же с этим негодяем дальше было?

— Его судили как раз год назад. Здание суда чуть не разнесли сотни женщин. Ясное дело, осудили к смертной казни через повешение. Вот тебе, дружок, и история. — Митя потянулся всем телом, разминаясь. Сорвал чёрную ягодку полудикого винограда, сунул в рот. — Смотри–ка, сладкий, хотя и вяжет.

— Отличная история! Для меня просто интересно, а для вас, будущих юристов, небось и поучительна.

— Верно, здесь много следственных находок.

— А что, — спросил Кожевников, — газеты о ней не писали? Там, на фронте нам, конечно, не до газет, а всё же — совсем не слыхал.

— Не было бы войны, об этом во всём мире трубили бы, что–то вроде «Маньяк ванных комнат». Но сейчас и правда не до того.

Кожевников, как истинный разведчик, никогда не упускал из виду главное русло беседы, как бы далеко не приходилось уходить в сторону. Он первым вернулся к трагическому происшествию в мансарде.

— Так почему же, Митя, ты думаешь, что Женя не могла себя убить из–за любви?

— Не верю, и всё! Сейчас вспоминаю и думаю: странные были у них отношения, странная «любовь»!

Дмитрий смутился своей горячности. Ведь он думал так лишь потому, что ему казалось: Женя к нему не равнодушна. А если это было не так, если он ошибался?..

— Не знаю, Коля, зачем мне это нужно и что может получиться, но хочу тебя попросить… Дело деликатное, если тебе не понравится, покажется пошлым, скажи прямо, я не обижусь. Может, я и впрямь дурак!

— Да что ты все вокруг ходишь, извиняешься! Говори прямо.

Дмитрий пожал плечами:

— Ладно. Есть тут у вас медицинская сестра, Галина Акимчук.

— А чего же, знаю. — Кожевников, как истинный сердцеед, многозначительно повел бровями. — Славная молодочка, веселая, ласковая… А что?

— Да вот она–то любовница поручика Реутова.

Николай, казалось, не удивился.

— Что же, — сказал, — разбирается офицер в женщинах.

— А не мог бы ты с ней… ну… подружиться. — Дмитрий заглянул ему в глаза и сразу отвел взгляд. — Разузнать о нем побольше, но чтоб она ни о чем не догадывалась.

— А что же ты думаешь о нем выведать?

— Сам не знаю. — Митя покачал головой. — Может все это так, пшик! Ничего и нет. А может — вдруг какая–то зацепочка, фактик… Попробуешь?

— А почему бы и нет! — Николай рассмеялся, хлопнул товарища по спине. — Почему бы и нет, Митяй. Дело–то какое приятное! Да и не трудное будет, я думаю.