30

Становой пристав Ильичев был сам не свой от переживаний. С одной стороны, порядок требовал, чтобы он приступил к исполнению своих обязанностей, осмотрел место происшествия и составил протокол. Но, с другой, не мог он просто так игнорировать просьбу. Вернее, не просьбу, а настоящее указание. Ему было объявлено, чтобы ни он, ни его люди не смели даже шагу ступить, а дожидались, пока прибудет из столицы чиновник для особых поручений, которому уже отправлена телеграмма. Конечно, для Ильичева столичная полиция была не указ, у него свое начальство имелось. Но уж больно интересно было проверить: неужели за столько верст, да еще с утра пораньше, к ним прилетит сам господин Ванзаров. И обещанный как приложение к нему господин Лебедев. Пристав помнил великого криминалиста с тех пор, как на курсах приставов слушал его лекцию про обнаружение первичных улик на месте преступления. С тех пор яркая личность настолько запала в душу Ильичеву, что ради новой встречи он готов был и потерпеть. Только выставил имевшихся у него четырех городовых вокруг леска, чтобы в самом деле не затоптали.

Не прошло и полутора часов, как пристав убедился, что не зря проявил терпение. Из пролетки, взятой у станции, сошел Ванзаров собственной персоной, а с ним слегка недовольный и немного заспанный, но от того не менее драгоценный Лебедев. Ильичев бросился выражать приветствия. Их приняли сухо. Ванзаров был немногословен и сосредоточен. Лебедев же не обратил на пристава внимания, – подхватив чемоданчик, он направился по сырой траве к берегу озерца, не жалея лаковых ботинок и чисто отутюженных брюк.

Подозвав Стиву, затолкавшего себя в угол диванчика, Ванзаров отошел с ним в сторону. О чем они там шептались, пристав сказать не мог. Было заметно, что Стива растерянно отвечает на вопросы, часто прикладывает руку к сердцу, как будто убеждает в своей правоте. Верит ли ему Ванзаров, Ильичев понять не мог. Оставив Стиву, Ванзаров подошел к коляске. Серж сидел с отсутствующим видом, словно все происходящее его никак не касалось.

– Прошу простить за причиненное беспокойство и благодарю, что откликнулись, – сказал он.

– Зачем вы меня вызвали? – спросил Ванзаров, разглядывая его.

– А что я должен был делать, по-вашему?

– Совершенно ничего. Местный становой пристав запросто оформил бы несчастный случай на охоте.

– Я отказываюсь понимать ваш намек, – ответил Серж. – Разве вы не видите, что произошло?

– Нет, пока я не осмотрел место преступления… то есть происшествия. Там господин Лебедев работает.

– Родион Георгиевич, прошу вас… – сказал Серж устало и безвольно. – Разве не видите, что происходит какое-то… Какой-то немыслимый кошмар. И опять все свалится на меня. А вы говорите: зачем вас вызвал.

– Значит, вы не утверждаете, что это несчастный случай? – спросил Ванзаров.

– Нет, не утверждаю. Совсем наоборот. И вы это прекрасно знаете…

– Откуда такая уверенность? Вы же только издалека видели, насколько я понял из сбивчивых объяснений вашего дядюшки. И сразу подняли тревогу.

– Потому что поблизости от Левина был только я, – ответил Серж. – Вот что хотите, то и делайте.

– Стреляли из своего ружья?

– Да, сделал один залп.

Ванзаров попросил ружье – осмотреть. Ружье было немецким, новенький «зауэр», стволы довольно чистые, если рассматривать на просвет. Судя по запаху, стреляли из него действительно недавно.

– Сколько у вас с собой патронов?

Каренин кинул патронташ. В кожаном кармане оказались только две дырки. Прочие заряды стояли в своих гнездах. Один патрон Ванзаров вынул и оставил у себя.

– Никуда не уходите, я скоро вернусь, – сказал он с чрезвычайной серьезностью и пошел к озеру мимо разросшихся осинок.

Аполлон Григорьевич присел на корточки и, ни к чему не прикасаясь, разглядывал то, что находилось перед ним. Смяв прибрежную траву, тело лежало на берегу, только голова оказалась в озере, капюшон окончательно промок и лип к затылку, хвостик яркого шарфа колыхался на воде. Из-под накидки высовывались ноги, обутые в старые сапоги. Ружье валялось рядом с телом. Зеленая поверхность накидки была в мелких каплях, которые падали на спину, собирались в крупные лужицы и скатывались на траву.

Ванзаров осторожно обошел тело, что-то подобрал в траве и присел рядом с Лебедевым.

– Идеальное место и время преступления, – сказал он. – Сырая трава следов не оставляет, а те, что были, уже смыл дождь.

– Надо было полицейскую собаку захватить, – задумчиво сообщил Лебедев. – Треф наш хоть и молод, но показывает исключительный нюх.

– И что бы он тут нашел?

– Может, вывел бы куда-нибудь.

– Тут нужен не собачий, а нюх куда более тонкий, то есть ваш, – сказал Ванзаров, к чему-то присматриваясь в воде. – Можете рассказать, что здесь произошло?

– Вы и сами уже все видите, – ответил Аполлон Григорьевич, тронув медицинским пинцетом обрывок ткани, чтобы подхватить стальную горошину.

Ванзаров не стал отказываться от подобной чести, но ему было важно услышать мнение криминалиста.

– Проще не придумаешь, – начал Лебедев. – Господин этот…

– Некто Левин.

– …стоял лицом к озерку. К нему подошли и в упор засадили заряд крупной дроби. Вот такой… – он показал бусину, зажатую пинцетом. – Жертва тут же упала. Одного выстрела показалось недостаточно, последовал второй, в лежачего.

– Так сказать, для гарантии?

– Именно для гарантии. Наверняка. У него не было ни единого шанса. Первый вынес почки и задел сердце. Вторым добивали почти мертвого. Выстрел расчетливый и хладнокровный: били прицельно в рану, приставив к ней дуло.

– Разве дробью можно убить?

– Номер крупный, сами видите, а потом, когда дуло упирают в спину и спускают курок, зона поражения становится столь обширной по площади и глубокой по проникновению, что не надо пули.

Ванзаров положил на ладонь две гильзы, отсыревшие от дождя.

– Что скажете?

Для начала Лебедев принюхался к черной горловине, изнутри поскреб пинцетом и, зажмурив глаз, прикинул количество дроби.

– Скорее всего, добыча нашей охоты.

– Близнецы? – Ванзаров протянул снаряженный патрон.

Сковырнув пыж, Лебедев высыпал дробинки и сравнил с той, что осталась в теле.

– За идентичность ручаться не могу, сидя вот здесь в траве, но размер один в один, – сказал он. – Чье ружье?

– Меня куда больше интересуют два выстрела в спину. Опять же гильзы на виду. Сложно выдать за несчастный случай.

– При желании все возможно… Куда это вы все время смотрите?

Ванзаров попросил вынуть из воды предмет, похожий на крупную пиявку. Засучив рукав, криминалист полез в тину и двумя пальцами выудил продолговатую и размокшую сигару, которую не успели прикурить, кончик был цел. На другом конце сигары еле заметно виднелся след зубов.

– Old Crown! – узнал он марку, как свое дитя. – Те, что господин Каренин пользует?

– Именно такой сорт предпочитает.

– Какой он все-таки затейник, – сказал Лебедев, поднялся и отряхнул руки, что означало: его миссия закончена.

– Вот как? Интересно, – ответил Ванзаров, думая о чем-то своем. – Что ж, коллега, не будем мешать становому приставу заводить дело. Не забудьте передать ему находку.

– И это все? – в столь глубоком недоумении спросил Аполлон Григорьевич, словно ему только что сообщили, что луна состоит из сыра. Но ответа не дождался. В некоторые моменты Ванзаров становился чрезвычайно глухим.

Выйдя из леска, Ванзаров пригласил Ильичева заняться протоколом, чем привел пристава в некоторую растерянность. Он все-таки ожидал, что знаменитости всю работу сделают за него. За разочарованием последовала награда. Сам господин Лебедев сообщил ему результат осмотра, передал улику и даже обещал остаться для подписания протокола. Но копаться в трупе отказался наотрез. Там и так все очевидно.

– Где ваши сигары? – спросил Ванзаров, подходя к коляске.

Серж показал портсигар, который держал во внутреннем кармане.

– Не могу без них, – добавил он.

Ванзаров нагнулся к колесам, поднял толстый окурок и осмотрел.

– Это ваш?

– Чей же еще? – удивился Серж. – Дядя Стива папиросы предпочитает.

– У вас сегодня оглашение завещания?

– Именно так, в полдень собираемся…

– Сразу после него встречаемся у дома, где ваш отец снимал квартиру, – приказал Ванзаров. – Без меня не заходить. Вам все ясно?

Оставалось только молча стерпеть: давно уже с Сержем никто не разговаривал подобным образом.

Держась в сторонке, Стива проклинал себя последними словами за то, что устроил эту охоту и потянул на нее Костю. И вот чем кончилось. Кажется, он один не до конца понял, что произошло. Он настолько был выбит из колеи, что забыл даже про дурные предчувствия, что одолевали его весь вчерашний день. Жизнерадостный характер отказывался принять правду. Смерть Левина повергла Стиву в полную растерянность. Ему хотелось убежать как можно скорее из этого сырого леска и спрятаться у себя в министерстве, в уютном кабинете, где все так правильно и просто. Но такое везение ему не выпало. Его поманил Ванзаров.