Посредине всей Большой Конюшенной улицы стараниями городской Думы разбит узкий бульвар с хилыми деревцами. Для удобства публики кое-где расставлены деревянные скамейки. В этот час прохожих почти не осталось. Младший городовой Ермилов, поставленный в ночной пост на угол Невского, приметил, что на одной из скамеек виднеется нечто белое. Но интересоваться не стал.

При очередном обходе через четверть часа, Ермилов разглядел, что пятно было светлым платье. Барышня, прилично и даже богато разодетая, судя по всему, наслаждалась вечерней прохладой и белой ночью. Городовой не стал ее беспокоить. Мало ли что: поссорилась с мужем, вот и гуляет. Ведет себя тихо, без безобразий, не пьяная. Порядок не нарушен – это главное.

До утра городовой еще раз пять проходил мимо, посматривая и прислушиваясь. Ветерок играл цветочками на соломенной шляпе и оборкой платья, но барышня не шелохнулась, сидела так покойно и невозмутимо, что Ермилов не решился беспокоить. Рассвет она встретила на скамейке. Пока к городовому не пришла утренняя смена.

Ермилов доложил старшему городовому Семенову, что ночь прошла без происшествий, вот только дамочка странная на скамейке.

Семенов глянул, внутри у него что-то екнуло, и он торопливо зашагал к середине бульвара. Сменяемый поспешал следом.