Уж как понравился, так прямо бы и съела. Весь такой сдобный, аппетитный, сил нет, как хочется за щечку щипнуть или за какое иное привлекательное место. А глазки-то, какие хорошенькие, так и стреляет, шельмец, и весь словно свежеиспеченный калачик – упругий, крепенький да вкусный. Вот ведь, достанется кому-то такое счастье, будет им избалованная дура с приданым понукать, а он ведь ласковый – сразу видно, его же приручить ничего не стоит. Только теплом да добрым словом. А потом делай, что хочешь. Вот нарожать бы ему детишек, вышли бы славные: такие же пухленькие, симпатичные... А как бы с ним хорошо было выйти под ручку... Что за жизнь мерзкая...

Барышня Жгутова предалась горестным размышления, каких в женских головах встречается довольно много. Особенно, если родители не оставили никакого приданого, и жизнь заставила тянуть лямку dame de compagnie. Она ведь тоже женщина, а, значит, счастья хочется.

Ничего подобного, приятного для себя, Родион не заметил в мрачном взгляде сухопарой дамы, затянутой в такое серенькое платье, что и описать невозможно. И лицо такое же серенькое, цепляло лишь нижней челюстью, тяжело выступавшей вперед, отчего казалось, что барышня готова укусить. Руки у нее крепкие, почти мужские, а прочие формы гладко незаметны. Влюбиться в этакое нескладное создание с первого взгляда, даже вчерашний Ванзаров и не подумал.

Мрачная барышня пропустила в гостиную, спросив лишь незнакомого гостя, назначено ему или сам пришел. Чиновник полиции признал, что не зван, и быстро изучил обстановку. Приемная сомнамбулистки и пророчицы более напоминала квартиру удалого гусара. На коврах изобильными гроздьями повисли кинжалы, сабли, ножи, кортики и какие-то диковинные режущие орудия, названия которых Родион не знал. Причем мужским духом и не пахло. Оставалось предположить, что мадам Гильотон неравнодушна к остренькому.

Серая барышня, к тому же хромоножка, заковыляла к диванчику, очевидно, для посетителей, подхватила куски кожи и сапожным шилом принялась прокалывать их для какой-то надобности левой рукой. Трудно было отвести взгляд от этого зрелища.

– Ванзаров пришел? – послышался приятный, грудной голос из-за занавески.

Как это понимать? Ждать его не могли, он наметил визит только час назад и даже Лебедеву не сказал. Неужто и впрямь провидица...

Кивком милой головки, все-таки речь о даме, будем снисходительны, гостю указали, куда следовать.

В комнате сомнамбулистки не было ничего, что подчеркивало бы ее особый статус среди смертных. По правде сказать, там вовсе ничего не было. Стены покрыты обоями в серый тон, окна завешаны грязноватым тюлем. Из мебели – софа для удобного лежания и массивное кресло. На полу – подсвечник с оплывшим огарком. И никаких предметов магии. Даже завалящего скелета или чучела летучей мыши не нашлось. Пахло самым обычным папиросным табаком, а вовсе не волшебными ароматами.

– Разочарованы?

Ослепила вздыбленная копна огненно-рыжих волос. Пришлось призвать на помощь васильковые глаза Софьи Петровны, чтобы побороть внезапно подступившую слабость. Так хороша была мадам Гильотон. Честно говоря, насколько хороша она была, Родион разобрать не смог, потому что ощутил от стройной женщины такой неудержимый порыв плотского желания, что... Трудно объяснить, как такое возможно. Женщина в глухом черном платье не делала никаких соблазнительных движений, не показывала ножку, не манила пальчиком, и тем не менее... Следовало иметь кованую выдержку, чтобы не думать только об одном. Ну, к счастью васильковые глазки были на страже.

Видимо, зная свою силу, мадам Гильотон бессовестно рассматривала гостя.

– Сколько мне дадите?

Голос ее проникал куда-то в солнечное сплетение и тянул за собой.

Родион заставил вспомнить холодное тело Авроры и стеклянную улыбку Паши. Наваждение пропало. Чиновник полиции был во всеоружии и смог даже составить мгновенный портрет.

– Около двадцати пяти, – невежливо ответил он женщине.

Мадам Гильотон печально улыбнулась:

– Спасибо за комплимент, мне девяносто пять.

Для такого дряхлого возраста барышня, на удивление, неплохо сохранилась, наверняка заметил бы Лебедев, и добавил бы еще кое-чего о применении таких исключительных форм. Но Ванзарова интересовало другое:

– Откуда знаете меня?

– Видела вас во сне...

– За что такая честь?

Рыжая мадам в черном легла на кушетку, приняв довольно соблазнительную позу, прикрыла глаза, и сказала:

– О! Вы еще не знаете своей силы... Я хочу узнать вас получше...

Появилась папироса в мундштуке. Не открывая глаз, она прикурила от подсвечника, затянулась и выпустила изящную струйку дыма.

– Я вижу, вы поступили в департамент полиции два года назад...

Родион бесцеремонно уселся в единственное кресло, и стал терпеливо выслушивать монотонный, тягучий голос. Как ни странно, но мадам знала о его биографии много, слишком много, но несколько однобоко, словно пролистала личное дело в канцелярии департамента.

– Вижу участок... – сказал она и резко открыла глаза. – Туман, дальше не могу пройти.

Осталось предположить, что и тут пристав постарался: напустил такого, что и бедной ясновидящей не пробраться.

– Если вы так хорошо обо мне осведомлены... – начал Ванзаров, но его одернули.

– Я вас не знаю, мне говорят высшие силы... Я лишь слепая, которую ведут куда-то... Когда-то давно, в детстве, в нормандской деревушке, где я родилась, я впала в летаргический сон. Никто не мог пробудить меня двое суток. Но когда очнулась, то стала видеть картины будущего и прошлого. Они приходят ко мне, стоит лишь закрыть глаза... – дама стряхнула пепел демократично на пол. – ... Никто не знает, что это такое. Мой феномен изучали выдающиеся доктора Шарко, Ришар, Дебе, даже сам профессор Эленбург пытался разгадать эту тайн. Но все напрасно. Возможно, потому, что я происхожу из рода Стюартов... Мой дар – это мое проклятие. С ним так тяжело. Когда я предсказала Наполеону III поражение при Седане, он высмеял меня, а потом просил прощения со слезами. И так было со многими. Турецкий паша обещал отрубить мне голову, если предсказание о Балканской войне не свершится. А потом осыпал золотом и наградил турецким подданством. И вы не верите в мой дар...

Рожденная во Франции турецкая подданная из рода шотландских королей на удивление чисто говорила по-русски. Вернее, говорила, на родном языке. Чиновнику полиции это сильно мешало быть доверчивым.

– Если так, то вы знаете, зачем я пришел, – сказал он.

– Как это примитивно. – Гильотон отшвырнула окурок в дальний угол. – Ванзаров, вам надо понять главное. Человек – это жалкий комочек, песчинка, которая носится в потоке всемирного хаоса. Вы обречены, если не примите условия сил, значительно превосходящих человека. Вы бессильны противостоять их зову. Но как только покоритесь им, ощутите, какая мощь наполняет вас. Вы сможете не только раскрепостить свою сексуальную энергию, но и получать высшее удовольствие от своего человеческого естества. Хотите ли вы этого? Готовы вы ли пройти путь к своему сокровенному? Знаете ли вы, какие блага и наслаждения ожидают вас?

– Госпожа Гильотон, хоть вы и подданная Османской империи, но находитесь на территории Российской. А значит, должны исполнять ее законы...

– Как вы скучны, Ванзаров...

– В котором часу были с визитом у госпожи Грановской?

Гильотон оценила, что ее чары расходуются напрасно, юноша совершенно непробиваем, хоть и разгоряченный девственник, скинула ноги с кушетки и приняла строгую позу.

– В половине одиннадцатого, господин полицейский.

– Сколько пробыли?

– Недолго.

– Что подарили?

– Шар, через который можно найти путь к высшим...

– Видели на столе торт или коробку конфет?

– Я не замечаю мелочей жизни.

– А жаль. Но раз предугадываете будущее, видите прошлое и даете советы историческим личностям, не может ли сыскная полиция рассчитывать на вашу помощь?

– Если это будет угодно силам...

– Скажите, кто убил Аврору Грановскую?

Сомнамбулистка зарядила мундштук свежей гильзой, все-таки общение с высшими силами требует много табака и, дымя в лицо гостя из полиции, сказала:

– Я предупреждала Аврору об опасности.

– О какой именно?

– Мне приходили сны, в которых она падала в пропасть. Это дурной знак.

– Она была вашей подругой?

– Грановская пришла ко мне за помощью и спасением... Ее удушал страх.

– Боялась за свою жизнь?

– О нет! Она погрязла в вещах и удобствах, в развлечениях и наслаждениях, у нее был достаток и благополучие, милые дети и прекрасный муж. Это рождало страх и тоску. Ей казалось, что высшие силы могут сдуть счастье, как песок сдувает ветер. Ей было страшно потерять все в одно мгновение. Она превратилась в рабу вещей, но ей хотелось освободиться от этого страха. Высшие силы смеялись над нею и отомстили за непокорность.

– Простите, я не понимаю, – беззастенчиво признался Родион.

– Она мучалась от ярма вещей и семьи, ища спасение в любви и смерти. Но высшие силы не приняли ее жертву. Она опоздала.

Мужественно вдыхая табак, от которого с таким трудом отвыкал, Родион прокашлялся и сказал:

– Высшие силы в кандалы не закуешь. Произошло убийство. И его совершил человек из плоти и крови. Кто мог это сделать?

– Я знаю, что будет, но мне не дано видеть детали, – уверила ясновидящая.

Какая досада, а ведь следствию как раз и важны мелкие детали вроде конфет. И куда смотрят высшие силы? Стараясь держаться серьезным, Ванзаров спросил:

– Как вы узнали, что Грановская мертва?

– Сегодня она пришла в мой сон и попрощалась... Утром я телефонировала ее мужу, он подтвердил, что мне было известно и так.

– Не могли бы спросить у нее: кто ее убил? Или хоть кто подарил отравленные конфеты?

Бесчувственного полицейского наградили струей дыма и фунтом презрения:

– Я не общаюсь с мертвыми. Вы не по адресу...

Сомнамбулистка потеряла к гостю всякий интерес. Родион уже собрался податься из волшебной комнаты на жару Литейного проспекта, как вдруг приметил на безымянном пальчике интересную змейку.

– Оберег, что ли, носите? – спросил он.

– Ах, юноша, как мало теперь уделяют внимание достойному образованию... Это не оберег, а уроборос, древнейший и самый мощный символ высших сил, которому подчиняюсь я. Символизирует вечный подъем и упадок сексуальной энергии, возгорание и гибель любви, огонь страсти и холод ненависти. Вам хоть ясно?

Такую лихую трактовку гностического знака Родион слышал впервые. Скорее всего – выдумка самой ясновидящей.

– Премилое колечко, я бы от такого не отказался. Не продадите?

Гильотон внимательно изучила простое и свежее лицо юноши, который пытается быть сильным мужчиной.

– Его надо заслужить... Это знак тех, кто вместе со мной принес клятву верности высшим силам, дарующим нам радость... Впрочем, для вас дорога не закрыта.

– Я подумаю, – пообещал Ванзаров, извлекая известный снимок. – Павел Николаевич Хомяков тоже принес им клятву?

И хоть на снимке лицо трупа выглядело так, словно человек слегка навеселе, Гильотон встревожилась и спросила:

– С ним что-то случилось?

– Об этом я вас должен был спросить, вы же сны видите. Разве он к вам не являлся?

По напряженному молчанию было ясно, что этот вопрос высшие силы обошли непростительным молчанием.

– Хомякова убили вчера, примерно в одно и то же время, что и Грановскую, – сказал Родион. – Он был вашим адептом, наверное, часто бывал здесь, рассказывал что-то. Мне будет полезна любая мелочь. Кто мог его убить? Кому это было нужно?

– Чудовищно... – только смогла выговорить Гильотон. – Это какая-то дикая нелепость. Паша – добрейшее существо...

– Аврора Евгеньевна была его любовницей?

– Прошу вас, господин Ванзаров, мне надо побыть одной...

Мадам нервно снаряжала мундштук. Но необъяснимым, нелогичным образом Родион понял, что на этот раз угадал. Точнее – Гильотон это подтвердила особой игрой мимики.

– Если что-нибудь вспомните важное, сообщите мне в 4-й участок Казанской части, – сказал он, поклонился и вышел.

Мрачная компаньонка по-прежнему занималась шилом. Еще при входе Родиону показалось, что заметил кое-что любопытное. Тогда было некогда. Но и теперь разум не успевал за интуицией. Юный сыщик поторопил его, быстро, но внимательно осмотревшись. И пока не выпроводили вон, все-таки успел заметить за тахтой край шляпной коробки, отделанной атласом в белую и синюю полоску. Но что удивительнее всего – среди разного оружия скромно пряталось крохотное зеркальце. Если не знать, что это такое, ни за что не обратишь внимания.

Штора, отделявшая комнату сомнамбулистки, отскочила в сторону.

– Ванзаров... – позвала мадам, не вынимая мундштук. – Хотите знать свое будущее?

Чиновник полиции вежливо поклонился. Все-таки высшие силы, мало ли что.

– Я видела сон недобрый для вас... Опасайтесь за свою жизнь... Опасайтесь женщин со светлыми волосами... Вы можете не увидеть рассвет третьего дня... Улыбайтесь, сколько хотите, но имейте это в виду, – сказала прорицательница и скрылась с глаз.

Занавески колыхнулись послушными привидениями.