Глава 10
Буффало

Китайские ряды.

В магазине Алексей застал, кроме хозяина и Марка, еще одного человека — коренастого, с могучей шеей и широченными плечами, с загорелым лицом, обросшим наполовину седой бородой. Он походил на обычного «крепкого» крестьянина южнорусских губерний, каких немало толкается на ярмарке в поисках хомутов. Но глаза у бородача были странные: они, казалось, видели одновременно и Лыкова, и стоящих в стороне Гаммеля с Каланчой, и прохожих на улице.

Гаммель, обрадованный, подбежал и за рукав подвел Алексея к незнакомцу.

— Вот, Буффало, познакомься — наш спаситель Алексей Николаевич Лыков.

— Больно неказист, — усмехнулся Буффало, пожимая протянутую руку — Я-то думал, он вроде Каланчи.

— Ты с ним поосторожнее, — посоветовал Марк, — а то без пальцев останешься.

Алексей попробовал было повторить свой фокус с рукопожатием, но ковбоец мгновенно и ловко выдернул руку из захвата.

— Баловаться изволите, — сказал он, — а не вовремя. Мы тут гостей дожидаемся. Лучше бы вам уйти, а то, неровен час, заявятся и вас в наши дела втянут.

— Да меня уж втянули, — спокойно ответил Алексей. — Сашка Регент за ваши деньги чуть печень не пробил. Кого ждете?

— Нет уж, не уходите, Алексей Николаевич, пожалуйста! — взмолился Гаммель, — мне с вами спокойнее. Я заплачу! Они ведь на меня, как рыбу на живца, бандитов ловить надумали, велели не таясь деньги из банка взять и у себя оставить.

Буффало недовольно повел плечами:

— Мне помощники без надобности.

Лыков молча вынул свой «смит-вессон» и крутанул полный барабан. Ковбоец усмехнулся небрежно:

— Это лишнее. Просто стойте в стороне, раз уж пришли. Главное, ничего не делайте, только помешаете.

Алексея покоробил самоуверенный тон Буффало и отказ от его помощи, но Гаммель уже сунул ему в руку аж две сотенных бумажки; кроме того, у Лыкова было поручение к ковбойцу от начальства. Став сбоку, чтобы не загораживать стрелку обзор, он передал предложение Благово о сотрудничестве, рассказал о сведениях Здобнова и об утренней истории с Косаревым. Не спуская спокойных глаз с двери, Буффало все выслушал, сказал «договорились», а про сушку, Игната и Свистунова расспросил подробно. У Алексея создалось впечатление, что тот знаком со своим зловещим коллегой, и он спросил об этом. Буффало ответил:

— Встречаться не доводилось, но слыхать слыхал. Душегуб не хуже Лякина. Что ж, разберемся и с ним.

И тут же оттолкнул Алексея в сторону:

— Рассыпься! Идут!

Вдруг ниоткуда, без всякого лазания по карманам, в руках у него образовались два длинноствольных револьвера. В магазин вбежал огромный парень с топором и кинулся на Лыкова; за ним вбегали еще и еще, целая толпа. Алексей цапнул рукоять своего «смита», дернул, чем-то за что-то зацепился; тут грохнул первый выстрел и парень с занесенным уже топором отлетел в угол, как будто его ударил паровоз. Далее для Алексея все смешалось, хотя длилось не более нескольких секунд: лякинцы стремительно врывались в магазин, делали первый шаг, затем Буффало хладнокровно одним выстрелом в голову валил очередного налетчика с ног, словно молотом, разбрасывая их по углам. Двое со звоном вылетели через витрину на улицу, несколько, корчась, бились на полу, один волчком крутился у самых ног Каланчи. Помещение заволокло дымом, уши заложило, но Буффало все стрелял. После пятого или шестого упавшего в дверях возникла заминка; Буффало, по-прежнему не целясь, свалил еще одного прямо на пороге и следующего уже на улице, сквозь разбитую витрину.

Вдруг все стихло. Тут же ковбоец в два прыжка прямо по телам выскочил на улицу. Алексей только сейчас отцепил свой револьвер и кинулся следом. От магазина Гаммеля рванула с места в карьер пароконная «линейка»; кучер хлестал что есть мочи лошадей и орал дурным голосом: «По-о-шли!!!». На доске сидел единственный уцелевший налетчик и целился в них из двух револьверов. Стволы их плюнули огнем, пули ударились в стену возле самой головы Лыкова; он присел и стал с колена ловить на мушку быстро удаляющуюся «линейку».

Буффало спокойно стоял и смотрел, словно знал, куда попадут пули, потом не спеша согнул руку в локте и выстрелил. У бандита, с напряжением целившегося в них, между бровей образовалась дыра, он откинулся назад, а затем вперед и упал плашмя на мостовую. Буффало повел стволом и снова выстрелил, и возница, матерно ругаясь, по большой дуге слетел с облучка, сделав полное сальто-мортале.

— Это же может быть просто нанятый извозчик, — упавшим голосом сказал Лыков.

— Я поэтому и выстрелил ему не в голову, а в правую ключицу, — спокойно ответил Буффало. — Кажись, все. Тащи возницу сюда, а я проверю в лавке.

Когда Алексей втащил перепуганного, но действительно легко раненного извозчика к ювелиру, ему открылась жуткая картина. У двери, сорванной с петель, и по стене вдоль разгромленной витрины лежали друг на друге четыре тела; пятый налетчик сидел на пороге и смотрел одним глазом в пространство, а второго глаза у него не было. Весь пол маленького помещения был густо залит кровью, и ее все прибывало, стены тоже в крови, выбоинах от пуль и в каких-то черных ошметках, пахнет порохом и снова кровью… Гаммель в полуобморочном состоянии прячется за конторкой, Буффало с Марком ворочают тела, проверяют, есть ли живые, возница хрипит и крестится левой рукой…

Тут с улицы раздался топот сапог — запоздало прибежали городовые. Алексей вышел к ним, велел оцепить весь ряд, никого не подпускать и срочно вызвать полицмейстера, пристава, Благово и доктора Милотворжского. А также побольше санитарных повозок.

Когда он вошел обратно в магазин, Марк, странно улыбаясь, окликнул его:

— Смотри! Знакомец наш с тобой.

На полу, с «фирменной» аккуратной дырой между бровями, лежал Сашка Регент.

Каргер быстрыми шагами ходил, почти бегал по своему необьятному кабинету и гремел на вытянувшегося по струнке Лыкова и невозмутимого Благово:

— Я же велел!.. Я же приказал! Выставить эту буффалу вон из города не-ме-длен-но! Как посмели вы, Лыков, не выполнить приказание? Или я для вас уже не полицмейстер? Еще девять покойников, со стрельбой на ярмарке, средь бела дня… Черт бы побрал вас всех вместе с вашим Аввакумом! Рапорт! Рапорт мне на стол об отставке, если не хотите быть изгнанным за несоответствие.

Благово сделал шаг вперед:

— Ваше превосходительство, Николай Густавович!

Каргер немедленно остановился и замолчал.

— Коллежский регистратор Лыков действовал по моему прямому указанию, и ответственность за нарушение вашего распоряжения должен нести я один.

— Но почему, Павел Афанасьевич? — совсем другим тоном спросил полицмейстер.

— Мы связаны по рукам и ногам законом, и потому все время опаздываем. Получаем только трупы. Банда Лякина очень опасна, вся столичная полиция за ней гоняется безуспешно третий год. А мы? Здобнов ранен, Лыков вчера только чудом не погиб. На Осипе Лякине с Сашкой Регентом десятки человеческих жизней. Чего их жалеть? Если нашелся такой же убивец, как и они, да перестрелял эту мразь — так нам это только на пользу. Вот я и решил… Буффало же наш союзник! Мы выгоним его из города и сами станем гоняться за Лякиным, рискуя жизнями полицейских чинов? Извините, но это неразумно. Пусть он отрабатывает свое немалое жалованье, что получает от рогожцев, и охотится за Душегубом, а мы ему в этом поможем. У Буффало с этими ребятами разговор короткий! Вон Сашку Регента уже шесть лет ищет весь уголовный сыск Российской империи. А теперь и искать не надо… Мы же с вами, Николай Густавович, если бы даже и поймали его с опасностью и трудами, услали бы в бессрочную каторгу. А он оттуда сбежал бы и на другой год опять бы у нас на ярмарке людей резал, потому как у нас за уголовные преступления смертная казнь не положена.

Каргер снова стал ходить по кабинету, уже спокойным шагом, обдумывая услышанное. Благово незаметно-ободряюще ткнул Алексея локтем в бок.

— А что, Павел Афанасьевич, — усмехнулся наконец полицмейстер в седые усы. — Вы, как всегда, правы. Что дозволено быку, то не положено Юпитеру. (Благово с Лыковым почтительно засмеялись). Пусть. Нам от этого только легче. Я подтверждаю ваше распоряжение. Граф Игнатьев дипломатии в Турции учился, поэтому и он нас, я думаю, одобрит. Буффало отпустить! Вернуть ему оружие, приставить к нему Лыкова в качестве сопровождения. Алексей, извини меня за горячность… Что хоть там было?

Лыков, приободрившись, стал рассказывать. Получалось сбивчиво, но понятно.

— Ну, словом, я и выстрелить-то ни разу не успел, ваше превосходительство. Не понадобилось, как он и говорил. Я такого никогда в жизни не видел, и даже не допускал, что такое вообще возможно. Удивительный стрелок!

Через десять минут Лыков с Благово выпускали арестованного сгоряча полицмейстером Буффало из холодной. Благово, приветливо улыбаясь, протянул стрелку холеную руку:

— Славно потрудились, Федор Иванович! (Буффало слегка вздрогнул, потому как паспорт у него был на другое имя). — Почитай, всю банду Осипа Лякина постреляли, за нас поработали. Вот ваши «ремингтон» с «мэрвин-галбертом». Из Додж-сити привезли? Имеете склонность к длинноствольным моделям?

Буффало снова вздрогнул, затем криво усмехнулся и проворно засунул револьверы за пояс.

— Господина полицмейстера мы с Алексеем Николаевичем успокоили, вы можете продолжать ваше, столь эффектно начатое дело. Но с одним условием: господин Лыков будет сопровождать вас на все предприятия сегодняшнего рода. Он же будет вас снабжать сведениями, имеющимися у полиции и могущими быть вам полезными. Только так вы можете задержаться в Нижнем Новгороде. Согласны?

— Согласен, пусть только не мешается.

И Буффало повернулся к Алексею:

— Ну, Лыков, пошли. Дел еще полно: рукопись надо найти, пятьдесят тысяч вернуть… Осипа разыскать…

По уголовному миру Нижнего Новгорода и ярмарки стремительно разнеслась ошеломляющая весть, что «команду Оси всю побили». Буффало за несколько секунд изменил расстановку сил: теперь Лякин, почти без людей, прятался, авторитет его падал, а ковбоец грозно намеревался добить его нынче же вечером окончательно.

Раненый кучер оказался не членом банды, но причастным и вообще человеком темным, бывшим у полиции давно на подозрении. Он быстро выдал тайную квартиру Лякина в пригородном селе Бурнаковка. Обыск самого Душегуба не застал, но под половицей обнаружили двадцать тысяч рублей кредитными билетами, и Гаммель по номерам опознал их как принадлежавшие Елатьменскому.

Алексей пришел с этой новостью в шикарный магазин товарищества Богородско-Глуховской мануфактуры во втором Китайском павильоне, где в задних комнатах Буффало устроил себе штаб-квартиру. Тот сидел и пил чай; перед ним на столе лежали ветошь, масленка и разобранный револьвер.

— Федор Иванович, брось ты пока этого Лякина. Завещание Аввакума уйдет! Деньги почти все целы, давай займемся хлыстами.

— Не могу, — как всегда, спокойно ответил ему Буффало. — Лякина завтра уже в городе не будет, его сейчас надо добивать. Арсений Иваныч велел Осипа кончить, чтобы другим была наука, как Рогожу задирать. Так что, хлысты только завтра, а сегодня я иду на кузнецовскую «мельницу». Пойдешь со мной? Тебя же ко мне вроде как приставили…

— Понятно, — хмыкнул Лыков. — У нас в пластунской команде это называлось «проверкой на вшивость». Хорошая у тебя штукенция — «мэрвин-галберт», так называемая «русская модель» 1876 года, сорок четвертый калибр, пять зарядов.

— А ты откуда знаешь? В оружии разбираешься?

— Да нет, — признался Алексей. — У нашего полкового адъютанта такой же был. Редкая модель!

Он ловко и быстро собрал револьвер, взвел курок и нажал на спуск. Раздался веселый щелчок. Алексей протянул револьвер хозяину.

— Ну, пошли. Сейчас только навещу одного хорошего человека, а к десяти часам вернусь сюда.

— Сходи, сходи, отчитайся перед начальством, — съехидничал Буффало и начал разбирать «ремингтон».

Алексей пришел в палату к Здобнову с кульком орехов и двумя померанцами и застал его сидящим на кровати с ногами, потягивающим ермолаевское пиво. Здобнов поглядел на орехи, кряхтя, нагнулся, вытащил ящик, битком набитый табаком, апельсинами, конфектами и прочими деликатесами. Он высыпал в лыковский кулек несколько пригоршней этой смеси, закутал и отдал обратно Алексею.

— На, мать с сестрой угостишь. Мне больше ничего не носи, деньги поэкономь, чай, не Бугров. Меня купцы и без тебя снабжают.

— Какие купцы?

— Поработай с мое на ярмарке, узнаешь, какие. Появятся и у тебя свои должники.

На расспросы о здоровье Иван Иванович от ма х н улс я.

Они сели спиной к единственному, кроме Здобнова, больному в палате, толстому татарину-грузчику с кистой, и Алексей принялся рассказывать новости. Их накопилось немало, старый сыщик требовал подробностей, и беседа затянулась надолго.

— Да, Лешка, глупое вы с этим буйволом дело задумали. В трактир Кузнецова надо не вдвоем идти, а еще пару взводиков казаков с собой брать.

— Тогда Осип Лякин не придет.

— Ну и хрен с ним, с Лякиным, пусть его питерские сыскари ловят, они втрое больше нашего жалованье гребут.

— Не станут теперь фартовые его защищать, под пули из-за него лезть. А если Буффало там вчера кого-то не дострелил, так сегодня дострелит. Они сейчас деморализованы.

— Дурак ты, Лешка, — огорчился Здобнов. — Демо… как ты сказанул? Представь себе: вломятся посреди ночи к Кузнецову двое сыскарей. Что с ними будет? Лякин там или не Лякин, а есть и другие бандиты, у которых имеются свои интересы. И они будут их защищать! Подымут вас, дураков, на ножи, чтобы другим не повадно было.

— Прямо так и на ножи… — хорохорился Алексей, но на душе у него уже было муторно. — Что же мне, парня одного туда послать?

— Ты у нас, конечно, герой, крест имеешь, я же вижу — все одно пойдешь. Так хоть ведите себя там сообразно роли: с шиком, но степенно, солидно, как молодые начинающие капиталисты. Ну, пришли поглазеть, сыграть по маленькой, но неприятностей опасаетесь и вообче ребята робкие. Ни на кого, кроме баб, не смотрите, сажайте сразу на коленки хористок, располагайтесь поближе к выходу и подальше от уголовных. Старшему из охранников дайте синенькую, скажите, мол, приезжие, впервые, интересуетесь игрой, но всякого наслушались и опасаетесь, пусть к вам кого-нибудь приставят. Привлеките к себе внимание сами, не дожидайтесь, когда они вами заинтересуются.

Далее. В трактире Кузнецова три выхода, но извозчики стоят только у главного. Если уходить в двери нельзя, то на северной и западной стороне, на первом этаже, в галерее по восемь номеров; замки в них слабые, а окна низко. Теперь кузнецовская охрана…