Глава 21
На кровавых волнах
Война между Россией и Турцией шла уже третий месяц. Ламбро Качиони покинул базу клефтов и направился в Херсон на встречу с русским командованием, обещавшим снарядить парусники для корсарских экспедиций. Командовать греческими повстанцами остался Капитон Русанов. В его распоряжении, кроме «Магнолии» и «Тюльпана», появилось еще два отбитых у неприятеля судна: турецкий 8-пушечный кирлангич «Картал», названный теперь «Святым Георгием», и 16-ти пушечная шебека «Ок» – крещенная в «Императрицу Российскую». После жаркой морской баталии оба корабля находились в плачевном состоянии и требовали серьезного ремонта. Их починкой руководил Макфейн, а Капитон, получив известие о приближении каравана османских торговых судов, ушел в море.
Третий день «Тюльпан» караулил неприятеля между северо-западной оконечностью Крита и островом Китира, перекрывая широкий пролив, ведущий к африканскому побережью. Горизонт был девственно чист, и надежда корсаров на богатую добычу таяла с каждым часом. Ближе к вечеру сумерки раскрасили воду в чернильный цвет, а солнце приготовилось уступить место луне.
– А может, поменяем курс и пройдем вдоль восточного побережья? – предложил Ивкович.
– Подождем немного, – Русанов приник к подзорной трубе, в который раз осматривая бескрайние морские дали. И вдруг его лицо озарила счастливая улыбка. – Вот это подарок! Посмотри, Тихомир, кого нам бог послал.
Старший помощник капитана приник к окуляру и вдруг отпрянул, будто встретившись взглядом с бесом.
– Пусть меня выбросит на мель, если это не турецкий фрегат! Да у него не меньше тридцати пушек, а то и все сорок! Он не оставит от нас живого места! Надо уходить!
– Моя страна воюет с турками, и мне негоже избегать баталии.
– О чем ты? Что за вздор! Они подпустят нас на пушечный выстрел, а потом расстреляют в упор. Наши вертлюги для них – пустой звук!
– Поднять боевой флаг! – приказал капитан.
– Опомнись! Что ты задумал? Мы потеряем и людей и корабль! Нас может спасти только темнота.
– Выполняйте мои приказания, боцман, – резко ответил Русанов. – Свистать всех наверх!
Команда молниеносно заняла боевой порядок: марсовые – на мачтах, стрелки – на баке, артиллеристы – у пушек, остальные разобрались вдоль бортов.
– Потушить огни! Шико и четверо матросов из абордажной команды пойдут со мной на шлюпке. Приготовьте к спуску лодку и загрузите в нее пять бочонков пороха! Да не забудьте прихватить десяток ручных бомб! Тихомир, остаешься за старшего!
Стемнело. Поймав парусами ветер, силуэт вражеского корабля надвигался на «Тюльпан», как потусторонний призрак, а два фонаря на баке, словно глазницы чудовища, упрямо таращились в ночи. В слабом отсвете палубных огней едва различались силуэты наблюдателя на рее грот-мачты и суетившихся на носу стрелков. Фрегат спешил поравняться со шхуной, чтобы разрядить в нее пушки левого борта.
Но первой ударила артиллерия корсаров. Метко направленный зажигательный снаряд достиг турецкого корабля, и его паруса загорелись. Языки пламени взвились кверху. От «Тюльпана» под прикрытием уже наступившей темноты отчалила шлюпка, а за ней на тросе – лодка с пороховыми зарядами. Бешеная пальба из ружей не остановила смельчаков, и они подобрались к самому корпусу вражеского судна. Несколько османов попытались оттолкнуть ее длинными баграми и поплатились за это жизнью. Но и в шлюпке было несладко: над головами матросов свистели пули. Отвязав трос, они оставили лодку у корпуса фрегата и принялись усердно грести назад.
Раздалась команда Русанова:
– Суши весла! Огонь! – и несколько зажженных бомб полетели в груженную смертоносным грузом лодку. Корсары упали на дно шлюпки. Прогремел оглушительный взрыв, и послышался душераздирающий скрежет – в корпусе боевого корабля высветилась чудовищная, размером с мельничное колесо, дыра. Потоки воды устремились в трюм, и фрегат, накреняясь на левый борт, точно раненый буйвол, стал резко оседать.
Агония длилась недолго. Паника, крики о помощи, стоны раненых, ружейные выстрелы… И вдруг раздался странный булькающий звук, похожий то ли на последний вздох умирающего, то ли на всплеск большой рыбы, и огромная воронка стала засасывать в свое нутро остатки корабля и людей. Неожиданно все стихло, и дым рассеялся.
С «Тюльпана» бросили веревку. Шлюпка с героями пристала по траверзу к левому борту шхуны, в то время как корабль становился против ветра.
– Отпустить тали! – донеслось с палубы.
С рей грот-мачты кинули два каната с петлями. Сидевшие внизу прикрепили их к банкам, и шлюпку подняли наверх вместе со всем экипажем. Капитон получил легкое ранение в предплечье, а Шико и еще двое храбрецов погибли. Не повезло и трем пушкарям, сраженным картечью во время артиллерийской дуэли.
Шесть безжизненных тел лежали в ровном ряду посередине палубы.
– Станови-ись! Приспустить флаг! – приказал боцман.
Корсары все как один выстроились вдоль правого борта и обнажили головы. Русанов, прижимая раненную руку, поднялся на капитанский мостик:
– Вольные мореходы! Мы отправили на дно еще один вражеский корабль! Он больше не будет грабить прибрежные греческие города и топить рыбацкие шхуны. Но за эту победу мы заплатили жизнями шести наших братьев. Светлая им память и слава!
Здоровой рукой он поднял пистолет и разрядил его в воздух. Этому примеру последовали остальные, и над только что притихшим ночным морем прогремела ружейная канонада.
Обернутые в парусину останки почти без всплесков ушли под воду. А волны то стонали, то плакали, то жаловались ветру на бессмысленную жестокость людей.
«Тюльпан» снова зажег на мачтах огни и лег на обратный курс.
