Ресторан выглядел непривычно. Столы сияли белыми скатертями. И только. Ни одной тарелки или фужера. Из кухни не доносилось запахов еды. Официанты собрались около буфета и не спешили к услугам господ пассажиров. Члены команды расселись поодиночке. Генерал постарался, чтобы они с Женечкой и Чичеровым оказались как можно дальше от госпожи Звягинцевой. Впрочем, Липа казалась притихшей, куталась в шаль, не на кого не смотрела и не выказывала желания устроить очередной скандал. Лидваль постукивал костылем. Урусов с гордым видом выставил перевязанные руки. Немуров сидел немного бочком, стараясь не встречаться взглядом с Дюпре. Лоб юного барона был перетянут наискось бинтом, что придавало его бледному лицу некоторую решимость и даже революционность. Бутовский оглянулся в поисках Граве, но этот член команды задерживался. А ведь всегда приходил первым. Наверное, заснул.

В вагон решительным шагом зашел Ванзаров. Вид у него был несколько странный. Костюм, до сих пор опрятный и чистый, был помят и перепачкан, на белой сорочке виднелись следы грязи, а лицо вымазано, как будто он заглянул в гости к кочегару. Неприличный вид его совершенно не смущал. Заняв место так, чтобы видеть всех, он помахал рукой, словно обращая на себя внимание.

— Господа, в этот поздний час я собрал вас для того, чтобы сообщить два неприятных известия, — сказал он. — С какого начать?

— Что еще случилось? — спросил генерал.

— Действительно, случилось, — согласился Ванзаров. — Отсутствие господина Граве на нашей дружеской встрече объясняется тем, что чуть менее часа назад он заснул и умер во сне. При этом курил папиросу. Отчего возник небольшой пожар. Последствия его ликвидированы.

— То-то я думаю: дымом несет… — сказал Урусов.

У Бутовского не осталось сил удивляться, печалиться или как-то выражать эмоции. Эмоций у него не осталось. Он уже был готов к чему-то подобному. Поездка эта добром уже не закончится, он это понял отчетливо. Впрочем, другие члены команды выразили полное равнодушие к потере товарища. Только Урусов пожелал узнать, где будет находиться тело. Ванзаров обещал, что на ближайшей остановке его перенесут в багажный вагон.

— Не пойму, какая у вас вторая новость, — сказал генерал, осматривая сидящих. — Погибать больше некому, все здесь. Разве вы сообщите, что наш поезд несется в пропасть…

Ванзаров отдал долг шутке вежливым поклоном.

— Другая новость плоха для меня и хороша для вас, — сказал он. — Получена телеграмма: за обнаружение вещи, пропавшей у князя Бобби, назначена награда в сто тысяч рублей.

— Когда пришла телеграмма? — спросил Немуров.

— Откровенно говоря, еще на Варшавском вокзале. — Ванзаров изобразил легкое смущение. — Я намеревался сорвать банк, получить эти деньги и выйти в отставку, но не вышло. Предлагаю их разделить с каждым из вас.

— Сколько даете? — спросил Урусов.

— Половину. Но только тому, кто укажет на пропавшую у князя вещицу…

— Тогда назовите, что пропало у Бобби, — потребовал Лидваль и стукнул костылем, словно вжился в роль старого пирата. — А то он темнил, вы темните, довольно уже!

— Могу только сказать, что вещь ценная, — ответил Ванзаров.

— А как же убийца Рибера? — вдруг спросила Липа.

Ванзаров поклонился и ей.

— Найдется вещица, найдется и убийца, — сказал он. — Считайте это нашей маленькой Олимпиадой, чтобы скрасить путь. Правила игры просты: возникает мысль или подозрение. Немедленно сообщаете мне. Если удастся найти пропажу, честно делю гонорар с тем, кто помог мне.

Дюпре встал. В повязке он выглядел героически.

— Это подло и низко! — заявил он. — Вы ведете себя, как негодяй и полицейский. На меня не рассчитывайте… — С чем и покинул ресторан.

— Господина Дюпре не вычеркиваем, — сказал Ванзаров, как будто не заметив оскорбления. — Итак, у нас остается… — он пересчитал по головам, — … семь плюс барон Дюпре, итого восемь вероятных кандидатов на пятьдесят тысяч рублей. Шансы велики. Не упустите их, господа!

Никто не ответил. Немуров молча встал и пошел к выходу. За ним проковылял Лидваль с оскорбленным видом. Урусов хмыкнул и тоже удалился. Ушла Липа. Чичеров увел Женечку. Остался только генерал.

Ванзаров подсел за его стол.

— Что вы делаете, Родион Георгиевич? — тихо спросил он.

— Изо всех сил пытаюсь спасти положение.

Бутовский печально покачал головой:

— Это я виноват, во всем виноват только я… Нельзя было вам довериться. И вот что вышло. Команда разгромлена полностью. Князь сорвал руки и не сможет выступать на брусьях, Лидваль еле ходит, Немуров одной рукой стрелять не умеет, Дюпре не побежит марафон. Бобби вдруг хватил сердечный приступ, Рибера убили… И даже Граве… Позвольте, а вы правду сказали, что он умер во сне? Я как-то сразу не сообразил, что это чистейшая глупость…

— Рад, что вы наконец поняли истинное положение вещей, — сказал Ванзаров. — Однако многих это устроило. Вам не показалось, Алексей Дмитриевич?

Генерал предпочел промолчать. Ванзаров ждал, чтобы он заговорил первым.

— Куда мы едем? — спросил Бутовский, глядя в чернеющее окно. — Кажется, в обратную сторону.

— В России так бывает: кажется, что едем вперед, а на самом деле назад… Это все иллюзия поезда. Приближаемся к Вильно…

— Какое там Вильно… — генерал отмахнулся. — Из меня-то дурака не делайте. Я все-таки географию изучал. И надписи на станциях читать умею… От Тапса на восток свернули. Для чего вам все это понадобилось?

— У меня не было другого выхода, даю вам слово, — ответил Ванзаров.

— Тогда сдержите и другое: сделайте так, чтобы Женечка во всем этом кошмаре не пострадала. Она жениха потеряла…

— Обещаю вам защитить ее всеми имеющимися средствами…

— У меня тоже нет выхода, приходится вам верить, — сказал Бутовский.

— Только одна просьба, Алексей Дмитриевич. Вашими знаниями географии не делиться ни с кем хотя бы ближайшие несколько часов. Скоро все решится.