29

Аполлон Григорьевич нашелся в медицинской части участка. Судя по румянцу участкового доктора, время они провели неплохо, походная фляжка опустела, и Сухову самое время было проветриться. Нетвердой походкой он вышел из медицинской, сообщив, что сохранит этот день в своем сердце навсегда. Сухов еще что-то бормотал про бесценный профессиональный опыт, но Ванзаров закрыл за ним дверь. Лебедев же выглядел так, словно весь день провел в библиотеке. Только галстук сбился немного набок. В остальном же он был трезв как стеклышко. Могучая фигура справлялась с коньяком без остатка и видимых последствий. Трудно было представить, сколько потребовалось бы фляжек, чтобы Лебедев стал похож на Сухова. Взгляд его был осмысленный и чистый.

– Что, друг мой, все бегаете, все суетитесь, не даете покоя ни себе, ни людям. Все ищете, кто бы мог укокошить несчастного Федорова? – Он подмигнул.

– Пожалейте участок, Аполлон Григорьевич, им и так досталось от вас, – ответил Ванзаров. – Не хватало еще, чтобы доктор спился.

– А будете дерзить, пойду к приставу и скажу, что обознался, и вы – это не вы, а неизвестный мне жулик. Вас засунут в «сибирку» и в кандалах отправят в столицу. Так что берегитесь…

Ванзаров обещал быть чрезвычайно осторожным. Но про конверт напомнил.

– Думаете, я вас не раскусил? – сказал Лебедев облизываясь. – Я вас как орех раскусил. Вот из-за чего вы со мной поехали: маленькая блестка на конверте вас заинтриговала. Вы думали, что это?

– А что оказалось? – спросил Ванзаров.

– Нет, я вас спросил первым…

У доктора на письменном столе нашелся чистый лист, ручка и чернильница. Ванзаров быстро написал что-то и сложил пополам.

– Вот здесь мой ответ, – сказал он, показывая лист. – Для чистоты эксперимента. Сообщаете мне результат, и сверим его с моим. Если совпадет, вы не будет прикасаться к вашим сигаркам неделю. Если нет, немедленно уезжаем в столицу.

Это был вызов. А перед вызовом Лебедев не отступал никогда. Стукнув по колену, он заявил, что готов идти до конца.

– Значит, так… – Обрывок конверта был демонстративно зажат в пальцах. – Эта блестка, которая доставила вам столько хлопот, всего лишь мельчайшая частичка металла, который греки называли огненным, а нам он известен как пирит. По внешнему виду, особенно блеску, чрезвычайно похож на золото. Чем пользовались мошенники. Пирит еще называют золотом дураков или цыганским золотом. Вот так… Показывайте вашу записку, и отправляемся на вокзал.

Ванзаров развернул листок. Лебедев глянул и с досады плюнул, забыв, что находится в медицинской. Пари было с треском проиграно. Два слова: «золото дураков» не оставили ему надежды. Аполлона Григорьевича разозлило не столько, что неделя предстоит без сигарок, сколько необъяснимая догадливость Ванзарова.

– Знали с самого начала и молчали? – раздраженно спросил он.

– У меня не сходились логические звенья.

– А сейчас сошлись?

– Скорее нет.

– И сколько же нам здесь торчать? – Как видно, медицинская потеряла для Лебедева всю свою привлекательность.

– Я бы поставил вопрос по-другому: чем мы здесь занимаемся?

Лебедев полностью поддержал и повторил вопрос от себя.

– Попробуем свести все, что у нас есть, – сказал Ванзаров.

Ему была выражена полная и безоговорочная поддержка.

– Что мы знаем? Господин Федоров приглашает вас, чтобы продемонстрировать какой-то великий эксперимент с фантастическими последствиями. На посиделки, которые он устраивает, неожиданно приезжает много гостей. Среди них – чиновник Государственного банка и по счастливой случайности ученик Федорова. Наш великий ученый явно приготовил какой-то опыт, который должен поразить воображение. Но отчего-то в последний момент отказывается его проводить. Возникает вопрос: почему?

– Выпил изрядно.

– Это не причина, а следствие его нервного состояния. Сколько раз он слал вам приглашения на посиделки?

– Каждый год… – ответил Лебедев.

– Следовательно, Федоров не рассчитывал, что вы приедете, да еще с ассистентом. И наверняка не ожидал, что приедет Чердынцев.

– А при чем тут Чердынцев?

– Сотрудники Государственного банка неплохо разбираются не только в ассигнациях, монетах, но и в золоте. И сразу могут отличить фальшивку от настоящего.

– То есть вы хотите сказать, что Федоров…

Ванзаров догадку подтвердил:

– Вероятно, он хотел поразить бывших учеников превращением какого-то вещества в крупинки золота. С точки зрения химии такой фокус нетруден?

– Элементарно, коллега! – заявил Лебедев. – Выглядеть будет завораживающе: стоит запустить реакцию восстановления при помощи муравьиной или щавелевой кислоты с применением оксида, как у вас на глазах начнут появляться крупинки золотого песка.

– Итак, Федоров хотел показать примитивный фокус с пиритом. Вот это и есть самое странное.

Ничего странного в этом Лебедев не нашел: кто знает, что может взбрести в безумную голову.

– Вспомните его речь о пагубном влиянии денег и всеобщем счастье, которое наступит, когда у всех денег будет вдоволь, – сказал Ванзаров. – Могу дать голову на отсечение: он говорил серьезно. Настолько, что ему хотелось верить. И количество выпитой водки тут ни при чем. Он искренно верил в то, что говорит. Понимаете, что это значит?

Лебедев даже отмахнулся.

– Нет, не может быть… Полная чушь.

– Предыдущие его научные интересы были не менее экстравагантны. Почему же вас смущает, что господин Федоров занялся вопросом превращения металлов в золото? Разве он первый над этим задумался?

Аполлон Григорьевич был вынужден признать, что далеко не первый. Он изучал этот вопрос и мог сказать, что не так давно, в 1860 году, венгерский эмигрант Николаус Папафи объявил в Лондоне, что знает способ превращения свинца и висмута в золото. До него в 1854 году в Лейпциге француз Теодор Тиффро объявил об открытии искусственного золота. Сам император Франц-Иосиф до 1870 года держал у себя специалистов, которые пытались получать золото. Если копнуть чуть глубже, открывался длинный ряд алхимиков, среди которых были и Николя Фламель, переписчик книг, внезапно получивший баснословное богатство, и Раймонд Луллий, который сделал для короля Эдуарда столько золота, что из него печатали монеты, и король Рудольф II, после смерти которого был найден огромный запас золота. И тысячи безвестных ученых, потративших жизнь на получение благородного металла.

– Все равно это глупость… – наконец сказал Лебедев. – При современном уровне развития науки, когда открываются такие перспективы, только безумный захочет получать золото из металлических опилок.

– Такие сомнения Федорова вряд ли остановили, – сказал Ванзаров.

– Допустим, и что с того?

– Дальше придется выйти из круга фактов и вступить в темную зону логических предположений.

– Ну давайте уже скорее туда вступим! – потребовал Лебедев. – Не тяните, коллега, а то от волнения у меня аж коленки вспотели.

– Прошу простить… Необходимое предположение: Федорову действительно удалось получить золото или то, что он счел золотом. Хотя бы по виду.

– Не годится. Какой бы он ни был мерзавец, но химию он знает. Ни один химик золото с пиритом не спутает.

– Благодарю. Тогда остается только золото.

– То есть вы хотите сказать, что…

– Не я, логика. Как ни безумно это звучит, но Федоров мог найти способ получения золота. Тогда все становится на свои места. Представьте, сколько появится желающих получить этот секрет. Любой ценой. Неудивительно, что у него оказалось столько гостей и вели они себя странно. Каждый из них решил, что обманул всех, придет и будет в одиночестве. А набился полный дом народа. Да еще мы приехали, и Чердынцев явился. Конкуренция обострилась. Всем захотелось увидеть, как рождается золото.

– Пирит! – напомнил Лебедев.

– Вы совершенно правы, – сказал Ванзаров. – Пирит тут играет ключевую роль. Скорее всего, Федоров решил на всякий случай показать не настоящий процесс, а фальшивку, ярмарочный фокус. Только в вашем присутствии фокус стал невозможным: вы бы сразу все поняли.

Аполлон Григорьевич согласился: глаз криминалиста на пирите не проведешь.

– Жаль мне старого дурака, – сказал он с тяжким вздохом. – И сердиться на него нет сил.

– Вам жаль, а для его гостей такой финал стал катастрофой. Кто-то из них наверняка рассчитывал узнать тайну столетий. Ради такого отнять жизнь у безумного старика, вырвав у него секрет хоть каленым железом, – пара пустяков. Так сказать: Auri sacra fames. Убедились, что Федорову угрожает невыдуманная опасность?.. Аполлон Григорьевич, о чем так задумались? Поделитесь…

Лебедев действительно погрузился в раздумья.

– Не могу понять… – наконец сказал он. – Федоров прекрасно знает, что золото восстанавливают из закиси или окиси золота. Цена такому открытию меньше фокуса с пиритом. Но если он не занимался такой ерундой, в чем я совершенно уверен, выходит, что ему удалось… Нет, не могу в это поверить.

– Это обычное логическое противоречие: очевидное столь невероятно, что в него невозможно поверить.

– Да уж, а опыт, сын ошибок трудных… Что же нам делать?

– Провернуть то, что сыскной полиции редко когда удается… – Ванзаров подошел к двери и резко распахнул. Пристав, пойманный на месте, сделал вид, что не подслушивал в замочную скважину, а нагнулся, чтобы смахнуть пылинку с начищенного сапога. Он осведомился, не может ли быть чем-то полезен, и немедленно удалился. – Не будете возражать, если вам не достанется лишний труп?

Такую потерю Лебедев готов был пережить.

– Значит, будем бдить в Царском Селе, – сказал он. – Пойду наполню фляжку… Опять убегаете?

– Время не ждет, – сказал Ванзаров. – Не хочется доставить вам работу. Пока же просьба телефонировать в Петербург, пусть Гривцов проверит: не сдавал ли кто-нибудь большое количество золота, срок обозначьте началом апреля. Или – в крайнем случае – началом марта.

Лебедев заявил, что на него можно положиться с закрытыми глазами.

Но Ванзаров предпочитал держать глаза открытыми. Всегда.