— Вам нужна кухарка, — сказала миссис Фицпатрик. — Я не умею готовить.

— Я тоже, — ответила Скарлетт. Миссис Фицпатрик взглянула на нее. —

— Я тоже не умею готовить, — поспешно повторила Скарлетт. Несмотря на уверения Колума, она решила, что не сумеет поладить с этой женщиной. «Она не понравилась мне прямо с того момента, когда я спросила, как ее зовут, а она ответила: „Миссис Фицпатрик“, зная, что я имела в виду ее имя. Я никогда не звала своих слуг „миссис“ или „мистер“, или „мисс“. Но ведь у меня не было белых слуг. Кэтлин, горничная, не в счет, да и Бриди — тоже. Они мои кузины. Я рада, что миссис Фицпатрик не приходится мне „родственницей“.

Миссис Фицпатрик была довольно высокой — по крайней мере, на полголовы выше Скарлетт. Она не отличалась излишней полнотой, но и худой ее назвать было нельзя. Своей твердостью и основательностью она напоминала дерево, а возраст ее невозможно было определить наверняка. У нее, как у большинства ирландских женщин, была идеальная кожа, наверное, благодаря мягкому и влажному климату. На щеках всегда играл яркий румянец. У миссис Фицпатрик был широкий некрасивый нос с горбинкой, а губы, напротив, казались яркой узкой полоской. Но поразительнее всего выделялись ее темные брови. Они образовывали неширокую легкую дугу над ее голубыми глазами и являли собой довольно странный контраст со снежно-белыми волосами. На ней было строгое серое платье со скромным белым воротничком и манжетами. Ее сильные работящие руки были чинно сложены на коленях. Скарлетт взглянула на свои огрубевшие ладони… Руки миссис Фицпатрик были гладкими, аккуратными, с маленькими круглыми ногтями.

В ирландском говоре миссис Фицпатрик улавливались английские нотки. Голос ее звучал мягко, но был несколько лишен музыкальности.

Скарлетт поняла, что миссис Фицпатрик — деловая и практичная женщина. Эта мысль успокоила ее: она могла иметь дело с практичной женщиной, не важно, нравилась та ей или нет.

— Я уверена, что вам пригодятся мои услуги, миссис О'Хара, — сказала миссис Фицпатрик, и не оставалось сомнений, что она была абсолютно уверена во всех своих словах и поступках. Скарлетт почувствовала раздражение: может быть, эта женщина бросает ей вызов? Или собирается задавать тон в доме?

А миссис Фицпатрик все продолжала говорить:

— Мне очень приятно было познакомиться с вами, и я рада работать у вас. Для меня большая честь — быть экономкой в доме Той Самой О'Хары.

Что она имеет в виду?

Темные брови удивленно взметнулись вверх:

— Неужели вы не знаете? Все только и говорят об этом, — миссис Фицпатрик улыбнулась. — В наше время ни одна женщина не сделала бы такого, и быть может, через сотни лет — тоже. Люди зовут вас Та Самая О'Хара — Наша О'Хара. Во времена великих Королей у каждой семьи был свой глава, представитель, почетный член клана. Один ваш далекий предок был гордостью семьи, и его назвали Тот Самый О'Хара. А теперь это имя вновь — для вас.

— Я не понимаю, что вы имеете в виду? Что я теперь должна делать?

— Вы уже все сделали. Вас уважают, вам верят, вами восхищаются и гордятся. Это имя не унаследовано, оно присвоено вам. Теперь Скарлетт О'Хара должна просто быть самой собой. Вы — Наша О'Хара.

— Я думаю, мне не помешает чашка чая, — слабо сказала Скарлетт. Она не знала, о чем говорила миссис Фицпатрик. Она шутила? Насмехалась? Нет, она была не из тех женщин, которые шутят. Что она имела в виду, говоря «Та Самая О'Хара»? Скарлетт попробовала сказать это вслух. Та Самая ОаХара — звучит как барабанная дробь. Глубоко в тайниках ее души что-то загорелось. Наша О'Хара! Ее зеленые глаза вспыхнули: Наша О'Хара!

«Мне придется думать об этом и завтра, и каждый день до конца жизни. Я понимаю всю ответственность, но чувствую себя такой сильной! „Оставайтесь такой, какая вы есть“, — сказала миссис Фицпатрик. Но почему Наша О'Хара?»

— Ваш чай, миссис О'Хара.

— Спасибо, миссис Фицпатрик.

Несмотря ни на что, спокойная уверенность этой женщины перестала раздражать Скарлетт и стала ей даже нравиться. Она взяла чашку и взглянула на миссис Фицпатрик:

— Пожалуйста, выпейте со мной чая. Нам нужно поговорить: у нас только полтора месяца, а сделать необходимо очень многое.

Скарлетт никогда не была в Биг Хаусе. Миссис Фицпатрик тщательно скрывала свое любопытство и восторг. Раньше она была экономкой в очень известной семье, управляла делами в огромном доме, но он значительно проигрывал в сравнении с домом в Баллихаре. Она помогла Скарлетт вставить огромный ключ странной формы в замочную скважину и налегла на дверь: та никак не открывалась.

— Плесень, — сказала миссис Фицпатрик, почувствовав неприятный запах в доме. — Нам понадобится целая армия женщин с тряпками и щетками, чтобы навести порядок. Но давайте сначала посмотрим кухню. Ни одна кухарка не согласится приехать в дом, где нет первоклассной кухни. А эту часть дома можно отремонтировать и немного позже. Пока не стоит просто обращать внимания на клочья обоев, свисающие со стен, и на следы животных на полу — кухарка даже не увидит этих комнат.

Галереи с резными колоннами присоединяли к основному зданию два крыла. Женщины пошли по одной из них и оказались в большой угловой комнате. Все двери открывались в коридоры, ведущие в другие комнаты и на лестницу.

— У вас здесь будет распоряжаться управляющий, — сказала миссис Фицпатрик, когда они вернулись в угловую комнату. — Остальные комнаты будут служить кладовыми и жильем для слуг. Управляющие не живут в Биг Хаусе, так что вам придется снять квартиру в городе, достаточно большую, чтобы она соответствовала званию управляющего имением. А это будет что-то вроде его кабинета.

Скарлетт ответила не сразу. Она совсем не так представляла себе это помещение и кабинет управляющего. Ретт говорил, что в крыле дома в Данморе всегда располагались гости. Но в ее планы не входило держать для гостей дюжину комнат, а вот кабинет, как у Ретта, был ей необходим. Она решила, что закажет у мебельщика стол даже больших размеров, чем у Ретта, на стенах развесит карты имения и будет, как он, смотреть в окно. Только она будет видеть Баллихару, а не груду обожженных кирпичей, и у нее будут поля, засеянные пшеницей, а не клумбы с цветами.

— Управляющим в Баллихаре буду я, так как не хочу, чтобы имением распоряжался посторонний.

— Миссис О'Хара, вы же не представляете, что говорите. Это займет все ваше время. Необходимо будет заниматься не только запасами и обустройством, но и выслушивать, улаживать разногласия между рабочими, фермерами, горожанами.

— Я займусь этим. Мы поставим вдоль этого коридора скамьи, чтобы люди могли сесть. Каждое первое воскресенье месяца после мессы я буду принимать всех, у кого возникнут проблемы.

Экономка поняла, что возражать бесполезно.

— И еще вот что, миссис Фицпатрик, нигде не будет никаких плевательниц, ясно?

Миссис Фицпатрик кивнула, хотя никогда не слышала этого слова: в Ирландии табак не жевали, а курили.

— Хорошо, — сказала Скарлетт. — Теперь давайте найдем кухню, которая вас так беспокоит. Она, наверное, в другом крыле.

— У вас разве хватает сил так много ходить? — поинтересовалась миссис Фицпатрик.

— Это необходимо, — ответила Скарлетт. От хождения у нее болели ноги и спина, но даже и речи быть не могло о том, чтобы прекратить это. Ее испугало состояние дома. Неужели за полтора месяца можно все сделать? Но дом должен быть готов — в нем родится ребенок.

— Великолепно! — воскликнула миссис Фицпатрик, увидев кухню. Она похожа на пещеру со множеством углублений и нишами в два яруса. Под потолком был огромный светильник. Скарлетт никогда раньше не видела такого огромного зала. В дальнем его конце находился внушительных размеров камин. Двери по обе стороны от него вели в помещение для мытья посуды — с северной стороны и в пустую комнату — с южной.

— Здесь могут спать кухарки. Это самое удобное и продуманное строение, какое мне доводилось видеть. — Миссис Фицпатрик указала наверх. Небольшой коридорчик вел на второй этаж. — Мое жилье будет над комнатой кухарки. Тогда они и служанки не смогут увидеть, что я наблюдаю за ними. Это будет держать их в напряжении. Этот коридор ведет на второй этаж главного здания, так что вы тоже можете приходить и сверху смотреть, что делается на кухне. Они будут работать не переставая.

— А почему я не могу просто зайти на кухню и проверить?

— Потому что они сразу все бросят и застынут в ожидании указаний, а их стряпня тем временем подгорит.

— Вы говорите «они» и «горничные». А что с кухаркой? Я думала, у нас будет она одна.

Миссис Фицпатрик широким жестом обвела помещение:

— Одна женщина не справится со всем этим. Опытная кухарка не возьмется за это. Мне бы хотелось увидеть кладовые и прачечную. Это, наверно, в подвале. Вы хотите спуститься?

— Не очень. Я лучше посижу на воздухе — надоел этот запах. Скарлетт направилась к двери, ведущей в заросший травой сад, окруженный каменной стеной. Она вернулась на кухню. Вторая дверь вела в галерею с колоннами. Скарлетт опустилась на пол и прислонилась спиной к одной из колонн. Тяжелая усталость навалилась на нее. Она и понятия не имела, что в доме столько работы — снаружи он выглядел как новый.

Ребенок зашевелился, и Скарлетт рассеянно потрогала ножку, толкавшую ее изнутри.

— Эй, малышка, — пробормотала она, — что ты об этом думаешь? Они зовут твою мать «Наша О'Хара». Надеюсь, тебе это нравится? Лично мне — да. — Скарлетт закрыла глаза, чтобы успокоиться.

Тут вышла миссис Фицпатрик, отряхивая с платья паутину.

— Это подойдет, — сказала она. — А теперь нам обеим не мешало бы хорошенько поесть. Мы пойдем в бар Кеннеди.

— В бар? Дамы не ходят в бар без сопровождения.

— Это ваш бар, — улыбнулась миссис Фицпатрик. — Вы можете ходить туда, когда захотите. Вы — Та Самая О'Хара.

Действительно, решила Скарлетт, это была не Атланта и не Чарльстон. Почему бы ей не пойти в бар? Неужели она не сама настелила там полы?! Тем более, что все говорили, что миссис Кеннеди, жена хозяина бара, готовит превосходные блинчики с мясом, которые тают во рту.

Погода испортилась, начались дожди. Не кратковременные грибные дождики, к которым привыкла Скарлетт, а настоящие ливни, длившиеся порой несколько часов. Фермеры жаловались, что почва была недостаточно тверда, и они не могли идти удобрять только что расчищенные поля. Но Скарлетт, заставлявшая себя работать каждый день до полного изнеможения и контролировавшая ход дел в Бит Хаусе, благословляла эту грязь, успокаивавшую боль в ее распухших ногах. Она вообще отказалась от туфель и держала на пороге тазик с водой, чтобы мыть ноги при входе в дом. Когда Колум увидел это, он расхохотался:

— Скарлетт, дорогая, ты становишься настоящей ирландкой. Ты научилась этому у Кэтлин?

— У кузенов. Они всегда смывают с ног землю, приходя с поля. Кэтлин сошла бы с ума, если бы они испачкали ее сверкающие полы.

— Отнюдь нет. Они делают так потому, что ирландцы привыкли к этому еще со времен их прапрадедов ты читаешь молитву, прежде чем вылить воду?

— Что за глупость! Конечно, нет! И я не выставляю каждый вечер блюдце с молоком за дверь. Не думай, что я буду кормить ужином каких-то духов. Все это — детские сказки.

— Это ты сейчас так говоришь. Но вот однажды домовой накажет тебя за дерзость.

Колум заглянул к ней под кровать и под подушку. Скарлетт рассмеялась:

— Хорошо, я объявлю ему войну. Какой домовой? Кузен, переодетый эльфом?

— Эльфы содрогнулись бы от этого предположения. Домовой — это страшное существо, злобное и хитрое. Он запутает тебе волосы или сделает так, что у тебя скиснут сливки.

— Или, полагаю, заставит распухнуть мои ноги… Это очень злобно и не похоже на правду.

— Бедный ягненок… Итак, сколько времени осталось до появления на свет ребенка?

— Около трех недель. Я велела миссис Фицпатрик вымыть для меня комнату и заказать кровать.

— Ты довольна ее помощью, Скарлетт? Она призналась, что довольна. Миссис Фицпатрик не кичилась своим статусом и сама упорно работала. Много раз Скарлетт видела, что она скребла каменный пол в кухне, показывая служанкам, как это делается.

— Но, Колум, она тратит деньги, будто их запасы у нас бесконечны. В доме уже три служанки, и все только для того, чтобы навести порядок, и кухарка соизволила приехать. Плита, которой я раньше не видела, всякие горелки, бак для горячей воды — это стоит около ста фунтов, да еще десять, чтобы привезти со станции. И еще придется звать кузнеца, чтобы он сделал краны, задвижки и решетки для камина. Это на случай, если кухарке не понравится плита. Повара, наверно, больше избалованы, чем Королева!

— И гораздо полезнее. Ты поймешь, какое это наслаждение — в первый раз сесть ужинать в собственной столовой и отведать изысканных блюд.

— Это ты так говоришь. Меня устраивает стряпня миссис Кеннеди. Вчера вечером я съела три ее пирога с мясом: один — для меня и два — для этого слоненка внутри. О! Как я хочу, чтобы все это скорее закончилось!.. Колум?..

Он уезжал, и Скарлетт уже не так легко было с ним общаться, как прежде.

Но тем не менее ей необходимо было кое-что спросить у него.

— Ты слышал об этом имени — «Наша О'Хара»? Да, он слышал, гордился ею и полагал награду вполне справедливой.

— Ты замечательная женщина, Скарлетт О'Хара. Так думают все, кто тебя знает. Ты выдержала все удары судьбы, которые сломили бы не только более слабую женщину, но даже мужчину. И ты никогда не требовала к себе жалости и сострадания — он грустно улыбнулся. — Ты почти сотворила чудо, заставив всех этих ирландцев так усердно работать. А как ты смело вела себя с этим английским офицером! Говорят, даже выставила одного из них за дверь при сотне свидетелей.

— Это неправда!

— Правда лишит блеска эту великолепную легенду. Старый Дэниэл, первый, кто назвал тебя Наша О'Хара, лично был там.

Старый Дэниэл! Скарлетт даже покраснела от восторга.

— Скоро ты уже будешь обмениваться историями с душой Финна МакКуина, если верить слухам. Эти люди счастливы тем, что ты у них есть.

И уже более строго Колум добавил:

— Только не зазнавайся — это оскорбляет их.

— Никогда! Я даже хожу к мессе каждое воскресенье, хотя отец Флинн выглядит так, будто вот-вот заснет.

— Я говорю не о церкви, а о духах, домовых и прочих, как ты сказала, суевериях. Ведь тебе предназначено вернуться на землю О'Хара, когда все знают, что эти места часто посещает дух молодого лорда.

— Это невозможно!

— Возможно. Неважно, веришь ты в это или нет. Главное, что верят ирландцы. А если ты будешь смеяться над их традициями, это оскорбит их.

Скарлетт все поняла, как ни глупо это казалось на первый взгляд.

— Я придержу свой язык и не буду смеяться, разве что над тобой. Но не жди, что я буду молиться, выливая воду из таза.

— А тебе и не нужно этого делать. Они говорят, что ты настолько уважительно к ним относишься, что шепчешь молитвы про себя.

Скарлетт смеялась, пока не потревожила ребенка и он не зашевелился внутри.

— Посмотри, что ты наделал, Колум! У меня даже колики в животе начались от смеха. Я так не смеялась с тех пор, как ты уехал. Останься дома ненадолго, ладно?

— Ладно. Я хочу одним из первых увидеть твоего маленького слоненка. Я надеюсь, что ты сделаешь меня крестным отцом?

— А я-то думала, ты будешь крестить его… или ее… или их.

Колум грустно улыбнулся:

— Скарлетт, дорогая, я не могу сделать этого. Все, что угодно, хоть Луну достану для тебя с неба, но не это. Я не имею права совершать таинство крещения.

— Почему? Ведь это твоя работа.

— Нет, Скарлетт, это работа священника или в особых случаях епископа. А я — миссионер, старающийся облегчить беднякам их страдания. Я не совершаю священных обрядов.

— Ты бы мог сделать исключение.

— Нет, я не могу, но если ты попросишь, я буду самым лучшим крестным отцом и прослежу, чтобы отец Флинн не уронил ребенка, и научу его молитвам. Я сделаю это так выразительно и незаметно, что он будет думать, будто заучивает шуточное стихотворение. Пригласи меня, Скарлетт, иначе мое бедное сердце не выдержит сего тяжкого испытания.

— Конечно, Колум, ты будешь крестным отцом.

— Вот, собственно, зачем я и пришел. Теперь я могу идти, и душа моя будет спокойна.

— Иди, а я отдохну, пока не закончится дождь. А потом, если смогу, навещу бабушку и Кэтлин. Моя лошадка уже достаточно подросла, чтобы переходить реку вброд.

— Еще одно обещание, и я перестану надоедать тебе. В субботу вечером останься дома, закрой накрепко все двери и задерни шторы на окнах. Это Хэллоуин. День Всех Святых, и ирландцы верят, что появляется вся нечистая сила: духи, привидения, веся под мышкой свои головы и выделывая еще более неприятные штуки. Отдай дань традиции и закройся в доме, дабы не видеть их. И никаких пирожков миссис Кеннеди! Свари себе заранее несколько яиц. А если хочешь действительно походить на ирландцев, налей себе виски и запивай его пивом.

— Не удивительно, что после этого им мерещатся привидения. Но я сделаю, как ты говоришь. А почему ты не придешь?

— Чтобы остаться ночью в доме с такой соблазнительной особой? Я боюсь нарушить священную клятву.

Скарлетт показала ему язык. «Действительно, соблазнительная. Для слоненка, наверное».

Вода буквально кипела, когда Скарлетт переправлялась через речку, и она не намерена была задерживаться в доме Дэниэла. Бабушка дремала, и Скарлетт решила даже не садиться.

— Я только на минутку зашла, бабушка. Не буду отрывать тебя от отдыха.

— Подойди и поцелуй меня на прощание» моя маленькая Кэти-Скарлетт.

Ты очаровательна, моя девочка.

Скарлетт нежно обняла маленькую сгорбленную фигурку и поцеловала ее в щеку.

— Кэтлин, я не могу дольше задерживаться — вода в реке поднимается.

К тому времени, как она спадет, я уже вообще не смогу сесть в седло. Ты когда-нибудь видела такого огромного ребенка?

— Да. Но знаю, что ты не хотела бы это услышать. Для матерей собственный ребенок всегда уникален. У тебя найдется минутка, чтобы выпить чаю с печеньем?

— Мне не следовало бы оставаться, но я сделаю это. Можно мне занять кресло Дэниэла? Оно самое большое!

— Конечно. Ни с кем, кроме тебя, Дэниэл не бывает так сердечен.

«Наша О'Хара», — думала Скарлетт. И эта мысль согревала ее больше, чем горячий чай и тепло от камина.

— У тебя есть время зайти к бабушке, Скарлетт? — Кэтлин поставила возле кресла Скарлетт поднос с чашкой чая и печеньем.

— Я зашла туда вначале. Сейчас она спит.

— Хорошо. Было бы жаль, если бы она не попрощалась с тобой. Она уже вытащила из своего сундука саван. Да, скоро она умрет.

Скарлетт уставилась на Кэтлин. Как она может говорить такие вещи тем же тоном, каким обсуждают погоду, и при этом продолжать пить чай?

— Мы все надеемся, что будет несколько сухих дней, — продолжала Кэтлин. — Дороги так развезло, что это затруднит продвижение похоронной процессии.

Она заметила на лице Скарлетт ужас и неверно его истолковала.

— Нам всем будет не хватать ее, но она уже готова покинуть этот мир.

Те, кто прожил столько, сколько старая Кэти-Скарлетт, уже знают, что их время пришло… Давай, я налью тебе еще чаю.

Чашка звякнула, когда Скарлетт нервно отодвинула ее от себя.

— Нет, спасибо. Я должна идти, иначе не успею переправиться через реку.

— Ты дашь нам знать, когда начнутся схватки? Мне бы очень хотелось быть рядом с тобой.

— Да, спасибо тебе. Помоги, пожалуйста, мне сесть в седло.

— Не хочешь взять с собой пирога? Завернуть его не займет у меня и минуты.

— Нет-нет, правда. Меня очень беспокоит уровень воды в реке.

«Я, наверное, уже близка к сумасшествию, — размышляла Скарлетт на обратном пути. — Колум был прав, все ирландцы помешаны на привидениях. И кто бы мог подумать такое о Кэтлин? А бабушка-то хороша — саван уже приготовила. Бог знает, что они будут делать в Хэллоуин. Я, пожалуй, запру дверь и закрою ставни. Меня от всего этого уже в дрожь бросает».

На какое-то ужасно долгое мгновение пони потерял почву под ногами…

«Все-таки пора понять: никаких больше путешествий, пока не появится ребенок. А все же жаль, что я отказалась от пирога».