«Он любит меня! „Какой я была дурой, что сомневалась“. Соленые и грубые губы Скарлетт расплылись в улыбке. Она открыла глаза. Ретт сидел рядом, поджав колени к лицу и опустив голову. Впервые она огляделась вокруг и почувствовала песок на спине. Так можно и замерзнуть навсегда. Надо было найти убежище, прежде чем снова заняться любовью. Ее коленки дрожали. „Совсем еще недавно нам было наплевать на погоду“. Она провела пальцем вдоль его спины. Он вздрогнул.

— Я не хотел тебя будить. Постарайся еще отдохнуть. Я пойду поищу место, где обсушиться и достать огня. На этих островах должны быть хижины.

— Я пойду с тобой, — заявила Скарлетт.

Ее ноги были укрыты свитером Ретта. И на ней самой был ее свитер. Она чувствовала неудобство из-за этой тяжести.

— Нет. Оставайся здесь.

Он скрылся за песчаными холмами, оставляя Скарлетт в недоумении.

— Ретт! Ты не можешь меня оставить. Я не хочу тебя отпускать!

Он даже не обернулся. Она только могла видеть иногда мелькающую между холмами его широкую спину, к которой прилипла влажная рубашка. На вершине холма он остановился. Огляделся вокруг и крикнул Скарлетт:

— Там домик! Я знаю, где мы! Вставай! Он вернулся, помог Скарлетт встать. Она с готовностью взяла его под руку.

Домики, которые построили чарльстонцы на близлежащих островах, служили защитой от сырых холодных ветров. Они стояли на столбах, чтобы их не заносило песками, и были сделаны на века, хотя казались хлипкими. Ретт знал, что там есть кухня и камни. И можно что-нибудь найти поесть. Как раз для тех, кого выбросило море.

Ретт легко сломал замок. Скарлетт вошла за ним. Почему Ретт так молчалив? Он не сказал ей почти ни слова, даже когда вел ее среди песчаных дюн. «Я так хочу слышать его голос, хочу, чтобы он сказал, что любит. Бог видит, он заставил меня ждать так долго».

Он нашел в шкафу теплый плед.

— Сними все мокрое и накройся. — Он сам укутал ее. — Я разведу огонь.

Скарлетт бросила свои панталоны и свитер в кучу и укуталась в одеяло.

Оно было такое теплое и сухое. Первый раз за много часов она была в тепле, но ее начинала пробивать дрожь.

Ретт принес сухих дров и развел огонь. Скарлетт подошла к огню.

— Почему ты не снимешь с себя мокрую одежду? — пыталась она заговорить. — Плед большой, и я с тобой поделюсь.

Ретт не ответил. Он возился у огня. Через некоторое время он сказал:

— Я снова промокну. Мне придется идти на улицу. Мы в паре миль от форта Моултри. Пойду за помощью.

— Беспокоить форт Моултри! — Скарлетт хотелось, чтобы он прекратил там возиться и пришел к ней. Она не могла с ним говорить, когда он находился в другой комнате.

Ретт вернулся с бутылкой виски в руке.

— Запасы не очень, — улыбнулся он. — Но кое-что есть.

Он открыл буфет и достал два стакана.

— Достаточно чистые. Я налью нам выпить.

— Я не хочу пить. Я хочу…

Он прервал ее.

— Мне нужно выпить.

Он залпом выпил и завертел головой, морщась.

— Немудрено, что они оставили это здесь. Дерьмо порядочное. Но…

Он налил еще.

Скарлетт стало жалко его. «Несчастный любимый. Как он перенервничал».

— Не будь таким наивным, Ретт, — заговорила она, стараясь вложить в свой голос всю свою любовь. — Не делай вид, что ты поддался мне. Мы муж и жена. Мы любим друг друга. И все.

Ретт уставился на нее поверх стакана, затем медленно поставил его на стол.

— Скарлетт, то, что произошло на берегу, ни о чем не говорит. Мы были так рады, что спаслись. Это то же самое, что происходит, когда кончается война. Радостные победители обнимаются и целуются с первой попавшейся женщиной. Они рады, что выжили… Мы с тобой чуть не погибли. Была радость, потому что мы спаслись, и никакой любви.

Эти слова, как гром, поразили Скарлетт. Но она помнила те слова, которые он говорил ей там на берегу. «Дорогая, любимая…» Неважно, что он сейчас говорит, он любит ее. Она чувствовала это сердцем и душой. «Просто он сейчас врет. Он по-прежнему боится, что я его не люблю, и не хочет признаться!»

Они придвинулась к нему.

— Ты можешь говорить все, что хочешь. Но это не изменит правды. Я люблю тебя, и ты любишь меня. И мы занимались любовью, чтобы доказать это друг другу.

Ретт допил виски и громко рассмеялся.

— Я никогда не мог подумать, что ты, глупенькая, такая романтичная. Скарлетт, ты меня разочаровываешь. Ты всегда была хоть немного разумной.

Скарлетт расхаживала по комнате.

— Ты можешь рассуждать до посинения. Это ничего не изменит.

Она вытерла рукой слезы, которые ручьем катились из глаз. Она стояла сейчас рядом с ним, чувствовала соль его кожи и запах виски.

— Ты меня действительно любишь, — прошептала она. — Любишь, любишь!

Одеяло упало на пол, когда она потянулась и обвила руками его шею.

— Обними меня и скажи, что не любишь, тогда поверю.

Ретт взял ее голову и, притянув, поцеловал в губы. Ее руки ласкали его волосы.

Внезапно Ретт схватил ее руки и грубо оттолкнул от себя.

— Почему, Ретт? — заплакала Скарлетт. — Ты же хочешь меня!

Он отпрянул назад, попятился. Скарлетт никогда его не видела таким беспомощным и не владеющим собой.

— Да, Боже Иисусе! Я хочу тебя. И мне плохо без тебя. Ты как наркотик для меня. Я видел людей, которые не могли достать опиум и мучились. Это почти то же самое. Я знаю, что случается с наркоманами. Он становится рабом, затем гибнет. Это почти случилось со мной. Но я избежал. И не хочу рисковать опять. Я не хочу гибнуть из-за тебя.

Он с силой распахнул дверь и исчез среди бури.

Холодный ветер скользнул по голым ногам Скарлетт. Она подобрала плед, укуталась и выскочила в открытую дверь, но посреди дождя ничего не смогла разглядеть. Она устала, так устала. Она с трудом захлопнула дверь, сил совсем не осталось. Губы еще хранили тепло его поцелуя. Все тело дрожало. Она забылась, пока не вернулся Ретт.

Однако ее сон был похож скорее на потерю сознания. Ее состояние было близко к коматозному.

— Истощение, — заключил армейский врач, которого Ретт привел с собой. — Чудо, что она вообще осталась жива. Будем надеяться, что она не потеряет способность двигаться. Кровообращение восстановилось, но ткани сильно обморожены. Заверните ее в одеяло. Нужно отнести ее в форт.

Ретт укутал ее и взял на руки.

— Отдайте ее сержанту. Вы сами еще слабы.

Скарлетт открыла глаза. Она смогла различить синие пятна. Военная форма. Глаза ее снова закатились.

— Скорее! Она теряет сознание!

— Выпей это, дорогая.

Это был женский голос, мягкий, но настойчивый. Голос, который она почти узнала. Скарлетт послушно открыла глаза. Затем рот.

— Вот хорошо, девочка, еще глоток. Открой рот. Шире. Не нравится? Я положу еще сахара в молоко. Тебе придется пить это молоко, может, целую неделю, пока не выздоровеешь.

Нет, это не был голос мамы. Такой похожий и совсем не похожий. Скупая слеза потекла по щеке. На секунду ей показалось, что она дома, в Таре, и мама заботливо ухаживает за ней. Усилием воли она попыталась разглядеть, что происходит вокруг. Черная женщина склонилась над ней, улыбаясь. Очаровательная улыбка, добрая, умная, заботливая, любящая. Скарлетт попробовала тоже улыбнуться.

— Ну что я говорила? Что нужно было этой маленькой девочке? Горячий кирпич в ноги и горчичники. Они проберут и согреют ее до самых костей. И вылечат. Мои растирания и молитвы сделали свое дело. Иисус помог тебе. Иначе и не могло быть. Я Ему говорила: «Лорд, это совсем не займет у Тебя много времени. Помоги этой маленькой девочке». И Он помог! Я должна Его поблагодарить. Сразу, как ты допьешь молоко. Давай, дорогая. Я туда положила две полные ложки сахара. Допивай до дна. Не заставляй Иисуса ждать благодарностей от Ребеки.

Скарлетт допивала маленькими глотками. Сладкое молоко было прекрасно. Она вытерла рукавом белые усы.

— Я вообще-то хочу есть. Можно, Ребека?

Негритянка кивнула.

— Подожди секунду.

Она закрыла глаза и сложила руки в молитве. Ее губы бесшумно двигались, и она слегка раскачивалась взад и вперед в своей интимной беседе с Лордом.

Закончив, она плотнее завернула Скарлетт в одеяло. Та заснула. В молоке была подмешана настойка опиума.

Скарлетт спала спокойно. Когда она сбрасывала одеяло, Ребека заботливо ухаживала за ней. Лицо Скарлетт напряглось во сне. Ребека клала руку ей на лоб, и напряжение спадало. Но на сны Ребека не могла повлиять.

Ей снились отрывки воспоминаний из жизни, какие-то кошмары и всякая чепуха. Ей снился голод. Нескончаемый проклятый голод в самые тяжелые времена в Таре. Солдаты янки, подступающие к. Атланте. Она видит их за окном в Таре. Ее ноги не слушаются. Она лежит в лужи крови. Кровь становится все ярче и ярче. И холод, подступающий холод. Все деревья и цветы покрыты льдом. Ей холодно, ей хочется есть. Она лежит и не может пошевелиться, и кричит: «Ретт, вернись!» Ей приснилась мама, и она почувствовала запах лимонной вербены. Затем Джералд О'Хара. Он прыгал через заборы. Голоса вокруг менялись, становились то женскими, то мужскими. Они переходили в песни. Только Скарлетт не могла разобрать слов…

Скарлетт облизала губы и открыла глаза: «Почему здесь Мелли? Она выглядит такой испуганной».

— Не пугайся, — прохрипела Скарлетт. — Я их всех пристрелила.

— Ей снились кошмары, — сказала Ребека.

— Кошмары кончились, Скарлетт. Доктор сказал, что тебе скоро будет лучше, — глаза Анны Хэмптон светились радостью.

Появилось лицо Элеоноры Батлер.

— Мы приехали за тобой.

— Это смешно, — Жаловалась Скарлетт. — Я совершенно спокойно могу гулять.

Ребека клала свою руку ей на плечо и продолжала везти ее на коляске.

— Я как дурочка, — вертелась на сидении Скарлетт.

Коляска ехала по каменистой дороге, и голова Скарлетт тряслась. Шторм закончился совсем, и установилась нормальная февральская погода со свежим бодрящим воздухом и слабым ветерком. «Наверняка мисс Элеонора привезла с собой меховую шапку для меня. Я в ней буду как пугало», — подумала Скарлетт.

— А где Ретт? Почему он не приехал за мной?

— Я его не выпустила из дома, — решительно сказала Элеонора. — Я послала за нашим доктором и приказала Маниго следить за ним. Он был весь синий от холода.

Анна тихо сказала Скарлетт:

— Когда так внезапно начался шторм, мисс Элеонора очень встревожилась. Мы побежали к берегу, но яхты там не было. Она была в панике. Целый день она носилась, как сумасшедшая, под дождем.

«Под крышей-то хорошо переживать, — подумала Скарлетт, — и проявлять заботу к мисс Элеоноре. Померзла бы она, как я!»

— Мой сын сказал, что вы сделали чудо с его женой, Ребека. Я даже не знаю, как вас и отблагодарить.

— Я здесь ни при чем. Лорда благодарите. Я за нее молилась.

Пока она объясняла, как она лечила Скарлетт, Анна ответила на все вопросы Скарлетт по поводу Ретта. Ретт находился около Скарлетт, пока доктор не сказал, что она вне опасности. Только потом он на лодке отправился в Чарльстон успокоить мать. Еще бы, как она переволновалась.

— Мы были шокированы, когда к нам в дом вошел офицер янки. Это был Ретт, он взял сухую одежду у солдат, Одолжил, — Анна засмеялась.

Скарлетт отказалась выходить на берег с парома в коляске. Она настаивала, что вполне здорова, чтобы идти домой пешком самой. И она пошла как ни в чем не бывало.

Но, подойдя к дому, она почувствовала усталость. И после тарелки горячих бобов она уснула глубоким сном. И совсем не было никаких кошмаров. Ей было так удобно в родной кровати. И она знала, что Ретт где-то совсем рядом. Она проспала четырнадцать часов.

Открыв глаза, она увидела цветы. Домашние цветы. Рядом с вазой лежал конверт. Скарлетт жадно схватила его. Она узнала знакомый корявый почерк на кремовой бумаге.

Яне могу выразить словами то, что я переживаю, причинив тебе столько несчастий за один день. Мне очень стыдно и совестно за то, что я чуть не стал причиной твоей смерти.

Скарлетт радостно ухмыльнулась.

Ты вела себя поистине героически. Я всегда буду уважать тебя за это и восхищаться тобой. Я тебе говорю такие вещи, которые мужчины не говорят женщинам.

Это действительно так. Я должен сказать тебе главное. Мы никогда больше не увидимся. Согласно нашей договоренности, ты можешь остаться у моей мамы в Чарльстоне до апреля. Но я надеюсь, что ты так не сделаешь. Я не приеду ни в город, ни в Данмор Лзндинг, пока не получу известий, что ты уехала в Атланту. Ты не найдешь меня, и не пытайся. Деньги, которые я обещал, тебе передаст дядя Генри Гамильтон. Прошу принять мои извинения за все неприятности, которые я когда-либо тебе доставлял. Желаю счастья в будущем.

Ретт.

Скарлетт уставилась в письмо, ничего не понимая. Она была потрясена. Затем ее взяла страшная злость. Скарлетт медленно смяла листок бумаги, затем стала рвать его, приговаривая: «В этот раз не получится, Ретт Батлер. Один раз ты уже убежал от меня. В Атланте. Заставив меня влюбиться в тебя. Сейчас я знаю о тебе гораздо больше. Я знаю то, что, как бы ты ни пытался, ты не сможешь выкинуть меня из головы. Ты не можешь жить без меня. Ни один мужчина не может так любить женщину и потом забыть ее навсегда. Ты вернешься. Обязательно. Но я тебя не буду ждать, раскрыв объятия. Тебе придется меня поискать. И ты обязательно меня найдешь».

Она услышала, как часы на башне пробили шесть… семь… восемь… девять… Каждое воскресенье она ходила на мессу ровно в десять, но только не сегодня. Были дела поважнее.

Она выскользнула из кровати и дернула за ручку звонка. Нужно успокоиться и успеть на поезд. «Я еду домой. Должно быть, мои деньги уже у дяди Генри. С них я и начну работу в Таре.

Но они еще не у меня…»

— Доброе утро, мисс Скарлетт. Очень рада видеть вас в полном здравии, после всего, что случилось…

— Не лепечи и достань чемоданы, — Скарлетт запнулась. — Я еду в Саванну. У моего деда день рождения.

Она встретила своих тетушек у самого поезда. Поезд уходил в двенадцать десять. Завтра она найдет игуменью и заставит ее поговорить с епископом. Нет смысла ехать в Атланту, пока не все улажено с Тарой.

— Я не хочу эту старую рвань. Достань то, что я купила здесь. Я это надену. Мне нужно быть привлекательной.

— Интересно знать, из-за чего такая суета, — поинтересовалась Розмари. Она разглядывала с любопытством наряды Скарлетт. — Ты тоже кудато едешь. А мама сказала, что ты проспишь целый день.

— Где мисс Элеонора? Я хочу с ней попрощаться.

— Она уже ушла в церковь. Почему бы тебе не оставить ей записку? Или я ей могу что-нибудь передать.

Скарлетт посмотрела на часы. Оставалось совсем мало времени. Что ей сказать? Она побежала в библиотеку и схватила ручку и листок бумаги.

— Экипаж ждет вас, мисс Скарлетт, — доложил Маниго.

Скарлетт написала, что едет к деду. Жалеет, что не смогла увидеть ее перед отъездом. «Ретт все объяснит, — добавила она. — Я люблю Вас».

— Мисс Скарлетт, — нервно позвала Панси.

Скарлетт свернула письмо и запечатала.

— Отдай, пожалуйста, своей маме, — передала она Розмари. — Я должна спешить. Счастливо.

— Прощай, Скарлетт, — попрощалась Розмари.

Она стояла у двери и смотрела на Скарлетт, на ее служанку и чемоданы. Ретт так же быстро собирался прошлой ночью. Она умоляла его не уезжать. Он так плохо выглядел. Но он чмокнул ее и исчез в темноте. Нетрудно было догадаться, что он бежал от Скарлетт.

Не спеша она зажгла спичку и сожгла послание Скарлетт.

— Скатертью дорога, — понеслось вдогонку.