Наклейка покрылась густым слоем мела. Словно не замечая, Ирма терла и терла.

– Для чего понадобилось так мучить своего сына? Что за ужасная страна! Недаром у вас родились монстры Достоевского.

– Страна обычная, как все, – ответил Ванзаров. – И страсти везде одинаковы.

– Заставить страдать свое дитя! Разве это страсть?

– Филомена Платоновна слишком любила сына. Нет ничего страшнее безотчетной материнской любви, уж поверьте мне. Такая любовь на все способна, ни перед чем не остановится, она – самый страшный рок. Рок и проклятье. В семействе Бородиных любовь сварила густое варенье, в котором захлебнулись все. Но разве бедняжка Афина Москвина не страдала и не бежала от того же? А мы так удачно возвратили ее отцу.

– Что же теперь будет делать звезда бильярда?

– Нил сам себя наказал. Не тем, что глаз вырвал, а жизнью с матерью в одном доме. Куда же ему деваться от такой любви.

– Будем считать, вы победили. – Барышня фон Рейн дружелюбно улыбнулась, чего с пиратской повязкой делать не рекомендуется. – Задавайте свой вопрос.

Ванзаров молодецки расправил ус:

– Без вашего неоценимого участия у меня ничего бы не вышло. В раскрытии этого дела ваша помощь бесценна. Мне остались лишь мелкие детали.

Ирма нервно теребила рукав кофточки. Надо же: берлинский сыщик, а застенчивая.

– А про глаз ваш и так знаю…

Фрейлейн немедленно оскорбилась. Ну, конечно, не очень любят дамы, когда угадывают их тайны.

– Ну, смотрите! Если ошибетесь – мне фора в два шара.

– Как прикажете… Злодейскую пулю или нож отметаем сразу. – Родион изобразил глубокую задумчивость. – Остается бильярд. Да, точно: вам неудачно попали в глаз шаром. Или кием.

– Как узнали? Отправили запрос в берлинский комиссариат?

– Вот еще! У вас на левом указательном пальце мозоль, как от кия. Значит… Следовательно… – Юный чиновник полиции не выдержал и засмеялся: – Все, сдаюсь, просто угадал. Вы меня переоцениваете.

– А вы меня недооцениваете, – сказала Ирма и подняла повязку. – В нашей службе полезно становиться невидимым. Что проще: снял маску, изменил прическу – и пожалуйста, невидимка. Никто не узнает.

– Это верно: никогда не знаешь, что скрывает персона. Пока не сорвешь маску. Спасибо за урок, госпожа фон Рейн.

Целый и невредимый глаз смотрел дерзко и ехидно. И не такой уж водянистый, довольно милый глазик. И сама барышня стала куда симпатичней. По спине чиновника полиции даже пробежал легкий озноб. Но воли ему не дали. А вот фору дать пришлось.

Сыграли пять партий. В трех Родион незаметно поддался, все же дама, но оставил за собой контровую. А затем предложил поехать в гости к его матушке, где ждет отменное варенье. Госпожа фон Рейн с радостью согласилась. Только Ванзаров просил вернуть пиратскую нашлепку, объяснив, что так куда оригинальней, а матушка его страсть как обожает оригинальных персон. Представив, какой фурор произведет берлинская коллега, Родион мстительно облизнулся.

Простим ему маленькую шалость. После схватки с роком полагалось немножко пошалить для успокоения души и стального сердца. Что может быть лучше, чем заявиться с дамой страшнее не придумаешь. Обещал же матушке привести ту, на которой захочет жениться? Вот пусть и обрадуется. Потом.

Правильно говорит про него Лебедев: жулик. И коварный тип.

Да, что-то совсем заболтались. Пора и нам за варенье.