Наконец Ретт получил письмо от Кэтти из Сан-Франциско. Она писала, что решила там остаться и попытается стать нормальным человеком, одним из тех, с кем теперь общается. Сама того не желая, Кэт задела больную струну в душе Ретта, и она теперь тоскливо зазвенела. Тяжело, когда на склоне лет ты узнаешь от родной дочери, что она вынуждена искать нормальных людей и нормальную жизнь на стороне от дома.

Наверное, Кэт права, хотя что она знает о жизни. Ведь жизнь по своей сути жестокая вещь. Каждый в ней ищет свои выгоды, отстаивает свои интересы. И от этого никуда не денешься. Ретт всегда понимал это и ни от кого не скрывал, что понимает. Одни люди называли его циником, другие – хищником. Он и об этом знал, но особо не расстраивался. Во всяком случае, никто не мог сказать, что он портил жизнь другим. Тем, к кому испытывал симпатию, он помогал и готов был отдать все, что у него есть. Ну а те, кто был ему неприятен… впрочем, он с ними просто не знался.

Но что значит «нормальные люди», о каких пишет Кэт? Он повидал много разных людей, но не взялся бы определить, кто из них нормальный, а кто нет. Ретт не сомневался, что Кэтти заблуждается: одной из многих она уже никогда не станет, слишком яркая и незаурядная натура. И она скоро поймет это. Очевидно, что ей просто не хватает обычного человеческого тепла. У каждого человека должно быть какое-то убежище, где он чувствует себя легко и спокойно. Семья, например. Ретт скривился, когда подумал о своей семье: почему-то у них со Скарлетт ничего с этим не получается. Они уже много раз теряли и находили друг друга. И уже должны были научиться дорожить тем, что имеют. О себе Ретт мог сказать определенно, что научился. А Скарлетт… нет, хватит о ней. А Кэтти, интересно, как же она собирается стать нормальным человеком? – Кэт не писала Ретту, что нашла работу в художественной галерее на Юнион Стрит. Работа ей не особенно нравилась, да и платили за нее всего-ничего, хотя занимала она почти все время. Кэт приходилось работать с 10 часов утра и до 6 вечера.

Она должна была весь день сидеть за столом, улыбаясь посетителям, и это настолько изнуряло ее, что она уходила с работы совершенно обессилевшей, хотя иногда даже не могла вспомнить, чем занималась весь день.

Ретт отложил письмо. Надо поехать навестить девочку…

Кэт не написала отцу также и о том, что у нее появился друг. Билл заходил за ней два-три раза в неделю, и они шли поужинать или в кино. Потом они стали встречаться чаще и проводили вместе почти каждый вечер, а уж уик-энды обязательно. Кэт успокоилась, еще больше похорошела, хотя в ее взгляде уже не было прежней безмятежности.

В этот вечер они оставались дома у Билла и после ужина устроились в креслах с чашечками кофе в руках.

– Не хочешь навестить Патерсонов? Дэн сказал, что Анна простыла, и доктор запретил ей выходить на улицу. Может быть, даже придется положить ее в больницу, чтобы не было осложнений при родах.

– О Боже, – Кэт с едва заметной улыбкой задумчиво посмотрела на Билла. – Как же это хлопотно – родить ребенка!

– Ты так считаешь? – удивился Билл, – а мне кажется, рождение ребенка – это так нормально. Здоровой женщине совершенно нечего бояться.

– Наверное, иначе бы женщины не рожали так много. Но я все равно боюсь этого до смерти.

– Но почему? Все это глупости. Я тебе говорю, что бояться совершенно нечего. Ведь Анна не боится.

– Она медик.

Билл многозначительно взглянул на девушку.

– Если когда-нибудь ты будешь рожать ребенка, я буду рядом с тобой.

Кэт с интересом взглянула на него, она не поняла, о чем говорит Билл. Даже сейчас, когда они уже три месяца были близки, их отношения складывались так странно, что было непонятно, кем они больше являются друг другу: любовниками или просто друзьями. И в каком же качестве, интересно, он собирается быть с ней рядом при родах? Как друг или как доктор? Но уточнять не стала.

– Спасибо.

– Что-то ты не очень рада такой перспективе, – улыбнулся Билл.

– Эта перспектива еще в очень-очень большом отдалении.

– Что? Рождение ребенка? Но почему? – Билл с удовольствием оглядел ее и, отставив чашечку, придвинулся со своим креслом совсем близко к Кэт. – Одного ты можешь иметь уже в следующем году. – Он нежно приподнял рукой ее подбородок. – Эй! Чего же ты молчишь?

Но девушка не была готова к этому разговору и уж тем более не была уверена, что хочет рожать ребенка, да еще так скоро. Она по-прежнему хотела сначала написать пьесу.

– Это совсем не значит, что я хочу родить на будущий год, – пролепетала она растерянно, но, очевидно, Билл уже без нее решил этот вопрос.

– Нет, ты обязательно родишь. Давай прикинем.

Неожиданно сердце девушки судорожно заколотилось. О чем он говорит? И что имеет в виду? А Билл продолжал, не обращая внимания на ее озабоченный вид.

– Сейчас какой месяц? Август? Так вот, на подготовку и разные там формальности одного месяца хватит? Хватит. Значит, уже в сентябре мы сможем пожениться. Ты немедленно забеременеешь и в июне у нас будет ребенок. Как тебе это нравится? – Билл обнял Кэт и притянул ее к себе.

– Билл, ты серьезно?

– Вполне, – Билл произнес это мягко, но уверенно.

– Но… это так быстро. Не можем же мы пожениться вот так сразу.

Улыбка постепенно начала сползать с лица Билла, и он недоуменно посмотрел на Кэт.

– Почему не можем? Почему мы должны еще чего-то ждать и откладывать нашу женитьбу? – и затем, по-видимому, опасаясь ее новых возражений, добавил: – Не понимаю.

Люди, подобные Биллу Файнсу не жили с женщинами просто так. Они женились на них и рожали детей. Только сейчас Кэт начала понимать этого мужчину. Билл никогда не совершал безрассудных поступков и не намерен был дурачить девушку. А несогласие с его желаниями по тем вопросам, которые он считал главными, означало полный разрыв. Такое несогласие выходило за рамки понимания Биллом жизненных основ, не было «нормальным». Кэт своим еще не опытным женским чутьем поняла это, но она пока не хотела замуж. И не потому, что это был Билл, за него она бы пошла… но не сейчас, не так скоро.

– Разве ты не хочешь, Кэтти. – Она молчала, не зная, что ему ответить, чтобы он не обиделся. Кэт боялась потерять его, потому что в нем было много такого, что ей нравилось: на него можно было во всем положиться, он был очень привлекательным мужчиной, и с ним Кэт чувствовала себя легко и просто, когда они катались на лодке, или вместе ужинали, или ходили по воскресеньям с друзьями на морские прогулки. Это была жизнь, неизвестная ей раньше. Никогда. До того момента, пока она не встретила доктора Билла Файнса. Но выйти за него замуж? Она об этом совсем не думала тем более сейчас, когда еще неясно, что там у родителей.

– Не знаю, слишком быстро, – ее шепот не означал отказа, но и только.

Билл с несчастным видом посмотрел на девушку: – Согласен.

О том, что она получила предложение выйти замуж, Кэт отцу тоже не сообщала. Да и о чем собственно сообщать? Своего согласия она еще не дала и вообще не знает, как поступить. Поэтому она не стала ничего писать отцу, зачем его понапрасну беспокоить. У него достаточно и своих проблем.

Но Ретт, получив письмо от дочери, решил немедленно ехать к ней. Эти ее игры с превращением в нормального человека могут закончиться печально. Да и, кроме того, надо посмотреть, как она устроилась и помочь ей, если, конечно, она того пожелает. И он выехал в Сан-Франциско. И, как оказалось, очень вовремя. Он застал ее на грани истерики.

По лицу Кэт текли слезы, ее била мелкая дрожь, и Ретт испугался, найдя ее в таком состоянии. Он стремительно бросился к дочери, предполагая все самое худшее, что только может произойти.

– Что, Кэтти, что, родная, – не успев поздороваться, затормошил ее Ретт, он поднял дочь из кресла, куда она забилась, съежившись там, как насмерть перепуганный птенец. И только очутившись в крепких надежных руках отца, Кэт дала волю отчаянию, которое прорвалось в ней бурным потоком слез, и он только спустя несколько минут смог добиться от нее, что же все-таки произошло.

– Ах, папа! – захлебываясь слезами, лепетала она, – у меня такие неприятности!..

– Да что случилось, объясни мне, пожалуйста. И перестань плакать. Нет таких неприятностей, из которых не было бы выхода. – Ретт говорил спокойным уверенным тоном, стараясь успокоить дочь и вернуть ей способность, хотя бы более менее внятно объяснить ему что с, ней стряслось.

– Успокойся, расскажи, что случилось? Ну-ну, вдохни поглубже… Так, уже лучше, – Ретт ласково встряхивал дочь за плечи, с улыбкой заглядывая в ее заплаканные глаза.

– Папа, я задавила человека. Что же мне теперь делать?

– Прежде всего успокоиться и постараться связно и в подробностях изложить мне все, что произошло и как. Значит, ты сбила пешехода?

– Да, папа.

– И что, насмерть?

– Ой, что ты такое говоришь, папа!

– Это уже легче. – При первых же словах дочери о том, что она сбила человека, он тоже напрягся. Это была чертовски неприятная штука! Но то, что этот человек жив, меняло дело, оставалась хоть какая-то надежда, что травма не настолько серьезная и все обойдется.

– Ты знаешь, насколько серьезно он пострадал?

– Нет, не знаю…

Ретт усадил дочь обратно в кресло и прислонился к выступу стены, сосредоточенно нахмурив лоб. Он посматривал на дочь, но, казалось, что Кэт устала от переживаний и теперь сидела, обессиленно откинувшись на спинку кресла. Но вдруг она встрепенулась.

– Папа, но я знаю, как его зовут, – Кэт заглянула в бумагу, выданную ей полицейским, – Говард Смуль, его увезли в больницу Святого Георгия.

– Хорошо, – Ретт уже принял решение и велел дочери умыться и привести себя в порядок. – Сейчас мы едем к Рону, он посоветует, что нам необходимо предпринять сейчас, а по пути заедем к страховому агенту, сообщим ему о случившемся и заодно узнаем, сколько это будет стоить. Скорей всего, я попрошу Рона самому заняться этим делом…

Кэт немного смутилась, она до сих пор не удосужилась встретиться с Роном, а скорее всего и не стремилась к этому, она хотела полностью освободиться от своей прошлой жизни.

– Может быть, не к Рону? У меня есть здесь друг, он адвокат… Дэн Патерсон… – Но тут же спохватилась, ведь Дэн мог рассказать обо всем, что с ней произошло Биллу, а она не хотела этого. Билл бы ее просто не понял. Как можно среди бела дня наехать на человека? – спросил бы он, а ей и ответить нечего. Задумалась, нет, для него это не ответ. Пожалуй, действительно лучше к Рону…

И только сейчас, когда она наконец опять обрела способность размышлять, Кэт удивилась неожиданному появлению отца.

– Да, кстати, а как ты оказался здесь? Как нашел меня?

– Ну это было совсем несложно, – засмеялся Ретт. – Дело в том, что ты прислала мне письмо, в котором сообщила свой адрес. А у меня случайно обнаружились дела в Сан-Франциско. И вот я здесь. Ты не рада меня видеть?

– О, папа! – Кэт даже задохнулась от обуревавших ее чувств. – Как ты мог об этом подумать? Да и вообще, что бы я без тебя делала.

– Ну, хорошо-хорошо, я пошутил, – Ретт был очень растроган таким проявлением чувств.

Они заехали к страховому агенту, который, к удивлению девушки, очень спокойно отнесся к происшедшему. Агент сказал, что 20 тысяч долларов будет достаточно, чтобы уладить это дело, если не будет никаких серьезных последствий для здоровья пострадавшего.

– Но в любом случае, не беспокойтесь. Посмотрим.

– Как скоро я могу узнать об этом? – испуганно спросила девушка.

– О чем, об этом? – не понял агент.

– Намерены ли со мной судиться?

– Как только пострадавший решит обратиться к нам, мисс Батлер. Не беспокойтесь, мы дадим вам знать.

По дороге, пока они ехали к Рону, Кэт уже настолько пришла в себя, что смогла связно изложить Ретту, как все произошло. Она постаралась рассказать отцу всю эту историю, особенно не вдаваясь в подробности, чтобы не упоминать имя Билла. На самом же деле все было так…