[Римское] государство, начав с малого, так разрослось, что страдает уже от своей громадности.

Мы ни пороков наших, ни лекарства от них переносить не в силах.

Без силы гнев тщетен.

Меж царями товарищество ненадежно.

Ратная служба ожесточает сердца.

Страх перед богами – действеннейшее средство для непросвещенной и ‹…› грубой толпы.

…Подвиг, стяжавший в потомках больше славы, чем веры.

Ненавидя жестокость, вы сами выказываете жестокость и, не обретя еще свободы, уже хотите господствовать над противником. (Сенаторы Луций Валерий и Марк Гораций – восставшим плебеям.)

Люди пугают других, чтобы не бояться самим.

Лучше поздно воспротивиться наглости и безрассудству, чем никогда.

Из врагов не осталось никого, кто мог бы сообщить о поражении.

Несчастье наставляло нас в благочестии.

Войны существуют для молодых.

Мир надежен там, где его условия приняты добровольно, а там, где хотите иметь рабов, нечего рассчитывать на верность.

Убегая от судьбы, он, как это обычно бывает, мчится ей навстречу.

Оружие благочестиво в руках у тех, у кого уже ни на что не осталось надежды.

[Об Александре Македонском: ] Каким бы громадным ни казалось нам величие этого человека, оно остается величием всего лишь одного человека, которому чуть больше десяти лет сопутствовала удача.

Как это обыкновенно бывает, большая часть восторжествовала над лучшей.

На первом месте стоит человек, который сам может подать дельный совет; на втором – тот, кто этого совета послушается; а тот, кто сам совета не даст и не подчинится другому, тот – последний дурак. (Перефразированная цитата из Гесиода.)

Чем меньше страха, тем меньше опасности.

Как больной человек ничтожное заболевание переносит труднее, чем здоровый тяжелую болезнь, так и больное потрясенное государство не перенесет никакой беды, и не потому, что эта так тяжела, а потому, что нету сил поднять еще какое-то бремя.

Доверие обязывает к доверию.

Легче всего терпеть знакомое зло.

В больном теле одна застарелая немощь порождает другую.

В обстоятельствах трудных, когда надеяться почти не на что, отчаяннейшие решения всего правильнее.

Пылкие и дерзостные замыслы хороши лишь на первый взгляд: осуществление их мучительно, а результаты печальны.

Суеверие в мелочах видит волю богов.

Страх все истолковывает в худшую сторону.

Добавленное напоследок всегда кажется самым важным.

Люди, оправдывая себя, бывают удивительно красноречивы.

Всякая толпа ‹…› похожа на море: ‹…› его могут всколыхнуть и легкий ветерок, и ураган.

Всякое преступление безрасчетно.

У нападающего всегда больше воодушевления, чем у обороняющегося.

Неизвестное больше страшит.

Муж и вождь не упускает счастливого случая и подчиняет его своим замыслам.

Люди к благу менее чувствительны, чем к беде.

Прошлое легче порицать, чем исправить.

Счастью следует доверять всего меньше, когда оно всего больше.

Лучше ‹…› верный мир, чем мечты о победе.

Условия мира предписывает не тот, кто просит о нем, а тот, кто его дает.

Редко даруются людям сразу и счастье, и здравый смысл.

Римляне расширили свою державу не столько победами, сколько милостивым отношением к побежденным.

Долго пребывать в покое ни одно большое государство не может, и если нет внешнего врага, оно найдет внутреннего: так очень сильным людям бояться, кажется, некого, но собственная сила их тяготит.

Завершив рассказ о Пунической войне, я испытываю такое же облегчение, как если бы сам разделил ее труды и опасности.

С вооруженным врагом надобно быть безжалостным, но с побежденным важнее всего великодушие.

Часто, а на войне особенно, видимость имеет такую же силу, что и самое действие; кто поверил, что помощь будет, все равно что получил ее.

Сципион [Старший] уже десятый год был постоянно у всех на глазах, а пресыщаясь великим человеком, люди уже не так чтят его.

Стратег не участвует в голосовании по вопросу о предстоящей войне.

Ни один отдельный гражданин не должен стоять так высоко, чтобы его нельзя было, согласно законам, призвать к ответу. Ничто так не отвечает равенству и свободе, как возможность привлекать к суду любого, и даже самое могущественное лицо. Что же (не говоря уж о высшей должности в государстве) можно было б без страха кому бы то ни было поручить, если бы не нужно было отчитываться в своих действиях?

Дерзко начав, и продолжать надобно ‹…› дерзко, ведь порою дерзость оборачивается в исходе благоразумием.

Нет человека, настолько презирающего молву, чтобы не дрогнуть перед ней душой.

* С берега кораблем не правят.

Вообще людские выдумки бывают чаще хороши лишь на словах, а если попробовать их на деле, там, где надобно их применить, а не рассуждать об их применении, то они не оправдывают ожиданий.

Лишь тот сможет зваться мужем, кого попутный ветер не увлечет, а встречный не сломит.

Долгий опыт – единственный поверщик законов.