7. «Тервмла»
В кабинете Акулов долго не просидел.
– Знаешь, навряд ли я рожу сейчас какие-то гениальные мысли. А внедряться ты не хочешь. Пойду, поброжу по окрестностям, осмотрюсь – как никак, это моя бывшая «земля». Может, встречу кого знакомого, морду набью. Или мне набьют.
Волгин задумчиво посмотрел вслед ушедшему Андрею. В принципе он предполагал, что напарник станет играть по своему сценарию. Говорит, что отказался от мести? Может, и так; но скорее всего, просто темнит, не хочет быть до конца откровенным. Он и раньше не страдал от этого качества, а уж после отсидки оно могло только усугубиться. .
Акулов перешел Горьковскую и, не спеша, двинулся по тропинке через пустырь. В местах происшествий останавливался, прикидывая, как бы действовал сам на месте преступника… Или преступников? Что-то мешало ему поверить, что все четыре трупа – дело рук одного человека или одной группы. Было какое-то звено, выпадавшее из общей картины. Волгин, похоже, этого вообще не заметил;
Акулов смутно чувствовал, что чего-то в логической цепочке не хватает, но чего именно – сформулировать не сумел бы.
Оказавшись на Чкаловской, Андрей свернул к пресловутым ларькам. Четыре из них работали, один, стоявший в некотором отдалении, чернел обгоревшими стенами и отражал солнце осколками разбитых стекол. Позади него, на ящиках и украденной где-то парковой скамейке, устроились шестеро. Опухшие лица, затрапезная одежонка, грязь, въевшаяся во все поры тела. Взгляды покорны и обманчивы, что можно оценить, столкнувшись с такой компанией поздним вечером в укромном месте – хотя, в целом, бомжи не склонны к насильственным преступлениям, разве что в своем кругу. На всю толпу было две бутылки портвейна и пакет с гнилыми помидорами.
На Акулова поднялось три пары глаз, чуть позже еще двое повернули головы в его сторону. Он стоял, прислонившись к дереву, и внимательно их разглядывал. Возражений это не вызывало, хотя было заметно, что его внимание им неприятно. Скорее всего, опознали; нет, не опознали – почувствовали в нем мента и ждали неприятностей. Особых грехов за собой бомжи не ощущали, надеялись, что в кутузку никого из них не потащат, но привыкли к тому, что хорошее от «внутренних органов» их касте перепадает крайне редко, а потому готовы были ко всему.
Один, долговязый, неопределенного возраста, с торчащими из-под синей бейсболки засаленными лохмами песочного цвета, старательно отворачивался. Взял бутылку, стал колупать ногтем этикетку, и было видно, что руки у него сильно трясутся.
Акулов подошел ближе.
– Новицкий? – возглас вырвался непроизвольно, слишком неожиданной была встреча со своим пропавшим «терпилой» .
Наркоман вскочил с ящика, запустил в оперативника бутылкой и ломанулся через пустырь.
От бутылки Андрей легко уклонился, но портвейном обрызгало плечо и рукав новенькой куртки.
– Ну, падла…
Обновка была куплена сестрой. Акулов всегда трепетно относился к подаркам женщин, и это обошлось Новицкому в несколько лишних ударов, когда Андрей его догнал.
Сбитый подсечкой на землю, наркоман закрыл лицо ладонями и подтянул колени к животу, но это его не спасло. Закатив глаза, он изобразил потерю сознание, и Акулов, плюнув, сел рядом, на теплый травянистый холмик. Несколько раз сильно выдохнул, помассировал грудь:
– Ты что ж, мудила, так гоняешь? Я, знаешь, сколько не тренировался? По твоей, кстати, милости…
( Как ни странно, лютой ненависти к человеку, Который засадил его за решетку, Андрей не испытывал, давно понял, что наркоман – лишь оружие в чужих руках. Откажись Новицкий писать на onepa заяву – сыскали бы другого, посговорчивей. Ненависти не было, но она нужна была для дела, и, когда Новицкий приоткрыл глаза, Акулов сделал страшное лицо:
– Копай себе могилу, поганец…
Погоня закончилась в небольшой ложбинке, так что ни с дороги, ни с тропинки их никто не видел, —и Новицкий воспринял угрозу реально. . Реакция его была неожиданной. Рубаху на груди он не рвал, но ответил с неожиданной твердостью, даже приподнялся на одном локте, грудью навстречу опасности:
– Ну и х… с тобой, ментяра поганый! Думаешь, страшно? Хватит, отбоялся уже! Нечего мне теперь бояться, так что делай, Что хочешь. Убьешь? Да и убивай, один хер, это не жизнь.
– Можно подумать, раньше ты жил, – возразил Акулов, немного сбитый с толку.
– А что ты о ней знаешь? Как мог, так и крутился. Бывало, воровал, ширялся, бабу свою метелил – так Господу любая тварь нужна. Да и отсидел я за свои грехи. Не то, что последний раз…
– Экий ты стал правоверный! Бога поминаешь… А что последний раз?
– А то не знаешь!
– Слышь, урод, бычить заканчивай. Если забыл – легко напомню, как я по твоему доносу почти два года за решеткой куковал. Дверь, говоришь, выбил? Деньги требовал? Бабу твою трахнуть хотел?
–Хорошо, хоть не тебя, чмо вонючее! Если б про себя написал – больше бы поверили… Новицкий пыхтел и отводил взгляд.
– Ты почему на суд не явился? Что, совесть замучила? Достоевского, наверное, начитался!
Акулов достал «беломор» и выругался. Каким-то образом во время беготни пачка разорвалась, часть папирос высыпалась из кармана, другие оказались раздавленными. Выбрав уцелевшую, Андрей закурил и продолжил говорить, сменив тон:
– Слушай, Олег, ведь мы давно друг друга знаем. Я тебя сколько раз сажал, два? Два. В девяносто четвертом, когда ты с машины колеса украл, и в девяносто шестом за наркотики. Я тебе что, «солому» в карман подбрасывал или, может, резину ту домой принес, не зная, на кого «глухарь» повесить? Да или нет?
– Нет.
– Правильно, все у нас по-честному было. Ты за свое отвечал. И я не лютовал, и на судах тебе срока выписывали небольшие. А жену твою, Ленку, я мог приземлить? Сам знаешь, что получилось бы – да, она успела «баян» сбросить, но ведь оформить это можно было по-всякому…
–Так что ж с тобой случилось, Олег? Понимаю, если б я прессовал тебя по-настоящему, любой ценой посадить хотел или стучать на родственников заставлял – так не было же такого! Не хуже, чем к другим, к тебе относился, но именно ты выкобениваться стал да еще и дружков своих, свидетелей липовых, к делу подтянул. Не понимаю, Олег! Я что, в тебе так ошибался? Думал, хоть ты и наркоман, и вор, но что-то человеческое в себе сохранил. Оказывается, ты просто животное? Так, да? Ведь ты сам такую заяву родить не мог, диктовали тебе. Я даже знаю, кто. Но почему? На хрена тебе это было надо? Без меня что, стало лучше? :
Акулов знал, что лучше не стало. Его место занял старший опер Александр Борисов, давно скомпрометировавший себя сомнительными связями как на стороне, так и в самом РУВД – например, с тем же Сиволаповым. Что именно объединяло старшего лейтенанта с Ванькой-вором, догадаться было не так уж сложно, если оценить, как за три с небольшим года службы Борисов упрочил материальное и служебное положения. Видеться с ушлым оперативником до своего ареста Андрею практически не доводилось, только на каких-то официальных мероприятиях, но тюремные стены тонки, вести с воли доходили регулярно, так что он был в курсе основных событий жизни родного управления.
– Так как, легче без меня оказалось? Наверное, нет, потому и продинамил суд, что захотелось прошлое вернуть.
Новицкий молчал. Не психовал, как несколько минут назад, когда хлестался бесстрашием, а словно впал в какой-то ступор, мешающий определить линию поведения. Вертелось у него на языке нечто важное, но поделиться этим он не спешил. То ли представлялось оно Новицкому последним, главным козырем, то ли компрометировало его настолько, что не расскажет и под пытками.
Андрей сорвал травинку, очистил ею крошки табака с передних зубов, посидел, задрав подбородок,подставляя лицо солнцу. Боковым зрением следил за Новицким. Нападать он, конечно, не станет, да и убежать не сумеет, но… Надо было его обыскать;вот они, последствия отсидки – одна из главных мер безопасности напрочь вылетела из головы.
– Как ты меня выследил? – улыбнулся Новицкий щербатым ртом, и Андрей понял, что диалог состоится.
* * *
– Как идет борьба с умышленными убийствами в одном, отдельно взятом районе? – Игорь Фадеев позвонил вскоре после того, как Акулов отправился «на территорию».
– Борьба с раскрытием умышленных убийств протекает успешно, – отозвался Волгин. – Можно Сказать, что уголовный розыск бьет ключом. Разводным. А как поживает управление организованной преступности?
– Ну, если в нашей стране что-то хорошо и организовано, так это преступность. Работаем помаленьку!
– Вас все проверяют?
– Слава Богу, отстали. Узнал я для тебя кое-что любопытное, так что готовь бутылку. Есть недалеко от вас некая Школа русского уличного боя. На редкость интересная контора, адреса меняет как перчатки. Чему там учат, ясно из названия. Руководит ею дядя по фамилии Савчук, именующий себя «Мастером». По некоторым данным, начинал он на Украине, там у него случились неприятности с властями, пришлось удирать. Года полтора он где-то шхерился, в девяносто восьмом объявился у нас.
В секции Савчук бывает относительно редко, от его имени всем верховодят несколько доверенных тренеров. Порядки самые строгие, дисциплина – железная, процветает культ Мастера, слово которого является не то что законом – истиной в последней инстанции. От несогласных избавляются на первом этапе, те же, кто прошел испытания, преданы Савчуку, как собаки. Мой источник клялся, что людей там чуть ли не зомбируют. Ядро секции составляют человек тридцать-сорок учеников. В соревнованиях они не участвуют, со спортивной, скажем так, общественностью, не контактируют. Вроде бы пытаются кого-то «крышевать», и я готов в это поверить, потому что у Савчука – самые тесные контакты с Дракулой. Тот всегда был помешан на единоборствах, но их интересы, я подозреваю, ограничиваются не только тренировками. По некоторым данным, Савчук подготовил для группировки Дракулы нескольких новых бойцов и лично обучает его охранников. Мой человек предполагает, что «савчуковские» могут иметь самое прямое отношение к твоим «мокрухам» – был слушок, что они сдают на прохожих нечто вроде экзаменов. Уточнить он, к сожалению, не может, вся его информация – примерно двухмесячной давности, сейчас он связи с секцией утратил. Ну как, занятно?
Волгин обдумал услышанное. Информация была, конечно, интересной, но на подвиги не вдохновляла. Черт знает, почему. Может, пугал объем работы – прав новый напарник, пора сваливать в отпуск. А может, уже тогда предчувствовал, что доведется получить в ближайшем будущем от спортсменов по голове.
– А вы сами эту тему разработать не хотите?
– Старик, у нас своих хлопот хватает. Как говорится, мы пойдем другим путем – ты же знаешь, кто занимает меня в первую очередь. Если получится, то, конечно, поможем и вам, но специально – извини…
– Да я понимаю. Диктуй адрес.
– С адресом, старик, беда, придется тебе самому его поискать. Они недавно переехали, мой источник не знает куда. Для тренировок арендуют спортзал в одной из школ твоего района. Ищи, и…
– Что?
– Будь осторожен. Не балуйся. Мне будет обидно, если в этом ШкРУБе тебе расквасят нос. Хотя твой шнобель давно уже ничем не испугаешь.
