25. Допросы

Карпатова взяли спокойно.

Акулов позвонил, представился человеком, который сидел в отделении милиции в одной камере с Сильным, сейчас освободился и готов передать сообщение.

– Выходи к углу дома, там встретимся. Он тебя описал, так что я узнаю. Если будешь один – подойду. Что-нибудь не понравится – извини, но встреча не состоится. И звонить больше не стану. У меня своих проблем хватает, чтоб еще в ваши встревать.

– Чего встречаться? Говори так, если ты меня боишься.

– Слышь, братан, я с «трубы» звоню, с чужой. Ты мне, что ли, заплатишь? Хватит жрать время, вытряхивайся из дома, или я дальше поехал. И не забудь сотку баков взять, мне Леха обещал…

Волгин предлагал на этом игру и закончить, скрутить Степану ласты сразу, как только он выйдет из дома, а еще лучше – встретить в подъезде, чтобы с максимальной отдачей использовать фактор внезапности. Но Акулов не согласился:

– Ты уже один раз внедрился? Так почему бы мне не попробовать?

– Думаешь, раз мы напарники, то и рожи у обоих должны быть разбиты?

– Анька в клетке сидит. А с косоглазым я как-нибудь справлюсь.

Карпатов выглядел таким спокойным, как будто являлся родным братом Макаровой. Красота досталась ей, но железные нервы они разделили по-честному. Стоял в указанном Акуловым месте, жевал резинку и не вертел головой по сторонам, так что у Сергея, наблюдавшего рандеву с безопасного расстояния, даже зародилось подозрение, не прикрывает ли его кто-то из братцев-спортсменов. Но все места, которые могла бы использовать группа поддержки, были пусты. Разве что «школьники» владели техникой ниндзя и, в нужный момент, могли восстать из-под земли, пугая случайных прохоэких своими черными балахонами и сверкающими мечами.

– Ты Степан? – спросил Акулов, подходя к рыжеволосому человеку, похожему на артиста Крамарова.

– Ну.

– Леха по полной программе влетел. Его крутят пo нескольким темам, самые главные – две бабы за городом и чмошник на чердаке. Доказухи навалом, так что ему не отвертеться. Просил передать, чтобы ты все прятал и драпал из города.

На мгновение Карпатов себя выдал. Он не прекратил жевать, не покраснел и не выругался; лицо– по-прежнему оставалось бесстрастным, но в глазах отразилось презрение: «Я подамся в бега, а он на меня всех собак навешает!»

– Ну, – сказал Карпатов с интонацией, быть может, чуть более печальной, чем прежде, и правый углаз его опять закатился под веко, а левый уставился на переносицу Андрея, и ни презрения к слабому другу, ни других мыслей больше в нем не читалось.

– Че ты «нукаешь»? Запряг, что ли? Я тебе все сказал, а ты сам решай, чего дальше делать. Сотку гони, и я пошел. Если хочешь, можно попробовать Дехе в камеру записку передать.

– А тебя из нее что, погулять отпустили?

– Слышь, дружище, ты так не остри. Не нужна помощь – откажись по-нормальному, прикалываться в другом месте будешь. Есть в том отделении старшина один, с которым можно договориться. У тебя самого ничего не получится, он и слушать не станет.

– А тебя, значит, станет? Знаешь, я не врубаюсь, о чем ты говоришь. Бабы какие-то, чердак…

–С Лехой я знаком, но про это вообще первый раз слышу. Или у него крыша съехала, или ты меня дуришь. Так что спасибо, брателло, что зашел, и до свидания. Денег, понимаешь, нет. Совсем нет Но ты звони, заходи. Появятся – я тебе, конечно, дам.

– Ладно, Степа. Пошутили, и хватит. Поехали.

– Куда?

– Догадайся с первого раза.

– Чего гадать? Я сразу понял, что ты мент, – Карпатов ухмыльнулся. – У меня на вашего брата глаз наметан. Хоть бы придумали что-нибудь новое.

– В следующий раз сочиним. Все слишком понятно, чтобы стоило лишний раз голову ломать. Да и устали мы, за вами гонявшись. Пошли в машину.

– А если не пойду?

– Куда ж ты денешься? Можешь, конечно, попробовать побрыкаться, но здесь не татами, разговор получится коротким. Только лишнюю статью себе привесишь. Правда, при том наборе, что уже есть, большой роли она не сыграет.

– Я ни в чем не признаюсь.

– Никогда не говори «никогда»…

Задержанных допрашивали одновременно, но в разных кабинетах.

– Я в детстве болезненным был, хилым. В школе надо мной все издевались. Конечно, фамилия звучная, а сам… Ладно, если бы учился хорошо, не так обидно было. А у меня – одни тройки. По всем предметам. В институт родители протолкнули, у них связи хорошие. И от армии освобождение сделали. Хотя с сердцем у меня на самом деле беда, так что ничего придумывать не пришлось. Заплатили только для того, чтобы врачи все оформили, как надо. Они ведь могли меня в какой-нибудь стройбат записать, да? Так ведь проще… А в институте, на третьем курсе, я с парнем одним познакомился. Он давно в Израиле живет, так что нет смысла называть его фамилию. Он меня в Школу и привел. Я там1 другим человеком стал! Как будто заново родился, честно. Все свободное время там пропадал, занятия забросил. Меня из института в конце концов за это и отчислили. Но я успел жениться, перед самым отчислением. Что? Нет, жену я очень люблю. Она для меня очень многое сделала. Как же она сейчас poжать будет? Что я наделал… А нельзя меня как-нибудь на подписку отпустить? Я сразу приходить буду, как меня вызовут, честное слово. Нет? Это Степан меня во все втянул. Когда я пришел в Школу, он давно уже занимался. Старшим инструктором был, ему Савчук доверял. Понимаете, мы в Школе все – как одна семья. Если у кого-то проблемы, то надо только прийти и сказать, ребята сразу подключатся. Я всегда был один, у меня и друзей-то никогда не было, а тут оказался в коллективе, в котором чувствовал себя полностью своим. Степан надо мной взял что-то вроде шефства. Не только приемам учил, но и жизни. Мать у него алкоголичка была, давно умерла. Отца он вообще не помнит. А всего добился сам! Он и меня так учил. А потом познакомил с этим человеком… Я даже не знаю, как его на самом деле зовут. Все называли его Санитаром. Он тоже раньше спортом занимался, на соревнованиях выступал, на подпольных боях без правил. У этого Санитара постоянно были какие-то дела с Савчуком. А в декабре Савчук на Украину уехал, и с тех пор Санитар общался только со Степаном. Где-то в июне они сказали мне, что надо разобраться с одной теткой… —Можно я закурю?

– Сильный мне не друг. Пришел в Школу около двух лет назад, зачуханный весь, собственной тени боится. Мастер его пожалел, не стал прогонять, хотя с первого взгляда было понятно, что толку из него не получится. Попросил меня присмотреть за новичком, научить немного. Я к тому времени уже несколько лет отзанимался, да и до этого разные единоборства перепробовал, так что был в Школе в авторитете. Мастер даже поручал мне самостоятельно проводить тренировки. Короче, стал я Сильного учить. Он оказался лучше, чем я думал, поднахватался кое-чего, сумел даже на инструктора сдать. На соревнованиях, правда, ни разу не выступал – ну так мы почти и не участвуем в них, так, иногда, с другими клубами похожего профиля. Настоящего бойца из Сильного не получилось, но пофорсить перед малолетками или девками он умел. Я сам не ожидал – буквально за год человек расправил плечи, сам на себя стал не похож. Уверенность появилась, мнение свое перестал бояться высказывать. Но друзьями мы с ним не стали. Зачем мне такой друг? У него были неприятности, какой-то парень из его института кляузу накатал, что Сильный якобы его хату обнес. А как он мог обнести, если был в это время на тренировке? Я его видел, и еще несколько человек из наших. Мы все ходили к следователю, заявление сделали. Ну, разобрались там, отпустили его. А потом у меня квартиру затопило. Сосед сверху, алкаш драный, забыл кран закрыть. Раз десять, наверное, я ему это дело прощал, а тут надоело. Сказал, чтобы за ремонт мне заплатил – пришлось все обои менять, проводку чинить. Сосед обещал заплатить, а сам в милицию побежал, у него там друзья какие-то, что ли, работали. Потом мне позвонил, сказал, что приготовил деньги. Мы встретились, я ничего такого не делал, а нас повязали. Сильный случайно со мной оказался, мы в одно место ходили, вот и завернули по дороге, чтобы деньги забрать. Избили нас крепко, но пришить ничего не смогли. Отпустили… Про сегодняшнюю заморочку я так, краем уха, слышал. Сильный машину брал, «волжанку». Она на Мастере числится, но мы все ею пользуемся, когда куда-то надо поехать. Его баба одна, бухгалтерша из «Дома», попросила в банк отвезти, он и согласился. Когда вернулись – у «волжанки» вся морда разбита. Сильный рассказал, что какой-то мудак перед ним затормозил резко, специально жопу подставил, а потом еще ментов натравил. Сильный с ним как-то договорился, а что было дальше – я без понятия. Где мой адвокат?

– Я долго отказывался. Но Санитар с Карпато-вым меня уговорили. Сказали: тебе что, наркоманку жаль, которая сама не живет и нормальным людям жить мешает? Но я же не знал, что ее убивать придется! Только я их не трогал, ни одну, ни вторую. Это все —Карпатов! Я вообще думал, что мы их только напугать должны. Для этого и приехали ночью. Чтобы свидетелей не было, и чтоб страшнее. Я подробностей не знаю, но Санитар мне говорил, что она свою квартиру продала, солидные люди ее купили, расплатились честь по чести, а она все бабки проторчала и начала с них новые тянуть. Угрожала, что в прокуратуру заявит, будто ее из квартиры насильно выпихнули. Ей заплатили еще немного, а потом поняли, что всю жизнь придется платить. Я отказывался, но они меня уговорили. Санитар обещал заплатить по две тонны баксов, если все получится, как надо. Только не думайте, что я из-за денег согласился. Просто я перед Степаном себя неловко чувствовал. Он мне столько раз помогал, что я не мог отказаться, когда он просит. Нет, деньги я потом взял… Понимаете, у меня жена уже была беременной. Я не хотел, чтобы она в обычном роддоме рожала, там инфекцию занести могут. И после родов много чего покупать надо. Вот и взял эти деньги… Лучше б их не брал! Честно. Вы не подумайте, что я так говорю потому, что попался. Ну, приехали мы ночью в этот дом. Знаете, если б не Степа, я бы его вообще никогда не нашел! Там такая деревня… Дверь в дом незаперта была, мы вошли. Я думал – просто поговорим, скажем, что так делать нельзя. А баба эта кричать на нас стала, по лицу меня ударила. Вот в это место, у меня даже синяк потом был. Хотя какое это сейчас имеет значение? Никакого, да? Со стола нож схватила и давай на Степу наступать, к стенке его прижала. Она, наверное, уколотая была. Знаете, как было страшно? А потом все так быстро получилось! Я просто растерялся. Стоял как ошалевший и не понимал ничего. Это все Степа, честное слово! Он просто осатанел. Я даже глазом моргнуть не успел, как он их обеих уложил, и говорит мне:

«Бежим!» Точно не помню, но он ударил их несколько раз, каждую. Старуха ведь тоже на нас кидалась. По лицу вот меня ударила… Наверное, он и ножом их порезал. Да, теперь я точно вспомнил, что порезал. Именно тем ножом, с которым эта наркоманка обдолбанная на нас кидалась. У нас-то оружия с собой не было. Зачем? Мы ведь чисто поговорить шли, припугнуть их немного… Ну почему вы мне не верите? Что? Да какое изнасилование, вы что. Господи? Ничего такого не было. Связывали? Я не помню… Наверное, их Степа связал, чтоб они на нас не бросались… Вы мне не верите! Я же вижу, как вы мне не верите… Ну что мне еще такое сказать? Дайте, пожалуйста, сигарету.

– Вчера, когда ваш напарник в клуб заявился, я сразу почуял неладное. Говорю, что у меня на легавых глаз наметанный, но только я не раскусил, что он мент. Решил, что журналюга явился разнюхивать или из другой школы, наподобие нашей, разведчика заслали. Вы зря смеетесь, такое уже бывало. Если сразу за дверь выставить, то только хуже может получиться. Ладно, если отстанут, а если другого пришлют, которого я проморгаю? Вот и задумали посмотреть, что он из себя представляет. Спарринг организовали. Есть там у нас один мужик, на котором многие крутые обламывались. Техника у него не фонтан, но победить почти невозможно. Только, если убить. А пока двигаться может и на ногах стоит, от него не отделаться. Бей его, куда хочешь, а он все равно до глотки дотянется. Как бульдог… Он детдомовский, там еще научился до последнего драться. Тем более малорослый. В детстве ему часто воевать приходилось. Я не сомневаюсь, что он бы и вашего разделал, да Юрка, тренер наш, схватку остановил. Сказал, что раз сегодня он главный, то ему и решать, кому с кем и сколько драться. Юрка у нас правильный такой, всегда по-своему делает. А потом я точно не знаю, что получилось. Анька Макарова, девчонка наша, увидела, как он в тренерской шарится, ну и дала ему по башке. Думала, он в стол полез, а там у нас деньги, документы всякие лежат. Вы зря смеетесь, уже были случаи, когда у нас пропадали вещи. Что, бумажник? Нет, мы его бумажник не трогали. Да на черта он нам сдался? Чтобы милиция к нам совалась? А посмотреть, что в бумажнике лежит, можно было и незаметно, пока он в зале тренировался. Зачем его воровать? Кто-то из занимающихся взял, я думаю. Или вы сами все это придумали… Короче, Анька его шандарахнула и Сильного позвала. А он паниковать начал, напридумывал, не знаю чего. Получается, прав был… Захотел узнать, кто это такой и чего он в нашей комнате искал. Поколотил его немножко, когда допрашивал. А что? Вы тоже людей бьете, я точно знаю. Самому досталось, когда меня задерживали – ну, я говорил, из-за соседа. Короче, начал его Сильный обрабатывать, но не добился ни черта. Мы с Юркой вмешались, сказали, что хватит. А дальше я не знаю, чего было. Думаю, что Сильный на улицу его вынес и оставил. Вот и все. А что? Из-за меня человек в тюрьме парится? Первый раз это слышу!Что? А почему мне должны кровавые мальчики сниться? Я за собой криминала не чувствую. И вообще, где мой адвокат? Что? Куда он пошел? Я пошел? Э-э-э, подождите, вы что хотите делать? Не надо! Не на…

– После этого случая я стал плохо спать, во сне меня преследовали жуткие кошмары. Честно! Вы просто не представляете, как я себя чувствовал. Даже хотел пойти и во всем признаться. Меня знаете, что остановило? Если бы я сам совершил такое страшное преступление, то я бы, конечно, пришел. Но ведь все делал Карпатов! Получается, я должен был заложить своего друга. А на это я решиться не мог. Так и мучился… Еще он шантажировать меня начал. Говорил, что если обо всем станет известно,то нас обоих посадят. Не станут разбираться, что я в стороне просто стоял. Раз пришли вместе, то и убивали, значит, вместе. А в субботу вообще катастрофа случилась. Я дома был, как раз к жене в роддом собрался поехать, продукты ей отвезти, когда Карпатов позвонил. Спускайся, говорит, во двор. Я сразу понял, что он плохое предложит, а как отказаться? Вышел, они в машине вдвоем сидят. Он и Санитар этот страшный. Меня прямо мороз по коже продернул. Сел, конечно, к ним, слушаю. А они давай меня с двух сторон обрабатывать. Говорят, надо закончить дело, которое мы начали. У одной из баб мужик объявился, как я понял, сбежал из тюрьмы. И начал воду мутить. Он к этой квартире вообще никаким боком не относится, только что с бабой той, помоложе, жил… Неотносится, а тоже хочет обратно все повернуть. А там уже и не повернуть ничего, там такие люди живут, что… Если шум из-за хаты начнется, то нас всех в землю закопают. Честно! Такое положение, что нужно или зачищать все до конца, или писать завещание. Я вижу, вы опять мне не верите? Но что делать, если все было именно так! Санитар показал нам дом, на чердаке которого жил этот мужик…

– Ну пожалуйста, не надо! За что? Я не понимаю! Кому было больно, тем двум бабам? Но я-то здесь не при чем, ну что вы делаете! Господи, ну почему, за что…

– Можно мне еще сигарету?. Спасибо большое! Вы французские курите? Мне они тоже очень нравятся, только вот стоят дорого, я не мог себе позволить их покупать… И теперь долго уже не смогу, да? Как так получилось? Вы понимаете, все было, как во сне. Как в одном кошмарном сне. Все, рассказываю, не отвлекаюсь! Мы пришли ночью. Мужик был на чердаке один. Испугался, когда нас увидел. Степан достал водку, мы принесли с собой две бутылки. Сказал ему, чтоб пил, а мужик ни в какую. Наверное, решил, что это отрава. Я ему тоже говорил, что лучше выпить. Я же знал, что должно случиться, и мне казалось, что так ему будет легче. Это я и уговорил Степана водку купить. Сам деньги давал – Степан жадный, у него и рубля никогда не допросишься. Мужик отказывался,и тогда Степан его ударил. По лицу, два раза кулаком. У того кровь пошла, но после этого водку он выпил…

– Пишите… Знаете, кто такой Санитар? Бандит, правая рука авторитета по прозвищу Дракула. Они с Мастером давно были связаны. После того, как он на Украину уехал, бандитов долгое время не было видно. А потом Санитар приехал, показал мне письмо от Мастера, в котором тот говорил, что Санитару надо помочь. Сделать все, о чем он попросит. Я почерк Мастера узнал, так что не засомневался. Когда Санитар рассказал, что надо сделать, я сперва отказался. Он, конечно же, не отстал. Куда мне было деваться? В нашей Школе такой принцип, что сначала тебе все помогают, а потом эту помощь приходится отрабатывать. Поначалу никто не неволит, можно отказаться и уйти, если не нравится. А куда мне было уходить, если мать – пьяница, отца вовсе нет… Как бы я в жизни пробился? Согласился, мне помогли подняться, а потом пришлось долги отдавать. Много чего было… Вспоминать даже не хочется. Короче, и здесь согласился. С Сильным бандиты сами поговорили. Он, как только про деньги услышал, а Санитар нам по три куска обещал заплатить, сразу в тему вцепился. Знаете, что у него с головой не в порядке? Его в детстве все чморили, вот он теперь и пытается отыграться при каждой возможности. Мы как-то ездили на «стрелку» с «казанскими», там все наперекосяк пошло, так Сильный чуть не обосрался. А здесь, когда сказали, что с бабами разбираться придется, у него глаза сразу по пять рублей стали. При Санитаре он еще держался, серьезного пацана изображал, вопросы дельные пытался задавать, а только мы вдвоем остались, он мне говорит: я эту бабу обязательно трахну. Когда его жена забеременела и давать ему перестала, у него совсем крыша поехала. Аньке Макаровой прохода просто не давал, говорил, что раз он ее тренер и, типа, наставник, то она должна все его желания выполнять. Она и выполняла, ей не трудно. К девкам молодым, которые только-только заниматься начинали, цеплялся. У нас, мол, такие правила: чтобы доказать преданность Школе и своему учителю, надо с ним переспать. Некоторые соглашались, другие отказывались и уходили, но Сильному все было мало. Захотелось ему пробитую наркошницу отыметь. Я подколоть его решил, говорю, что тоже на нее нацелился, что интересно мне, никогда с такими тетками не пробовал… Давай, говорю, в спички разыграем, кому какая достанется. Ну, знаю я один способ беспроигрышный, поэтому вытянул «молодую». А Сильный только лыбится: так еще прикольнее. Совсем парень спятил! Когда в дом вошли, он сразу на них набросился. Связал обеих, мамашу на кровать отволок. Я думал, он просто шутит, а оказалось, правда. Пристроился сверху и давай свое дело делать. А как закончил, еще штаны даже не одел, по горлу ее ножиком – херак! И второй под лопатку – бац! Как будто всю жизнь только этим и занимался…

– Когда мужик налакался, Карпатов его к себе подзывает. Иди, говорит, ко мне, я тебе что-то сказать хочу. Тот подходит, а Степан его хвать за волосы! И башкой об трубу – фигак! Я чуть сам не свалился от страха. В фильмах ужасов такой сцены ни разу не видел. Я его просил потом: как ты мог? А он улыбается…

– Сильный предложил купить водку, чтобы мужика напоить. Он думал, так с ним справиться легче будет, да и за несчастный случай может сойти. Кому интересно разбираться с вонючим бичом, который нажрался и хрястнулся башкой об стену. Сильный сначала хотел его именно об стенку ё…ть, а как трубу с этим торчащим краном увидел, так весь загорелся. Вот, говорит, именно то, что надо. Мужик пить не хотел. Сильный морду ему расквасил и заставил. А когда тот вторую бутылку открыл, Сильный встал перед ним и начал рассказывать, как он его теще глотку резал… Мужик, по-моему, понял, что с ним хотят сделать, на слова Сильного уже внимания не обращал, пил, чтобы быстрее окосеть… У меня даже мысль появилась отвезти его подальше от города, дать денег немного и сказать, чтобы обратно никогда не возвращался. Я думаю, он бы понял. Врать не буду, не знаю, сделал бы я так или Санитара забоялся, но Сильный подозвал его к себе, заставил встать по стойке «смирно», а сам подошел сзади, за волосы схватил и виском об этот чертов кран – хлобысь! У меня до сих пор в ушах хруст костей стоит…

– Я не бил вас вчера. Честно! Нет, я там был, но в стороне стоял". Просто вы мой голос с чьим-то путаете… А в ДТП– на самом деле Николай виноват. Он мне специально подставился. Нет, я понимаю, что раз в багажник ему въехал, то ничего уже доказать не смогу. Я бы и не стал ничего затевать, но «волжанка»-то Мастера, надо было срочно ремонтировать. Карпатов да и все остальные мне и говорят: ты что, псих, что ли, за ремонт из своего кармана платить? Он виноват, а ты будешь рассчитываться? Я не соглашался, хотел и Николаю остальные деньги отдать, которые обещал, но меня переубедили. По сути, это они все и устроили:звонили, наезжали, следили. Машину мне сегодня дали, она как бы «общаковая» у нас, кому надо, тот и берет. Кто стекла бил и документы отобрал? Да есть еще два инструктора из нашей Школы…

– Что? На пустыре мы никого не били. Зачем? Нам и за те-то случаи Санитар не заплатил, до сих пор обещаниями кормит… Не, я лично там никого не трогал. Может быть, Сильный? Он мог накосоре-зить! Я же говорю, у него планка конкретно упала, сам не всегда понимает, чего творит. Тем более что он живет там рядом, так что мог. По-моему, он мне даже рассказывал что-то об этом. Подождите, мне надо немного подумать… Нет, ничего такого в голову не приходит. Может, я потом что-нибудь вспомню?

– Санитар дал мне тысячу баксов, за оба раза. Но Карпатову, я думаю, он заплатил намного больше. Я сам слышал, как Степан похвалялся, что все сделал своими руками, а я ему только мешал. Какой пустырь? Да я там и не ходил никогда! Скорее всего, это Карпатов. Он мне как-то сказал, что отрабатывал удары на прохожих. Дайте, пожалуйста, сигарету. Спасибо! Скажите, а что со мной теперь будет? Меня точно нельзя отпустить? У меня ведь жена рожает, и родители не перенесут, если меня арестуют. Может, под залог как-нибудь можно? Мой папа сможет заплатить… Что? Где ваши вещи? Да там, в клубе и лежат. Вас ведь на улицу Карпатов выносил, он и придумал водкой полить, и все остальное. В тренерской комнате спрятаны ваша сумка и ботинок. Я могу позвонить, ребята сюда привезут. Рано еще? А сколько сейчас времени?

Уже утром, когда выдалась свободная минута, чтобы немного расслабиться, посидеть и выпить кофе, Волгин спросил у Андрея:

– Как ты Карпатова расколол? Я был уверен, что он пойдет в полный отказ.

– Я просто влез ему в душу.

– Ну и что там, в душе?

– Сплошные потемки. Знаешь, я давно думал, что меня трудно чем-нибудь удивить, но у него получилось. Такое ощущение, что я просто в дерьме искупался.

– Аналогично…

– Насколько я понимаю, дело теперь заберут из нашего района в область. «Ихнее» убийство произошло раньше нашего, им и расхлебывать все до конца. Как бы сделать так, чтобы они поторопились?

– За Сидорова переживаешь?

– Ага. Сколько можно человеку за чужие грехи сидеть? Только, боюсь, могут ему навесить «Заведомо ложный донос», чтобы арест хоть как-то оправдать. Помнишь, я рассказывал, как он свою ксиву потерял и про грабеж заяву накатал?

– Да ну, слишком мелкая история. Кто станет ее ворошить? Отпустят, никуда не денутся. Тем более что областная прокуратура будет сейчас на коне. Как же, такой «двойник» подняли!

– Но к убийствам на пустыре Карпатов и Сильный, как мне кажется, отношения не имеют. Черт, кто же там хулиганит? Кстати, не забудь позвонить своему другу в РУБОП. Теперь есть чем с ним поторговаться.

Волгин посмотрел на Андрея и промолчал. Ход мыслей напарника был понятен: его интересовало все, что связано с Сиволаповым.

– Все не можешь успокоиться… – сказал Сергей и поморщился: фраза выразила совсем не то, что он имел в виду.

– Какое там успокоиться! Я только-только начал как следует заводиться. Знаешь, я так уверен в его виновности, что с удовольствием натолкал бы ему в карман героин. Только, к сожалению, делу это пока не поможет.

– Неспортивный вариант.

– Зато эффективный. Иногда. Слушай, у нас выпить ничего не осталось? Лично мне просто необходимо прополоскать мозги, чтобы не свихнуться окончательно.

– Давай это сделаем чуточку позже. Хочу Анюте в глаза посмотреть. Она уже видела, что мы задержали её суперменов. Интересно, что она скажет теперь?

Макарова провела ночь в камере 13-го отделе– ния и, как сообщил дежурный, все это время спокойно продрыхла на лавке, вовсю используя свое одиночество: посадить к мужикам ее не имели права, а других задержанных женщин не было. Полчаса назад патрульный наряд перевез ее в РУВД, и теперь она сидела в коридоре рядом с кабинетом убойной" группы, пристегнутая к скамейке наручником.

Волгин снял «браслеты», кивнул на открытую дверь:

– Заходи.

При ее появлении Акулов, развалившийся в кожаном кресле, принял более вертикальное положение и поджал ноги.

– Кофе будешь? – предложил он и, чтобы не быть превратно понятым, пояснил: – Только не подумай, что мы к тебе подластиться пытаемся. Просто не хочу, чтоб ты смотрела на меня голодными глазами, у меня от этого аппетит пропадает.

– Буду.

– Сергей Сергеевич, будьте любезны, приготовьте даме чашку… Анечка, солнышко, ты ничего не хочешь нового сказать? Ты же умная девочка, видела, что твои кавалеры у нас… Остальной расклад до тебя довели еще раньше. Ну, какой смысл придуриваться?

– А что теперь говорить? И сами все знаете.

– Да мы и раньше многое знали. В эту историю с документами тебя Сильный вписал?

– Да.

– Твой, стало быть наставник. Сам подставляться не захотел, решил подставить бабу. По-твоему, это нормально? Таким должен быть настоящий тренер?

– Кто ж знал? Он попросил, я не могла отказать.

– Что, раньше было не ясно, какой он человек? Ты меня прости, но у него на лице все написано. Ладно, впуталась в блудняк, потому что ты человек добрый и безотказный, а он – твой гуру. Но когда уже повязали и все карты перед тобой раскрыли, зачем тогда упорствовать было?

– Себя хотела проверить.

– Проверила?

– —Да.

– О результатах не спрашиваю, и так видно, что довольна. Будешь продолжать ходить в клуб?

– Да.

– Почему? Я пытаюсь, но никак не могу это понять. Какой отравой вас там кормят?

– Там моя настоящая семья.

– И если б Сильный снова стал твоим тренером, ты бы продолжала у него заниматься?

– А почему нет? Право на ошибку имеет каждый.

Акулов покачал головой:

– Я иногда радуюсь, что у меня нет детей. Еще, не дай Бог, попался бы им в школе такой педагог… Если бы нас сейчас снимали в кино, то я бы должен был свозить тебя в женскую тюрьму и показать уголовниц, которые начинали с таких же вот примерно рассуждений и такой же собачьей преданности, а закончили приговорами с «Войну и мир» толщиной и сроками в три пятилетки. Я бы тебя свозил, ты бы на них посмотрела, ужаснулась и перевоспиталась. Но мы никуда не поедем. Во-первых, мы не в кино. Во-вторых, перевоспитывать тебя уже поздно, да и невозможно этого сделать, пока человек сам не захочет. Остается надеяться что когда-нибудь ты сама разберешься, и встречаться нам больше не доведется.

– Меня сейчас отпустят?

– Это решит следователь. Насколько я понимаю, трое суток тебе отсидеть всяко придется. Сергей Сергеич, вы не могли бы отконвоировать даму?

А я пока поищу тот предмет, о котором мы говорили. Ей-богу, нет сил больше терпеть…