Андрей Кивнов
Услуга

– Здравствуйте… Валерий Андреевич у себя?

Пауза.

– Валерий Андреевич?… А вы кто ему?

– Никто… Я пострадавшая. Чижова. Он мое дело ведет. Меня обокрали месяц назад, в автобусе. Деньги, документы. Вы, наверняка в курсе…

– Уже не ведет, – интонация отвечающего отдавала гражданской панихидой и вселенской скорбью.

Пауза.

– Он погиб… Сегодня ночью.

– Господи… Как?!… Как погиб?!!

– Геройски, при задержании бандитов. Двое отморозков залезли в квартиру, хотели обнести, то есть – обокрасть, но сработала сигнализация. Когда приехала охрана, они по балкону перелезли в соседнюю хату и взяли заложников. Женщину и ребенка… Валерий Андреевич пытался с ними договориться, но не получилось… Когда они выходили, он бросился на одного из них, чтобы отобрать пистолет… Но тот успел выстрелить… Прямо в сердце… Мгновенная смерть.

Пауза.

– Если б не он, пуля попала бы в ребенка… Вчера же по телевизору показывали. По всем каналам. Вы разве не смотрели?

– Нет… Какой кошмар… Он ведь еще совсем молодой. Жалко то как.

– Да, отличный парень был… Жена и ребенок остались… Похороны через два дня. Мы еще даже некролог не успели повесить. Говорят, к ордену представят. Посмертно. Хотя, толку-то…

Сказано было тоном, от которого прослезился бы и бюст Дзержинского, пылившийся в коридоре.

– Боже мой, боже мой… Что творится? Что творится, – запричитала Чижова, – хоть на улицу не выходи…

– Да, нынешняя жизнь – не подарок. Но мы не сдаемся, держимся…

Извините, мне надо работать.

– Конечно, конечно… Ой, простите… А кто теперь моим делом будет заниматься?

– Гражданочка, ну как же вам не совестно?… У нас люди гибнут, а вы с каким-то кошельком. Разве так можно?

– Ой, конечно… Но…

– Ступайте, ступайте, сейчас не до вас…

Вынужден открыть маленький секрет. Валерий Андреевич – это я. И вовсе я не погиб героем, и погибать пока не планирую, как и все нормальные люди. И только такой ненормальный, как Леня мог вычеркнуть меня из списков живущих на этом свете досрочно. Называется – заставь дурака Богу молиться… Причем, и не заставлял-то его никто. Сам вызвался. «Давай так отошью, что больше никогда эта полоумная не придет…»

Конечно, если откровенно, Чижова меня, мягко говоря, затра…, простите, не удержался. Вот уже целый месяц, по два раза в день, утром и вечером она стучится в дверь моего кабинета и выпытывает, каким образом я ищу ее несчастный лопатник. И даже в выходные, если меня нет в отделе, она исправно навещает дежурного и просит передать, что заходила. Ее уже все наши знают в лицо, даже паспортистки и уборщицы, не говоря про оперативный состав.

И ладно б, в бумажнике бриллиант лежал в пять карат или алмазные подвески королевы. А то тысяча рублей денег мелкими купюрами, проездной, да пропуск в офис, где Чижова трудится каким-то клерком. И ладно б у нее силой отняли этот бумажник в подворотне. Сама ведь с подружкой в автобусе языками сцепилась, а пока балаболила, кто-то его из сумочки и помыл. Либо просто потеряла, что более вероятно. На этом маршруте карманники – большая редкость, они в основном возле метро бомбят. Дома Чижова спохватилась, крик подняла и к нам. Ищите мерзавца!

Я ей сразу честно и откровенно признался – кошелек мы ваш не найдем и денег не вернем на них особых примет не имеется. А если, какой добрый человек его и принесет, то наверняка опустевшим. Карманных воров рекомендуется ловить только с поличным. Я не лукавлю – так оно и есть на самом деле. Чижову мои доводы не убедили, а наоборот ввергли в истерику. «Если искать не будете, то и не найдете! Скажите лучше – работать не хотите! Государство обязано меня защищать, я за это плачу налоги и не малые»! И все в таком же духе. Пришлось взять от нее заявление, которое, впрочем, через три дня я списал в архив за отсутствием события преступления. Мол, кошелек утрачен при неизвестных обстоятельствах, скорей всего потерян, факта кражи не установлено. Чижовой я, разумеется, про это не сообщил, дабы не расстраивать. Уверенно заявил, что приступил к розыску и скоро выйду на след.

– И что значит «скоро»? – уточнила дотошная потерпевшая.

– Как получится… Может, через месяц, может через два.

– А может, через год. Извините, но мне мои деньги нужны сейчас, в стране инфляция… И кстати, я проконсультировалась у знающих людей, – так вот, оказывается, если вы не можете найти преступника, обязаны компенсировать ущерб! Даже закон специальный имеется!

– Серьезно? Я из своего кармана должен вам его компенсировать?

– Меня это не касается. Хоть из своего, хоть из чужого!

– Уважаемая Зинаида Аркадьевна. Вы разумный человек, в офисе работаете.

Представьте хоть на минутку, что началось бы, существуй такой закон на самом деле. Вокруг нашего отдела очередь бы стояла в три витка. Из желающих получить компенсацию.

– Но мне люди врать не будут!

Лучше б люди ей сами компенсировали.

– Соврали вам люди, не соврали, но денег вы здесь не получите. Сами без зарплаты сидим. Да еще бесплатного проезда лишили.

Для убедительности я продемонстрировал свой дистрофический бумажник с двумя червонцами и проездным билетом.

Чижова заметно расстроилась, но боевого настроя не потеряла.

– Тогда ищите! Я буду к вам время от времени заходить.

– Лучше звоните. Либо я позвоню, когда найду.

– Нет уж. На самотек я это дело не пущу! Не будете искать – пойду выше, но правды добьюсь!

И не лень же ей заходить «время от времени». Постовой на дверях скоро честь начнет отдавать.

Конечно, можно было просто-напросто указать Чижовой на дверь или попросить постового не пускать ее в отдел, но тогда бы она подняла шум на весь Питер, натравила бы прессу, прогрессивную общественность, прокуратуру и всю вертикаль милицейской власти. Отменили бы мой «отказничок», я получил бы «строгачок», а отдел вечный «глухарек». Все это не смертельно, но ужасно обидно и несправедливо. А я не люблю несправедливости. Поэтому принял вызов. И зря.

На первых порах что-то сочинял Зинаиде Аркадьевне, словно проверяющему – сколько лиц отработал на причастность, сколько провел обысков, сколько допросил свидетелей. Показал ей составленный список пассажиров, ехавших в тот злополучный вечер в автобусе. Она нисколько не усомнилась в его подлинности, долго изучала и даже подчеркнула несколько фамилий, как ей казалось – подозрительных. Разумеется, по упомянутым выше причинам, кошелек я не искал, потому что не нашел бы его никогда.

Но вскоре мне надоело придуриваться и я стал попросту прятаться. Но не тут-то было. Утром, когда Чижова спешила на работу, этот номер еще удавался, но вечером она садилась на скамейку перед дверью уголовного розыска и терпеливо ждала. Через месяц я уже боялся заходить в родной отдел. По Зинаиде Аркадьевне можно было сверять часы. Ровно в десять она барабанила в дверь и в угрожающей форме требовала отчета о проделанной накануне работе. Затем беспощадно критиковала и исчезала до вечера, чтобы появиться вновь.

Я рисковал заработать тяжкое нервное потрясение. У меня началась бессонница и легкий тик. Я вздрагивал от каждого стука и хотел забраться под стол, словно параноик. Потерпевшие бывают всякие, но с таким непрошибаемым упорством я сталкивался впервые. Коллеги предлагали отдать Чижовой десять сотен из своих кровных, чтобы она отвязалась. Но я пошел на принцип. Щ-щ-щас! Если завтра каждый начнет требовать возмещения ущерба, можно остаться с голым пистолетом в кармане.

И тут о проблеме узнал мой напарник Леня, вышедший из отпуска.

– Да я ее на раз отошью… Дорогу сюда забудет. Какие проблемы? Сиди в кабинете и не высовывайся, я все улажу.

Уладил. Спасибо, Леня за мою геройскую смерть во имя заложников. Словами не передать тех чувств, что я испытывал, стоя за дверью и слушая этот бред, произносимый с таким вдохновением, что хотелось разрыдаться. «Бросился на пистолет, жена и ребенок остались, к ордену представят…» Блеск! Я сам законченный циник, но такой бы чумы в башку не пришло. Я уж молчу, что ни жены, ни ребенка у меня нет… Да и на пистолет бы буром не попер за такую зарплату. Даже в тяжелом бронежилете.

Одним словом, мо-ло-ц-ца, Леонид, благодарю за находчивость.

Пожалуй, стоит выйти и прекратить этот балаган. Пусть лучше Чижова меня дальше мучает, чем числиться погибшим, даже во имя справедливости и даже понарошку.

Не вышел… Как стоял у двери, так и остался… А, может, пронесет? Может, заглотит она эту байду и отвяжется.

Оживать, не оживать?

– Ступайте, ступайте, сейчас не до вас.

– Конечно, конечно. До свидания… А когда придти можно?

– Я позвоню. Ждите. Всего доброго…

Удаляющееся цоканье каблуков, распахнутая дверь, довольная физиономия напарника.

– Больше ты ее не увидишь! С тебя причитается!

– По башке тебе причитается! Поумнее ничего не мог придумать, фантаст?

– А чего?

Я вкратце объяснил – чего. Леня без тени смущения парировал.

– Да брось ты… Для таких особ все средства хороши. Не переживай.

Слышал, чего заявила? Кто моим делом заниматься теперь будет? Человека еще похоронить не успели, а у нее одни деньги на уме…

– Кого ты, блин, хоронить собрался?! Киллер хренов!

– Ну, я это – в другом смысле, – Леонид на всякий случай отодвинулся от меня подальше.

– А если я на улице на нее нарвусь, или она снова сюда припрется?

– А чего она теперь тут забыла? А встретишь на улице, вали все на меня. Мол, перепутал.

Я, дрожа от праведного гнева, закурил сигаретку, чтобы немного успокоиться.

– Да ты хоть понимаешь, что такие вещи даже в шутку нельзя говорить, а ты, идиот, на полном серьезе!

– Сам ты идиот.

– Слово материально, запомни! Сколько примеров уже было! Брякнешь сдуру, а потом сбывается! А я еще жить хочу! Безо всяких посмертных орденов! – Так и живи, кто мешает? – обиженно позволил Леня.

– Ну, сказал бы – перевели в другой отдел, уволили, посадили, в конце концов, как оборотня! Но только не мочить!

– Не катит. Она б ко мне стала ползать.

Слоновью логику напарника не прошибет даже стенобитная гаубица.

– Спасибо за помощь, друг…

– Да не дрейфь, ничего с тобой не стрясется. Тут ведь у кого что на роду написано…

– Вот ты, похоже, и написал.

– Чего ж ты из кабинета не вышел, раз не понравилось?

– Надо было выйти… Не успел.

– Ну, так, позвони своей Чижовой, извинись, объясни, что путаница получилась. И отчитывайся перед ней хоть до пенсии.

Я не позвонил… Представил на секунду ее парализующий взгляд и сразу положил трубку на рычаг. Однако, сам виноват, что довел банальнейшую ситуацию до абсурда. Плюнуть надо было на справедливость, всякие «строгачки – глухарьки» и отправить материал в следственный отдел, а не спихивать в архив. Пускай бы там разбирались.

Остается надеяться, что Чижова все-таки постесняется после моей «гибели» заявляться в милицию.

Леня убрался в свой кабинет, и до обеда мы с ним не виделись. После утренней сцены я чувствовал себя натуральным зомби. Мало приятного, когда тебя считают покойником. Пускай всего один человек, и пускай ошибочно. Я не очень суеверный человек, но насчет примеров Лене не соврал. Бывали истории, после которых волей-неволей призадумываешься, а все ли в этом мире основано лишь на законах физики и химии. Один мой одноклассник любил придуриваться, изображая смерть от пули. Живописно так, с падением. В итоге пулю и получил на какой-то разборке. Или родственник по отцовской линии, пошутил как-то, садясь за руль: «Окропим асфальт красненьким…» Дошутился. Двое на кладбище, а родственник до сих пор на зоне… А певец Тальков? В последнем кино, где он снялся – изобразил застреленного из пистолета бандита. Чем закончилось, знают все. Конечно, в кино многие мертвецов изображают, но, подобные совпадения совершенно не вдохновляют. В общем, Леонид оказал мне не самую хорошую услугу.

Я попытался заняться материалами, но никак не мог сосредоточиться. Перед глазами маячил некролог, вывешиваемый замполитом на доске объявлений. Четыре жухлых гвоздички под ним. «Вчера, при задержании опасных преступников погиб оперуполномоченный криминальной милиции, старший лейтенант… Прекрасный человек, хороший друг… Вечная память».

В обед в рот не лез бифштекс, и не лился компот. Оставив блюда не тронутыми, я покинул кафе, к удивлению работников заведения, знавших, что у меня отменный аппетит.

Тьфу! Нет, надо срочно ожить. Пускай Леня что хочет, то Чижовой и объясняет. Пошутил, перепутал, мне без разницы. А я сейчас же, вернувшись с обеда, позвоню ей на работу и обрадую воскрешением. Представляю выражение ее лица. Глаза будут, как два мячика от гольфа…

Позвонить я не успел. В отделе меня ждал сюрприз, от которого слегонца похолодели ноги. Едва я перешагнул порог, нарвался на дежурного, нервного до неприличия.

– Где вы все, черти шляетесь?!!

– Я на обеде, остальные без понятия. А чего стряслось?

– Заявка крутая прошла, а в отделе никого! Начальство на совещаниях, участковые и постовые на халтурах, а вы вообще неизвестно где. На Корабельной сигнализация в адресе сработала, охрана приехала, в хату сунулась, а там бойцы со стволами. ОВОшник еле выскочить успел, а то б на пулю нарвался. Эти двери захлопнули и забаррикадировались. Давай в машину и туда. Я пока ОМОН вызову, спецназ, «Альфу», «Вымпел» и «Тайфун». Пускай штурмуют. Вы, главное двери держите, чтобы не убежали. ОВОшники уже там.

– А балкон?

– Что балкон?

– Перекрыли?

– Откуда я знаю? На месте определишься и сразу позвони! Оружие с собой?

– С собой.

Скажу прямо – после утренних событий ехать на такую заявку мне было совсем неинтересно. Но не объяснять же дежурному про Чижову и ноу-хау моего друга Леонида, который, как назло, куда то умыкнул. Словно чувствовал. Поэтому ехать придется. На ватных ногах дохожу до машины, в которой меня дожидается молодой водитель-новичок, имени которого я еще не запомнил.

– Что с вами, Валерий Андреевич?

– Пил вчера, – выдал я универсальную отмазку.

– Понимаю… У меня пивко есть. Не хотите?

– Не хочу.

Домчались мы с ветерком, минут за пять. Возле кирпичной многоэтажки проезд перекрывали несколько машин охраны. Словно на шоу, со всех сторон прибывали зеваки– зрители и рассаживались на газонах. Мало им по телевизору ужасов, еще и живьем подавай.

Аплодисментами меня никто не приветствовал. Старший наряда, указывая на окна четвертого этажа, повторил рассказ дежурного с некоторыми подробностями.

– Санек двоих видел. Может, их и больше. У одного пушка. Похоже, «ТТ».

Черная, большая. Дверь фомичом ломали, а сейчас шкафом привалили. На контакт не выходят. Я приказал своим никого в подъезд не пускать.

Не став дожидаться окончания доклада, я бегом обогнул дом и посмотрел на балкон квартиры. От соседнего его отделяла только невысокая металлическая решетка. Черт!

Вернувшись, я попросил охранников наблюдать за окнами соседней квартиры, а сам устремился в подъезд, но не в тот, где засели преступники.

– Они не там! – за спиной раздался голос охранника.

– Нет, они там.

Второй этаж, третий… Совпадет, не совпадет?… Не приведи Господи!

Четвертый. Тихо, надо отдышаться. На площадке четыре двери, нужная в торце.

Прижимаю ухо к скважине… Тишина. Могильная. (Ну и сравнения в башку лезут!)

Дрожащей рукой нажимаю звонок. Три секунды тишины, пять, семь…Десять, пятнадцать.

Ура! Не совпало!

– Кто там?

Я вздрогнул, как от выстрела пистолета над ухом, хотя испуганный женский голос был едва слышен.

– Это из милиции.

Я назвал отдел, свою фамилию и поднес к глазку удостоверение.

– Но я не никого вызывала.

– Я знаю… Откройте на минутку, нам надо поговорить.

– Не открою. Вызывайте повесткой.

– У меня повестки кончились… Сам пришел.

– Ваши проблемы.

Что ж, переговоры могут затянуться. Хотя, может и к лучшему? Пускай спецназ с ней разговаривает. А я в сторонке постою. Так спокойней.

Но планы нарушило проклятое любопытство. Ибо ответа на свои сомнения я пока не получил. А поэтому еще раз нажал кнопку звонка и громко, по-Жегловски попросил.

– Гражданочка, позовите кого-нибудь из этих.

– Не поняла… Каких этих?

– Что там понимать? Пол дома видело, как они к вам через балкон перелезли, – нагло соврал я, – отпираться бесполезно.

Пауза. Шаги. Голос. Мужской. Озорной.

– Слышь, мусор… Короче – подгоняете к подъезду заведенную тачку с полным баком и освобождаете проход. У нас баба и ее недоносок. Даем пять минут, если хотите увидеть их живьем.

– Дайте хотя бы двадцать. До заправки доехать, – я прикинул, что раньше чем через четверть часа ни спецназ, ни «Тайфун» по нашим пробкам сюда не доберется. Если только не прилетит на вертолете. Но это вряд ли.

– Никаких двадцати! – последовал жесткий ответ, – если через пять минут тачки не будет, начнем аттракцион. Время пошло. Засечем снайпера, мочим заложников сразу.

– Сколько вас? Двое?

– Не твое сраное дело.

Спасибо за честный ответ… Вообще то, меня никто не уполномочивал вести переговоры, для этого есть специалисты-переговорщики. Но специалисты задерживались, поэтому пришлось взвалить на себя эту ответственную миссию. И отвечать, в случае провала тоже мне.

– Погодите, погодите, давайте потолкуем, – предложил я, как велит инструкция по обезвреживанию террористов.

– С дерьмом своим толкуй.

– Хорошо, ждите. Сейчас подгоним, – пообещал я, потому что ничего другого в этой ситуации не оставалось. Можно, конечно, предложить кого-нибудь на замену заложникам, но, судя по настроению добрых молодцов, вряд ли они согласятся. Благородства ни на грош. Наверняка, под дозой.

Я бегом спустился вниз. Накаркал, чувствую, друг Леня, ох, накаркал… Его б сейчас сюда. Все, пора прекращать эксперименты с судьбой. Доложу обстановку и умываю руки от греха подальше.

Докладывать оказалось некому. Ни начальства, ни силовых подразделений на театре военных действий не прибавилось. Прибавилась зрительская аудитория. Чувствую, у сегодняшней трансляции будет самый высокий рейтинг… Придется самому принимать решение, как старшему по должности.

– Короче, они в соседней хате, – обрадовал я старшего охранника, – перебрались через балкон, взяли в заложники женщину и ребенка. Через пять минут требуют тачку с полным баком. Иначе начнут стрелять. Давай, выделяй транспорт.

– А где я им с полным баком возьму? У нас лимит на бензин на этот месяц кончился, на остатках ездим.

– Ты предлагаешь им это объяснить?… Осталось четыре минуты…

– Тьфу, мать их за ногу….

Начальник побежал к ближайшей машине, на ходу приказав своим бойцам сливать бензин со всех машин в канистру. На это ушло больше пяти минут, но бандиты наблюдали за нашими действиями через окна и понимали, что мы не уложимся в норматив. Поэтому огонь по заложникам не открывали.

Наконец, когда «девятка» с нарисованной на борту совой – эмблемой вневедомственной охраны, заняла свое место напротив подъезда, я бегом прискакал на четвертый этаж и позвонил в двери.

– Ну что, еще?

– Ваше условие выполнено, господа. Машина у подъезда.

– Скажи, чтоб все отвалили от нее на десять метров. И чтоб из подъезда убрались. И никаких погонь!

– Обязательно… Как скажете. Помните, что вы обещали не трогать людей.

– Все будет чисто, не тронем.

– Счастливого пути.

Самое интересное, увлекшись организацией мероприятия, я как-то забыл о Ленькиной услуге. Ну, не то чтобы забыл, просто не думал о ней. Хотелось благополучно завершить взятую на себя миссию по спасению заложников. Освободить их у нас вряд ли получится, но сохранить жизни реально. Пускай эти быки катятся на все четыре стороны, выбора все равно нет. Надеюсь, они высадят людей на первом перекрестке. Сомневаюсь, что от дома уедут без них – тогда нам ничто не помешает изрешетить машину, пусть даже казенную.

Я выбежал на улицу, размахивая руками.

– Все от машины! Все от машины!!! У них гранаты!

Последняя реплика была обращена к толпе, в надежде, что толпа испугается и разбежится. Не испугалась и не разбежалась. Видимо, гранатами нынче уже никого не испугаешь. Пропустить шоу? Никогда! Где еще такое увидишь?

Бойцы охраны прикладами автоматов принялись отгонять самых активных зевак. Послышались возмущенные крики, защелкали фотоаппараты… Пара сержантов залегла в кустах, нацелив оружие на подъезд.

– Не стрелять! – на всякий случай приказал я, сам при этом достав из кобуры пистолет и передернув затвор. Так, на всякий случай.

Когда возле машины не осталось ни души, а зеваки немного образумились, бандиты вышли из подъезда, ведя на мушке пистолета перепуганную до смерти женщину и пацана десяти лет. Моральных уродов, как я и предполагал, оказалось двое. Мои ровесники. Один – коротко стриженный прыщавый здоровяк в легкой военной куртке, под которой полосатилась тельняшка, второй, наоборот – доходяга со впалыми щеками и руками, расписанными замысловатыми наколками. «Да здравствует нерушимый союз армии и тыла!»… Пистолет был у вояки. Точно, тэтэшник. Ствол упирался в затылок женщине. Доходяга держал за шею мальчика, пытавшегося вырваться и громко кричащего, вторая рука сжимала огромный кухонный нож, прихваченный из обворованной квартиры.

– Заткнись, щенок! – звук оплеухи донесся до самых дальних рядов зрительного зала.

Женщина тоже заголосила, но товарищ в тельняшке ткнул ее локтем в печень, и она замолчала.

Из присутствующих ближе всех к машине стоял я. На расстоянии оговоренных десяти метров. Спрятав руку с пистолетом за спину. Уверен, будь на моем месте храбрый герой ментовского сериала, проблем с задержанием у него не возникло. Меткий выстрел точно в середину первого бандитского лба, ловкий бросок перочинного ножа в центр второго лба, красочное падение преступников на мягкую подстилку, литр красной краски, и – хеппи-энд. Гонорар, слава, поклонницы, автографы… А тут? Стреляю я на три с минусом по десятибалльной системе, все стекла в доме перефигачу, но в нужный лоб ни за что не попаду. Ножи отродясь ни в кого не метал, и автографы после неудачного захвата буду раздавать исключительно в прокуратуре. Короче, сплошные недоработки по части боевых искусств. О чем сейчас крайне сожалею. Перед поклонниками неудобно. Вот оно истинное лицо правоохранительной системы. Стоит скромно, спрятав пистолет за спину. И даже не это обидно. Уйдут, гниды казематные.

А гниды, нагло улыбаясь, быстро приближаются к машине. Амбал пытается затолкать женщину на заднее сидение, та сопротивляется и с мольбой смотрит на меня. Я не отвожу глаз, хотя мне крайне неловко…

И вдруг!… И вдруг из-за угла дома прямо на кустистый газон влетает небольшой бежевый автобус с голубыми номерами и резко тормозит. Из предусмотрительно раскрытых дверей выпрыгивают солидные люди в камуфляже, черных шлемах-сферах и с бульдогами-автоматами в руках. Эффектно кувыркаясь по газону, они наперегонки спешат к машине, бряцая всевозможными бирками.

Черт, неужели их никто не предупредил?! Неужели они сами не понимают, что заложникам теперь хана! До машины минимум тридцать метров, бандиты успеют положить пол дома! Или спецназовцы собираются остановиться на обозначенном рубеже?! Но противник об этом не знает!

Женщина, увидев появившихся спасителей, отталкивает верзилу и с криком бросается к сыну. Оба падают на асфальт. Верзила хватает ее за шиворот и пытается поднять, беспощадно матерясь. И поворачивается ко мне широкой спиной!

Я успею! Я успею подбежать поближе и выстрелить! С трех метров я не промажу, несмотря на дрожь в руках. Это единственный шанс! Да, единственный!

Я резко бросаюсь вперед, словно кошка к зазевавшейся мыши, на ходу поднимая ствол и целясь врагу в сердце! Второй враг что-то истерично орет. Но я не слышу! Мне остается всего полтора шага!

Враг оборачивается и, кривя от ненависти рот, пялится на меня. Вскидывает пистолет.

Огонь! Я стреляю первым! Еще, еще! Весело кувыркаются в воздухе гильзы! Я не должен промахнуться!…

… Но промахиваюсь… Жму на крючок снова, но пули летят в молоко. Вернее, в окна дома. Звенят разбитые стекла. Я за сотую долю секунду понимаю свою ошибку. У пистолета слишком короткий ствол. Малейшее отклонение руки, и пуля улетает на метр в сторону. Давить на спуск рекомендуется очень плавно, нежно, а я жму, словно неврастеник… Не профессионал.

Пытаюсь успокоиться, но это уже невозможно… Я вижу прыщавое лицо соперника, мушку пистолета на фоне прищурившегося глаза, замираю на месте и закрываюсь руками…

Гремит выстрел…

Я вздрогнул и очнулся. Кабинет, дверь, голоса за ней.

– Конечно, конечно… Ой, простите… А кто теперь моим делом будет заниматься?

– Гражданочка, ну как же вам не совестно? У нас люди гибнут, а вы с каким-то кошельком? Разве так можно?

Кто это гибнет? Может, Леня и собирается, лично мне еще рано…

У меня есть несколько секунд, чтобы пресечь покушение на корню. Решительно открываю дверь, делаю смелый шаг вперед…

– Здравствуйте, в чем дело?

Нет, глаза у Чижовой не похожи на шарики от гольфа. Они похожи на мячики от большого тенниса. Белые, с черной точкой в серединке.

– Ой…

Представьте – вы едете в метро, и вдруг в вагон заходит всем известный беглый олигарх. Крестится и заводит примерно следующую мелодию: «Сам я не местный, но у меня столько денег, что просто некуда девать. Возьмите, пожалуйста, кто, сколько сможет, Христа ради. Спасибо… Дай вам Бог здоровья…» Народ же отмахивается от него, как от чумного: «У нас самих денег полные кредитки, не знаем, на что потратить, поди прочь, убогий!» А теперь представьте выражение своего лица. Вот примерно такое сейчас у Зинаиды Аркадьевны Чижовой и моего дорогого, жизнелюбивого напарника Леонида.

Пока дама возвращается в исходное положение и подбирает нужные слова, он растворяется в воздухе, словно кофе в стакане горячей воды. Мастерство.

– Вышло небольшое недоразумение… В сводке вместо фамилии преступника указали мою. У нас такое случается. А мой коллега просто не понял. Так что, я жив-здоров.

– И будете искать мой кошелек?

– Вне всякого сомнения. У меня как раз появилась новая версия. Проходите, дорогая Зинаида Аркадьевна, обсудим…

До обеда я разбирался с материалами. Довольно успешно. Сделал все, что запланировал. В кафе с аппетитом проглотил бифштекс и побалагурил со знакомой официанткой. Насвистывая песенку «Я люблю тебя, жизнь», вернулся в отдел.

Взмыленный, словно конь, дежурный…

– Где вы все, черти шляетесь?!

– Я на обеде, остальные без понятия. А что стряслось?

Страшная история про квартирных воров, захвативших заложников. Та-а-а-к…

Леониду, однако, не в милиции надо служить, а в ностадамусы податься, серьезные деньги зарабатывать. Лихо у него предсказывать получается. Колдуны и маги от зависти удавятся.

– Давай в машину и туда. Я пока ОМОН вызову, спецназ, «Альфу», «Вымпел» и «Тайфун». Пускай штурмуют…

…В машине молодой водитель.

– Вы чего такой радостный, Валерий Андреевич? Случилось что?

– Пил вчера.

– Понимаю. У меня пивко есть. Не хотите?

– Не хочу.

Прибыв на Корабельную, без промедления иду в знакомый подъезд на четвертый этаж. Я абсолютно спокоен. Со мной сегодня ничего не случится. Я не дал Лене довести черное дело до конца, а значит, бояться мне абсолютно нечего.

Когда прыщавый мордоворот навел на меня мушку, я не закрывал лицо руками. Он промажет или пистолет даст осечку. Безо всякого сомнения… Иначе и быть не может…

Я улыбнулся, и смело, с высоко поднятой челюстью шагнул ему навстречу…