Металлические двери больничного лифта распахнулись, и два санитара выкатили на тележке свежего покойника.

– Откуда? – спросил из «холодильника» третий санитар.

– Из реанимации, откуда ж еще? Сердечник. Вскрытие завтра.

– Сегодня будут кого-нибудь потрошить?

– Не знаю, это не мое дело. Скажут – привезем.

Санитары, пододвинув тележку к столу, перекинули на него обернутое в простынь тело и, толкая перед собой тележку, вышли из «холодильника». «Холодильник» был небольшой, рассчитанный на шесть человек, и функционировал с перебоями, поэтому из-за вечного запаха разложения здесь старались надолго не задерживаться.

Третий санитар сделал пару пометок в журнале, лежавшем на столе-тумбочке, и тоже было направился к выходу, но затем, будто вспомнив что-то, вернулся и подошел к трупу. Осторожно откинув простынь, он заглянул в раскрытый рот мертвеца. Человек этот умер лишь несколько минут назад, поэтому, кроме безвольно отвалившейся нижней челюсти, других признаков смерти пока видно не было. В свете тусклого плафона санитар разглядел в рту покойника ряд золотых коронок. Он тут же осмотрел запястье умершего. Бирки с фамилией не было. Стало быть, регистрация умершего еще не произведена. Отлично!

На одном из пальцев покойника блестела золотая печатка. Санитар аккуратно потрогал перстень. Тот сидел неплотно. Довольно улыбнувшись, санитар снял его, быстро сунул в карман халата и оглянулся. Все тихо. Тело уже начало коченеть. Прекрасненько, раз регистрации не было, значит никто описи имущества не делал, а значит никто не знает – было колечко или не было. Будем считать, что не было.

Санитар подошел к двери и выглянул в коридор. Тишина. Он вернулся к столу с покойником и еще раз заглянул ему в рот. От лежащего рядом другого тела шел едкий запах. Санитар, брезгливо поморщившись, выпрямился. Хорошие коронки, массивные. Плохо, мужик молодой, десны крепкие, придется повозиться, но ничего, справимся.

Санитару было лет двадцать пять, он был плотного телосложения, с одутловатым лицом и большими, необычными для нашего времени бакенбардами.

Он взял металлический стул, приставил его к стене, встал на него и достал из-за трубы под потолком «холодильника» ржавые зубные щипцы. Быстро сунув их в карман халата, он поднял с пола поллитровую банку, набрал в нее воды из-под крана и подошел к мертвецу. Санитара бил мелкий мандраж, мероприятие предстояло не из приятных, к тому же было довольно-таки опасным, потому что в «холодильник» в любой момент мог кто-то зайти и застать его прямо на месте преступления. Достав из кармана тряпку, он обмакнул ее в воду и подложил под щеку покойника. Кровь, конечно, уже не течет в теле, но всякие неожиданности возможны, а следов лучше не оставлять.

Еще раз подбежав к двери, он выглянул в коридор и, убедившись, что все спокойно, быстро вернулся к телу.

Придерживая одной рукой нижнюю челюсть мертвеца, он вытащил из кармана щипцы и аккуратно ввел их в рот, пристраивая к зубу в коронке.

Сжав руку, он было осторожно повел зуб вниз, но в ту же секунду замер на месте. Его начинающая лысеть голова под грязно-белой шапочкой покрылась испариной, а волосы на роскошных бакенбардах зашевелились.

Покойник открыл глаза и остекленевшим взглядом уставился на санитара.

Первым звуком, раздавшимся в «холодильнике» был звон от упавших на покрытый плиткой пол щипцов. Вторым – душераздирающий вопль бедного санитара. Парень даже не пытался бежать – он просто стоял и орал, опустив трясущие-ся руки вдоль тела.

Двери «холодильника» распахнулись, и внутрь влетели Петров с Дукалисом и врач в белом халате.

Санитара этот факт нимало не смутил – он продолжал стоять и орать, Миша, мгновенно смекнув, в чем дело, подскочил к крикуну и слегка саданул его кулаком в живот. Тот закашлялся, согнулся в поясе и судорожно захрипел.

– Миша, а ты оказывается мастер звук убавлять, – с улыбкой прокомментировал Дукалис, а затем, обернувшись к покойнику, спросил:

– Коля, ты что ему сделал? Человек на себя не похож. Ты же передовой участковый, как не стыдно?

– Пошел ты подальше! – зло ответил участковый, сваливаясь на кафельный пол и потирая чуть было не вырванный зуб. – Еще раз подпишите на такое, точно морду набью.

– Но мы ж не виноваты, что на все отделение у тебя одного рондоль позолоченная. Прямо цыган. Ты не переживай, с нас бутылка.

– У тебя, между прочим, тоже зуб золотой есть, так что одним пузырем не отделаетесь. По пузырю на зуб! Понял?

– Лады, какие вопросы, неужели не договоримся?

Коля встал с пола и, завернувшись в простынь, словно римский император в тоге, подошел к санитару. Тот, сидя на полу, что-то невнятно бормотал себе под нос.

– Что это с ним? – спросил Коля, затем опустил руку в его карман и извлек перстень. – У, гад, гайку помылил. Мне ее напрокат один судимый дал под честное слово, а ты помылил.

Коля замахнулся на беднягу локтем и вернулся к полатям.

– Знаешь, Анатолий, – произнес стоявший рядом мужчина в халате, – я не знаю, посадите вы его или нет, но воровать он, похоже, больше не будет.

– В себя-то хоть придет?

– Не знаю, я не психиатр. Вообще-то должен. Надо укол сделать успокаивающий. Николай, а вы как себя чувствуете? Я боялся, что сильную дозу вам ввел.

– А зачем вы меня вообще кололи?

– Видишь ли, этот препарат, как бы тебе объяснить, несколько уменьшает внешнюю жизнедеятельность. Сердечко тише бьется, кожа бледнеет. Слабый наркотик. Если не привыкать, ничего страшного, но ты, надеюсь, не привыкнешь.

– Боже упаси. Мне одного раза хватило. Вы попробуйте среди этих ребяток хоть пять минут без движения полежать. Я даже больше не этого боялся, а чтобы эти дурни-санитары меня с кем-нибудь не перепутали и на вскрытие не отвезли, а то пришлось бы оживать на операционном столе, а я, простите, голый. А там такие девчата симпатичные… Право, неудобно. Ну что, шмотки мои у вас?

– Да, сейчас принесу.

– Да ладно, что я, убогий? Сам дойду.

Петров с Дукалисом взяли под руки обмякшего санитара и вывели за дверь. Следом вышли патриций Коля и хирург.

– Господи, – воскликнула проходящая по коридору медсестра, – что это такое?

– Что, что? – зло проворчал Коля. – Докатились– живых людей в морг отправляют, медицина, мать вашу…

Рабочий день подходил к концу. Старший инспектор паспортного стола Нина Владимировна Кораблева собрала только что заполненные бланки паспортов и составила их в ящик. Осмотрев кабинет, она взяла графин и полила цветы. Осталось убрать ящик в сейф, сдать помещение под сигнализацию, и можно уходить. Сегодня посетителей было мало, и Нину Владимировну не доставали граждане, не уложившиеся в график работы паспортного стола. Она уже открыла створку сейфа, когда дверь кабинета отворилась, и на пороге возник какой-то молодой человек.

– Прием окончен, – стандартно отреагировала Нина Владимировна. – На дверях есть график.

Молодой человек улыбнулся, приподнял широкополую шляпу и произнес:

– У меня к вам сугубо личное дело.

– Ко мне? Но я впервые вас вижу. Что вы хотите?

Молодой человек опять улыбнулся, подошел к столу и сел на стул для посетителей.

– Послушайте, я ухожу.

– Но вы как сотрудник милиции и как человек обязаны меня выслушать. Я специально пришел после окончания вашей смены, чтобы не отвлекать вас от напряженного труда.

Тон парня был иронично-просящим. Нина Владимировна на секунду задумалась, после чего села за стол и произнесла:

– Слушаю.

– Вы меня не знаете. Не ломайте голову. Паспорт я получал не в вашем отделении, но зато знаю кое-кого, кто получал его здесь.

– Ну и что?

Парень снова усмехнулся.

– Просто вы тоже очень хорошо знаете этих людей.

– Ничего не понимаю. Что вы хотите? Мне домой пора, в конце концов.

– Да, дом – это хорошо. Плохо, если у тебя нет дома. Но еще одну секундочку. Фамилия одного из тех, о ком я говорил, – Гаджиев. Не припоминаете?

Нина Владимировна слегка побледнела и изменившимся голосом ответила:

– Не помню.

– Это вполне естественно. В южных республиках это весьма распространенная фамилия. Тогда вспомним менее распространенную, к примеру…– Парень сощурил глаз и посмотрел в потолок. – Жиганов. Хулиганская такая фамилия. Но сам человек, разумеется, далеко не хулиган. Ну как? Не вспоминается?

– Послушайте, хватит морочить мне голову, я сейчас позвоню в дежурную часть. – Нина Владимировна протянула руку к трубке местного телефона.

– Давайте, давайте, пускай приходят. Вместе послушаем историю про Гаджиева, Жиганова и прочих. Во мне как раз проснулось красноречие. Могу лучше Хазанова монолог устроить, но, пожалуй, я начну его прямо сейчас, а ваши коллеги его дослушают. Вместе потом посмеемся.

Рука Нины Владимировны замерла над аппаратом. Парень, не обращая на инспектора ровно никакого внимания, продолжал разглагольствовать:

– Раз вы не помните Гаджиева, начнем сразу с Жиганова. Он куда более примечательный человек. Три судимости, одна статья круче другой, резвый такой мужичок… Настолько резвый, что убежал из мест лишения свободы, убив при этом двух охранников. Прямо герой. Но в нашей демократической стране очень трудно прожить без такой формальности, как паспорт. Приходится обращаться в отделение милиции по месту прописки, оформлять этот самый серпасто-мо-лоткастый. Ну, а если прописки нет, а само обращение в милицию грозит всякими неприятными последствиями? Тогда паспорт можно купить. У нас сейчас рыночные отношения, купить можно все. Надо только знать, у кого и за сколько. Вы уловили суть моих рассуждений, Нина Владимировна?

Паспортистка нервно грызла ногти.

– Да и цена здесь не главное. Я вас в чем-то понимаю. Госсодержание в эпоху рыночных отношений – штука малоприятная. Магазины завалены всякой всячиной, а этих шуршащих бумажек так мало. Стало быть, с этим надо бороться, благо такая возможность имеется. Очень хорошая возможность, без всякого риска.

Парень снял свою странную шляпу, положил на стол и внимательно оглядел Нину Владимировну. Ей стало нехорошо.

– Для начала надо получить чистый бланк паспорта. Право, мне совсем не хочется описывать вам всю эту процедуру, вы се лучше меня знаете, так что рассказываю я вам это только затем, чтобы вы больше не делали всяких резких движений, не хватались за телефонные трубки, пистолеты, дубинки и прочий хлам. А выводы потом сделаем вместе. Так вот. Чистых бланков у нас, разумеется, хватает, паспорта как-никак каждый день выписываются. Но они все строго учтены – у каждого свои номера, стало быть, налево не пустишь. Что же делать? Не проблема. Всякое бывает. Можно фамилию гражданина с ошибкой написать или кляксу на его физиономии поставить. То есть на фотографии. Тогда придется паспорт переделывать, а старый бланк уничтожать. А можно и не уничтожать, к примеру, продать кому-нибудь. Ведь на самом деле бланк испорчен лишь официально, так-то он чист. Но тут опять возникает небольшая трудность, вот ведь страна какая у нас. Никакой веры людям нет, сплошной учет и контроль. А поэтому раз ты нечаянно испортил бланк, то будь любезен, вырви из него страничку с номером и вклей в специальный прошитый и пронумерованный журнальчик. А журнальчик этот раз в месяц отвези на проверку в контрольно-наблюдательные органы.

Что же делать бедной паспортистке, которую так страстно опекают? Но, Боже мой, на пороге уже двадцать первый век, век не только рыночных отношений, но и бешеного технического прогресса. И известный японский ксерокс может сделать с бланка такую копию, что пальчики оближешь. Правда, он не умеет водные знаки снимать, но не беда. Когда мы будем вклеивать ксерокопию в журнал, мы просто нальем на нее побольше клея, чтобы кто-нибудь, не дай Бог, не отклеил листочек и не использовал его в своих корыстных целях. Вот, собственно, и вся процедура. Все гениальное – просто. Наш человек найдет любую лазейку даже в самом контролируемом процессе. Но речь не о нашем безобразном характере, а о продолжении истории.

Парень достал пачку сигарет, не спрашивая разрешения, прикурил и метко бросил пачку в лежащую на столе шляпу.

– Откуда вам это известно? – пробормотала явно расстроенная Нина Владимировна.

– А, – махнул рукой парень, – разве это секрет? Самое интересное здесь – это те люди, которым таким образом были оформлены паспорта. Взять того же Жиганова. Хороший он себе псевдоним выбрал. Сразу видно, с юмором человек. Но я хочу напомнить вам еще кое-что. Ведь в паспорте надо поставить какую-нибудь прописку – еще одно уязвление. гражданских прав. Человек может жить, где захочет. Безобразие. Какой же выход? Ну, давайте пропишем его в какую-нибудь общагу, где его никто и никогда не видел. В конце концов, полгорода прописано по общежитиям, а живут все, где сочтут нужным. Отлично! Печать в руки, шлеп! Готово! Следующий. Таким образом, остается лишь открыть ящик стола, чтобы туда упал конвертик с оплатой услуг. Лучше в СКВ. Рубль у нас подвержен инфляции. Сколько? Примерно триста-четыреста долларов. Американских, естественно. Мексиканские доллары котируются в мире, как наши рубли. К чему я это все рассказываю? Да к тому, что за такие манипуляции с паспортами можно угодить за решетку. Годков, эдак, на пять. А мы не можем, нам надо домой. Там, наверно, детишки, муж – рабочий. Правда, любит выпить, детей без присмотра бросает. Они гуляют по двору одни, без родительского глаза, а так и заблудиться недолго…

– Хватит. Что вам от меня нужно? Оформить паспорт?

– Господи, стал бы я из-за такой ерунды отнимать у себя столько времени! Паспорт. Ха! Но я не буду вас утомлять. Мне действительно надо, чтобы вы оказали мне несколько услуг. И вы мне их окажете, потому что тот же Жиганов после того, как получил здесь паспорт, успел убить еще одного человека и сейчас находится в розыске. А живет он по вашей липовой ксиве. Все ясно? И я знаю, где его можно найти. Могу кое-кому подсказать. Надеюсь, не требуется объяснять, что произойдет потом?

Нина Владимировна молчала. Она покраснела, пальцы ее ломали ногти.

– Успокойтесь. Ничего сверхъестественного я от вас не попрошу. Зато оплату гарантирую куда более высокую, чем оформление какого-то паспорта. Я жду. Вы согласны?

– Да, – потусторонним голосом выдавила из себя Нина Владимировна.