Книга: Целую. Ларин
Назад: ГЛАВА 5
Дальше: ГЛАВА 7

ГЛАВА 6

С обедом я опять пролетаю. Не везет— мне в последнее время с этим мероприятием. Тщательно пережевывайте пищу, товарищи. Хотя древние говорили, что голодать полезно. Посты там всякие. Правильно: сытый чукча — глупый чукча. А время движется к закату. На часах — пятый.
Что же мы имеем, товарищ Ларин? Опять это же самое — ни фига. Недоработки сплошные. Ножик, говорите? А кто видел, что он у него в руках был? Как кто? Я видел. Он же меня этим ножиком собирался того-этого. Ну, товарищ Ларин, вы уж совсем заработались. Кто вы такой? Вы представитель карающих органов и свидетелем быть не можете. Нет, мы понимаем, что в кодексе не сказано, что не можете. В принципе, конечно, можете, но… Практика, товарищ Ларин, практика. В суде ваши показания не проскочат. А отпечатков на ножичке нет, ручка не полированная, рельефная. И вот молодой человек утверждает, что зашёл в ларёк поинтересоваться, не нужны ли в продажу видеокассеты. А вы на него с пистолетом. Да ещё лёгкие телесные повреждения нанесли. Абсолютно необоснованно. И никакого ножика он в глаза не видел. Где акт изъятия с понятыми? Ах, не до того было? Но это ваши проблемы. Лучше работайте, чтоб было до того.
Во, Евгений зашёл.
— Ну, дебилы. Я одного в кабинет посадил, даю ручку и лист бумаги, говорю — опиши сегодняшний день. А он мнется, а потом заявляет — не умею. Я его — что не умеешь? А он — писать не умею. Орёл. Я, кажется, даже в восемнадцать лет с ошибками писал, но ведь писал же! А тут? Куда мы катимся? Ты-то разобрался?
— Относительно. Два часа в пустую угрохал. Смотрит мне в глаза и утверждает, что нож не его, завтра пойдёт на Якубовича, в прокуратуру и напишет на меня цидулю. Смотри-ка, даже адрес выучил. На всякий случай, наверное… Дурак не дурак, а что говорить знает. Вернее, не говорить.
— Да, они сейчас подкованные. Обычный человек и понятия не имеет, где у нас прокуратура. А тачка?
— Тоже пролёт. Не в угоне. Оформлена на другого, ездят по доверенности. Я на тачку и не рассчитывал. Надеялся, ствол найдём или свистнуть что-нибудь успеют из ларька. Рановато я туда сунулся.
— И что теперь?
— Не знаю. Утром попробую опоздание провернуть в больнице. Стёпа-то их запомнил, по крайней мере, этого с ножиком узнать должен, если не сдрейфит, конечно.
— Весёлая у нас система. Твори, выдумывай, пробуй. Грабь, режь, убивай. И гуляй дальше. Тебя не опознают, тебя боятся. Я так думаю, Киря, что ни фига у нас с сегодняшним случаем не выгорит. Даже если твой раненый кого-то и опознает. Через пару дней максимум откажется, скажет — обознался, извините. А следствие наше — сам знаешь — любое дело развалит. Ты гляди, до чего дошло. Я сейчас с историей одной разбирался. Муж и жена, оба БОМЖи, подрались в подвале своем по пьяни. Обычное дело, не поделили что-то. Он её бутылочкой приласкал, она его в ответной речи — ножиком в живот. Нормалёк, в общем. Вызвали потом скорую. Те приехали, обоих забрали. Её с раненой головой, его с животом.
В больнице мужик того, загнулся. Телефонограмма к нам пришла, участковому отписали. Он в больничку съездил, жену опросил. Она всё без утайки поведала. Участковый вернулся, позвонил в следствие — так и так, сто восьмая, часть два. Что делать? Те — присылай материал, мы разберёмся. Он, естественно, послал — объяснение бабы той и телефонограмму из больницы. А следователь дело возбудил как нераскрытое, то есть «глухарем», и в сейф кинул до лучших времен.
Ну, а тётка в больнице подлечилась, выписалась и думает, а что это меня милиция не сажает? Пойду-ка я и куплю ещё акций АО «МММ». Тьфу ты, заговорился, подамся-ка я в бега. И давай прятаться от милиции. От каждой фуражки шарахалась. Пряталась, пряталась пару месяцев, а потом надоело, сдаваться пришла. Так, мол, и так, я в розыске за убийство. Дежурный наш её по ЦАБу проверяет, говорит, извини, мамаша, но ты что-то путаешь. Она ко мне тогда. Я разобрался, звоню следователю, говорю, вот пришла дама, желает в тюрьму сесть. Давай, принимай решение. А он: «Слушай, не губи. У меня в деле даже справки о причине смерти нет, не говоря уже об экспертизах и прочих бумажках. Зашился, понимаешь, не успел. Если я сейчас в прокуратуру пойду за санкцией на арест, меня ж прокурор так вздрючит, что из ушей пар повалит. Ты бабу не мог бы как-нибудь выгнать? Наври ей что хочешь, или просто вышвырни, мол, не морочь голову, не до тебя». Я ему — так «глухарь» же останется. Он — да брось ты, одним больше, одним меньше. Круто! Меня за каждый глухарь на ковре третируют, а ему одним больше, одним меньше… Система, мать их.
Прикинь, а?! Это они так по делу работают, где всё от «а» до «я» ясно. Что же тогда по другим делам творится, где преступник не в расколе? Я вообще удивляюсь, как мы ещё кого-то сажаем. А преступность-то не то что раньше, растет как опара на дрожжах. И убийства через день.
Кстати, читал тут статейку. Мужик какой-то теорию выдвинул, происхождения преступности. Мол, в животном мире есть травоядные и плотоядные. Травоядные пасутся, накапливают жирок, а хищники — раз и на десерт их. Вот так и у людей — кто-то вкалывает, копит, копит себе, а потом кто-то другой приходит — загрызает и забирает. И при этом писатель утверждает, что это, товарищи, нормально, это законы природы, никуда от них не деться. Надо, чтобы его кто-нибудь пару раз долбанул по башке в подворотне да ограбил. Теоретик херов. Правда, в одном он, пожалуй, прав — если человек убивает, он превращается в животное.
Женька вышел. Да, теорий сейчас много. Кто-то даже диссертации защищает. А закон нормальный придумать не могут. Вы, товарищи милиционеры, вроде как не свидетели. Имеете скрытый интерес посадить человека в тюрьму, а стало быть, вы лица заинтересованные. А то, что на вас с ножом, так это издержки, профессиональный риск, вам за это деньги платят, правда, не всегда вовремя, но ведь платят же.
А ребятки пусть до утра в камерах побудут, не растают. Плохо, что они парами сидят, договорятся. А впрочем, на опознание это никак не повлияет. Просто не хочется на вечер глаза закручивать с опознанием, очными ставками и допросами. Это процесс длительный, и его надо зачинать с утра. Тем более, на дежурного следователя всё равно очередь, так что лучше утром буду первым.
Я достал кипятильник, решив вместо обеда в очередной раз ограничиться растворимым кофе. Ха, а двое-то тряслись, когда я с ними беседовал. Они смелые только тогда, когда в пьяном угаре девок трахают да морды бьют гражданам. Когда их много. Интеллигенты. Писать не умеют, зато на «БМВ» разъезжают. Стрёмное у нас всё-таки общество. Профессора еле концы с концами сводят, а вот эти грамотеи на «иномарках» катаются. Мне кажется, что через некоторое время всё наше общество из таких уродов будет состоять. Нормальные люди либо вымрут, либо сбегут. Да ладно тебе, товарищ Ларин, рассыпаться здесь. Скажи лучше, что прокололся, что всех отпустишь — всё равно ж ничего не докажешь. Ты неудачник, Ларин. Ну, почему же отпущу? У нас ещё завтрашний день остается.
Мои мысли прервал стук в дверь.
— Да, открыто.
На пороге стояли двое. Не бойтесь, оружия в руках у них не было. И выглядели они отнюдь не кровожадно. Но не скажу, что я стал прыгать от радости и хлопать в ладоши. Потому что одного из своих гостей я узнал. Это был ни кто иной, как Витя Захаров. Собственной персоной. В элегантном чёрном пиджаке и такой же чёрной рубашке с застегнутыми до верху пуговицами. Воротничок бедной рубашки едва сходился на Витиной шее, но Захар не расстегивал пуговиц. Что делать, такова мода. Мода на всё, начиная пуговицами и кончая образом жизни.
Несмотря на то, что и так было понятно, что визитеры прибыли именно ко мне, я на всякий случай уточнил:
— Вы ко мне?
— Ларин вы?
— Угу.
— Можно узнать, за что задержаны Романов и остальные?
Вот так с порога. Ни здрасьте, ни разрешите присесть. Воспитание на уровне третьего класса. Я, между прочим, обедаю. Кофей пью. Кстати, Романов — это тот, который с ножиком.
— А с кем имею?
— Захаров.
— А вы?
— Это адвокат.
Ага, быстро. Чёрт возьми, всё у них быстро. Ну, адвокат, так адвокат.
— Простите, гражданин Захаров, а почему я должен сообщать вам, за что задержан Романов? Вы ему кто — отец, брат, невеста?
С невестой я, кажется, погорячился. В наш диалог вступил молчавший ранее адвокат.
— Ну, мне-то вы обязаны сообщить, за что задержан Романов.
— Неужели? У вас что, договор заключён с ним? Тогда покажите.
Адвокат на минуту смутился.
— Послушайте, молодой человек, зачем устраивать споры о том, что можно, а что нельзя. Мы можем всё выяснить и без вашей помощи. Но хотелось бы урегулировать вопрос без лишней, так сказать, крови. Давайте разберёмся как деловые люди.
— Не понял. Что значит разберёмся?
— Ну что тут непонятного?! Необходимо, чтобы ничего не было.
Вот это он сказанул! Словарный запас слабоват. Необходимо, чтобы ничего не было. Но я-то всё понял.
— Вряд ли. Они совершили грабёж.
— И заявление есть?
Так, всё ясно. Мишу уже навестили. И всё, что нужно, с него стрясли. Так что врать не имеет смысла.
— Вы можете прийти завтра? Я не могу сейчас определённо сказать — будет ли заявление по грабежу или нет. Но у Романова изъят нож и необходимо провести экспертизу — является ли он холодным оружием или нет. А это можно сделать только завтра, потому что у экспертов рабочий день закончен.
— Заявы не будет, — рявкнул Захаров.
— Этого утверждать нельзя.
— Ну хорошо, у Романова нож, а у остальных?
— Остальные плохо себя вели, мелко, так сказать, хулиганили, а потому завтра поедут в суд, а оттуда — суток на пятнадцать.
— Они извинятся. Я их сам накажу.
— Да стоит ли беспокоиться из-за этих дурачков? Отсидят да выйдут.
Гости переглянулись.
— Во сколько можно завтра подойти?
— Я думаю, часиков в одиннадцать всё будет ясно, — ответил я.
— Хорошо, мы подойдём.
— Всего доброго.
Адвокат вышел первым. Захар немного замешкался на пороге.
— Послушай, Ларин. Может не будем тут спектакль разыгрывать? Ты же всё понимаешь. Вы всё равно проиграете. Что тебе надо? Сколько?
— Завтра приходите, в одиннадцать, — напомнил я как можно более вежливым тоном.
Захар вышел. Слава Богу. Я выдохнул и откинулся на стуле. Только сейчас я услышал противное шипение. Вода в банке выкипела, кипятильник угрожал расплавиться. Я протянул руки к розетке и только тут заметил, что пальцы мои трясутся мелкой дрожью. Мне было страшно.
Попив кофе и немного успокоившись, я задумался. Романов, похоже, личность из особо приближённых. Стал бы Захар за всякой шелупонью сам приезжать. Прислал бы одного адвоката.
Я выглянул в окно. Метрах в трёхстах от отделения припарковались две «иномарки» с тонированными стёклами. Ага, наблюдателей поставили. Так, на всякий случай, не помешает. Ладно, пускай стоят. Однако что же делать? Придётся сегодня опознание проводить, скорей всего, ночью и наверняка одному, потому что следователь дежурный ни в какую больницу не поедет. Это большой минус. Я не в том смысле, что не поедет, а в том, что в суде к следственным действиям, проведённым операми, относятся крайне недоверчиво. Одно дело, когда опознание проводит следователь, и совсем другое — когда опер. Почему? Да потому, что следователю всё равно — опознают, не опознают, его раскрываемость не волнует. Ему даже лучше, чтобы не опознали — работы меньше. Стало быть, следователь — лицо незаинтересованное. А у опера есть интерес — ему надо, чтобы опознали. Надо! А значит никаких гарантий, что он где-нибудь не смухлюет. Крутая система. Рассчитана не на порядочных людей, а наоборот. На каких-то шулеров и жуликов.
Раздумывая, я автоматически набрал номер телефона справочного Института скорой помощи. Бесполезно — номер был постоянно занят. Господи, совсем заработался. Мать-то должна знать, как самочувствие Стёпы.
Я достал из сейфа материал, нашёл домашний телефон раненого и позвонил. Мать оказалась дома.
— Слушаю.
По тембру голоса я понял, что произошло что-то ужасное.
— Это Ларин. Как Стёпа?
— Стёпушка умер. Вчера ночью. Заражение крови. Проглядели… Найдите их, найдите! Пожалуйста…
Речь перешла в рыдания.
— Извините, — почему-то извинился я и повесил трубку.
Ты неудачник, Ларин, ты проиграл…
Назад: ГЛАВА 5
Дальше: ГЛАВА 7