Глава 9
Без четверти шесть случилось чудо. В трактир заглянула молодая и высоконравственная брюнетка лет двадцати.
Нравственность ее была так высока и стройна, что все присутствующие в зале, в том числе и Жанна, застыли, словно на стоп-кадре. И даже я, человек, закаленный в застенках, автоматически привстал с табуреточки. Неужели это всё натуральное? Все свое? Неужели здесь не поработала рука пластического хирурга?
А какие глаза! Они глубоки, как тексты песен Макsим.
А ноги! При их виде хочется сделать что-нибудь доброе, светлое, волшебное…
И одежда от ведущих производителей соответствует — облегает точно по контурам, подчеркивая малейшие нюансы туловища.
И красный спортивный «мерс», из которого она вышла, говорит о прекрасном вкусе.
Что такая дива могла забыть среди финского оргалита и пластиковых столиков? Шаверма? Комплексный обед? Приятное общество? Ни одна из версий не выдерживает критики.
Барышня присела за свободный столик у окошка, небрежно положила ключи от машины и промурлыкала Жанне:
— Одно экспрессо… Без сахара.
Слово «эспрессо» она почему-то произнесла через «к» и в среднем роде. Это говорило о нестандартности мышления и творческой натуре.
Затем гостья достала мундштук, тонкую сигаретку и, закинув ногу на ногу, закурила. И, несмотря на то, что в зале было много детей, никто не сделал ей замечание. (Вместо пепельницы, кстати, она использовала солонку.)
Видя, что Жанна зашивается, я решил помочь и отнести кофе сам.
— Благодарю, — улыбнулась брюнетка.
— Может, еще что-нибудь? — Я ненавязчиво присел напротив.
— Нет, спасибо. — Отказ не был категоричным и жестким, что позволяло продолжить общение.
— Впервые у нас?
— Да… Ехала с выставки и вдруг ужасно захотелось кофе. О! — Она сделала глоток. — Какое хорошее экспрессо!
— Жанна недавно из Палермо, проходила стажировку в элитном ресторане. У нас очень строгий отбор кадров.
— Ах, Испания!.. Это чудо!..
— Согласен… Каждый раз приезжаю и каждый раз удивляюсь… А как вас зовут, если не секрет?
— Злата, — певуче ответила она.
— А я Роберт, — тоже пропел я. — Очень, очень приятно!
Окружающие смотрели на меня с нескрываемой завистью. Да, я молод, красив и удачлив. Стильно выгляжу. Но кто мешает вам жить по фэн-шую?
Мы поболтали о новинках машиностроения, затем перешли к экономической теме. Не пора ли снизить налог на добавленную стоимость? И оба согласились, что давно пора.
Я заказал ей еще один кофе. За счет заведения. А себе взял коньяку, хотя на работе блюду трудовую дисциплину.
Да! Голливуд, в чистом виде Голливуд! Прекрасная дочь миллионера случайно заходит в забегаловку, где знакомится с простым рабочим парнем, недавно отмотавшим срок за преступление, которого не совершал. Никто ему не верит, а она поверила… И возникла большая и крепкая любовь на широком экране. Особенно режиссеру удались постельные сцены, с компьютерными спецэффектами.
Штампы, конечно, но вся наша жизнь, как плохое кино — сплошные штампы. Сборы — $20 млн за первую неделю проката… Сиквел давай, сиквел!
Всё плавно шло к хэппи-энду. Но режиссер-интриган заложил в сценарий мину. Когда я напряженно следил за рассказом Златы об устрицах, которыми она отравилась на острове Бали в пятизвездном отеле, подло и исподтишка запиликал мой сотовый.
— У аппарата!
— Пашенька, привет. Это я.
Веселова… Как нельзя кстати. Голос — чистый изумруд.
Я извинился перед Златой и отошел к табуреточке.
— Привет. Слушай, у меня сейчас допрос. Очень важный свидетель. Ты не могла бы перезвонить через часик?
— Я буквально на минуточку. Я нашла для тебя деньги… Мы не могли бы где-нибудь пересечься?
О, это хорошая новость. Жизнь определенно налаживается.
— Спасибо… Сейчас прикину.
Быстренько, быстренько соображаем. Вообще-то, я, как глубоковоспитанный супермен, должен сначала выслушать предложение дамы, пусть даже одноклассницы, и подстроиться под нее. Тем более, в деньгах интерес мой.
— А где тебе удобно?
— Ну, вообще-то, — с легким смущением ответила Ксюха, — у меня… Часов в девять. Раньше не смогу, на работе зависну. Но, если хочешь, я подойду, куда скажешь…
— Нет, нет… У тебя, так у тебя — не вопрос! В девять буду. — Я не стал возражать, ибо хотел побыстрее закончить разговор и послушать продолжение истории об отравлении устрицами.
Я отключил связь и повернулся в зал. Первое, что я увидел, — злорадное лицо Жанны, убиравшей столик Златы.
От кого угодно, но от Жанны я подобного злорадства не ожидал. Ничего плохого я ей пока не сделал. Остальные, в том числе дети, не скрывали радости. Смеялись и показывали на меня пальцем. Как вы поняли, гостьи в трактире уже не было. Все, что от нее осталось, — две грязные чашечки и солонка с пеплом и окурком. Исчез и «мерседес». Увез на Бали. Такие повороты сюжета заставляют задуматься о диалектике. Не всё то красное, что фэн-шуй, в смысле — наоборот.
Впрочем, стоит ли расстраиваться из-за подобной ерунды? Мало ли кто еще травился устрицами?.. Ну, Ксюха, блин… Умеешь ты раскрасить жизнь.
— Роберт, за кофе ты платить будешь?
— Да. Скидку сделай, как постоянному клиенту. Ты берешь кредитки «MasterCard»?
Интересно, зачем она все-таки сюда приезжала? Неужели на халяву «экспрессо» попить? Могла бы что-нибудь посерьезней заказать. Жареную кукурузу, например.
И с какой выставки она возвращалась? Не иначе с выставки за дверь. Шаромыжница дешевая.
Остаток рабочего дня я провел в раздумьях, слушая голос сердца и певицу Макsим. А действительно ли была нужна миллионам советских людей перестройка? Все эти реформы, экономические эксперименты, Чубайс?.. Чтобы в один прекрасный момент отвернуться буквально на минуту и тут же узнать свое место.
Да, раньше такое и представить было невозможно. Режим моментально встал бы на защиту простого рабочего человека. Показал бы устриц жареных. Гад ты, Чубайс! Во всем виноват!..
Без четверти девять я предупредил Жанну, что исчезну буквально на полчаса по семейным обстоятельствам, и отправился к Веселовой.
В принципе, если она действительно нашла деньги, не так уж все и плохо. И даже Чубайс не выглядит таким чудовищем.
Она встретила меня знакомой грустной улыбкой.
— Ну, как допрос? Всё узнал?
— Всё. Но хотел бы больше. Однако правда всегда лежит под толстым слоем лжи и лукавства.
— Проходи… Кофе будешь или чай?
По правде говоря, я планировал взять бабки и свалить, но в последнюю секунду одумался. Все-таки она оказала мне услугу, поэтому придется уделить внимание.
— Лучше чай. Врачи запретили мне кофе. Особенно эспрессо. Удушье… Ксюх, у меня минут двадцать всего. От силы двадцать две.
Мы прошли в комнату. Веселова выглядела немного измотанной. Оно и понятно: вечер трудного дня, скандалы на работе, толчея в общественном транспорте, драки, сломанный каблук… Но держалась одноклассница бодрячком. Принесла с кухни электрочайник и принялась колдовать с заваркой. Бутерброды, прикрытые салфеточкой, уже ждали на блюде. Молодец, подготовилась. Только бы не заводила разговоров о достоинствах личности, я тоже измотан.
Я присел на диван, над которым висели металлическая бляха в красном обрамлении — символ фэн-шуя — и несколько разноцветных картонных шестерок. (Цифры, а не никчемные люди, как вы могли подумать.) Из расписной фарфоровой вазы, стоящей на полу, рос бамбук.
По телеку показывали программу о здоровье. Кажется, женском.
«Эндопротезирование молочных желез обычно проводится с целью увеличения объема груди, улучшения ее формы и придания упругости. Операция по маммопластике проводится под общей анестезией и продолжается от полутора до четырех часов. При условии, что пациентка здорова, до операции следует подготовить организм к вмешательству — отказаться от приема гормональных контрацептивов, перестать курить и по возможности воздержаться от алкоголя…»
Хм… Тело Анны Семенович живет и побеждает. Самая актуальная в стране тема. Нация должна быть здорова. Я ничего против не имею, здоровье прежде всего, но…
Ксюха, почувствовав дискомфорт, оторвалась от чайника и принялась искать пульт. Нашла подо мной. Переключила канал.
— Ой, мне ж Голубева фотки прислала из Канады. Хочешь, покажу, пока чай заваривается?
Даже не знаю, что и ответить. Посмотреть хочется, узнать, как она сейчас, зажигает ли по-прежнему? А с другой стороны — зачем бередить рану, которая чуть-чуть, но кровоточит. Бередить, понимая, что ничего, абсолютно ничего не изменишь и не поправишь.
Однако любопытство взяло верх.
— Валяй.
Веселова достала из письменного стола потрепанный ноутбук, включила, открыла нужный файл.
Как чувствовал, не надо было соглашаться. Кровь хлынула из раны. Добейте меня, добейте, чтоб не мучался…
Ну, здравствуй, первая любовь…
Фоток было две. На одной Маринка кормила с руки канадскую белку в каком-то уходящем за горизонт парке.
Я мрачно уставился в монитор. Все оказалось гораздо хуже, чем я предполагал. В том смысле, что Маринка расцвела и превратилась в розочку. (Я снова имею в виду не бутылку.) Даже такому напрочь закаменевшему субъекту, как я, приходят в башку красивые метафоры. Как же она… Даже если сделать поправку на косметику…
Самое обидное: ни тени недовольства на челе. Значит, все в порядке, все «олрайт». Значит, счастлива, чего и вам, Павел, желает.
И белочки на нее не нападают. Хоть бы одна подкралась сзади…
На второй фотке она сидела на лавочке в том же парке. С мальчиком лет трех. Сыночек, наверное. (Да уж всяко не дочка!) А фотографировал, видимо, папка.
В башке закрутилась мелодия от «Green Day».
«Разбудите, разбудите меня…»
— Паша, что с тобой? — забеспокоилась Веселова.
Я оторвался от монитора.
— А что со мной?
— Ты же ругаешься… Вслух.
Ох, бл… Прошу прощения, если тоже услышали. Да и не брань это была, а внезапно нахлынувшие чувства. С каждым может случиться. Непроизвольно. Когда они берут верх над разумом. Вот так нахлынут где-нибудь в метро или прямом эфире, а тебя за это на пятнадцать суток. Или вообще в Псковскую область. На выселки. И попробуй, кому чего докажи.
— Извини… Я этого свидетеля долбанного вспомнил… Самое обидное, что он знает, что ты знаешь, что он знает, и…
— Тебе надо почаще отвлекаться от работы. Иначе свихнешься… Так же нельзя… Ну, как Марина? Сильно изменилась?
— Узнать можно, — небрежно ответил я, пряча за спину трясущиеся руки.
Не от пьянства они тряслись, ох, не от пьянства…
— Это ее сын, Максим. Уже на двух языках говорит… Я так рада за Маринку!
А уж я-то как рад…
— Хочешь, твою фотку ей отправим? Я свою уже послала. Она так обрадовалась. Ей там скучновато немного.
А не фиг было…
— У меня нет с собой фотки.
— Я могу сфотографировать.
Веселова вытащила из тумбочки старинный цифровой фотоаппарат на треноге с магниевой вспышкой… Шутка. Мыльницу.
— Да я выгляжу не очень, — растерялся я.
Увидит такую рожу Голубева и перекрестится, что не совершила когда-то роковую ошибку.
— Отлично выглядишь. Давай, давай. Знаешь, как ей приятно будет…
— Ну, если приятно…
Я глянул в небольшое зеркальце, висящее на стене, приплюнул на ладони и соорудил модельную укладку. Встал к стенке, расплылся в зловещей улыбке. Ксюха тщательно прицелилась и сделала пару снимков. Вообще-то, мы тут не для фотосессии собрались, одного раза вполне достаточно.
— Ксюх, чего там насчет денег-то?
— Да, да, Паша, я помню… Только понимаешь… У нас платный факультет есть. Я поговорила с деканом, Сергеем Геннадьевичем, у меня с ним хорошие отношения. Где-то через неделю у него деньги будут, студенты долги вернут. В принципе, на месяца три он сможет дать. Я пыталась на полгода, но не получилось. Но это же лучше, чем ничего, правда?
Блин, она что, не могла это по телефону сказать? Тем не менее, я кивнул.
— Но он просит об одной услуге… Ерунда, в общем-то. Для тебя.
Так, пару студентов припугнуть, чтоб деньги заплатили, а одного показательно замочить.
— Я сказала, что ты человек надежный, деньги вернешь. Что в милиции служишь… А у них на факультете юридическое направление есть. Сергей Геннадьевич практических работников приглашает выступать. Адвокатов, нотариусов, из прокуратуры людей… Пока из милиции никто не приходил, все отказываются. Ты не смог бы, а? Буквально на часик. Расскажешь какие-нибудь истории из жизни, как преступления раскрываешь…
Хорошая просьба! Я таких историй могу порассказать. Насмотрелся. Не, представляете, как это будет выглядеть? Человек с непогашенной судимостью, бегающий от армии, в личине мента читает будущим юристам лекцию по праву. А те задают ему коварные вопросы. А он отвечает, отвечает… Спасибо, Ксюха.
— А из ментуры-то им зачем?
— Ну, как? Они ж наверняка с милицией будут сталкиваться. Всегда интересно послушать человека из окопов.
— У меня тоже со временем не богато. Каждая минута на счету. Хоть секундомер покупай.
— В принципе, необязательно, чтобы ты сам выступал. Можешь кого-нибудь из своих попросить. Булгакова, например.
Ага. Слышь, кореш, ты тут перед студентами не покривляешься? А я тебя потом на дежурстве подменю.
— Да он двух слов связать не может. Из него лектор, как из меня певица Макsим… Ксюх, а обойтись никак нельзя? Или хотя бы через месяцок. Сейчас совсем больно.
— Через месяц сессия начнется. Сергей Геннадьевич очень просил… Я, конечно, сама виновата, что проболталась.
— Понимаешь, дело даже не во времени…
А не пора ли признаться, кто есть кто? Пока болезнь не перешла в запущенную стадию. Потом еще тяжелее будет. Ксюха умная, поймет… И напишет Голубевой… Можно, конечно, попросить, чтобы не писала. Ну, давай, решайся. Лучше сейчас, пока повод есть и обстановка располагает.
— Ксюх, понимаешь… Тут такое дело…
— Конечно, понимаю, — перебила Веселова, — ты же на оперативной работе, конспирация и все такое.
Об этой стороне я вообще не думал.
— Но можно выступить под псевдонимом, — предложила она.
— Ага, и в маске. Ты права. Представляешь, я внедрюсь в банду, как Шарапов, а какой-нибудь студент, перешедший на сторону врага, меня узнает? Штука серьезная, в нашем деле мелочей не бывает. Сколько уже случаев… Мы ж в Питере, а не в Шанхае. Городишка — три дома. Да конституционный суд.
Во, заливаю. У Булгакова чердак бы снесло от зависти.
— Но… Может, все-таки получится? Ты хотя бы приедь, познакомься с Сергеем Геннадьевичем… А потом скажи, что срочный вызов…
Я догадался, что Ксюха обещала этому Сергею Геннадьевичу меня уговорить. С другой стороны, человек мне деньги одалживает. Соответственно, хочет процентов. В виде выступления. Все логично. Ну и чему я этих студентов научу? Как от лампочки прикурить можно? Или как в заднице травку ныкают? Весь колледж сбежится на такую лекцию. Но делать, похоже, нечего. В конце концов, Ксюха правильно говорит — можно на вызов сослаться. Выходной у меня послезавтра.
— Послезавтра устроит? Я после дежурства буду. Попробую подъехать, если не подстрелят.
— Типун тебе, Пашка… Слово материально, не шути так больше никогда.
— Я не верю в приметы.
— Это вовсе не примета… Хорошо, я передам Сергею Геннадьевичу. Спасибо тебе. А насчет времени перезвоню. Думаю, это около двенадцати.
Веселова явно воспрянула духом. Пододвинула к дивану столик, налила чаю.
— Что это за шестерки? — кивнул я на стену.
— Обычные цифры… Просто в Китае все цифры несут смысловую нагрузку. Шестерка означает счастье. Девятка — долголетие. А восьмерка считается самой хорошей. Означает удачу и благополучие. Олимпиада в Пекине начнется в восемь вечера, восьмого дня, восьмого месяца, восьмого года. Четыре восьмерки. Китайцы к этому очень трепетно относятся.
Но ты-то, Ксюх, не китайка. Взрослый человек. «Шестерка приносит счастье»! Вот если бы это была «шестерка» «БМВ», тогда понимаю.
— Пятерка — я, двойка — любовь. То есть вместо слов «я тебя люблю» можно отправить человеку открытку с цифрами 502… А 503 — я по тебе скучаю.
Мало им иероглифов.
— Один китайский поэт написал, что любовь — это когда, делая что-то для человека, сам получаешь удовольствие. Ты согласен?
Ну вот, начался цзюэнцзюй…
Пора заканчивать чайную церемонию и сваливать.
Черт, я ж ей книжку не вернул.
— Не знаю… Лично я всегда получаю удовольствие, когда помогаю людям.
Вот так вам! Хоть на Великой китайской стене выбивай золотыми буквами. И подпись — «Сэнь-ша Угрюмов».
— Не хочешь тогда получить совсем маленькое удовольствие?
— Ты о чем?
— У нас телефон в коридоре стоит. Очень неудобно. Когда разговариваешь, Костя все слышит. Я новый аппарат купила. Ты не мог бы запараллелить? А то я в технике не очень. Не обязательно сегодня. Как получится…
Ловко она подвела.
А потом попросит повесить карниз, побелить потолок, поклеить обои и вообще сделать капремонт с дизайнерскими примочками.
Для этого, вообще-то, существует программа «Квартирный вопрос». Стоит только позвонить — примчатся.
— Ладно, запараллелю. На следующей неделе. Раньше никак. Засады сплошные.
