Глава 6
Гуляя по расчищенным от снега узким дорожкам и тренировочной площадке, я не столько следил за Мэлин, отлично понимая, что отсюда ей никуда не сбежать, сколько обдумывал сразу пять вопросов, объединенных одной общей темой. Темой с простым названием: как мне победить в этой негласной войне. Первый вопрос был из тех, которые, как говорится, я должен был задать еще вчера. Мне нужно было сразу же попытаться выяснить у коллег причину, по которой Мэлин так упорно борется против своих воспитателей. Но я его не задал, повинуясь все тому же негласному кодексу чести — раз учитель и отец сочли меня достаточно взрослым и обученным, чтобы отпустить на испытательный срок, значит, я и сам смогу справиться с любой ситуацией.
Вторая проблема была не менее важна, и касалась она отчета. Что и сколько писать королевским секретарям? И хотя я знал, что все присутствующие на обеде напишут о том, что видели, а о попытке девчонки устроить каверзу напишет комендант и командир взвода, догадаться, насколько полно они коснутся этого происшествия и как далеко протянутся их догадки, пока не мог. И потому боялся не угадать. Написать меньше значило позволить заподозрить себя в невнимательности или, того хуже, в сочувствии, а написать слишком подробно, значит преждевременно раскрыть то, что я надеялся сохранить в тайне как можно дольше. Свои способности ментала.
Слишком хорошо я знаю из рассказов отца, как досталось ему из- за такого же дара. И шпионить заставляли, и супругов на верность проверять, и бандитов ловить, и на допросах присутствовать. Нет уж! Я на такое не способен. Все, о чем я мечтаю — место мага в небольшом поместье, где хорошо кормят и не мешают заниматься исследованиями.
Третий вопрос касался Ганика, провожавшего меня на прогулку несчастным взглядом оставленной в лесу собаки, и это и смешило, и почему- то грело мне душу. Хотя не понимать, что пройдоха просто сразу просчитал, где ему меньше придется работать, я не мог.
Четвертой стояла проблема, как организовать придуманные мною тренировки таким образом, чтобы была польза для дела и не пострадала моя репутация.
Ну и последний вопрос касался самого главного: насколько я могу пользоваться помощью Ренгиуса, не рискуя потерять уважение к самому себе и веру в собственные силы?
— А какая погода в столице? — Госпожа Айсора остановилась рядом, пряча руки в пушистой черной муфточке.
— Вчера шел снег, — вежливо ответил я и счел, что имею право задать свой вопрос: — А вы всегда гуляете по очереди?
— Нет, Нувилия не любит снег и вообще в холодную погоду не гуляет. Зато она встретит Мэлин в детском зале.
— Как я понял, — решив хоть немного прояснить ситуацию, осторожно пробормотал я, — она тут недавно?
— Мэлин? — осторожно оглянувшись, переспросила Айсора, хотя можно было догадаться, что меня интересует вовсе не госпожа Нувилия, и очень тихо пробормотала: — Нет, ее привезли в начале осени. Ее бабка была ведьма… и очень хорошо прятала девчонку.
— Вот как, — невольно вырвалось у меня, и я крепче стиснул зубы, неимоверно сожалея, что не сумел сдержаться.
Но кто же ожидал такого поворота! И теперь становилось мало- мальски понятно все, что я никак не мог раньше объяснить логически.
— Да, — подтвердила географичка так же тихо, и тут же заговорила громче и оживленнее: — Но такая погода редкость для здешних мест. У нас вообще весна наступает на месяц раньше, чем там, вот увидите, через недельку придут теплые ветры и сгонят снег за пару дней.
— Мечтаю увидеть, — кивнул я, сразу сообразив, отчего она повысила голос. К нам приближались Степос и господин Траниг, лично следивший на прогулке за воспитанником.
На самом деле я мечтал прожить тут хотя бы эту неделю и не остаться без мантии и с огромным долгом на шее.
— Пора в дом, — добродушно сообщил Траниг, — сегодня Шангор обещал нам рассказать про историю разлома.
Я кивнул с самым благожелательным видом. Бесцельное фланирование по площадке утомило, и лучше сидеть в комнате и слушать рассказ историка, хотя историю великого разлома знаю наизусть.
В башне меня встретили следы кипучей деятельности Ганика. Пол гостиной был в сырых пятнах, доказывающих, что слуга пытался его вымыть, стулья составлены в углу, а сверху доносился топот и шум.
Не стараясь особенно скрываться, я поднялся в свою спальню и обнаружил, что мальчишка уже разобрал багаж и повесил все вещи в шкаф, и теперь усердно собирает метелкой несуществующую паутину по углам потолка.
— Достаточно, Ганик, — устало произнес я, — ты уже разогнал по комнате всю пыль.
— Я сейчас еще пол помою, — деловито сообщил парнишка, отворачиваясь, но в его голосе неожиданно что- то дрогнуло, заставив меня с досадой стиснуть зубы и приподнять шапочку.
Святая пентаграмма! — растерянно охнул я про себя в следующий момент, шлепаясь на ближайший стул, и слуга тут же воспринял это как указание к действию — быстро снял с меня сапоги и подал домашние туфли. А потом заглянул снизу вверх мне в лицо и отчаянно пробормотал:
— Маглор Иридос! Не выгоняйте меня, пожалуйста. Я не буду больше таскать сухари, и пирожки тоже. Я же понимаю…
— Ганик, — мне перехватило горло от неожиданной глубины его отчаяния, но сдаваться я не желал, — но ведь вместе со слугами тебе будет веселее? Тебе же скучно сидеть тут целый день одному? И в столовую ты сможешь ходить почаще, как только захочешь поесть. К тому же я тебя вовсе не выгоняю, ты так и остаешься моим слугой, и если я отсюда уеду, ты сможешь вернуться со мной. Зато, когда ты с ними, я могу не бояться, что эта девчонка, Мэлин, подсунет тебе какую- нибудь гадость. Она ведьма, Ганик, и уже выкинула отсюда четырех маглоров. И меня пытается выжить, а я пока вовсе не желаю возвращаться в ту башню.
Я вздохнул и смолк, истово ругая себя, что сказал вслух то, чего вовсе не собирался никому говорить еще четверть часа назад. Но слишком уж меня ошеломило искреннее огорчение, почти горе, охватившее его душу.
— Слуги говорили, — подтвердил Ганик неожиданно, — что жалко им вас. Такой молодой и вежливый, не то, что те зазнайки, — подражая чьему- то женскому голосу, по- бабьи вздохнул он, — жалко будет, если эта злыдня его проведет.
— Вот как, — перед моим мысленным взором повернулась лицом еще одна карта, — значит, они все видят.
— А как же, — кивнул Ганик, и, движимый собственной выгодой и страстным желанием остаться моим слугой, предложил: — А давайте я буду к ним ходить помогать, а вечером возвращаться домой… ну, сюда, и все рассказывать? Будет это… моя работа.
— Я как раз нашел тебе еще задание, — внезапно само пришло решение еще одного вопроса, — будешь утром и вечером ходить на тренировку. А в остальное свободное время помогать истопнику. Здесь можешь не мыть, горничная уберет.
— Ладно, — обрадовался он, — а коменданту мне самому все сказать?
— Скажи сам, — кивнул я, — но метлу из моей комнаты забери.
— Ага, — уже занятый своими планами, Ганик схватил метлу и ринулся к выходу, — тогда я побежал, там сейчас чай будет.
— К половине восьмого придешь к тренировочному залу, что на первом этаже, — крикнул я ему вслед. Затем сунул ноги в ботинки — пора было идти в комнату отдыха.
Пока Шангор очень красочно и художественно рассказывал обществу совершенно неверную теорию об истории великого разлома, я сидел в уголке и сочинял ежедневный отчет, не забывая приглядывать за эмоциями своей воспитанницы. На мое удивление, они были довольно спокойными, но это вовсе не радовало. Наверняка оставила попытки одолеть меня нахрапом и изобретает новый долговременный план. И вот это поистине смертельно опасная вещь, особенно в исполнении хитрой и находчивой ведьмы.
Тем более что она пока и от прежнего намерения не отказалась, и время от времени бросала в мою сторону влюбленные взгляды. Не испытывая в эти моменты совершенно никаких нежных чувств.
Воспитателей после прогулки осталось четверо, вместе со мною. Кроме меня и Шангора присутствовали Траниг и Баркент, наставник Азирта, сухощавый мужчина лет пятидесяти на вид, преподающий бастардам математику. Вернее арифметику, никто из троих старших внебрачных детей короля пока не выказал никаких особых талантов к точным наукам. Он тоже что- то писал во время рассказа историка, и когда я проходил мимо, обнаружил, что это столбцы чисел и значков, похожие на вычисления вектора для расчета силы и направления действия пентаграммы.
— Пора пить чай! — Госпожа Нувилия появилась в дверях ровно в пять и мы смиренно перебрались в столовую.
Неспешно отпивая душистый чай и откусывая рассыпчатое печенье, я постепенно начинал понимать, почему воспитатели так держатся за свой график и за возможность остаться в собственных покоях. Все, кроме, пожалуй, Нувилии. Слишком уж утомляет однообразие здешней сытой и удобной жизни по строгому расписанию.
После чая детям позволили часок поиграть и заниматься своими делами, потом пришел Догар Саридж и увел старших мальчиков на тренировку. Как мне объяснили, комендант крепости лично учит их владению мечом.
— После семнадцати лет их обучат через кристалл одному из языков и отправят в составе посольства в восточные племена, — пояснил Траниг, когда Нувилия ушла с Мэлин в ее покои. Приближалось время назначенной мною тренировки.
— А разве это не опасно?
— Восточные ханы имеют по нескольку десятков сыновей, и считают для себя оскорблением, если с ними приезжают вести переговоры дипломаты из самых знатных родов. Но поскольку у королевы всего двое родных детей, эти мальчики для нее просто выход из положения. Самый старший из бастардов, Ютжер, уже второй год живет где- то в Хинсарских степях.
— А Мэлин? — с наигранной небрежностью забросил я удочку, но вытащил пустышку.
— Ее величество своих планов насчет нее нам не сообщала, — сразу охладев к разговору, буркнул Траниг, — и тише добавил: — Но они, несомненно, есть.
Еще бы не быть, — провожая взглядом собеседника, направившегося к маленькому Вакринту, чтобы помочь в строительстве башни из кубиков, шипел я про себя, тихо свирепея. Если бы у нее их не было, четверо маглоров не влипли бы в расставленные юной ведьмочкой ловушки и не бежали бы одним из тех позорных способов, какие ненавидит каждый уважающий себя мастер.
— Мэлин готова, — заглянула в дверь Нувилия. И вдруг предложила: — Можно я посмотрю на тренировку?
Отказывать я не стал, кивнул все с той же великодушной улыбкой — последствие использования неснимаемого заклинания невозмутимости, за которое уже почти презирал себя.
— Прошу. — И первым направился к лестнице, мстительно мечтая, чтобы бастарда кинула в меня хоть чем- нибудь.
Чтобы не так обидно было за вынужденную меру не снимая носить отражающие щиты.
Но она топала молча и не проявляла никакого желания исполнять мои скромные мечты. И подозреваю, вынашивала в ответ нечто гораздо более кровожадное. Ну и ладно, пусть немного помечтает, мне даже лучше. Приятнее будет разрушать их в пыль.
Возле двери в тренировочный зал нас ждал Ганик, и не один.
— Маглор Иридос, — вежливым кивком встретил меня комендант, — Ганимед сообщил, что вы намерены вести занятия для повышения физической выносливости вашей воспитанницы?
— Верно, — кивнул я, — перед завтраком и ужином, пока по пятнадцать минут. Надеюсь, вы не возражаете?
— Напротив. И буду благодарен, если вы будете столь любезны, чтобы по утрам приглашать и старших мальчиков.
В переводе на язык деловых отношений это звучало как предложение дополнительной оплаты, и потому я не стал отказываться.
— Договорились.
Он отпер дверь, и я первым вошел в зал. Огляделся. Пусто, просторно, ничего лишнего. Деревянный пол посыпан толстым слоем опилок, у стены пара скамей, в углу запертая клетушка с оружием, рядом умывальник.
— Задание первое. Обежать зал по периметру три раза! — проводя на стене светлую черту, объявил я. — Вот начало. Торопиться не нужно, важно не время, а дыхание. Ганик, понял? Запыхаешься, значит, не справился. Мэлин, ты первая. Вперед!
— Если я побегу, то запыхаюсь.
Ну надо же, ведьма вступила в переговоры!
— А если не побежишь, мне придется тебя наказать, — широко улыбнулся я.
— И как? — не менее лучезарно улыбнулась она.
— Я расскажу тебе потом, при маглоре Ренгиусе, — злорадно пообещал я, и снисходительно пояснил: — Здесь находится госпожа Нувилия, а она не заслужила такого отношения. Да и господин Догар и Ганик тоже.
Мэлин ударила меня ненавидящим взглядом и нехотя потрусила к стене. Похоже, начинает понимать, что я вовсе не намерен ни уступать ей, ни считать таким уж несчастным существом. Слишком хорошо ей живется и слишком заботятся все вокруг о ее благополучии, чтобы я не вспоминал про девчонок подавальщиц в дешевых забегаловках на рыночной площади и о юных танцовщицах в балаганах.
— Ганик, ты следишь за дыханием? — едко окликнул я слугу, сразу обошедшего Мэлин и бежавшего уже второй круг. Он снова неуклонно нагонял ведьмочку, и я тут же ввел поправку к правилам: — Можешь особо не спешить, обгонять в этой тренировке никого нельзя, поэтому первый круг не засчитан.
— Вот еще! — недовольно забурчал парнишка. — И что, я так и буду полчаса тащиться за этой…
Больше он ничего добавить не успел, я мигом закрыл слишком болтливый рот Ганика кратким заклинанием, но ведьма полыхнула злостью и побежала еще медленнее.
— Надеюсь, вы не считаете, госпожа Мэлин, — вежливо осведомился я, — что будете бегать тут до утра? Как только время выйдет, мы отправимся ужинать. И обещаю, все узнают про твои исключительные успехи.
— А что нам еще делать, когда добежим? — Слово «ужин» включило в Ганике скрытые способности к логическому мышлению, и он тут же воспользовался обретенной возможностью говорить.
— Десять раз медленно присесть с вытянутыми вперед руками и десять раз прыгнуть на одной ноге, поджав другую, потом столько же на второй ноге. Все.
— А можно я буду приседать, пока она телепается?
— Можно, но тебе, как парню, приседать в два раза больше. И постарайся разговаривать вежливо, за каждое слово буду добавлять пять приседаний.
— Понял, — недовольно фыркнул Ганик, вытянул руки и, считая вслух, начал неторопливо приседать.
Ведьмочка, смотревшая на его старания стоя у соседней стены, только ехидно ухмыльнулась и даже не подумала прибавить шаг. Но Ганик, не знавший в свои пятнадцать лет, что мужчина обязан быть учтивым с женщинами любого возраста и сносить от них все каверзы, и не умевший еще никому из девчонок прощать подлостей, отомстил ей от всей души. Едва Мэлин приблизилась, начал приседать медленнее, и пока не досчитал до двадцати, ведьмочке пришлось топтаться на месте. Зато потом парнишка легко ушел вперед, догнал ведьмочку и, пробежав за ней с четверть круга, пока успокоил дыхание, остановился и начал прыгать на одной ножке. Занятая своими мыслями Мэлин слишком поздно поняла, что ей теперь никаким образом его не догнать, и не торопилась бежать, но ей все равно снова пришлось топтаться на месте, пока он закончит прыжки. А потом Ганик неторопливо побежал впереди, сияя довольной рожицей почти так же ярко, как сияла его промытая дармовым замковым мылом рыжая шевелюра. Теперь вредная девчонка почти плелась, но едва добежав последний круг и остановившись, чтобы делать приседания, услышала мою равнодушную команду:
— Стоп. Занятия закончены. Идите умываться, и на ужин.
— Но я все успел, — радовался Ганик. Мне пришлось его огорчить.
— Нет. Тебе не хватило нескольких шагов. Нужно было добежать до черты, а время кончилось чуть раньше.
— Но это же из- за нее!
— В этом и смысл совместной тренировки, — снизошел я до туманных пояснений.
Объяснять подробнее не стал, пусть делают выводы сами. В конце концов, у них голова на плечах не только для того, чтобы кусать пироги. Зато мне, пока они бегали, пришел в голову замечательный план, как добыть немного секретных сведений, и я намеревался утром привести его в исполнение.
Но враг ударил первым. Вернее, попытался ударить.
Хотя сначала все шло хорошо, просто отлично. Переодеваться к ужину моя воспитанница не захотела, сидела за столом спокойно, нежных взглядов не отпускала, недостатком аппетита не страдала. Воспитателей к ужину, кроме меня, пришло шесть человек, не было только музыканта. Но я нисколько не сердился на них за такое нарушение собственного графика, хотя отлично понимал, что все явились поглазеть на меня и бастарду.
Слишком мало в здешней размеренной жизни развлечений, вот и делают ставки, сколько выстоит маглор против происков юной ведьмы, и не упускают случая полюбоваться и позлорадствовать, если магу все же удастся выстоять, да еще и прижать ведьме хвост.
Что с них взять, люди.
Но я сегодня чувствовал себя победителем в хоть и маленькой, но стратегической стычке характеров, и потому вел себя точно так, как ведет себя любой победитель, был снисходителен и щедр на учтивые улыбки. И доигрался, прозевал ответный удар.
И хотя наше время закончилось и гувернеры уже увели детей в спальни, нацелен он был прямиком в меня.
— Вы еще не жалеете, Иридос, что не вступаете в нашу маленькую игру? Вы могли бы уже складывать в кошель выигрыш, — снова подступился ко мне Траниг, и в этот момент сработали сразу три мои сторожки, стоявшие на Мэлин.
Я вскочил, метнулся к двери и почти столкнулся с Ренгиусом. Значит, он тоже следит, промелькнула где- то на краю сознания мысль, но она была вовсе не главной. Главным были отчаяние и боль, и я, ни на миг не сомневаясь, прибавил скорости.
В зал, где уже сидел гувернер малыша, я ворвался как вихрь и, не останавливаясь, ринулся в комнаты Мэлин. Пролетел небольшой будуар, ворвался в спальню, где гувернантка взбивала подушку и, оттолкнув ее с дороги, ударил плечом в дверь дамской комнаты. Она оказалась крепко заперта, но сейчас я не собирался ни останавливаться, ни экономить силу.
Рука привычно начертила на дубовой доске знаки заклинания полного развеивания, легкий щелчок добавил силы, и дверь бесшумно осыпалась щепоткой серого праха.
— Я лекарь, — решительно отодвинул меня догнавший Ренгиус, но я не сдался и в комнатку мы втиснулись вместе.
Мэлин сидела в тесном уголке за ванной, накрепко привязанная поясами к трубам и уже не шевелилась, но жизнь еще еле ощутимо билась в ее теле, и потому я снова пожертвовал частью резерва, бросая распутывающее заклинание. Маглор решительно шагнул в ванну, перегнулся через бортик и вытащил девчонку на свет.
— Яд, — выдохнули мы одновременно, едва заметив на губах характерную зеленоватую синеву, и дальше действовали так слаженно, как действуем в подобных случаях на родине.
Промывали желудок водой с зельями и чистили магией кровь. А затем добавляли жизненной энергии, согревали грелками ноги закутанной в несколько одеял девчонки и поили ее теплым молоком.
И наконец, поверив, что все удалось, бросили в бастарду заклинание целебного сна и без сил рухнули рядом в принесенные перепуганной гувернанткой кресла.
— Где она могла его добыть? — пробурчал я единственный интересовавший меня вопрос, не обращая внимания на спящую пациентку. Она теперь до обеда не проснется.
— Сама изготовила. Основной ингредиент где- то хранила, остальные достала под разными предлогами. Например, капли марники я сам давал, от бессонницы.
— Какая бессонница в ее возрасте, — вздохнул я и понял, что это прозвучало упреком. — Извини, я не так выразился. Она отличная артистка, если бы меня так не поймали контрактом, не стал бы связываться.
И то, что я это сказал, было больше, чем просто извинение. Рассказывать про свои проблемы в человеческих землях непозволительно.
— Ты хорошо держишься, — тихо произнес он, — они все сдавались раньше. Некоторые практически в тот же момент, как входили в крепость. Не обижайся на Транига, он просто хочет всучить тебе немного денег, мы все понимаем про контракт.
— А я ни на кого не обижаюсь, — хихикнул, не выдержав, — я под заклинанием невозмутимости хожу. Как прочел контракт, так и бросил. А то бы уже что- нибудь поджег. У меня вторая стихия огонь.
— А у меня защита, — чуть уныло повторил Ренгиус то, что уже один раз говорил. — Теперь тут ничего не горит.
— Попробуем? — проснулся во мне дух экспериментатора.
— Не стоит, и так потратились, — фыркнул он насмешливо. И вдруг решился: — У меня к тебе две просьбы.
— Давай, — коротко кивнул я, понимая, как непросто ему дались эти слова.
— Не отказывайся от моего подарка и не дари роз Айсоре.
— Прости, не знал. Больше не буду. Просто хотелось немного уколоть девчонку, а если бы подарил розу Нувилии, она бы не поверила.
— Вот, — протянул он на раскрытой ладони маленькую серебряную коробочку, — возьми.
— Ренгиус, но ведь это…
— Не спорь. У меня еще есть, это не последняя. И мне осталось меньше года. Здесь по контракту один идет за два.
— Спасибо. — Я взял контейнер с накопителями и тщательно спрятал, даже не пытаясь ничего предлагать взамен.
Здесь, в человеческих землях, они были такой ценностью, какой не купишь ни за какие деньги.
Мы посидели еще немного, пока в спальню тихонько, на цыпочках, словно боялась кого- то разбудить, не вошла гувернантка и не прошептала с неподдельной почтительностью:
— Идите отдыхать, господа маглоры, я прослежу за ней.
— Я сегодня отсюда не уйду, — отказался я, но Ренгиус этого рвения не поддержал.
— Она не проснется, а вам нужно поспать. Идите, Иридос, не беспокойтесь.
Действительно, чего я волнуюсь? Ведь могу следить и по сигналкам, после того как лечил ее и чистил кровь, они укрепились, словно мы были родственниками. Забавно, конечно, но когда имеешь такого непримиримого врага, похоже, это самый выгодный вариант. И я больше не стал спорить, встал с кресла и пошел в свою башню, сухо пожелав спокойной ночи коллегам, толпившимся в зале вместе с гувернерами.
Пусть Ренгиус им объясняет, что произошло… если захочет.
