Глава 20
Начало боя я пропустила – оборотень и маг уже сошлись.
Рукопашная. Стремительные, сильные тела мчатся навстречу друг другу. Четверть мига до столкновения. Райлен уходит в сторону. Выброшенный кулак. Браслет, лишающий магии, пылает огнем. Голова оборотня дернулась, но равновесие красноглазый удержал. Остановился резко, развернулся еще резче, ударил, но зря. Райлен уже далеко, в пяти шагах, скользит по дуге. Дразнит.
Рывок. Оборотень – пущенная стрела. Маг и не думает уклоняться – летит навстречу. Сшиблись, сцепились, упали. Двойной кувырок – и Райлена отбрасывает на те же пять шагов. Брюнет приземляется на ноги.
Разворот. Человек пригибается и рычит. Звезды сияют как никогда ярко, но их свет ничуть не смягчает, наоборот – подчеркивает ужас происходящего. Райлен напоминает зверя. Самого лютого из всех.
Теперь уже красноглазый скользит по дуге. Плавный, изящный, словно змей. Маг замер в ожидании, скалит клыки, внимательно следит за противником. Прыжок – неожиданный, сильный, точный. Брюнету не хватает пяди, зато Вождь промах не прощает – дарит удар в бок и отскакивает.
Падение, перекат, и маг снова на ногах. Он почему-то вытирает губы. Спустя мгновение сплевывает. Вождь победно скалится, опять начинает танец – дразнит, подманивает, провоцирует.
Райлен скалится в ответ, но нападать не спешит. На губах улыбка. Жуткая, некрасивая. Он движется в такт. Делает два выпада, заставляя врага дернуться, и продолжает скользить, подражая красноглазому.
Вождь бьет внезапно. Я даже не успеваю уловить движение, просто вижу – брюнет отлетает в сторону, падает на спину. Поднимается, но не сразу. И движение не плавное – рваное. Хочется закричать, но горло сдавил страх. По моим венам не кровь течет – ужас. Чистый, Первородный ужас.
Еще удар и еще. Оборотень настиг столь стремительно и ударил так мощно, что стало совершенно ясно – все это время Вождь дурачился, играл, как матерый зверь с щенком. Райлен опять поднимается. Он не сдается, но отступает.
Противники скользят, напоминают зеркальные отражения друг друга, а я не выдерживаю – закрываю лицо руками. Это конец.
Оборотни! Почему они так поступили? Почему не оставили выбора? Почему?! Во мне их крови не больше капли, неужели ради этого стоит убивать?
Я хотела подняться на ноги, но не смогла. Поэтому просто повернулась. Увлеченные схваткой зрители даже не заметили. Пришлось махать руками – моих криков, как оказалось, не слышали.
Наконец меня заметили. Двое или трое… а может, и четверо – не знаю.
– Позовите главного! – сказала медленно и разборчиво. Так, чтобы и последний глупец мог по губам прочесть.
Они не сразу, но поняли. Кто-то кивнул, кто-то просто нахмурился. Я же… замерла, молчаливо молясь Богине – спаси! Умоляю, спаси!
Сил смотреть на избиение Райлена не было, поэтому глядела на толпу. Мощные, плечистые, злые. Наверное, я бы смогла опознать в них оборотней без всяких подсказок – уж слишком на оголодавшую за зиму стаю волков похожи. Только они не волки, они хуже.
Я не заметила, как ужас сменился яростью. Но не той, которая туманит разум… нет! Эта была чище и прозрачней горного ручья. И несравнимо сильней самого высокого водопада. Ненавижу! Ненавижу!!
Когда передо мной возник зеленоглазый, я едва не скривилась. Увы, просящий не имеет права на открытое выражение эмоций. Я должна показать уважение…
– Остановите бой. – Сказала и застыла. И кулаки сжала, чтобы не закричать.
Он все понял, но ответил не сразу. Сперва одарил очень пристальным, невероятно серьезным взглядом. Я почувствовала себя кобылой на второсортной ярмарке. Хотела даже зубы показать, но…
– Нет. – Я тоже читала по губам.
Вдохнула поглубже, крепче сжала кулаки. Почувствовала, как ногти впиваются в кожу, но боль была несравнима с той, которой наполнилась моя душа.
Оборотни не решились напасть на Райлена, когда я была рядом. Боялись навредить… невесте красноглазого Вожака. А сам Вожак? Он же не от большой любви в женихи записался. Он даже не видел меня! Стало быть… та капля оборотнической крови действительно важна. Слишком важна.
– У меня две сестры. – Я подтвердила слова жестом, с затаенной ненавистью пронаблюдала, как приподнимаются брови Вожака. Продолжила: – В них этой крови больше.
Зеленоглазый застыл, вытаращился. На покрытых густой порослью щеках вздулись желваки.
Краем глаза заметила – за нашим разговором следят многие. Причем очень жадно.
– Если мы, – я указала сперва на себя, после ткнула в сторону арены, – не вернемся к рассвету, моих сестер…
А вот то, что девчонкам руки отрежут, показала жестами.
Никогда не замечала за собой способностей к пантомиме, но вышло внушающе. Кто-то отшатнулся, кто-то вздрогнул… а вот Вожак побледнел. Едва заметно, но все-таки.
– Останови бой! – повторила я.
Вожак застыл каменным изваянием. В звездном свете узоры, покрывавшие его торс, блестели особенно хищно, но я уже не боялась. Я ничего не боялась.
Оборотень прикрыл глаза, демонстративно втянул ноздрями воздух. А потом глянул в упор и сказал:
– Не могу. Это ритуал. Он священен.
Каково это, оказаться на пепелище собственной жизни? Глупый вопрос. Тот, кто бывал, вряд ли найдет слова. И вряд ли захочет их произнести, потому что… остальные не поймут. Просто не поймут, и все.
Но одно сказать можно – это больно. Невероятно больно. И чуточку смешно, потому что в этот миг сам себе таким глупым кажешься… Зачем трепыхался? Зачем боролся столько времени? И ради какой такой цели выжег самого себя?
И хорошо, если за плечами мешок ошибок и гора дурных поступков – есть где искать причины. А если тех ошибок всего ничего? Маленькая ложь да и только?
О Богиня, неужели я заслужила все это? Неужели…
Глаза застелили бессильные слезы, кулаки разжались. Чувство безысходности, как бабушкин плед – такое колючее, но такое близкое. И ведь не избавиться, не сбросить… только укутаться, замотаться с головой и умереть.
Да, умереть. Потому что ничего другого не остается. Я не смогу простить себе гибели Райлена. Искалеченные жизни сестер – тоже. Оборотни уверены, что заполучили меня? Что ж… придется их разочаровать. Я не дамся живой. Ни за что! Никогда! Никому!
Я перевела невидящий взгляд на место боя. Небо уже просветлело, посерело, предвещая скорый рассвет, а противники по-прежнему кружились в смертоносном танце. До меня, укрытой защитным куполом, не долетало ни звука – безмолвие придавало бою особый оттенок.
О Богиня! Ну почему у нашей истории такой грустный, такой несвоевременный финал? Ведь все должно было закончиться иначе… Как угодно, но только не так.
Слезы высохли внезапно – сами собой, будто по волшебству. Я подалась вперед, впилась взглядом, едва не вскрикнула. Райлен еще держится, но его изрядно шатает. Потный, грязный, с окровавленным плечом… он не собирается отступать.
«Райлен, остановись!» – хотела крикнуть я, но крик застрял в горле. Не могу просить о подобном. Это бесчестие. А для таких, как мой несносный спутник, бесчестие страшней самой лютой смерти.
Рывок, удар. Красноглазый промахивается. Райлен уходит – изящно, плавно.
Еще рывок, новый удар. Но и он не достигает цели.
Стремительный разворот, прыжок. Райлен сшибает Вожака с ног, сам оказывается сверху. Мощный удар в челюсть. Еще один. Третий. Четвертый. Если раньше поединок походил на волчий танец, то теперь это мордобой. Банальный, но не менее жуткий.
Оборотень пытается сбросить врага, но не может. Брюнет сейчас хуже самого настырного клеща, только он еще и бить успевает.
В сердце вспыхивает надежда, из груди рвется исполненный отчаяния стон – Богиня, помоги!
Красноглазый Вожак отшвыривает Райлена, тяжело поднимается, чтобы тут же припасть к земле. Его ломает. Лицо начинает вытягиваться, спина неестественно выгибается, на обнаженных плечах проступает шерсть.
Я не сразу понимаю, что происходит. Поворачиваюсь, чтобы взглянуть на того, второго, зеленоглазого. Он хмуро вглядывается в происходящее, заметно кривится и переводит взгляд на меня.
– Ритуал? Священный? Честный? – Слова выговариваю очень четко. Четко и зло!
Молчит. Ну да, возразить нечего.
О Богиня! Да они не волки – блохастые, трусливые псы!
Визг. Истошный, нечеловеческий, жалкий. Он пробивается сквозь безмолвие магического купола, заставляет обернуться и застыть. Глазам не верю. Нет, невозможно…
Перевоплощенный Вожак бесится, мечется, катается по земле и опять вскакивает, но никак не может скинуть человека. А тот душит, уверенно и хладнокровно. Зрители разом подаются вперед – они тоже не верят, что это наяву. Красноглазый совершает еще один кувырок, встает на задние лапы в отчаянной попытке избавиться от душителя. Теряет равновесие, падает, перекатывается… и затихает, когда на плоский звериный лоб опускается кулак взбешенного человека.
О Богиня!
Оборотни не поверили. Не поняли. Не осознали.
Даже когда брюнет поднялся и окинул толпу исполненным ненависти взглядом, блохастые остались как были – бездвижные, изумленные, немые. А я… я больше не могла ждать. Подскочила и вырвала из земли жезл.
После безмолвия магического купола шелест листвы показался громом. Я вздрогнула и со всех ног помчалась к Райлену.
О Богиня! Как я могла, как смела усомниться в нем?!
Маг заметил не сразу – его шатало от усталости, взгляд был затуманен. Но, едва увидел, хищный оскал сменился такой теплой, родной улыбкой. Он распахнул объятия, а я даже не подозревала, что счастье может быть таким… запредельным!
Прижалась, уткнулась носом в мокрую шею. Всхлипнула, не в силах совладать с эмоциями. Капкан рук захлопнулся, меня стиснули так крепко, что дыхание перехватило.
Живой! Живой!!
Легкое касание губ, шепот:
– Глупенькая, ты же платье испачкаешь…
Платье? Какое платье? Ах…
Я отстранилась, окинула брюнета мутным от слез взглядом. О Богиня! Потный, грязный да еще в крови… Обвила шею руками, привстала на цыпочки, прижалась к губам. Какой бы ни был – не отпущу. Никогда! Ни за что!
– Соули… – хрипло выдохнул маг. Одна рука осталась на моей талии, вторая скользнула вверх по спине, запуталась в волосах. – Соули…
Новый поцелуй был иным, не таким, как прежние. Настойчивый, страстный, глубокий. У меня голова закружилась и щеки вспыхнули, когда поняла, что язык Райлена… он, он… О Богиня!
Попыталась сделать вид, будто не замечаю… недоразумения, но его язык… он словно с ума сошел. Я набралась смелости и попробовала вытолкнуть непрошеного гостя, а маг будто этого и ждал. Сперва сопротивлялся, потом неожиданно поддался, вот только… стоило… справиться – снова пошел в атаку. Застонал. Объятия стали стократ жарче и крепче, мои мысли подернулись туманом, а тело… я никогда такого не чувствовала. Никогда!
– Соули…
Едва Райлен прервал поцелуй – опустила голову, спрятала лицо на его груди. Щеки пылали жарче, чем угли кузнечного горна. И ноги подгибались, только не от страха, а… по иной причине. О Богиня! Что это было? Ведь в сентиментальных романах о таких поцелуях ни слова!
И лишь теперь, когда вырвалась из плена любимых губ, заметила – тишины как не бывало. Оборотни все как один ревут, свистят, воют.
По спине побежали мурашки, сердце затопила новая волна ужаса. Я вспомнила про жезл, который по-прежнему сжимала в руке, отстранилась, чтобы вернуть вещицу Райлену. Он же сможет защитить нас, если оборотни нападут?
Маг перехватил мою руку, поднес к губам. Браслет, украшавший запястье моего спутника, по-прежнему светился алым.
– Я не могу, – прошептал Райлен. – Пусть у тебя побудет.
– Ты намекаешь… – сказала одними губами и тут же замолкла.
Да, я поняла верно. Он не может использовать жезл, пока не избавится от оков. Хуже того – Райлен разрешает мне… атаковать в случае необходимости. Мне! О Богиня! Да я… только бытовыми заклятиями владею. Другим не обучали, потому что природных сил не хватает. Что я могу в случае опасности? Заклинание завивки волос сотворить… на всех.
Рев толпы стих. Внезапно, словно по команде.
Я отстранилась, огляделась, чтобы увидеть – зеленоглазый тяжелой походкой направляется к нам. Райлен хотел задвинуть меня за спину, но я, памятуя недавний разговор с Вожаком, не далась. Встала рядом, по правую руку от мага. Он обнял за талию, недвусмысленно намекая, кому принадлежу.
– Руки, – на ходу прорычал оборотень.
Я сжала зубы и крепче перехватила жезл. Завивка так завивка. Она, если вдуматься, может дезориентировать и дать нам время для… какого-нибудь умного поступка.
Райлену пришлось высвободить мою талию из капкана и подчиниться. Я с замиранием сердца глядела, как брюнет вытягивает руки, как хищно мерцают браслеты лишения, как скалится Вожак.
Когда ладони оборотня легли на багровый металл, даже дышать перестала.
– Ты свободен, – буркнул зеленоглазый.
Свечение погасло, раздался тихий щелчок. Браслеты опали на землю.
Король блохастого народа нехотя нагнулся, подобрал. После окинул неприязненным взглядом бездвижного зверя, который лежал в паре шагов от нас и на которого лично я смотреть не желала принципиально.
– И ты… победил. – Оборотень шумно втянул воздух, оглядел притихшую свору подданных. Сказал, повысив голос: – Человек победил!
Ему ответили дружным ропотом. Мое сердце в который раз споткнулась, пальцы сами вцепились в локоть Райлена.
– И победил честно! – прогремел зеленоглазый.
Снова ропот, смешанный с рыками и свистом.
– И он достоин! – возвестил Вожак.
Секунда тишины и мир взорвался. Рычание, топот, вой… все! Я едва не оглохла, так вцепилась в брюнета, что тот охнул. И лишь когда первая волна ужаса схлынула, до сознания начало доходить – оборотни не злятся, они… ликуют?
В тот же миг губы Вожака растянулись в улыбке. Не радостной, а какой-то отеческой, что ли. Он мазнул взглядом по моему лицу и вновь обратился к Райлену:
– Руку!
Брюнет протянул левую, потому что на правой висела я.
Вожак кивнул каким-то своим мыслям и ухватил Райлена за запястье. Я взвизгнула. А как иначе? Ведь серебряные и золотые узоры, покрывавшие тело главного оборотня, пришли в движение. Два завитка, переплетавшие предплечье стремительно поползли вниз, шустрыми змейками скользнули по ладони и перебрались на руку Райлена. И лишь достигнув покрытого грязевыми разводами плеча, замерли, свившись в замысловатый узор.
– Нарекаю тебя Отчаянным, – пробасил Вожак. – Добро пожаловать в стаю.
Что? Какая еще стая?
Мое недоумение было столь явным, что зеленоглазый снизошел до пояснений:
– Он человек, но он достоин.
О Богиня! Это что же получается? Райлен теперь оборотень?!
Наверное, от растерянности, спросила вслух. Иначе чем объяснить, что Вожак ответил:
– Оборотень. Не по крови, по духу. Поверь, это ничуть не меньше. – А после повернул голову и крикнул так громко, что я даже отпрянула, не в силах выдержать напор: – Мирра!
Толпа полуголых, косматых мужчин, расступилась ну о-очень почтительно. Многие согнулись в поклонах. На овеянную предрассветной серостью поляну вышла невысокая худенькая женщина в длинном сером платье. Уверенно и степенно Мирра зашагала к нам.
Правда, я в этот миг не о женщине думала, а о том, что… нечестно давать Райлену такое прозвище. Нечестно, и все тут. Ведь это я отчаянная! Это меня так назвали! Да, не оборотни, а тролли, но все-таки…
– Ритуал соблюдет, – сказал зеленоглазый, когда Мирра приблизилась. Сопроводил слова учтивым, хоть и не слишком глубоким поклоном.
Женщина поклонилась в ответ и обратилась к Райлену:
– Руку.
Опять? Что на этот раз? Блох напустят?
Не знаю почему, но мысль о том, что эта женщина прикоснется к черноглазому спесивцу, вызвала такую волну злости, что я едва зубами не заскрипела.
– Правую, – тихо подсказала Мирра, когда маг по привычке протянул другую. – Ладонью вверх.
Правую? Она что же хочет, чтобы я… отпустила?! Да ни за что!
– Соули, – шепнул Райлен. – Отпусти локоть.
Что?! Так он, так он… О Богиня! Да пожалуйста! Не больно-то и хотелось!
В уголках губ непонятной и весьма неприятной Мирры появилась улыбка. И я уже хотела сказать все, что думаю и о ее платье, и о неказистой фигуре, и о морщинках в уголках глаз, когда услышала:
– Положи свою руку поверх его. Ладонью вниз.
Ну я и положила.
Не знаю, что такого смешного было в моем движении, но Мирра разулыбалась вовсю. Мне даже боязно стало – как бы у старушки рот не порвался. Тем более тут, как назло, лекарь один имеется… Он правда по коленкам и копчикам, но чем пьяный тролль не шутит?!
– Не пыхти, – прошептал черноглазый, и я… я прям-таки захлебнулась возмущением.
Кто пыхтит? Я?! Да я, я…
Додумать не успела – в руках Мирры появилась белая нитка. Простая до неприличия. Представительница блохастого народа споро обмотала нитку вокруг наших запястий, завязала на двойной узелок. А после отступила на полшага и сказала:
– Сын чужого мира, ты достоин. Посему нарекаю тебя мужем. – Взгляд на меня, улыбка и невозможное: – Дочь нашей крови, он достоин. Посему нарекаю тебя женой. Отныне и навсегда. Во всех мирах. И даже Грань не разлучит вас!
Едва отзвучало последнее слово, нить начала таять. О Богиня! Это… это что?!
Изумленная, повернула голову, позвала тихо:
– Господин Райлен…
– Госпожа Соули? – мгновенно отозвался он. И по тону, и по блеску в глазах стало совершенно ясно – брюнет, в отличие от меня, не удивлен.
Я вспыхнула. Не от смущения, нет… от возмущения! Ведь мог сказать, мог предупредить!
– Господин Райлен! – уже не звала, рычала.
– Госпожа Соули? – прикинулся дурачком он.
Нет, маг в самом деле невыносим! Ужасен! Несносен! И я уже открыла рот, чтобы сказать все это вслух, когда в разговор вклинился Вожак.
– Э… – многозначительно протянул зеленоглазый. Боязливо попятился и добил: – Можешь поцеловать жену.
Кого?!
– Госпожа Соули, разрешите…
Ответить не успела, потому что в следующий миг оказалась прижатой к крепкому мужскому телу, а губы Райлена… О Богиня! Они не просто целовали – лишали всякой воли к сопротивлению! Горячие, почти жгучие. Страстные и нежные одновременно. Сладкие и в то же время горькие. Наглые, но… но самые желанные на свете.
О Богиня! Спаси!
Мир снова взорвался. Крики, рыки, свист… все смешалось в жуткую какофонию, но даже она не отрезвляла. Оборотни, которые все это время терпеливо держались в отдалении, хлынули к нам. Мощные, косматые, босые, они лучились улыбками, хлопали Райлена по плечам и… и такие пошлости говорили… Начиная традиционным «плодитесь благостно» и заканчивая жутким «заставь ее извиваться» или «пусть до утра стонет».
Это потом, много позже, мне объяснили, что для оборотней подобные фразы – обязательная часть брачного ритуала, но тогда, на утопающей в сером мареве поляне, я не понимала. Краснела, бледнела, норовила уплыть в обморок. В итоге спряталась на груди Райлена и постаралась убедить себя, что речь вовсе не о том, о чем думается… О Богиня! Мне никогда так стыдно не было!
Все закончилось по знаку Вожака – кажется, он был единственным, кто сохранил разум в этой ситуации. Едва толпа разгоряченных весельем оборотней отступила, указал на алую полосу, вспыхнувшую над лесом. Пробасил:
– Вы хотели вернуться до рассвета? Самое время поторопиться.
Райлен мгновенно посерьезнел, кивнул. А я… я вдруг такой ужас испытала…
Нет, я ничуть не жалела о том, что рассказала зеленоглазому про сестер – он бы и сам узнал. Не нужно быть гением, чтобы понять – в семье, где есть одна, могут найтись и другие. Но все равно боязно. Я теперь неприкосновенна, а близняшки? Что, если их выкрадут или выманят? Насильно замуж отправят? И что, если… отпустили нас лишь для того, чтобы добраться до моих желтоглазых сестричек?
Кто-то шустрый протянул Райлену его вещи – рубашку, камзол, сапоги. Маг одевался быстрей, чем кадет, разбуженный по тревоге. А я стояла и боялась все сильней с каждым мигом.
– Эй, кто отвечает за переход? – воскликнул Вожак.
Из толпы выступил парень, мало отличимый от остальных.
– Активируй, – кивнул зеленоглазый.
Оборотень – кажется, контрабандисты называли его Рваным – рыкнул что-то неразборчивое и указал в сторону. Пришлось следовать за ним.
К порталу провожали трое – Вожак, Мирра, ну и этот… активатор. Удивительно, но вычерченные на земле магические знаки остались невредимы – их не затоптали, не затерли. Когда Рваный раскинул руки и принялся зачитывать заклинание, я набралась смелости и взглянула на Вожака. Он точно понял, о чем думаю. Сказал с улыбкой:
– Пусть все остается как есть. Пока что…
Не знаю почему, но это его «пока что» не испугало, даже наоборот – успокоило. Но я нахмурилась, глянула вопросительно. Ведь по уму, оборотни не должны оставлять в опасности тех, чья кровь так ценна.
– Отчаянный позаботится, – ответили мне.
Ах… ну если Отчаянный, тогда конечно!
Ночью символы портала светились очень ярко, а сейчас были едва различимы. Райлен, чья ладонь привычно покоилась на моей талии, отвесил оборотням учтивый поклон. Я тоже голову склонила.
– До встречи, – сказал брюнет и, не дожидаясь ответа, увлек в портал.
