Глава 4
Развалившись в широком резном кресле, Бестелион неспешно поедал кусочки вяленого мяса с сыром, запивая все это терпким красным вином. При появлении Гая он даже не оглянулся, только носком ботинка отодвинул соседний стул. Длинноволосый жест проигнорировал, обошел стол и сел напротив, скрестив руки на полированной столешнице.
— Не смотри на меня так пристально, — посоветовал Бес через пару минут. — На меня такие взгляды все равно не действуют.
— Тогда ответь мне, что я должен сказать Амадеусу, — предложил Гай.
— Что, что? Правду, конечно.
— Ты решишь этот вопрос, Бес? — прокатился по гостиной голос Амадеуса.
— Я… постараюсь, — прошептал демон, сжав челюсти. — Но для начала мне нужно кое-что выяснить, Повелитель.
— Что именно? — прогрохотал голос.
— Каким образом обычная человеческая девушка попала в царство, — ответил демон.
— Это не важно, — отозвался Амадеус.
— Для меня важно, — не согласился Бестелион. — Это многое объяснит…
— Мне не нужны объяснения! — прервал Беса голос. — Позаботься о том, чтобы этой проблемы больше не было.
— На ней отпечаток тьмы, девушка принадлежит мне, — прошипел Бестелион.
— Вот и убей ее сам, — посоветовал Амадеус. — Или придумай иное решение.
— А если я этого не сделаю? — спросил темный.
— Ты знаешь, что может произойти, — ответил ему голос.
Бестелион помолчал, затем рассмеялся:
— В детстве, когда я разбрасывал игрушки, мне тоже всегда велели собирать их самому.
Ответа от отца не последовало.
— Ну, ты всегда отличался талантом, — усмехнулся Гайлеон. — Многим потребовалось бы несколько лет, чтобы проделать все то, что ты успел за один вечер. Это ж надо!
Бестелион хотел что-то сказать, но скрипнула, открываясь, дверь, и в комнату впорхнула невысокая очаровательная девушка с золотисто-каштановыми волосами, одетая в легкое полупрозрачное платье.
— О Бес! — белозубо улыбнулась девушка, сверкнув светло-карими глазами и сделав вид, что не заметила в комнате еще одного демона. — Не ожидала тебя здесь застать.
— Тогда кого ты хотела заманить в свои сети, Лео? — усмехнулся Бестелион, откровенно рассматривая девушку.
Та смерила демона взглядом из-под полуопущенных ресниц:
— Нравлюсь?
— Недурна, — хмыкнул Бес и отвел взгляд.
Девушка на секунду смутилась, но затем подошла и присела на отодвинутый стул рядом с Бестелионом.
— Это не то, что я хочу слышать, — прошипела Лео соблазнительно.
— С такого расстояния мне сложно что-то рассмотреть, — ответил демон и мигом пересадил девушку себе на колени, краем глаза наблюдая за Гайлеоном.
Длинноволосый не сводил с них злого взгляда.
— У тебя мокрые волосы, — заметила Лео и запустила пальцы в коротко стриженные черные пряди на затылке Бестелиона, сжала и потянула, заставив того чуть откинуть голову назад. Пару секунд понаблюдав, как плещется пламя свечей в синих глазах, Лео наклонила голову, кончиком языка попробовав кожу на шее демона.
— Соленый, — заметила она через мгновение. — Дневные купания? С чего вдруг?
Скрипнул с силой отодвинутый Гаем стул, и длинноволосый вышел из гостиной, громко хлопнув дверью.
— Зачем ты его злишь? — спросил Бес и улыбнулся.
— О чем ты? — удивилась Лео. — Какое мне дело до Гайлеона?
— Ему есть дело.
— А мне-то что? — прошептала девушка, почти касаясь губами губ Бестелиона.
Демон вдруг откровенно и громко расхохотался и, бесцеремонно спихнув с себя Лео, встал.
— Эй! — обиженно вскрикнула девушка. — Что это значит?
— Это значит, что тебе стоит поискать другой объект для экспериментов, малышка, — ответил Бес, послал ей воздушный поцелуй и исчез.
Обиженно фыркнув, Лео топнула ножкой:
— Вот же бес!
— Я все слышу, — прошелестел смеющийся голос.
Употребив полпузырька валерьянки, Ирка плавно отпала неподвижной и сонной, но очень спокойной тушкой на диванчик, перестав реагировать как на меня, так и на тлеющую между пальцами сигарету. Устранив возможный источник пожара и кое-как переместив подругу на застеленную мамину постель, я решила прибраться на кухне. И тут только сообразила, что что-то не так, как обычно. Несколько минут задумчиво мыла кружки, пытаясь определить, что же меня беспокоит. Осмотрев кухню, я наткнулась взглядом на шеренгу мисочек на полу.
В голове что-то больно тюкнуло. Стараясь не пугаться раньше времени, я негромко позвала:
— Тима! Тимка. Хочешь кушать? Я тебе рыбки достану!
И призывно открыла-закрыла холодильник. Когда кот на кухню не явился, я начала паниковать.
Я слишком хорошо знала своего Тимофея, чтобы даже допустить мысль, будто он меня не услышал. Этот пушистый проглот забывал обо всем, когда слышал скрип дверцы холодильника. А уж заветное слово «рыба» — его он знал лучше, чем собственную кличку! — заставляло кота на всех парах нестись на кухню. Даже без этого всего Тим не мог проигнорировать ни мое появление, ни наши с Иркой посиделки в его любимой комнате. Такого никогда не было. Никогда!
Я прошлась по всем комнатам, проверяя закутки, где Тим любил вздремнуть. К моему ужасу, кота не оказалось даже на стопке свежевыглаженного белья в шкафу. Тихо подвывая и утирая текущие по щекам горячие слезы, я проверила входную дверь и все окна, уже на грани истерики обнаружив открытую форточку в маминой мастерской.
За секунду в голове пронеслись кошмарные картины неизбежной Тимкиной кончины. Кот в последний раз был на улице еще во времена своего детства, а там собаки, зима, люди. Поскуливая, я натянула на ноги ботинки, схватила ключи и выскочила из квартиры, готовая бежать, искать, спасать любимца.
— Тим! — крикнула я, вылетев из подъезда. — Тимка, миленький. Кыс-кыс! Тимка, домой!
Из-за начавшегося снегопада я ничего не могла увидеть дальше, чем на несколько метров. Слезы замерзали раньше, чем я успевала их стереть. Дыхание вырывалось морозным белым облачком.
— Тима! Пожалуйста, вернись! Котик! Котик! — выкрикивала я, заглядывая под лавочки, в подъезды, обдирая ладони о кусты. Падая и поднимаясь, но продолжая искать.
Страшно было даже думать, что со мной станет, если не найду Тимку. Если сегодня еще и мой кот пропадет, то я сойду с ума. Сон, рисунки на теле и кровавые глаза не испугали меня так сильно, как исчезновение единственного самого дорогого мне существа.
— Тим… — всхлипнула я, упав в очередной раз и не находя в себе сил подняться.
Сколько потрясений может выдержать человек за один день? Не знаю, похоже, я не способна на это вообще.
— Тимка, — прошептала я, чувствуя, как сознание стремительно ускользает от меня. Смутно понимая, что делать этого нельзя, легла на лавочку, подложив холодную ладошку под щеку. Глаза закрылись сами собой, звуки отдалились, смешиваясь с тихим шуршанием снега по коже.
— Лена? — прошелестел где-то знакомый голос. — Ты что делаешь? Лена!
Сил ответить не было. Меня дернули, отрывая от лавочки.
«Оставьте, — мысленно прошептала я, погружаясь в липкое нутро беспамятства. — Тима нет. Оставьте меня здесь».
Что-то происходило. Кто-то куда-то меня нес или мне это снилось? К встревоженному мужскому голосу прибавился еще один, женский, истерично что-то выкрикивавший. Захотелось заткнуть уши, но было лень шевелить руками. Щекам стало горячо. Зачем и кто так ожесточенно бьет меня по ним?
Больно.
Я попыталась отгородиться от неприятных ощущений, еще глубже зарываясь в темноту. Там легко и просто. И ничего нет. Перед внутренним взором предстала я сама в совершенно темной комнате. Напрягла зрение, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь, но вокруг словно клубился черный туман, распадавшийся под моими пальцами на бесконечные прозрачные нити. Вдруг по ногам что-то ударило, будто огромная змея задела меня могучим телом, скользнув мимо с негромким шуршанием.
Я так старательно прислушивалась, боясь сделать шаг, что знакомое кошачье мурлыканье заставило вздрогнуть. Из тумана выскочил Тим, по одежде, как по лесенке, взобрался на плечо, оцарапав руку когтями и ощутимо давя своим весом, и громко мяукнул.
— Что ты делаешь в моем сне? — спросила я кота, но тот не ответил, только еще раз мяукнув, спрыгнул вниз и убежал.
Постояла на месте, но, услышав его далекое мяуканье, пошла следом, замечая, как туман отступает. Здесь оказалось не так темно, но и света не прибавилось, просто теперь я могла различать предметы. А вообще место могло быть сумасшедшим обмороком архитектора. Про одно могла сказать точно — то, на чем я стою, пол. Хотя бы для меня. В центре этого места, если такое возможно при условии, что стен я не увидела, чернело нечто, похожее на воронку. Ступив еще на шаг вперед, услышала отчетливое дыхание, спокойное и размеренное.
Еще шаг. Я различила серое тельце Тима, вьющегося возле воронки. Заметив меня, кот громко мурлыкнул и отпрыгнул в сторону, странно вздыбив шерсть. Еще два шага. Нет никакой воронки. Да и то, что приняла за туман, таковым не является. Камень? Статуя? Еще шаг. Неподвижная темнота напротив обрела черты. Тонкие, матово блестящие чешуйки. Длинное мощное тело. Я проследила взглядом от кончика очень медленно шевелящегося хвоста и до огромной морды.
Черный монстр приоткрыл глаза, кроваво-красные, и принялся с интересом меня разглядывать. Вдруг что-то начало меняться. Я зажмурилась. В считаные секунды воздух вокруг нагрелся и уплотнился.
— Интересно, — пробормотал хриплый низкий голос у меня над ухом, заставив вздрогнуть и открыть глаза. Но я ничего не увидела. Протянула руки вперед, но ничего не почувствовала.
— Зачем же так пугаться? — удивился голос над моей головой, а затем добавил: — Не бойся. Ты же не боялась, когда пришла сюда.
— Где я? — Никогда не мешает спросить об этом, даже если очень страшно.
— В моем сне, — рассмеялся мой собеседник слева. — Или не во сне.
— Как я сюда попала?
— Интересный вопрос, — согласился голос, и мне послышались в нем чем-то знакомые нотки. Но откуда?
— Так что? — спросила я, когда мне не ответили.
— Тебе лучше знать, — отозвался голос. — Мне больше интересно другое. Откуда у тебя такие красивые глазки?
— С нашей последней встречи, — буркнула я, сообразив, на кого похож мой собеседник, и отвернулась.
— Да, первая встреча была куда интереснее, чем вторая, — ехидно заметил голос прямо передо мной, и в темноте зажглись угли глаз собеседника. — Могу это исправить, если хочешь. Не обещаю, что все будет, как прежде… Я только уберу этот алый цвет.
— Согласна, — прервала я его.
— Веришь мне? — хищно спросил голос.
— Нет, — ответила я и сглотнула.
— Правильно, — хохотнул собеседник, и что-то очень горячее на мгновение коснулось моих век. — Верить не стоит.
— Что тебе нужно? — Вопрос вертелся на языке.
— Может, твои глазки, — хмыкнул змей. — А может, душа. Или жизнь.
— Почему я?
— Сама виновата, — улыбнулся он, обнажив длинные острые клыки. — Но мне интересно, как ты это сделала?
— Что именно? — Непонимающе уточнила я.
— Как тебе удалось попасть на Праздник Зимней Ночи, Елена? — терпеливо спросил голос.
— Почему ты спрашиваешь? Это ведь был только сон, — удивилась я.
— Ах, какой удар по моему самолюбию! — простонал собеседник обиженно.
И в то же мгновение я узнала голос. Или просто он позволил мне себя узнать? Смеющийся, с бархатными нотками, с чуть заметной хрипотцой, низкий и обволакивающий.
— Я загадала желание, — прошептала, чувствуя, как напряглись все мои инстинкты. Настолько, что я не увидела, но ощутила его удивление, смешанное с сожалением и пониманием.
— Сбылось? — спросил он ехидно.
— Нет, — ответила я еле слышно.
— Жаль, — ухмыльнулся змей. — Значит, тебе не повезло.
— Почему? — удивилась, чувствуя, как у ног заклубился холод.
— Праздник Зимней Ночи — ночь, когда сила моего народа достигает своего пика. Когда-то очень давно, много веков назад, началась самая кровавая война между Верхним и Нижним царствами. Война длилась целое столетие. Чтобы прекратить ее, Правители подписали указ, запрещающий творить сложные чары и ритуалы в эту ночь… Много лет спустя праздник узаконили. Мир длится почти десять веков. Но если в Верхнем царстве узнают о произошедшем, то начнется война.
— Но почему? — спросила я, удивляясь странности этого сна.
— Потому что я демон тьмы, а Верхние нас ненавидят. Потому что ты мне встретилась, на свою беду, но ты даже не ситра. Потому что кровь изменилась, пусть и таким… образом. — Он усмехнулся.
— Ничего не понимаю. — Я вздохнула.
Это оказался странный разговор. Странный плод моего подсознания.
— Хочу проснуться, — прошептала я и потерла лицо ледяными ладонями.
— Ты считаешь, что спишь? — изумился он.
— Конечно! — воскликнула я в ответ. — Все это только сон. И ты — сон!
— Жаль, что ты так думаешь, — печально заметил собеседник. — Очень жаль.
— А разве нет?
Змей не ответил.
— Если все на самом деле, то… — решила я для себя. — Если все реально, то оставь меня в покое.
— Не могу, — вздохнул он. — Жаль, что ты не человек…
— Что? — опешила я.
— Жаль, что ты не совсем человек, Елена, — повторил змей. — Это бы многое упростило. Жаль. Пройдет еще несколько дней, и все изменится, помни об этом.
— Что?.. — хотела было спросить я, но огоньки алых глаз растаяли в темноте. Приблизился какой-то шум, опрокинувшись на мои уши какофонией голосов и шорохов.
— Игорь! — Голос Иры резанул, звоном вторгся в голову. — Она очнулась!
— Я все равно вызову «скорую». — Второй голос прозвучал далеко и глухо.
— Не нужно «скорую», — хрипло прошептала я и открыла глаза, пытаясь сфокусироваться на близко склоненном ко мне лице.
— Ну, ты и напугала меня, Ленуш, — заметила Ирка и улыбнулась. — Я просыпаюсь, а тебя нет. Куртка на вешалке висит, а подруги нет. Бросилась искать, а тебя к подъезду какой-то парень на руках тащит. Я его чуть не побила, пока он меня уверял, что ты его знаешь.
— Тим убежал, — прохрипела я. — Я его пошла искать. Форточка оказалась не закрыта, и он сбежал…
— Лен, зайка, да он все время дома был, — удивилась Ира.
Будто в подтверждение ее слов кот, горячий и пушистый, вскочил мне на живот, заставив охнуть.
— Тим, слезь, зараза, раздавишь, — покачала головой Ира, ссаживая недовольно шипящего Тимофея на пол. — Мы когда в квартиру зашли, он с вешалки спрыгнул. Ты его, наверное, просто там не заметила.
В комнату вошел Игорь, посмотрел на меня скептически и сказал:
— Я «скорую» все равно вызвал. Может, у нее обморожение. Когда Лену нашел, она уже успела превратиться в сугроб.
Я прикрыла глаза, чтобы не смотреть на парня.
— Зачем ты вернулся? — спросила только.
— Ты забыла в машине телефон, — ответил Игорь, выложив на тумбочку трубку. — И я за тебя волновался. Вижу, с глазами все уже нормально, — заметил он и разозлился на что-то. — Поеду.
— Я сейчас, — шепнула мне Ирка и умчалась вслед за парнем.
Когда через пару минут подруга вернулась, то присела возле меня и велела:
— Открой глазки, мелкая.
Я молча уставилась на нее.
— Хм, — философски кашлянула она через минуту. — Слушай, Ленка, а про красные глаза мне приснилось?
— Нет, — подумав секунду, ответила я ей. Правда, я уже сама не знала, что приснилось, а что было на самом деле.
— Да? — переспросила подруга. — Тогда, поздравляю, они уже не красные.
— Правда? — пришла я в восторг.
— Да. Теперь они зеленые…
— Ну и что? — удивилась я. — У меня ведь и так глаза с зеленоватым оттенком.
— Они зе-ле-ны-е, — еще раз повторила подруга, но теперь по слогам.
Звонок в дверь слился с гулом в моих ушах.
Приехавшая «скорая» разродилась парой сонных, недовольных жизнью и полуночным вызовом врачей. Они скептически на меня потаращились пару минут, переводя взгляды время от времени на Ирку, истерично вскрикивающую при этом:
— С ней все будет хорошо?
Я старалась не рассмеяться, рассматривая эту картину со стороны. Чувствовала я себя вполне нормально.
— Да ребята просто перестраховались, — извиняющимся тоном сказала я врачам. — Вот и вызвали «скорую».
— Мало ли, — заявила Ира. — Может, ты после этого заболеешь и умрешь.
— А хотите чаю? — спросила я у врачей. — С клубничным вареньем и булочками. И с бутербродами.
— Растворимый кофе есть? — вдруг улыбнулся один из парней.
Я с готовностью кивнула и убежала на кухню готовить чай, кофе и вкусняшки. Доктора немного оттаяли, прихлебывая очень горячий, очень крепкий и сладкий кофе с толстенькими бутербродами с копченой колбасой. Чувствовала я себя отлично, только рука почему-то немного болела… Подумав, закатала рукав свитера и непонимающе уставилась на длинные царапины, а затем перевела взгляд на молча сидящего посреди кухни Тима.
«Серьезно?» — мысленно спросила я у кота, извинилась и убежала в ванную. Увидев свое отражение, я громко ойкнула. Нет, теперь мои глаза выглядели лучше, Ирка оказалась права. Но из-за непривычного, очень зеленого, как весенняя трава, цвета радужки, я совершенно себя не узнала.
— Хм, все равно лучше, чем красно-алый ужас, — успокоила себя.
Если к цвету глаз еще можно как-то приспособиться…
Надеюсь, это продлится недолго.
Смущало только то, что, судя по всему, я ввязалась в какую-то странную историю. Произошло ли все на самом деле? Или это игры моего разума?
Еще раз посмотрев на собственное отражение, я пришла к выводу, что с проблемами нужно разбираться по мере их поступления. А раз так, то я просто буду жить дальше. Может, все само утрясется?
Проснувшись, Бес долго задумчиво рассматривал потолок.
Кто же ты, Елена? Еще совсем недавно ответ оказался бы другим, но теперь, в свете этого визита…
Так все просто. И одновременно запутанно. Просто — потому что ситуация и в самом деле оказалась до нелепого обычной. Такие случаи то и дело происходили в Нижнем царстве. Ну а запутанной отчасти сделал эту историю сам Бес.
Своими рассуждениями хотелось поделиться, но беспокоить ради этого отца среди ночи не стоило. Правда, был еще один обитатель царства, у которого всегда можно спросить совета. Бестелион улыбнулся и поднялся, потянувшись в полосе голубоватого лунного света. Зимний воздух приятно холодил кожу. Темный натянул одежду, прихватил ботинки и представил нужный зал в замке.
В большой комнате с занавешенными плотными шторами окнами, заставленной десятком столов, его мать когда-то устроила себе кабинет и лабораторию. В дальнем углу вечно дымилась маленькая жаровня, подогревая сосуд с благовониями, наполнявшими комнату тяжелым ароматом лилий. Бестелион ненавидел этот запах. Именно из-за него и неприятных воспоминаний детства он старался появляться здесь как можно реже. Слабый свет ламп еле разгонял мглу над столиком в центре. Он, как и другие, был завален книгами вперемешку с баночками, перьями, связками каких-то трав и обрывками кожи.
Заметив присутствие Бестелиона, Идерна подняла голову от растрепанного свитка и радостно улыбнулась. Будучи совсем маленьким, демон никак не мог понять, почему мать почти никогда не выходит из этой странной комнаты, даже какое-то время винил в этом отца, представляя себе, что это он ей запрещает. Через несколько лет темный понял причины ее осознанного заточения, перестав считать его таковым. Но перед тем как осознание далось Бесу, пришлось понять кое-что еще о себе самом.
— Здравствуй, дорогой. — Идерна ласково улыбнулась, встала и подошла к Бестелиону. — Выглядишь не очень.
— Спасибо, мама, — вздохнул демон и поцеловал ее в щеку. — Ты, как всегда, добра ко мне.
— Ну, у меня есть право говорить тебе то, что думаю. В конце концов, если никто, кроме меня, не берется сделать этого.
— А у меня есть такое право? — предположил демон с надеждой.
— Нет, — ответила Идерна, наклонив голову и рассматривая сына из-под полуопущенных ресниц.
Бес рассмеялся. А секунду спустя и сама женщина захохотала, поняв, над чем он смеется. Они всегда были так похожи, что, даже почти не общаясь, постоянно повторяли жесты друг друга.
— Одинаковые, — развела руками женщина и потрепала Беса по черным волосам, точно таким же, как ее собственные.
— Глаза у меня от Амадеуса, — покачал головой демон, сбрасывая руку матери.
Как-то незаметно для себя, еще подростком, Бестелион привык называть отца по имени или титулу. В этом не было неуважения. Просто Повелитель никогда не пытался играть роль настоящего родителя. Идерна со своей увлеченностью историей и наукой была больше матерью, чем Амадеус, мелькавший перед Бесом ежедневно. Дождавшись совершеннолетия, демон с легкостью освободился от опеки так и не состоявшихся родственников и возвращаться под нее не собирался.
— Что-то ты не в настроении, — заметила мать и вернулась к своему столу, вновь принимаясь за изучение свитка.
— Странно, что тебе еще ничего не известно, — удивился Бес, — иначе бы поняла.
— Я все знаю, — отозвалась Идерна. — Твой отец был здесь сегодня.
Тон, которым демонесса это сказала, насторожил Бестелиона. Да и сам факт, что Амадеус снизошел до посещения личной комнаты Повелительницы, мог вызвать только неверие. Много лет назад эти двое договорились более не докучать друг другу и позволить каждому жить так, как тот захочет. Брачные узы не смогли склеить двух таких непохожих демонов. Вначале Амадеус корил себя и жену, повторяя, что их же пытались отговорить от подобного выбора, но Идерна словно околдовала его. Это даже стало поводом поднять Повелителя на смех, ведь каждому ситру известно, что магия привлекательности демонов на них самих не действует. Теперь, спустя почти столетие, Амадеус и Идерна хоть и сохраняли молчаливый нейтралитет, но возобновлять отношения по-прежнему не стремились.
— Не ожидал от него подобного, — удивленно отозвался Бестелион.
— Сама не думала, что он появится здесь, — пожала плечами демонесса. — Но твой отец счел повод достаточно весомым, чтобы перейти собственноручно возведенные границы.
— Как случилось, что ваша любовь умерла? — задал Бес давно волновавший его вопрос.
— А была ли любовь? — уклончиво ответила Идерна. — Сейчас я в этом сомневаюсь.
— Но ведь… — Бестелион чуть помолчал, подыскивая подходящие слова. — Но ведь влюбившись однажды, демон будет любить всю жизнь.
— А ты влюблен в Тамалис? — ехидно уточнила мать.
— Нет, а при чем здесь это? — начал злиться демон.
— Но ты все равно позвал ее на танец в Праздник, — вздохнула Идерна. — Я рада, что эта элла была достаточно разумна, чтобы отказать тебе.
— Она сказала, что Кас получил бы другой ответ, — прошипел демон.
— Она просто хотела тебя позлить, — решила мать. — Тамалис честолюбива, как говорят. Они все честолюбивы. Эллы ценят собственную чистокровность, как ничто другое. Тамалис — не исключение. Но если у нее возникнет возможность стать Повелительницей царства, то она не откажется от этого, даже если царство будет Нижним. Ну а нынешние законы у нас позволяют ей в случае чего рассчитывать на те же права, что у Алесии.
— Я знаю, — вздохнул демон. — Просто не думал, что она хочет взобраться так высоко.
— Бес, дорогой! — расхохоталась Идерна. — А о чем ты думал? Ни одна элла по собственной воле не свяжется с демоном! Тем более с темным. Они считают таких, как мы с тобой, причиной начала той проклятой войны. Если ты появишься в Верхнем, тебя сразу убьют. Не глядя на титул. А Тамалис — дочь их Повелителя. Да они даже полукровку к тебе не подпустили бы, если бы не замышляли что-то! Тем более… Тамалис тебе ничего не обещала. И к себе не приближала.
— Тамалис разозлила меня на Празднике. — Бес раздавил пальцами край стола.
— Сын, перестань ломать мою мебель! — весело вскрикнула Идерна. — Сколько всего мне пришлось уже выкинуть. Не заставляй распроститься еще и с этим столом. Он мой любимый! Неужели тебе не хватило гор сегодня утром?
— Не совсем, — прошипел демон и отступил подальше. — Прости.
— Нормально, — кивнула мать, осматривая повреждения. — Элла тебе отказала, и ты переключил внимание на первую же попавшуюся девчонку, даже не подумав, к чему это может привести. Да еще и в Праздник Зимней Ночи.
— Она мне понравилась, — усмехнулся Бес. — Такая смешная и забавная. И боевая.
— Да, только теперь она уже не человек, — вздохнула демонесса. — Ты прекрасно знаешь, что теперь она перейдет в разряд безликих духов или теней Нижнего царства. Зачем пополнять наши владения еще одним существом? А с твоей наследственностью… темные духи хуже всего!
— По себе судишь? — съязвил Бес.
— И по себе тоже, дорогой, — устало подтвердила Идерна. — Не понимаю, как тебе не стыдно перед девочкой?
— Об этом я думал меньше всего, — признался демон, и его щеки окрасил пунцовый румянец.
— Неудивительно, — вздохнула Идерна. — Но ты же отлично знаешь, что аура людей не способна перенести соприкосновения с нашей и начинает перерождаться. Если человек достаточно взрослый, все происходит медленнее, но юных это меняет сразу, Бес.
— Да знаю, мам! — воскликнул демон. — И что теперь? Я не в силах повернуть время вспять.
— Ты мог не применять к ней чары соблазна, — заметила Идерна. — Это вполне было тебе по силам.
— Я многое мог, но…
— Но ничего тебя не остановило, — вздохнула мать, закончив фразу за него. — Амадеус опасается, что если эллы узнают, то может разразиться скандал. Случай мелкий, однако его достаточно, чтобы начать противостояние. Будь на твоем месте другой демон, на это, возможно, закрыли бы глаза. Да. Но это ты. Сын Повелителя. Как ты не понимаешь? Темный демон. Верхнее царство не пропустит это. Какой шанс!.. Еще немного, и Атардион выставит твоему отцу ультиматум. На одну чашу весов ляжет объявление войны, а на другую — твоя собственная бессмертная жизнь. И эллы сделают все, чтобы убедить Амадеуса, будто целое царство ему дороже собственного сына!
— Мама, перестань орать, — попросил Бес.
— Нет, Бес! — крикнула, распаляясь, Идерна. — Нет! Ты не понимаешь, что ли?
— Я понимаю, — сказал Бестелион спокойно. — Просто ты не знаешь всего.
— Мне достаточно того, что я уже услышала. Эллы не пропустят возможность избавиться от тебя. Любыми путями. А тут такой шанс! Изгнания не будет. Смертью карали и за меньшее, чем нарушение мира между царствами, пусть и случайное, пусть и с участием человека.
— Мам, девчонка не совсем… человек, — промычал Бес.
— А кто?! — взвизгнула Идерна.
— Я не мог разобраться сразу, — развел руками демон. — Ее видел только я, а мне не доводилось сталкиваться с подобным. Девушка наполовину элла, думаю. Там было такое смешение в ауре… Веселящее вино Праздника и злость на Тамалис убедили, что передо мной то ли какая-то ситра, то ли человек с необычной аурой. Да и… — Он не договорил. — Было еще кое-что, почти несущественное… Не важно.
Собиравшаяся еще что-то сказать демонесса так и застыла на месте с открытым ртом, с молчаливым ужасом взирая на сына.
— Как такое получилось? Я не понимаю, — громко сказал Бестелион. — Эллы же не считают людей достойными своего внимания. В Верхнем царстве люди живут, но только в качестве слуг, почти рабов. Да и то… Их число незначительно. А тут полукровка. Да еще и в другом мире.
Идерна прикрыла глаза и бессильно опустилась на край стола.
— Надеюсь, всю эту историю удастся сохранить в тайне хотя бы на время. Не представляю, что с тобой сделают эллы, если узнают. Что ж ты натворил? — прошептала женщина почти беззвучно. — Еще меньше я представляю, что получится от такого смешения… Перерождения в темную, пусть и полуэллы, тебе не простят тем более.
