Глава 33
Лина
Ужин прошел в довольно легкой и приятной атмосфере, о делах старались не вспоминать. Наоборот, всячески радовались тому, что раскрыли заговор, что мы с Даном живы, что мы нашли друг друга… А мне с каждым поздравлением становилось только хуже. Неопределенность угнетала.
Суд. Если надо говорить правду, то все узнают, кто я. А после этого что? Отправят домой? Сотрут память? Убьют? А Дан? Он со мной практически не разговаривал, и догадаться, о чем думает, было невозможно. То, что он сказал на поляне, было сродни обещанию, но теперь, когда прямая угроза жизни исчезла, как он относится ко мне? Разочарован? Ненавидит, думает, что связался непонятно с кем?
Я улыбалась, чувствуя, как улыбка становится все более и более искусственной. Не хотелось ничего, просто забиться в угол и дождаться завтрашнего суда, а потом будь что будет…
После ужина я попыталась подойти к Рагнаранту, но меня вдруг резко оттеснила пара эссиров.
– Простите, княжна. – К нам подошел Повелитель. – Но до суда вы должны быть изолированы. То, что вы сейчас здесь, а не в камере, лишь дань уважения вам и моему племяннику, но обсуждать что-либо с кем-либо вам запрещено. Поэтому сейчас вместе со своим Альтером вернетесь в комнату и дождетесь завтрашнего дня.
Ого! Вот так. А я-то, наивная, думала, что они просто нас отвлечь пытаются, а на деле… Дан на это отреагировал вполне спокойно, видимо, знал об условиях и потянул меня к выходу. С нами отправились дети Повелителя, так сказать, проводить, но на деле это был самый настоящий конвой.
Через несколько шагов мы снова натолкнулись на давешних леди (ждали они нас, что ли?), одна из которых, та самая, снова ринулась к Дану:
– Дан, ну куда же вы? Вы обещали мне все рассказать…
– Я ничего не обещал вам, леди, – хмуро отрезал Дан.
– Успокойся, Фиата, – хмыкнула Вельсана. – И забудь.
– Что? – Красавица недоуменно вскинула бровки.
– Познакомься, это Аэлин.
– Мы уже представлены, – отмахнулась эссира.
– А ты еще раз познакомься, – хмыкнул Рамонар. – Это теперь наша сестра и Альтера Дантариониэля.
– Что?!! – Голос девушки перешел на ультразвук. – Альтера?! Он не мог…
– Как видишь, смог, – отрезал Бальсион. – Так что оставь свои притязания. Да и вообще, с чего ты взяла, что Дан выбрал бы тебя?
– Выбрал? – тут уже удивилась я.
– Пойдем, – потянул меня Дан, оставляя компанию сзади. – Просто я обещал отцу, что если до тысячелетнего возраста не найду Альтеру, то выберу себе жену из эссир и проведу обряд зачатия.
– Тебе еще пятьсот лет оставалось! – почему-то взвилась я.
– Ревнуешь? Да, но выбрать я должен был сейчас и обручиться тоже… Чтобы сам обряд провести ровно в мое тысячелетие.
– А почему тысячелетие? Ведь эссиры и позже находят свои половинки?
– Так я же не чистокровный, да еще и единственный ребенок. Отец хотел, чтобы я хоть как-то продолжил род, пусть и не с Альтерой. Да и в этом случае он не был уверен, что получится…
– Понятно… – протянула я, а что тут еще скажешь?
В молчании мы дошли до комнаты, и тут встал вопрос. Если мы не можем ее покидать, то как нам спать? Хотя по логике эссиров, у нас такой проблемы быть вообще не могло. Но Дан все решил за меня. Взяв с кровати одну подушку, он отошел к камину и улегся на ковер. Хм… это означает, что он собирается спать там?
Все-таки женщины странные создания. Еще минуту назад я думала, как бы ему намекнуть на раздельное времяпрепровождение, и вот когда он сам повел себя как джентльмен, я разозлилась. А самое ужасное, что я не знала, как попросить его вернуться в кровать. Мне элементарно было страшно. Страшно, каково его отношение к правде, которого он так и не высказал. Страшно, что он подумает, будто я пришла к нему только потому, что завтра суд, много из-за чего страшно… Не придумав ничего лучшего, я подхватила свою подушку и направилась к нему. Эльф с недоверием и изумлением смотрел, как я укладываюсь рядом, наконец он не выдержал.
– И что ты делаешь?
– Ложусь спать, – последовал незамедлительный ответ.
– Здесь?
– Да.
– А почему не на кровати?
– Потому что не хочу спать одна, – пробормотала я. Вот тупой! Ну что я ему должна была ответить, а?
Дан несколько секунд вглядывался мне в лицо, а потом вздохнул и встал.
– Пойдем, – и протянул мне руку.
Мы улеглись вплотную друг к другу, но не соприкасались. Постель оказалась холодной, или это меня начало знобить от мыслей, которые лезли в голову. Через какое-то время Дан резко повернулся и прижал меня к себе, обнял и обдал макушку дыханием.
– Спи, – приказал он, и сон, словно ждал команды, тут же навалился, чтобы уйти уже утром.
– Все прибыли, – это были первые слова, которые произнес утром Дан. Еще толком не проснувшись, я пыталась осознать их смысл, но до сонного мозга доходило с трудом. Да и вообще, шевелиться было неохота – тепло, уютно, любимый мужчина рядом и нежно обнимает…
– Откуда знаешь?
– Слышал.
– И что? Значит, сегодня все будет? Или дадут гостям отдохнуть?
– Сегодня. Никто не хочет затягивать процесс.
– Понятно… Нам надо вставать?
– Нет. Сегодня нам нельзя выходить из комнаты. Еду тоже будут приносить сюда, так что до вечера нас не побеспокоят.
– До вечера?
– Суд начнется на закате, в полночь должен быть вынесен приговор. Это закон. Решение должно идти от сердца, а это возможно только во время первых проявлений эмоций. Когда включается разум, о честности и справедливости можно забыть…
– Как у вас все сложно, – вздохнула я, сильнее прижимаясь к телу эльфа. Такое простое счастье, и ничего больше не надо.
– А как у вас? Расскажи.
– Ты действительно хочешь знать? – Я удивленно заглянула в его темные глаза.
– Да.
Такой простой ответ. И я начала рассказывать. О себе, о своем мире, истории, сказках и легендах, политике, обрядах… Дан не прерывал, только иногда задавал вопросы. Мы никогда с ним столько не разговаривали, тем более так… по-дружески. И это было здорово. Нам принесли завтрак, но и это не прервало беседы. Потом был обед, после которого Дан снова утянул меня в постель, сказав, что лучше сейчас поспать.
День пролетел незаметно, я с ужасом смотрела на заходящее солнце. Еще час, и все. Почему-то в душе появилась стойкая уверенность, что сегодня в моей жизни решится что-то важное, и это не банальный выбор – жить или умереть. Что-то гораздо более серьезное…
Ужин прошел в молчании, и дело было не в том, что мы за день исчерпали все темы для разговора. Молчание было не тяжелым, давящим, а, скорее, грустным. Мы надели принесенные серые тоги – ритуальную одежду для суда. Босые, волосы распущены… довольно странная картина.
Дан сел перед камином и уставился в огонь. Похоже, за нами должны были прийти с минуты на минуту. Подошла, села рядом. Он даже не пошевелился, не взглянул в мою сторону. Только слышался треск огня в камине…
Стража появилась бесшумно. Только не было никого, и раз, стоят четверо эссиров, вежливо давая понять, что пора на выход. Дан легко поднялся, подал мне руку.
Я брела за ним следом, не поднимая головы. Сейчас меня мало интересовал декор дворца. Слышала только легкие шаги идущего впереди и держащего меня за руку эльфа…
Зал суда… Более величественного и прекрасного места я еще ни разу не видела. Казалось, мы находимся в кратере вулкана или в чаше цветка. Пол, переходящий в стены, а затем в куполообразный потолок, был полностью выплавлен из темного стекла. Чем-то это место напоминало Колизей. Внизу арена, испещренная символами и пентаграммами, а выше располагались ложи. Тридцать три колонны разных цветов, украшенные драгоценными камнями и рисунками, обозначавшими тридцать три стихии, послушные эссирам, стояли по кругу. Закрытая темным стеклом, как тонировкой, полностью непрозрачная ложа судий. И в противовес ей прозрачные кабинки для всех подсудимых внизу. Стеклянные камеры с двумя входными дверями: одна в коридор, другая на арену. Нас с Даном тут же разделили. Более того, как только я вошла в эту кабину-камеру, я даже чувствовать его перестала, и это было пугающе-страшно.
Обвела взглядом трибуны. Здесь были все, с кем мы вчера ужинали, те, кого я в свое время видела на балу в честь моего наследования, и еще ряд знакомых и незнакомых лиц. Даже Алекориэля заметила.
Прошло около получаса, когда в центре купола вспыхнул алый шар. Он пульсировал, мигал, переливаясь всеми оттенками красного, постепенно темнея. В зале повисла тишина. И только когда он окончательно погас и купол превратился в звездное небо, я поняла, что все ждали именно этого момента. Солнце село. Процесс начался.
– Солнце Ария погасло! – объявил звучный голос, идущий, казалось, со всех сторон, бьющий по ушам, вызывающий толпы мурашек и заставляющий ежиться. – Дверь зала суда отворена, а значит, до прихода нового дня должен быть объявлен приговор. По завету богов тьма заберет преступивших закон, и первый луч солнца омоет их преступления. Да не перейдет их путь в новый день! Illfaen oller tronne asteorr!!!
– Огласить преступление!
– Попытка уничтожения и порабощения магических рас Ария. Попытка провоцирования войны между Эльлейоранией и Шакризардом. Активизация эшарта. Незаконные магические эксперименты. Внедрение на Арий чужеродных объектов. Попытка убийства принца Дантариониэля орт Торнент вирт Марионэль зорт Кассиоренда и княжны Аэлин шарр Аттера Сантор. Неизвестное количество жертв среди мирного населения. Предположительное провоцирование конфликта между обозначенными народами сорок лет назад.
– Достаточная ли причина для созыва суда Ария? – С внешней стороны затемненного стекла вспыхнуло тридцать три белых шара.
– Видящие и причастные присутствуют?
– Да.
– Начинайте!
То, что происходило дальше, судом в нашем понимании никак нельзя было назвать. Над теми, кто сидел в ложах, то и дело вспыхивали изумрудные шары, и тогда этот человек, эльф, дракон, эссир и так далее спускался вниз. Вставал в центр начинавшей светиться пентаграммы и выслушивал одинаковый для всех вопрос: «Вы слышали обвинения. Вы видите ложу причастных. Вас вызывали в круг суда Ария как видящего. Что вы знаете?» И все. Больше ни одного вопроса, ни одного ответа. Стоящего в пентаграмме окутывал столб света, а под куполом начинали мелькать картины, отрывки с полным звуковым сопровождением. Это было странно и неприятно. Но единственное, чему я смогла порадоваться, так это тому, что, кроме того, что относилось к делу, ничего больше не всплывало. Потом свет пропадал и вызываемый мог вернуться на свое место. Ни вопроса, ни ответа. Понятно, почему на суде нельзя соврать.
Таким методом перед нами прошли все эссиры, бывшие в ту ночь на поляне, незнакомые мне эссиры, эльфы, драконы, гномы и люди, Рагнарант, Самаэль, Алекориэль, Шагнир, Элизар, Шиаза, Шермент, Ликаэль, Вистариэль, драконы и эльфы, сопровождавшие нас в Тиаллен. Король Вилмор попытался избежать этой участи, но его буквально вынесло на арену. Теперь можно было не сомневаться, что он все знал и молчаливо благоволил начинаниям жены и дочки.
Один за другим выходили вниз существа, открывая Совету свои воспоминания. Все то, что они узнали, чему были свидетелями, становилось известно всем. В какой-то момент захотелось закрыть глаза и заткнуть уши, чтобы избавиться от этой грязи. Я видела и себя в этих воспоминаниях. Как за мной следили, что планировали сделать… Эти… нелюди, недочеловеки, спокойно распоряжались моей жизнью, думая, как получше ее использовать. Боль, грязь, жестокость, пытки, подлость… все смешалось.
Только когда шар под куполом пожелтел почти на две трети, опрос видящих прекратился. Теперь пришла наша очередь. Для причастных вопрос формулировался немного по-другому. «Вы слышали обвинения. Вы видели воспоминания видящих. Вас вызвали в круг суда Ария как причастного. В чем ваша причастность?» Первыми прошли те, кто просто служил Илье и Калиму, затем последовали наемники с Земли, Карсер, Рашиза и Шархат, Калим, Кларис, Цертилия, Аскотор и, наконец, Илья. Здесь уже было легче. Многое я слышала, чему-то была свидетелем, в чем-то участвовала. Хотя сцена, где Кларис стонала под ласками Калима у какой-то стены во дворце и рассказывала, какая ей пришла в голову идея с зельями, заставила меня сжать кулаки. В этот момент, если бы меня не сдерживали стены камеры, я, наверное, убила бы обоих. Такое чувство омерзения и предательства, которое я испытала в тот момент, трудно было передать.
Самым интересным было то, что не все воспоминания оказались полными. Например, как меня нашел Калим, или наш разговор с Ильей и Аскотором. Все вопросы, касавшиеся меня, будто были вырезаны. И это показалось странным, но обнадеживающим.
Однако больше всего меня волновало то, что могут увидеть в моей памяти или памяти Дана. Когда произнесли мое имя, меня уже била крупная дрожь. Если будут просматривать мои воспоминания, увидят, кто я, откуда… меня еще во время допроса Калима и Ильи чуть удар не хватил, но каким-то образом эти моменты не стали известны. А теперь моя очередь…
Встала в пентаграмму и ожидала уже сделавшегося привычным вопроса. Воспоминания полились сплошным потоком, так быстро, что я не успевала их отслеживать. Но каким-то образом проявлялось и отражалось под куполом только то, что нужно. Каждый раз, как только я пугалась, видение прекращалось и перелистывалось дальше. Я даже не поняла, в какой момент меня отпустило. Ноги дрожали, руки тоже, в горле пересохло… как очутилась снова в своей стеклянной камере, не помню. Даже «допрос» Дана прошел как-то мимо. Мозг реагировал только на опасные моменты и снова впадал в полубессознательное состояние.
Ударившая по ушам тишина вернула помутившееся сознание в реальность. Все молчали, никто не шевелился. Золотой шар практически полностью заполнился краской.
– Суд Ария, признаете ли вы достойной причину созыва Совета? – И тридцать три светящихся шара на поверхности черного стекла вспыхнули одновременно.
– Суд Ария, готовы ли вынести решение? – Тот же результат.
– Суд Ария, выносите решение.
Свет в зале померк. Полная темнота внезапно сменилась полумраком, лившимся откуда-то сбоку. Понять, что это, было трудно. Чистый белый свет. И только через несколько минут до меня дошло, что это засветилась одна из кабин. На черном стекле ложи один за другим стали разгораться огни. Красные, голубые и фиолетовые. Больше всего было фиолетовых. Потом все огоньки собрались в один шар, окрасившийся в цвет большинства. Этот огонек отцепился от ложи и полетел в нашу сторону. Миг – и свет снова потух. Та же процедура повторялась снова и снова. В основном огни были фиолетовые, один раз голубой, пару раз красные. Я не знала, кому предназначался какой цвет и что он означал. Только догадывалась, что в том же порядке, в каком мы выходили на сцену, оглашался приговор. Потом стали загораться один за другим красные шары. Последний раз шар вообще моментально вспыхнул не просто красным, а багровым. Потом меня ослепил свет. В этом потоке я вообще ничего не видела, только жмурилась. Минута, и все прошло. Я поморгала и успела заметить, как рядом вспыхнула камера Дана. Я старалась рассмотреть, какого цвета будет шар, но свет слепил. Кажется, в последний момент заметила летящий белый шар. И что бы это значило?
– Приговор оглашен! – Приговор? Но какой? Мозг снова лихорадочно заработал. Шары – приговоры, но кому какой и что все это значит? – Суд Ария вынес решение.
– Нет! – Это с трибуны заорал король Вилмор. Он пытался что-то сказать, размахивал руками, но внезапно онемел и осел.
– Приговор Суда Ария могут оспорить только боги! Да будет их воля! Oarrle earlan verto morreno!
Странный язык. Не калахнэ, а что-то еще более древнее. Снова в зале повисла тишина, погас свет. Только «луна» испускала золотисто-бледное сияние. Минута, вторая, третья… на одиннадцатой небесное светило внезапно вспыхнуло, испуская практически осязаемые лучи. Они тянулись вниз, к нам, туда, где мы стояли, прикасались к коже и отражались обратно. Вспышка, и в зале снова стало светло.
– Решение одобрено! – провозгласил голос.
Все. Это конец. Когда сзади послышался скрип открываемой двери, ноги меня уже не держали. Я тихо осела на пол, даже не видя, кто меня подхватил под руки. Сознание не выдержало напряжения последних дней и покинуло свою нерадивую хозяйку.