Глава 10
Рэд

Я стояла посреди пустого зала и смотрела на плавающих над головой рыб. Хотелось думать, что это не толща морской воды, а просто аквариум, под прозрачным дном которого я нахожусь. Гибкие чешуйчатые тела извивались, скользя между темными силуэтами водорослей, откуда-то сверху лился свет, окрашивая умиротворяющую картину подводного мира в синие тона. Этот же цвет превалировал и в окружавшем меня интерьере. Да и по лицу моему и рукам скользили аквамариновые блики.

Синяя комната была круглой. Гладкие стены без единого угла, прозрачный потолок и выложенный мозаикой пол – ни окон, ни дверей! Ступив в очередной портал, открытый для меня Кайром, я оказалась в этой «консервной банке» на неизвестной глубине. Одна, если не считать рыб. И чем дольше я тут находилась, тем больше сомневалась в правильности принятого решения. С другой стороны – а был ли выбор?

Перед тем как отправить меня сюда, Кайр пообещал две вещи: вернуть Тинару в Стортхэм и сделать безболезненным разрыв моей связи с Рыжем. Конечно, я просила большего, но шестирукий господин недвусмысленно намекнул, что он и эти-то просьбы выполнять не обязан. Сестренка рвалась со мной, напрочь отказываясь расставаться. И все это могло кончиться как минимум истерикой, если бы ситуацию не спас подкравшийся сзади фирс, сильно смахивающий на продавщицу из магазина, с которого начались мои иномирные приключения.

Один быстрый укол, похожий на укус комара, отправил разбушевавшуюся малышку в очередную спячку. Кайр же успокоил меня, сказав, что снотворное безопасно для лэфири. Именно с его помощью девушку так быстро доставили в Итировы подземелья, поэтому она и явилась к нам в образе спящей красавицы. Зачем ее вообще ввели в игру? А Рэд его знает!

Как выяснилось, именно этот гад нанял Кайра как для доставки Тинары к нам, так и для моего сегодняшнего похищения. Тинку воровать орна не должна была, но раз уж та прыгнула в туман, ее решили взять довеском, дабы не уснула навечно. За туман, к слову, тоже отвечал Рэд, который решил, видимо, что квест пора заканчивать, и поторопил события таким вот оригинальным способом.

Я бы в любом случае отправилась на встречу с ним. А так за хорошее поведение смогла выторговать у производителя подземной живности и фирсов еще и безопасность для сестры и керса. Во всяком случае, я на это надеялась. Просто потому, что собственноручно отдать Тину в лапы создателя нифелинов мне очень не хотелось. У девочки вся жизнь впереди, и участи сосуда для чужой души я ей меньше всего желала.

Кайр во время нашего непродолжительного общения говорил мало, на вопросы отвечал неохотно, и все чаще переводил стрелки на Рэда. И вот я явилась на встречу со своим создателем, а он… не спешил радовать меня присутствием. Уже минут двадцать, если не больше. Я же продолжала стоять и ждать, бездумно следя за неспешной жизнью «аквариума». Потом, устав задирать вверх подбородок, села, а спустя некоторое время и вовсе легла на пол, закинув за голову руки и скрестив ноги. Так любоваться подводным миром стало значительно комфортнее. В этой позе меня и застал долгожданный визитер. Вернее, хозяин. Потому что гостьей здесь была именно я.

То, что «три-Г» – существа из киберрасы, я поняла еще по внешности Кайра. Однако Рэд превзошел все мои ожидания. Хотя правильнее сказать – превзошла! И это удивило почему-то больше всего. Ведь за время путешествия мне ни разу не пришло на ум, что творец нифелинов – женщина. Лин отзывалась о своем создателе, не упоминая пол, да и про их возможную смену тел говорила. И я как-то незаметно для себя решила, что все три экспериментатора мужчины. Поэтому явление стройного киборга в строгом темно-синем платье повергло меня в изумление. Я так и лежала, во все глаза глядя на нависшую надо мной фигуру. Пока она не изволила заговорить.

– Как самочувствие, Нифелин-27? – Мелодичный голос отдавал металлическим холодом. Тонкие губы на светло-сером лице-маске едва заметно кривились, изображая улыбку. А из узких прорезей глаз на меня смотрела бездонная синь. Ни зрачков, ни белков у этих закованных в металл существ не наблюдалось. Но если очи Кайра напоминали расплавленное олово, то во взоре Рэд мне мерещилась океанская бездна. – Встань. Биологические существа слишком хрупки, а мы ведь не хотим, чтобы ты заболела? – И снова улыбка. Такая же бесцветная, как и первая.

Серебристая ладонь помогла мне подняться. Если б не твердость холодных пальцев и не чрезмерная гибкость механических суставов, ее можно было бы принять за человеческую. Все в этой особе лишь частично напоминало женщину. Высокая тонкая фигура без какого-либо намека на грудь. Не шесть, а всего две гнущиеся во все стороны руки, металлические кольца на шее и похожие на парик волосы. Черные, как и у Кимозеки, но длиной почти до талии, которая, несмотря на лишенный девичьего рельефа силуэт, угадывалась под одеждой.

– Зови меня Рэд, – сказала железная леди то, что и так было понятно. Но тем не менее я кивнула, выдавив в ответ:

– Иллера.

– Я в курсе, нифелин. – И, не выпуская моей ладони из захвата металлических пальцев, добавила: – Пойдем.

– Куда? – облизнув пересохшие от волнения губы, спросила ее.

– В комфортную для тебя среду, – не меняя интонаций, ответила собеседница.

Мгновение – и передо мной вспыхнуло зеркало бледно-голубого портала, в него-то я шагнула, увлекаемая создательницей. У нее были тонкие, но очень сильные руки. А у меня не было другого выхода. Рано или поздно эта встреча бы состоялась. И даже хорошо, что она случилась сейчас. Потому что в конце подземного квеста мне обещали свидание с пропавшим женихом. А значит…

Комната, в которую мы вошли, напоминала наблюдательный пункт. И там, увы, не было Таша. Там вообще никого не было! Сплошные разноразмерные экраны, развешенные по стенам, трехступенчатая клавиатура, похожая на синтезатор, и перед ней большое кресло на металлическом каркасе.

Осмотревшись, я неуверенно спросила:

– А где Таш?

Улыбка киборга на этот раз была чуть шире предыдущих.

– Устраивайся, нифелин. Покажу, – предложила Рэд, разворачивая ко мне крутящееся на трех дисках кресло. По ним-то я и поднялась, как по лестнице, чтобы опуститься на жесткое сиденье в надежде увидеть наконец норда, ради которого мы сюда шли.

Все происходящее по-прежнему казалось нереальным, особенно на контрасте с каменными интерьерами пещер. И если место обитания Кайра больше походило на зоологический музей в космическом антураже, то комната, в которую привела меня Рэд, напоминала центр управления звездолетом, а лететь мне никуда не хотелось. Быстрое движение серебристых пальцев, плавный изгиб металлической руки… и темные мониторы ожили, отразив искомый объект. Я же, напротив, замерла, жадно уставившись на большой экран.

Норд больше не сидел в каменном колодце, как это было в прошлых видеороликах, он лежал в ярко освещенной комнате на большом белом столе, сильно смахивающем на операционный. Обнаженный, неподвижный, будто покойник, со сложенными на груди руками и закрытыми глазами. Какое-то время я тупо смотрела на застывшую на экране картинку, потом сипло прошептала, не глядя на стоящую за моей спиной гадину:

– Он жив?

– Да.

Ответ ее словно разбил лед, сковавший легкие, и я шумно выдохнула, расслабляясь. Но радость была короткой. Стоило металлическим браслетам защелкнуться на моих руках и ногах, как я снова напряглась, а увидев, что выскользнувшие из кресла проводки оплетают тело, испуганно задергалась.

– Успокойся! – приказала Рэд. – Это простая диагностика, – пояснила она. – Тебе не повредит. – И, отвлекая меня от железных пут, которые постепенно обрастали тончайшими шипами, впивающимися в кожу сквозь плотную ткань одежды, спокойным тоном добавила: – Если будешь ерзать, нифелин, твой жених умрет.

И я замерла, прекрасно понимая, что мы оба с Ташем во власти этой инопланетной экспериментаторши. Но… Разве сложно было предупредить об этом «иглоукалывании», а не заставлять меня испытывать панический ужас попавшей в ловушку жертвы? Скованной, обездвиженной и обмотанной проводами, похожими теперь на колючую проволоку.

– Зачем все это? – стараясь не сорваться на крик, спросила я. – Зачем вы меня пугаете?! Это очередной тест, да? – Хотелось обернуться, чтобы увидеть ее бледное лицо, но кресло держало крепко, а шея моя, в отличие от киборгов, чрезмерной гибкостью не отличалась.

Рэд же будто специально держалась позади. И только холодные механические пальцы этого чудовища нет-нет да и касались моего плеча, скулы… точно пытались успокоить легкими поглаживаниями. Но эффект от этой ненавязчивой ласки был полностью противоположный.

– Может быть, и тест, – раздалось над ухом, заставив вздрогнуть.

Ровный голос, красивый и мертвый, потому что он не сопровождался дыханием. Железный манекен с синтетическим лицом играл в бога, разглядывая свое последнее творение. Я же просто не знала, что делать. И поэтому, не придумав ничего лучшего, начала засыпать ее вопросами.

– Целью моего задания было найти и вернуть Таша домой. Я верно все поняла? Вы ведь нас отпустите? Зачем вы вообще все это делаете? Чего хотите добиться, издеваясь надо мной? Кто в… мм. – Эластичная лента с неприятным хлопком закрыла мне рот, оборвав словесный поток и запустив новый виток паники, из-за которой стало трудно дышать. И тут же еще две миниатюрные иглы вонзились в мою шею над ключицами. Больно не было, скорее неприятно. А еще очень страшно.

– Расслабься и послушай, – проговорила Рэд, изогнув свое тонкое тело так, что верхняя часть туловища оказалась сбоку от меня, и, скосив глаза, я вполне могла видеть лицо киборга. Да только толку-то? Театральная маска с отмороженной мимикой и синими провалами глаз была лишена эмоций. Всесильная кукла! Иномирная тварь! Разумный робот, возомнивший себя демиургом. Мамочки, да я, похоже, нарвалась на мегаманьяка! Хорошо все-таки, что Тинара осталась с Кайром. Он производил впечатление куда более вменяемого и положительно настроенного существа. – Биологические подопытные такие… неуравновешенные. – Ее голос окрасился интонациями, и это было ново. – Признаться, ты меня сильно запутала, Нифелин-27. Один жених, другой… какая-то беспорядочная личная жизнь, к тому же замешанная на чувствах. Метания, страдания, легкомысленные выходки… Удивительно, что опыт не провалился! Только я лишила тебя одного близкого существа, как ты тут же нашла ему замену. А потом с готовностью самоубийцы отправилась искать потерянного самца, да еще и потащила за собой второго. И знаешь, впоследствии это оказалось даже полезно… для эксперимента.

Я очень многое хотела у нее спросить, очень-очень! Но тугая лента, закрывающая рот, превращала все мои жизненно важные вопросы в нечленораздельное мычание, которое сменилось гробовым молчанием, как только Рэд сказала:

– Прекрати издавать эти звуки. Иначе не узнаешь о нифелинах и своей роли в этом проекте. – И удостоверившись, что я сижу тихо как мышь, не дергаюсь от прикосновения новых иголочек и не пытаюсь «говорить», железная дама распрямилась, затем объехала меня по кругу, тихо шелестя расположенными на ступнях колесиками, и снова провела рукой по трехступенчатой клавиатуре. Легко, плавно, словно касаясь клавиш диковинного рояля. Вот только вместо музыки я услышала стон одной из своих предшественниц, которую отразил тот самый большой экран, недавно транслировавший изображение Таша. – Это первый нифелин. – И снова в голосе Рэд мне почудились эмоции. На этот раз разочарование и едва уловимая грусть. А может, с перепуга я себе просто все это напридумывала? – Через полчаса после заселения. Видишь, как она реагирует?

О! Я видела. Еще как видела! Записи опытов над лабораторными «мышами» у Рэд были на диво качественные. И рассмотреть панический ужас в глазах моей сестры по несчастью труда не составляло. Девчонка… совсем молоденькая, серокожая и остроухая… она так сильно боялась, что я бы не удивилась, если б лэфа сошла с ума или умерла от разрыва сердца прямо в той белой комнате, в которой ее держали. И когда несчастная, прижав руку к груди, затряслась, а потом начала медленно заваливаться на пол, лишь понимающе вздохнула. Я бы тоже свалилась в обморок на ее месте. Одна, в новом теле, в похожей на лабораторию комнате… да еще ведь наверняка и девочка из прошлого. Немудрено потерять созна…

– Нифелин номер один погиб на тридцать первой минуте режима адаптации, – оборвал мою мысль холодный голос железной садистки. – Последующие девять прожили дольше, но финал всегда был одинаков. Без каких-либо физических повреждений тело продолжало отторгать «вживленную» душу. Это происходило через день, через неделю или через месяц. Независимо от обстановки, в которой оказывался тестируемый объект. Просто в какой-то момент связь души и тела разрывалась, и почти всегда это случалось на эмоциональном пике.

Лента, зажимавшая мне рот, ослабила хватку, а потом и вовсе исчезла в подголовнике жуткого кресла. Иголочки, фиксировавшие шею, выскользнули из кожи, и я смогла немного расслабиться. В принципе странная диагностика боли не причиняла, зато пугала сильно. И, прокручивая в голове последние слова Рэд, я лишь больше убеждалась, что меня провоцируют на этот самый эмоциональный пик, чтобы… Черт! Вариант преждевременного ухода души из тела, которое я уже считала своим, как-то совсем не радовал.

– Ты быстро успокоилась. – Теперь в ее тоне мне чудилась похвала. – В отличие от других. – И снова безразличие. Демонов робот!

– А ты не пробовала создавать нормальные условия для своих… – хотелось сказать «жертв», но я сдержалась, – для нифелинов? Ведь твои глэйзы постоянно следят за опытными образцами. Неужели на основе полученных данных ты так и не смогла понять, что требуется лэфири и людям для спокойной жизни и удачной адаптации в новом теле? – И только закончив фразу, я подумала, не перегнула ли? Поучать мегамонстра с комплексом гения в моем положении – идея не из лучших. Однако Рэд не разозлилась, если она вообще способна на подобные чувства.

– Ты не поняла суть эксперимента, – спокойно сказала создательница, и синий лед ее неморгающих глаз, казалось, стал чуть темнее. Я промолчала, ожидая продолжения, и она снова заговорила: – Мне нужен дееспособный образец, который выживет при самых неблагоприятных условиях. – И вот тут меня снова охватила паника. Самые неблагоприятные… значит, будут еще и физические пытки?! Ну конечно же! Чем не способ довести жертву до эмоционального срыва! – Что опять не так? – Если бы пепельного цвета маска умела хмуриться, наверное, именно так бы она и сделала. – Ты снова потеешь, сердцебиение участилось… страх?

– Да, – не стала лгать я.

– И чего ты боишься? – Чуть склонив голову набок, она приблизила ко мне свое лицо, словно желая заглянуть мне в душу, прочесть мысли, найти ту самую болезненную «кнопку», на которую следует надавить для полноты ее безумного эксперимента.

– Многого, – сжав пальцы в кулаки и мысленно убеждая себя успокоиться, ответила я. – Тебя, например, – без тени улыбки сказала ей, сама не заметив, как перешла на «ты». – Нас – биологических существ с повышенной эмоциональностью, – знаешь ли, пугает холодный расчет машин.

– Я не машина. – Лучше бы она не улыбалась, право слово! Бледные губы, отмороженная мимика и крайне неподходящий для веселья момент – добро пожаловать в фильм ужасов, Лера! – Это, – Рэд указала на себя, – один из наиболее удобных вариантов тел.

– А есть и другие?

– Конечно. Некоторые элентри могут иметь десять и более оболочек. Механических, синтетических, смешанных… разных.

– А биологических? – уточнила я, пытаясь поймать за хвост пока что ускользающую мысль. Элентри, значит. Интересно, это название их расы или какой-то особой касты?

– Биологических – нет, – не меняя тона, ответила собеседница. – Искусственно выращенные тела, к сожалению, еще менее стойки к «вживленным» душам, чем рожденные естественным образом. – Слишком хрупкие, слишком уязвимые, слишком… эмоциональные, – повторила она то, что уже не раз говорила ранее, и я открыла было рот, чтобы спросить, зачем она тогда экспериментирует с нифелинами, как Рэд продолжила: – Но некоторым элентри требуются именно такие.

– Почему? – сглотнув, пробормотала я.

– Долгая история. – Она почти по-человечески махнула рукой, но только как-то… скованно, что ли. – Если коротко и в переводе на близкие вашему виду понятия – некоторых из нас постигла неизлечимая болезнь, вследствие которой духовное существо больше не может взаимодействовать с… неживыми телами.

– А с живыми, значит, может? – глядя на застывший кадр погибшей девушки, прошептала я.

– Как показывает практика, да. Особенно если тела несколько… усовершенствовать, а дух элентри сплавить с родной для физической оболочки душой. Такие особи наиболее жизнеспособны, но они плохо поддаются контролю.

– Как одиннадцатый нифелин?

– Одиннадцатый был уникален. И хорошо изображал покорность, выполняя возложенные на него задачи. Пока не сгинул на подземном полигоне.

– Отчего же не нашли? – Действительно! Всемогущие киборги с кучей технических приспособлений и дрессированных орн не смогли отыскать одну несчастную девчонку? Чушь!

– Одиннадцатый номер достаточно умен, чтобы не выходить из слепых зон.

– В которые вы не можете войти? – стараясь скрыть свой интерес, полюбопытствовала я. Ну ведь должно же быть и у этой высокоразвитой цивилизации свое слабое место. Должно? Да?

– Можем, и входили, – разбила вдребезги мои надежды Рэд. – Но Лин все равно удавалось скрыться. Прекрасный образец. Хоть и не совсем такой, как требуется мне. Ты – другое дело.

– То есть подходящий для ваших целей образец я, а не она? – Признаюсь, новость не обрадовала.

– Именно, номер двадцать семь, – улыбнулась мне бледная маска.

Ну вот и момент истины. Я – ее лучший эксперимент, потому что, несмотря на все эмоциональные срывы, до сих пор жива. М-да, допрыгалась птичка нифелин.

Меня уже не напрягали иголки, и даже кандалы не беспокоили. Я сидела, смотрела на монитор и все больше проваливалась в апатию. Получалось, что мы для этих элентри всего лишь примитивные лабораторные крысы, расходный материал, мясо, которое можно отправить в утиль в случае неудачного опыта. Низшая раса, тела, на которые они имеют виды. И все это ради благой цели – выживания ИХ НАРОДА. Но так ведь делают и люди, тестируя лекарства на животных, а то и на себе подобных из слаборазвитых стран. Выходит, мы такие же монстры, только меньшего масштаба? У Рэд всего 28 нифелинов, а скольких загубили земные ученые?

Но как же все-таки тяжело оказаться в сложившейся ситуации в роли испытуемого. Тяжело и грустно. Потому что понять киборга я уже в общем-то могла. Как понимала и то, что для нее я всего лишь очередной биологический образец. Достаточно удачный, к тому же. И, наверное, стоило порадоваться этому факту, потому что неудачные, как следовало из слов создательницы, мертвы. Ну, кроме одиннадцатого, конечно. Лин… если бы она только могла меня услышать? Если бы… И что тогда? А ничего! Я не физически развитая и хорошо информированная химера, я слабая женщина, которая, судя по настрою Рэд, скоро выполнит свое предназначение. Еще бы знать – какое? Именно этот вопрос я и озвучила.

– Ты отправишься в Элентрариум. – Простой ответ, а сколько в этом слове! Серпентарий кибернетических гадюк, не иначе! То есть меня представят остальным, демонстративно протестируют и… что потом?

А потом, как выяснилось, начнется массовое производство нифелинов. Капут лэфири, да и людям, похоже, тоже. И как-то с грустью подумалось, что героически умереть, не допустив подобное, было бы весьма кстати. Но как? Словно прочитав мои мысли, Рэд сказала:

– Не делай глупостей, Иллера, – даже по имени назвала, что было странно. – Несмотря на то что твой жених мертв, у тебя есть еще одно родное существо. – И, нажав на несколько клавиш, она запустила очередное видео. На этот раз с монитора на меня смотрела Тинара. Лицо крупным планом, глаза открыты, брови сдвинуты. Девочка явно проснулась, причем проснулась не в духе. И кому достанется на орехи? Кайру? Грэму? Где она сейчас?! – Ты привязалась к этой особи и вряд ли захочешь, чтобы с ней что-то случилось.

– Эта особь – моя сестра! – мрачно отозвалась я. – И я не хочу, чтобы она пострадала. – А потом меня вдруг накрыло. Ведь эта тварь только что сказала… сказала… – Таш… умер? – сглотнув подступивший к горлу ком, прошептала едва слышно.

Синь ее глаз замораживала, а уголки бледных губ, как выяснилось, способны еще и опускаться вниз, копируя грустную мимику.

– Нет, он жив, – проговорила Рэд, и мне показалось, что сердце остановилось. Потому что, если жив Таш, то умер… Йен? И, словно отвечая на мой невысказанный вопрос, она показала мне оставшихся на платформе нордов. В добром здравии, не считая синяков, были там только Рик и Надья. Остальные без движения лежали на каменной плите. В том числе и Медведь. На лице его красовались кровавые разводы, а раненая рука была неестественно вывернута. Спит или?.. – А этот мертв, – бесстрастный голос разбил мое сердце.

– Не верю! Они просто надышались твоего проклятого тумана! – воскликнула я.

– Прости, девочка. – От ноток сочувствия, проскользнувших в ее тоне, меня бросило в холод. – Но этих нордов убила не я.

– А кто? – спросила на автомате, мало понимая, что говорю и делаю. Впрочем, делать мне было нечего, ведь кресло по-прежнему крепко держало свою пленницу.

– Он, – металлический палец указал на хмурого блондина, который что-то втолковывал понурой вивьере.

– Эйрикер-р-р?! – взвыла я.

– Рос. – И спустя несколько секунд, пояснила: – Эйрикер – одно из десяти его тел. Искусственная кожа, механический скелет. Кайр адаптировал его под внешность лэфири, добавил синтетическую кровь и прочие мелочи, которые сделали фальшивку похожей на стадо, в которое решил затесаться пастух. Вижу, ты не очень-то удивлена, Иллера. Неужели догадалась?

– Рос бы не стал убивать нордов. Ведь они – его эксперимент, – не отвечая на ее вопрос, сказала я. Верить в смерть Йена и остальных мне не хотелось. Так сильно не хотелось, что я продолжала искать опровержения словам своей жестокой создательницы.

– И что? – без особых эмоций отозвалась Рэд. – Одни ушли, появятся новые. В его распоряжении пятьдесят элентри, которых он может привязывать к лэфири. После смерти напарника освобожденный дух ищет нового. Норды для Роса, как нифелины для меня, девочка, – всего лишь опытные образцы. А эти, – взмах механической руки на экран, – слишком многое узнали.

– Они ничего… ничего не узнали! – закричала я, дернувшись. И от этого безболезненное иглоукалывание стало очень даже болезненным. – Он бы не стал…

– Опять эмоции, – констатировала железная дама, глядя на боковой монитор, по которому все время, пока мы вели наш диалог, бежали строчки каких-то цифр. – Сильные эмоции.

– Да какого чер…

– Заткнись! – оборвала она и, переведя взор синей бездны с экрана на меня, спросила: – Жить хочешь?

– Нет! – выпалила я.

– А будешь, – кукольно улыбнулся «живой» манекен. И, словно по команде, колючие путы проводков начали оставлять в покое мое бедное тело, которое вскоре получило свободу и от железных оков. – И помни, у меня твоя сестра. И я позабочусь о том, чтобы она долго и сильно страдала, если ты не будешь слушаться, Иллера.

– Я буду, – прошептала, едва шевеля губами. – Буду… – И правда ведь буду, потому что больше ради кого мне жить? Если Йен умер, то, то… – А Таш? Ты отпустишь его, если я буду делать все, что ты скажешь?

– Почему бы и нет? – Ее спокойный голос бил по нервам. – Ведь на него ты реагируешь куда менее эмоционально, чем на рыжего и на маленькую лэфу. А значит, он мне не нужен. – И тут же более мягко, если не сказать ласково, добавила: – Ну же, девочка. Не расстраивайся. – И это она мне говорит после всего?! – Ты не одна такая. – Ну конечно, нас двадцать семь было, вернее, двадцать восемь. И сколько еще будет после того, как проект «Нифелин» одобрят власть имущие элентри? – Идем, думаю, тебе понравится компания.

И я, встав с проклятого кресла, пошатываясь, пошла за ней. Как овца на закланье, не смея возразить или ослушаться. Потому что у нее в руках находилась Тина (будь проклят лживый гад Кайр), а у меня… у меня просто не осталось сил бороться. Да и как?

Стена, противоположная той, в которую была встроена большая часть мониторов, плавно разъехалась в стороны, освободив проход. За ним было небольшое помещение с мягкими сиденьями и потолком, как в том круглом зале, где я ждала свою мучительницу.

– Знакомьтесь, девочки! – сказала Рэд, чуть подтолкнув меня в спину к сидящей на скамье Ильве. – Поздравляю, вы обе прошли последний тест.

Всего пару секунд мы смотрели с девушкой друг на друга, а потом она убитым голосом спросила:

– Твой жених тоже мертв?

Но я не ответила. Сделала еще несколько шагов на ватных ногах, рухнула на соседнюю скамью и, опустив голову, спрятала в ладонях лицо. Слез не было. Но и веры в подлость Рика-Роса не было почему-то тоже.

Мне с каждой минутой становилось хуже. Голова кружилась сильнее, и холодная стена, к которой я прижималась затылком, больше не спасала. Перед глазами все плыло: силуэт Ильвы размывался, становясь похожим на светлое пятно. Металлическая конструкция, в которую были закованы ее сломанные на последнем задании ноги, тоже теряла очертания, слепя меня яркими бликами. Смотреть на лежащую на соседней скамье девушку было больно. Осознавать, что ее состояние на порядок хуже моего, – больно вдвойне.

Она первая почувствовала недомогание, но не придала этому особого значения. Как, собственно, и я. Мы просто сидели рядом и молчали, переваривая тот короткий, но содержательный разговор, который между нами состоялся после ухода Рэд. Два нифелина, два перевертыша, две истерзанные души, поменявшиеся телами по воле элентри.

Странно, но когда новая Валерия Бродская была так близко, что стоило протянуть руку, чтобы прикоснуться к ней, я не узнавала в ней прежнюю себя. Просто чем-то напоминающая меня молодая женщина. Измученная, усталая, с похожими на пружины каркасами на ногах. С застывшей в глазах грустью и с нервно дергающимся уголком рта. Левым. У меня никогда не было такой мимики. Как не было и белой полупрозрачной кофточки с кружевной отделкой, и старомодного жилета из темного бархата в паре с расклешенной юбкой. Даже тапочки на заметно опухших ногах Ильвы были со стразами, да я бы такие в жизнь не обула!

А она чувствовала себя в этом наряде вполне комфортно. Да и полупустая комната с рыбами на потолке «давила» на двадцать восьмой нифелин куда меньше, чем на меня. Не знаю, что было тому причиной: привычка Ильвы подчиняться или, быть может, ее воспитанное прошлыми невзгодами умение смиренно сносить унижения и пытки, находя даже в непроходимой черноте жуткого существования что-то хорошее. А возможно, все дело в том, что ужас от потери жениха моя подруга по несчастью пережила значительно раньше меня.

Тот видеосюжет, что прислала на мой «навигатор» Рэд, как раз охватывал финальные события похода, в который загнало Ильву и Григория фирское зеркало. А ведь то, через которое мы с ней общались, они благополучно вынесли на свалку. И даже жили несколько дней, наивно полагая, что им больше ничто не грозит. Куда там? Вскоре метка на теле нифелина вспыхнула зеленым, а совершенно непримечательное зеркальце из недавно купленной косметички превратилось в мини-компьютер с функциями почтового носителя и… навигатора.

Наверное, Гриша действительно любил лже-Валерию, раз потащился в болота вместе с ней. Его гибель была глупой и ужасной. Едва выбравшись из трясины, в которую Григорий умудрился провалиться, он споткнулся и рухнул на торчащий сук, крайне неудачно вспоровший ему артерию. Как выдержала этот кошмар Ильва, я не знала. И знать, если честно, не хотела. Потому что даже мне, сильно разочарованной в Гришке, было его искренне жаль. А уж ей каково – и подумать страшно!

В отличие от меня, целью Ильвы был поиск не живого существа, а деревянного артефакта, который ей полагалось доставить в чародейскую лавку, неплохо прижившуюся на центральной улице современного русского города. Модное веяние, красивое название… Неудивительно, что спрос на «сердца девственниц» и прочую фигню в Новгороде был. А если и не было, так ведь тот магазин с порталом внутри являлся всего лишь ширмой для деяний фирсов, которых создавал Кайр, чтобы продавать потом своим коллегам.

Те клоны, что работали в лавке, были собственностью Рэд. Другие человекоподобные роботы исполняли приказы Роса. Или лучше сказать – Эйрикера? Хотя скорее уж Нарго. Потому что из слов создательницы нифелинов я поняла, что элентри и элементали – одно и то же. И в распоряжении творца нордов их всего пятьдесят. Да и после смерти напарника духи стихий вовсе не погибают, как мне говорили. Они возвращаются к Росу, который привязывает их к новому лэфу. И так в мире серых появляется очередной меченый мальчик, чья мутация делает его изгоем для общества. Жестоко ли? Не более чем вырывать души у людей и лэфири и «вживлять» их в тела друг друга.

А ведь кроме похожих, как близнецы, фирсов были еще и завербованные личности типа проводника Ильвы. На чем их поймали, как заставили сотрудничать и что посулили за работу? Это были вопросы, ответы на которые я не знала. Как не знала их и сидящая рядом девушка. Тогда еще рядом. Чуть позже она, неуклюже ступая оплетенными металлическими кольцами ногами, снова перебралась на лавку напротив и, свернувшись на ней калачиком, прикрыла глаза.

Время от времени я звала ее, дабы убедиться, что девушка в сознании. И она едва слышно откликалась. А в последние пять минут молчала, не реагируя ни на что. Я же просто не могла встать, чтобы проверить, все ли с ней нормально. Или банально боялась обнаружить что-то плохое? Пару раз позвала Рэд, но та меня упорно игнорировала, хоть я и не сомневалась – гадина наблюдает. Более того, скорее всего, наше ухудшающееся состояние – очередное ее испытание. Чтобы там ни говорила железная дама, мы по-прежнему были ее лабораторными мышками, опытными образцами с порядковыми номерами 27 и 28. И на нас все так же ставились эксперименты.

Думая об этом, я продолжала сидеть, прислонившись к прохладной стене, и ждать развязки, искренне надеясь, что Ильва просто уснула из-за пережитого стресса и вколотых при «диагностике» лекарств. И вопреки недремлющей жажде жизни где-то на задворках сознания злорадствовала одна пакостная мысль: «Вот сдохну сейчас и… не будет у Рэд никакой презентации!»

На этой не лишенной смысла идее я и отключилась.

Очнулась не сразу. Сознание возвращалось медленно, смешивая явь со сном. А может, мне просто так казалось? Вязкая чернота застилала глаза, тяжелые веки отказывались подниматься, а слух улавливал монотонный женский голос, рассказывающий о меченых.

– После первых провальных опытов было принято решение выбирать биологические образцы нифелинов достаточно молодого, но не детского возраста. А также использовать для эксперимента наиболее психически устойчивую социальную группу… – отчетливо услышала перед тем, как снова провалиться в глухую темноту.

Следующий виток моего частичного пробуждения сопровождался словами Рэд о сохранении остаточной памяти прежней личности при «вживлении» духовного существа в чужую оболочку. Именно это облегчило адаптацию нифелинов и увеличило их устойчивость к эмоциональным перепадам. Последние пять объектов благополучно прошли все тесты, однако часть была уничтожена из-за случайного заражения смертельной для биологических особей болезнью. Далее шло перечисление плюсов проекта и оглашение краткого списка минусов, к которым по большей части относились: физическая хрупкость лэфири, контактный вид размножения, медленная регенерация, короткая продолжительность жизни и недостаточно развитый мир. Впрочем, на каждый из этих пунктов у Рэд был заготовлен целый план исправления ситуации. Начиная от насильственного усовершенствования рожденных в естественной среде тел и заканчивая планом по захвату власти в Лэфандрии, народ которой был выбран в качестве доноров материальных оболочек для пострадавших от кибервируса элентри.

В процессе этой крайне любопытной речи я проснулась окончательно, но открывать глаза и вскакивать с твердой лежанки не стала. Голова соображала все лучше, усталость и боль отступали. И я, продолжая изображать спящую, внимательно слушала то, что говорила Рэд. Причем говорила явно не для меня, так как слова звучали на чужом языке, который я почему-то понимала. Закончился сей славный монолог тем, что кибернетическая гадюка запросила целый список необходимых ей для продолжения работы вещей, большую часть названий которых я не поняла. Зато мне было предельно ясно, что, кроме техинвентаря, Рэд потребовала еще и полсотни подопытных элентри. И в голове сам собой возник вопрос: почему? Ведь у Роса элементали давно есть, судя по многолетнему сроку существования Стортхэма.

– Что-то непонятно? – не меняя интонаций, спросила создательница нифелинов. И в первый момент я даже не подумала, что вопрос обращен ко мне. Но ее холодное: – Иллера, я тебя спрашиваю, – расставило все по своим местам.

Медленно открыв глаза, я посмотрела на возвышавшуюся надо мной Рэд с явным недоверием. Ведь не для меня же она читала эту лекцию сейчас, правда? Или все-таки для меня? И почему я понимала язык, который слышала впервые, и…

– Я жду ответа, двадцать седьмая, – напомнила мне кибертварь.

– Не совсем поняла, что это сейчас было? – немного подумав, проговорила я. – Монолог злого гения перед беспомощной жертвой или репетиция речи для будущей презентации? – Страх сменился злой иронией, апатия – пофигизмом. Почему бы не поговорить?

И мы поговорили. Не скажу, что плодотворно, но вполне мирно. Рэд даже улыбалась… пару раз. Так же неестественно, как и раньше, но уже и не так пугающе. Наверное, я просто привыкла. Или смирилась. А может, просто стала воспринимать происходящее как кошмарный сон с несчастливым, но логичным концом.

Я лежала нагая на металлическом кубе, из которого тянулись прикрепленные ко мне проводки. А она разъезжала на своих роликах по лаборатории и время от времени вводила в меганавороченный компьютер какие-то данные. Самочувствие мое с каждой минутой становилось все лучше, и даже миниатюрные иголочки, вколотые в обнаженное тело, больше не вызывали паники.

Они не причиняли боли и не оставляли кровавых следов, лишь создавали слабый дискомфорт и легкое онемение задействованных участков кожи. Возможно, в организм через эти шипы впрыскивалось какое-то обезболивающее лекарство, а может, и еще что. Ответ я не знала, а Рэд не пожелала меня по данному поводу просвещать. Зато она охотно объяснила вновь приобретенную способность понимать язык элентри. И здесь все оказалось до противного просто: в уши мои были вставлены электронные переводчики. Фантастика, да! Инопланетная и с кибертемой.

– Почему мне стало плохо во время беседы с Ильвой? – Пользуясь случаем, я решила прояснить и этот вопрос тоже.

– Физический контакт носителя с прежней хозяйкой запустил механизм отторжения «вживленной» души, – пояснила на редкость общительная железяка.

– Но я все еще… – попыталась скосить глаза, чтобы лишний раз убедиться в серости своей кожи.

– Вы были разделены прежде, чем ситуация стала критической.

– Она жива?

– Пока да. На данный момент я заинтересована в вас обеих.

– А…

– Твое любопытство и спокойное отношение к ситуации, бесспорно, радует, Иллера, – перебила меня Рэд, – но я, к сожалению, закончила.

– И что теперь? – Вопреки решению воспринимать все без особых переживаний, я занервничала.

– Теперь ты уснешь.

– Как?! Опять? – возмутилась я и дернулась, желая подняться, но несколько железных обручей, защелкнувшихся на моем теле, свели на нет этот порыв. – Опять, – повторила уныло, прекрасно понимая, что снова попалась.

– Когда очнешься, помни, что от твоей покорности зависит жизнь той светловолосой девочки, которую ты зовешь сестрой.

Как будто я об этом забывала!

– Можно последний вопрос? – попросила я, хмуро взглянув на мучительницу. Та, выгнув длинную шею, слегка наклонилась ко мне. Глаза смотрели в глаза, бледные губы изображали улыбку, и уголки моего рта тоже дернулись в кривом подобии. – В своей речи ты упоминала о подопытных элентри. А ранее говорила, что у Роса они есть. Это потому, что он более крутой ученый, или потому, что проект «Норд» для Элентрариума интереснее «Нифелина»?

Удивительно, но мне показалось, что глаза ее сузились, став черными, как два провала. Ответа я, увы, не дождалась. Что-то больно кольнуло в шею, и веки тут же наполнились свинцом. Вынужденно опустив ресницы, я потеряла из виду «живой» манекен с комплексом бога. Тело стремительно теряло чувствительность, сознание уплывало. И прежде чем снова отключиться, я твердо решила, что когда-нибудь обязательно найду способ отомстить этой железной гадине из загадочного Элентрариума… пусть и ценой собственной жизни.