Глава 24
ПРОЩАНИЕ
Вне времени и пространства.
Межа. Замок Искусства.
Тинай Мираж Иссо стоял около окна и задумчиво глядел на переливы красок. Странное место выбрал Грезы для своей резиденции. Невероятное, которое, по сути, существовать не должно. Во всяком случае, его наличие противоречило всем законам физики.
За окнами был… космос. А в космосе — островки: с цветущим полем, с дремучим лесом, даже кусочек моря был. Море простиралось до самого края, водопадом обрушиваясь вниз, пронзая великую бесконечность, обрушиваясь на другой остров.
Невероятно красиво. Ирреально.
Настолько, что иногда Мираж желал чего-то обыкновенного. Иного.
Иную… реальность, мечту, женщину?
На узкой ладони переливался синевой камешек, который некогда отдал ему орвир, и фейри едва заметно усмехался:
— Надо бы сделать из него что-то… Не зря же, чтобы его получить, такая интрига была провернута.
Внезапно в воздухе раздалась мелодичная трель, и князь вскинулся, а потом улыбнулся, ощутив запрос на построение портала к нему.
— Огни… Ну что же, разрешаю.
Да, переноситься в дом Стихии, не имея на это дозволения, было как минимум глупо, если, разумеется, жить хочется.
Посреди комнаты вспыхнуло яркое пламя, и из него вышла статная девушка, искрящаяся огнем. Разгневанная. Которая явно не была намерена разводить политесы и делать реверансы.
— Что вы с Людвигом сотворили, два ненормальных?!
— И тебе доброго времени суток, Огни, — едва заметно усмехнулся Тинай. — Ты, как всегда, вежлива, я смотрю.
— Иссо, хватит, — с угрозой в голосе начала Огненная Дева. — Я не играть к тебе пришла. Мы же утвердили план на Изначальный мир! Почему вы все переиграли, да еще и не поставив меня в известность?!
— Потому что ты была невесть где, — спокойно отозвался Мираж. — А ситуация критическая и требовала неотложных действий.
— Каких?! — всплеснула руками девушка. — Почистить Александре память, отобрать чувства и уложить в постель к другому?! Какие же вы… негодяи!
— Следи за словами, — все так же мягко посоветовал фейри, но в темных глазах мелькнула тень угрозы. — А по поводу действий… Я встречался с князем Тайлин.
— И что вам наговорил этот шарлатан? — скривила губы Огни, откидывая за спину искрящиеся пламенем волосы.
— Что бы ты ни думала, красавица, этот фейри — Видящий. И мы получили подтверждение, после того как он с ней встретился. Что крах Империи, который он видел, зависит именно от этого распутья.
— Иссо, — сжала руки Стихия, — но… они же половинки! С Пламенеющим… а она его теперь не вспоминает даже! Это невозможно, это неправильно, так нельзя!
— А как можно?! — рявкнул Тинай, запуская руки в волосы. — Можно рушить Империю, можно сбивать равновесие?! Огни, малыш, да пойми ты! Душа — это душа! Да, я забрал узы, которые связывали ее с Рыжем, да, я толкнул ее к Воднику, зная, что первая же ночь с ним закончится зачатием.
— Ребенок, — села в кресло девушка. — Тогда все понятно. И уже нет пути назад… то, что осталось от уз половинок — это тень по сравнению с малышом. Ребенок привязывает ее к Хранителю, не дает думать ни о ком другом, ориентирует. Но почему вы так сделали?!
— Потому что у твоего Рыжа очень нехорошая судьба, — грустно улыбнулся Грезы. — Маховик раскрутился, Огни… и теперь это уже неизбежно.
— Неужели… — Стихия округлила янтарные глаза, вскочила и скрылась в портале, бросив напоследок: — Судьба, значит… ну, посмотрим!
Иссо проводил ее взглядом и загадочной полуулыбкой, а потом раскинул руки и рассмеялся:
— Как верно сказано: «Рукописи не горят». Тебе не сладить с тем, что уже записано, Огни. — Улыбка сошла с лица мужчины, и он едва слышно закончил: — И мне тоже. Хотя иногда так жаль…
Утро для нас наступило рано. Встала с постели, с трудом выбравшись из рук Хранителя, с нежностью посмотрела на него и поцеловала в щеку. Накинула халат и вышла из спальни. Прихватив с собой документы, отправилась в библиотеку, где мое внимание привлекла та самая, вчерашняя папка, очень интересная по одной простой причине. Ее как будто не существовало. То есть она была невидима на материальном уровне, и ее нельзя было потрогать, и лишь магическим зрением я видела ее контуры. Разумеется, такой феномен не мог не заинтересовать. А вернее, меня не могло не заинтересовать ее содержимое.
«Ломала» защиту я долго. Сначала с энтузиазмом, потом со злостью и заканчивала уже на голом упорстве. В процессе едва не подожгла стол Лира, потому что папочка оказалась с неприятными сюрпризами для взломщиков. Хорошо хоть, сразу обнаружила систему самоуничтожения и отключила ее первой, потому бумажки должны были мне достаться, по-любому. Вопрос — когда.
Нет, конечно, можно было разбудить Хранителя, но не хотелось.
Спустя полчаса я наконец справилась и, довольная, отправилась в кресло изучать, что такое интересное передали Лирвейну.
Но стоило мне папку открыть и бегло просмотреть первые несколько страниц, как улыбка пропала с лица, а пальцы судорожно вцепились в кожаную обложку.
Не может быть…
«Материалы.
Убийство императорской семьи. Попытка переворота.
Поставленная задача: найти кукловода».
То, что я передала Палачу… и то, над чем Хранитель Воды тоже давно работал, как выясняется.
В папке обнаружилось много чего. Тут были списки тех, кто участвовал в попытке переворота. Почти удавшегося. «Так-так, а вот здесь у нас краткие истории их причастности. — Я продолжила перебирать документы, какие-то просматривая бегло, а что-то читая гораздо более внимательно. — Список лиц, которые участвовали только финансово… внушительный, надо отметить. А где деньги… там и маги, наемники, лаборатории, в которых разрабатывалась всякая пакость. Как биологического, так и технического направлений. М-да, а это все еще искать… подпольных центров ведь осталось весьма много. Правда, самое обидное, что большинству „меценатов“, которые это спонсировали, нечего предъявить, ведь почти все средства проходили как пожертвования».
Продолжила листать папку…
Тут была примерная схема действий заговорщиков, которую смогли составить те безопасники, что работали над этим делом.
И тут были имена тех, кто потянул бы организацию столь масштабного проекта:
Кейран Мерцающий.
Алир Хор.
Люциан Туманный.
Надин вир Толлиман.
Евгран Пламенеющий.
Это те, у кого хватило бы ресурсов и мозгов организовать такое.
Всех их подвергали проверкам. Отметали версии и имена, пока в списке не осталось лишь одно имя: Евгран Пламенеющий.
Дальше шли доказательства.
Документы, отпечатки, признания соратников.
У меня дрожали пальцы. Его почти взяли. У них есть все для этого!
А я… я сидела и читала. И вспоминала его случайные обмолвки, мол, он «столько сделал, столько положил».
Люди Хора взяли Адиса Вермена, который был правой рукой Пламенеющего в заговоре. Именно его показания открыли мне глаза на слова Рыжа о том, что «все пошло не так». Они хотели нейтрализовать старшего наследника, вывести из строя Императора, а Лилит выдать замуж за младшего принца, которого бы, разумеется, короновали.
Но все и правда пошло наперекосяк.
Умерли оба принца, а Император… да, соответственно задумке — недееспособен.
И тут вдруг неожиданно появляюсь я, после чего Евгран, по словам Вермена, рвет все связи и нити и выходит из игры.
Но факт есть факт. Это он организатор. Это его рук дело.
И его преступлений не умаляет то, что против меня Рыж не играл.
Папка выпала из рук, и листы рассыпались по полу, а я застывшим взглядом смотрела перед собой и пыталась взять себя в руки. В душе поднималось что-то очень болезненное, всепоглощающее… искреннее. Страх. Я боялась.
Боялась за него.
Да простят меня все, кто пострадал от действий этого хищника, но меньше дорожить я им после этого не стала. Что бы ни произошло у нас с Лиром, Рыжик оставался очень близким мне существом. Каждая мысль о нем отзывалась ноющей пустотой в сердце…
Это единственное, из-за чего я… испытывала неприязнь к той искре жизни внутри.
Она забрала у меня чувства к Рыжу!
Я теперь стальным тросом привязана к Воднику.
А по поводу заговора…
Я не знала супругу отца и своих сводных братьев и не испытывала к ним никаких теплых чувств. Они были мне чужими. До меня и раньше доносились слухи, что Пламенеющий мог убить на пути к своей цели. Просто прежде не знала размах этих целей.
Но если это вскроется, то его казнят.
Я не могу этого допустить!
Закрыла глаза и, моментально отыскав нить, связывающую меня с Туманным, дернула за нее, ультимативно сказав:
«Отменяю приказ».
«Какой?» — Ответ пришел почти сразу.
«Не ищите кукловода!»
«А я уже нашел. — Смешок по связи. — Судя по всему, вы догадались, кто это».
«Как нашли, так и потеряйте». — Я стояла на своем.
«Если вы так желаете…»
— Аля! — Испуганный возглас Лира вырвал меня из транса. Оказалось, он стоит на коленях около меня и растирает мои ледяные руки.
А я… я начала злиться.
— Это не твой ли запасной план? — спросила, поднимая глаза на него. — На случай, если ничего не получилось бы в том домике. А что, очень удобно! Устранить жениха, и все! Потом утешать несчастную невесту!
Хранитель нахмурился, встряхнул рукой, материализуя искрящийся водой кинжал, порезал ладонь и сказал:
— Клянусь, что таких намерений у меня не было.
Я посмотрела на вспыхнувшую белым светом кровь и кивнула. Одновременно меня затопило чувство облегчения, счастья и непреодолимого желания обнять Водника. Я не смогла этому противиться, подавшись ему навстречу. Меня подхватили на руки, нежно поцеловали в губы и усадили в кресло.
— Рассказывай, — хмуро попросила я. — Зачем ты это собирал?
— Затем, что должен был, — спокойно ответил Алир, поглаживая меня по плечу. — Как ты заметила, там и мое имя есть. Брали всех, кто на такое способен, и раскручивали версии. Как итог… сама видела.
— Лир, — вскинулась я, умоляюще глядя на него. — Уничтожь записи! Прошу тебя!
— Не могу. — Он сжал кулаки. — Про это много кто знает. Правда, с тех, кто видел имя Пламенеющего, я взял клятву, но… Аля, шпионов у нас много, и наверняка они заинтересуются, почему вдруг расследование было спущено на тормозах.
— Но что же делать?! — вскочила с его колен и заметалась по комнате. — Мне надо вернуться во дворец! Там прядь Рыжа, я телепортируюсь и предупрежу, что ему нельзя возвращаться в столицу!
Одно движение, и я вхожу в портал, оказываясь в своей спальне, залитой серым рассветным светом. Прядка должна быть в тумбочке! Защищенной, той, что спалит любого, кроме меня, кто прикоснется. Распахнула дверцу, нашарила бархатный мешочек и тут же похолодела, потому что в ней была какая-то бумага. Распустила завязки, и на колени выпала записка. Пряди не было.
Почерк знакомый.
Рыж.
«Здравствуй, милая.
Надеюсь, что ты простишь меня за это маленькое самоуправство. Я не хочу волноваться, а тебе телепортироваться на объект и правда еще рано.
Приеду совсем скоро, так что потерпи.
Все будет хорошо, Альчонок.
Я люблю тебя».
Письмо выпало из ослабевших пальцев, и я безвольно опустилась на ковер.
Лир перенес меня на кровать, поднял записку, скользнул по ней взглядом и рыкнул, ударив кулаком по стене:
— Идиот!
— Что же делать?! — простонала я, а потом вскинулась, с надеждой глядя на Хранителя. — Ты можешь с ним связаться? У вас же есть амулеты.
— Не могу. — Лирвейн потер виски. — Я уже пытался. Такое ощущение, что вторая часть амулета уничтожена. — Заметив, как я побледнела, он поспешно добавил: — Но он жив, и с ним все в порядке. Я чувствую.
— Как?
— Мы — кровные братья.
— Вот это сюрприз, — хмыкнула я, но сразу со стоном запустила пальцы в волосы. — Что же делать, что же делать?!
«Иссо!»
Тишина. Я закрыла глаза, пытаясь отыскать обрывки того канала, через который связывалась с Грезами. И спустя несколько минут это получилось.
«Принцесса?»
Ну о-о-очень удивленный голос.
«Что будет с Евграном?! Что ты знаешь?! Ведь именно поэтому ты толкнул меня к Лиру?!»
«Видящий узрел смерть…»
«Передай своему Видящему, пусть протрет очки! Не бывать этому!»
Я часто дышала, ощущала, как по щекам катятся горячие слезы, и пыталась взять себя в руки.
Эта папка… Она будет у каждого, кто заинтересуется. Вопрос времени.
Лир и Рыж говорили про объединение структур Синих и Белых… а они не могут не копать под конкурентов! А это значит, что я должна буду отдать приказ о казни. И я не смогу ничего сделать… потому что будут давить все, от Совета до Надин. Меня объявят сумасшедшей или скажут, что Евгран околдовал, изолируют и чудненько отпразднуют это мероприятие и без принцессы. И мне не поможет даже тот договор с Кейраном. О помиловании. Государственных преступников, тех, кто убил прежних властителей, едва не перевернул все, — их не милуют. Их только травят, в лучшем случае, дабы до топора дело не доводить — вот высшая милость.
Я не могу это допустить!!!
— Поставь кордоны, — хрипло выдохнула я, не глядя на Лирвейна. — Они должны взять его прежде официальных властей. Коронация завтра. Рыж приедет… потому что потом у нас с ним свадьба.
«Должна была быть», — прозвучало только у меня внутри, но больно стало даже физически. Я всхлипнула и, как девчонка, вытерла слезы ладонью, а потом порывисто развернулась к блондину и, вцепившись в его рубашку, зашептала:
— Лир, найди его. Спаси! Ты многое можешь, я знаю! Пожалуйста… — Подалась вперед, жадно целуя, гладя. — Милый, я прошу, я умоляю. Хочешь, на колени встану даже? Только спаси его!
— Дурочка. Это я вечно на коленях перед тобой. И сделаю все, что смогу. Мне он тоже дорог.
У нас меньше суток.
Они пронеслись как сумасшедшие. У меня была подготовка к мероприятиям, лорды и министры, но я отменила, что могла, и носилась как племянница Алира по поручениям. Потому что круг посвященных должен быть как можно уже.
Мы активизировали все, что могли.
Но я чувствовала себя бессильной! У меня в подчинении Хранители, самые сильные, самые умные и одаренные! А все, что я могу делать, — это ждать и готовиться!
Потому что Пламенеющего, последнего из элементалей, они найти не смогли!
И я почти сходила с ума. То, что оставалось в душе, не задавленное узами привязанности к ребенку и его отцу, пылало так ярко, что почти выжигало нутро. Рядом постоянно были Ро и Ярр. Только с их помощью можно было что-то с этим сделать. Ровена отводила глаза, когда я спрашивала, почему мне так больно, почему это как… агония.
«Мир прощается с одним из своих детей. Связи рвутся, — ворвался в сознание голос Тинай Иссо. — Ты к нему привязана, поэтому тоже чувствуешь».
Я не ответила. Только до боли сжала зубы и пошла заниматься делами дальше.
Мы бегали до позднего вечера, пока не явился Лирвейн, который просто меня усыпил. Добровольно я идти не хотела.
Утро началось во дворце и с голоса Мариоль.
Через два часа коронация…
Минуты похоронным набатом отсчитывались в моей голове.
Пока фрейлины занимались моей внешностью, я мысленно потянулась к Лиру, который контролировал всю операцию по перехвату. Все данные стекались к нему.
«Он приехал?»
«Нет», — почти сразу пришел краткий ответ.
Ладонь вдруг обожгла боль, и, опустив взгляд вниз, я с отстраненным удивлением заметила, как на светлый ковер упало несколько капель крови. Так сильно кулаки сжимала… Вокруг заохали, забегали, обрабатывая ранки и причитая, что нельзя до такой степени волноваться. Я лишь улыбалась и кивала, как болванчик.
Белье, нижние юбки, роскошное платье цветов императорского дома. Синий с серебром. Как же… многозначительно!
Мой выбор. Синий.
Как же так, господи, как же так?!
Не должно было так быть! Нельзя было…
Но сердце и дух отзывались протестом на эти мысли, а серебряные узы малыша связывали, как паутина. И я… думала о них. Улыбалась и чувствовала, как тону в нежности, как хочется взглянуть в серые глаза любимого, как хочется взять на руки младенца.
Не думала об осени, море и том счастье, которое всегда ощущала, когда мы были рядом.
За меня все решили. И я не против. Я просто физически не могу быть против!
— Вы готовы… — раздался голос старшей фрейлины.
Да… я готова.
Стройная девушка в отражении была бледна как никогда.
Но сегодня мне это шло. На плечи опустился императорский плащ.
— Пора.
И я развернулась, ощущая, как на губах появляется отстраненная улыбка, и вышла из своих комнат. За мной двинулись придворные дамы.
Коридор.
«Лир?»
«Нет… его нет!»
Создатель, сжалься! Пожалуйста, неужели я так много прошу? Я подчиняюсь твоей воле, я не иду против судьбы, я делаю все, что могу… Будь же милосерден! Я не могу позволить ему умереть!
Анфилада, галерея, пронизанная солнечными лучами. Стук каблуков по мрамору.
И нет вестей…
Двери тронного зала на горизонте.
«Лир!»
«Нет…»
Ноги уже едва держали. Я не знаю… не знаю почему! С одной стороны, он может и вообще не явиться на коронацию, а с другой, меня почти трясло от дурного предчувствия.
Двери распахиваются, и я вхожу, ступая по синей дорожке… и чувствую вспышку изначальной магии.
Такая наглость — телепортироваться прямо в тронный зал. Притом недалеко от самого трона… на свое место.
При виде Рыжа меня сначала затопила волна искристой радости, а потом тяжестью рухнуло осознание:
«Уходи! Уходи, душа моя! Суть моя, сердце мое. Тебе нельзя тут находиться».
Он… немного растрепанный, видимо, торопился, и такой невыносимо родной, что у меня глаза становятся влажными и я кусаю губы, чтобы не допустить слез.
«Аля… поздно. Он на виду. Мы ничего не можем сделать, разве что потом, после… подменить тело».
Я не ответила, не дрогнула, не обернулась, хотя там, за спиной, находился отец моего ребенка, тот, кого я любила.
А впереди — тот, кого я не хотела терять. Тот, при виде которого сердце всегда сладко ныло, с кем было тепло и спокойно. И наш мир рухнул. Я уже на осколках, а Рыж еще об этом не знает.
Придворные, застывшие в поклоне, Надин с улыбкой на лице, великолепный зал, искрящийся, переливающийся и безмерно прекрасный.
И он… и шаги.
Мои шаги.
Я ждала, я каждый миг ждала удара, того, что кто-то выступит, вмешается, сорвет задуманное.
Но… тишина.
Тишина, пока я поднимаюсь на тронное возвышение, тишина, пока говорит первосвященник. Я даже не понимаю о чем…
Меня трясет.
И меня коронуют.
Все как в тумане.
Тяжесть императорского венца на голове, скипетр и держава в руках, и я опускаюсь на трон.
И вот тогда… замерший маховик начинает раскачиваться!
Подходят Синие и Белые. Ингрид Вьюжная так и светится самодовольством, и я понимаю… и вспоминаю. Адис Вермен был ее фаворитом. И он уже мертв. А что если женщина его любила? Она мстит! Той же монетой.
Любимый за любимого.
— Ваше величество, — склоняются они, — можно ли говорить?
— Говорите, — падает мое слово. Хотя все, чего мне хочется, — это заткнуть их навечно.
— Мы просили бы позвать Палача Стихий, — надменно продолжает блондинка. — По обычаю вы не можете отказать нам в этом. Не так ли, лорды?
— Палач, — зову, одновременно дергая связывающую нас нить.
Пространство расступается, и выходит он. Кланяется мне, кивает придворным.
— Высший судья, справедливейший, — почти мурлычет Вьюжная. — Знающий все.
— Вам есть что сказать, кроме общеизвестных истин? — вскидываю бровь и, не выдерживая напряжения, прячу руку в складках платья, чтобы с силой смять ткань.
— Тогда я обвиняю Евграна Пламенеющего в государственной измене! — выкрикивает Ингрид и выходит на постамент, передав Люциану папку с документами. — Вот доказательства.
— Принято, — глухо откликается Туманный. — Уберите бумаги, они мне не нужны. Я подтверждаю вину Пламенеющего.
«Люциан! — рычу я по связи. — Ты что творишь?!»
«Я не могу лгать в этом облике», — отзывается Палач.
Все… мир осколками. Я почти слышу, как хрусталь разбивается о камень.
Вокруг шум, крик, волнение… а я сижу.
— Императрица, ваши действия? — едко спрашивает один из Белых.
Я поднимаю на него глаза, желая лишь одного: убить взглядом.
Но… что мне делать?!
«Заточи его, — торопливо подсказывает Лир. — Аля, отправь его в темницу. Мы его вытащим, мы обязательно что-то придумаем!»
Но пути сразу перекрывают.
— Нельзя держать его в тюрьме. Такое преступление заслуживает казни!
Казни! Вижу полные ненависти глаза Надин вир Толлиман.
Казни! Торжествуют Ингрид и ее свита.
Казни! Ликует жадная до зрелищ толпа.
Нет, нет, нет!!!
Я порывисто поворачиваюсь, вижу такие теплые, родные зеленые глаза, которые даже сейчас мне улыбаются.
Нет!!!
Вспышка сияния межмирового портала скрывает Пламенеющего, и я вскакиваю с кресла, сбегая по ступеням, и останавливаюсь совсем рядом.
«Зайди, — шепчет Иссо. — Попрощайтесь, а я прикрою. И выпущу тебя обратно. Только тебя. Но он останется жив».
Шаг вперед, и стена силы сразу становится непроницаема, а меня обнимают знакомые руки.
— Маленькая моя…
И тут я плачу. Впервые за прошедшие сутки я рыдаю, судорожно комкая ткань его камзола.
— Почему, почему, ну почему?!
— Судьба? — тихо спрашивает Рыж, гладя меня по волосам.
— К демонам такую судьбу! — поднимаю к нему лицо, встаю на цыпочки, и он целует меня в губы.
Последним поцелуем, как шепчет сердце.
— Люблю тебя. — Обхватываю его лицо ладонями, а он улыбается и сцеловывает мои слезы.
— Знаю, Альчонок. И я тебя люблю. Все будет хорошо… мы связаны, и мы встретимся. Я дождусь тебя.
Невыносимо долго смотрю на него, и он снова целует, прижимает так, что даже больно.
— Он защитит вас, — вдруг говорит он и невесомо касается моего живота.
И на меня потоком ледяная вода.
— Ты знаешь?!
— Я чувствую… даже то, чего тебя лишили. И когда лишили.
Непонимающе смотрю на Рыжа, но тут нас прерывает мелодичный женский голос:
— Время истекает.
— Спасибо, Огни! — Евгран смотрит куда-то вверх. — Даже за это спасибо. Аль… позаботься о моей матери, ладно?
Потом он отступает, снова дарит мне улыбку и… растворяется в воздухе.
А я с тихим стоном опускаюсь на колени, невидяще глядя перед собой. А вокруг все так же бушуют Грезы…
Приближение Иссо я скорее чувствую, чем слышу. Он опускается рядом и со вздохом прижимает меня к своей груди.
— За что ты так? — тихо спросила я. — Это ведь твоих рук дело. С самого начала…
— Потому что это было предрешено, — отозвался Мираж, касаясь поцелуем моего виска. — Как и то, что у тебя будет ребенок от первого мужчины. А вот представь, что на узы половинок наложатся еще и те… Ты бы миры перевернула, чтобы его найти, принцесса. И Империю загубила. Это минимум.
— Как же я тебя ненавижу, — простонала, судорожно всхлипывая. — Как сильно!
— Что ж, — горько кивнул Иссо, — не могу запретить, могу понять. Главное… ребенка люби. Вашего с Лирвейном. Мне очень не нравится, какие чувства раздирают тебя сейчас на части.
— Это же мой малыш… Как я могу не любить его?!
Отстраняюсь от мужского плеча и решительно поднимаюсь, вытирая мокрые щеки.
— Снимай покров. Церемония еще не закончена. И без казни сегодняшний день все же не обойдется!
— Как прикажете, моя Императрица, — кивнул Мираж, отступая в сторону и исчезая вместе с маревом, скрывавшим меня от собравшихся в тронном зале.
И сейчас я улыбалась.
Я поднялась на трон, по пути рывком забрав у Ингрид Вьюжной папку и бегло ее просмотрев. Да, как мне и думалось, кроме Рыжа тут были еще имена.
— Ну что же… — обвела взглядом притихший зал. — Пламенеющего покарали Стихии, надеюсь, вы не имеете ничего против их суда, господа? Отлично. Тогда займемся остальными! Палач, приступай! Они убили семью императора, — многообещающе оскалилась я.
Но…
«Люциан, всех не убивай. Ты же видишь ауры?»
«Вижу».
«Подлецов коси без разбора. А вот те, в ком еще что-то осталось… то, что держит, привязывает… их пока не трожь. Надо подумать, может, и пригодятся».
Палач медленно растворился в воздухе, перейдя на какой-то иной уровень реальности, с которого предпочитал работать. Я лишь почувствовала, как он двинулся к одному из Белых лордов.
— Ну что же, — я встала и, улыбаясь так, что скулы сводило, махнула рукой в сторону бального зала, — праздник продолжается!
И первая направилась к дверям, почти с наслаждением слушая испуганные крики за спиной.
Видимо, некоторые из подлецов, участвовавших в заговоре, были тут.
Какая досада… трупы в тронном зале.
Но больно, как же больно!
Я ушла при первой же возможности, нырнув в какую-то комнату, остервенело сорвав с себя признаки королевской власти, и сползла по стене на пол, захлебываясь плачем. Почти сразу открылся сияющий голубым светом портал, и меня обнял мужчина. Дорогой, любимый, тот, от которого у меня будет ребенок.
Он сжимал меня так крепко, что мне почему-то стало легче.
Обхватила руками за шею, прижалась и закрыла глаза, стараясь раствориться в аромате мороза и хвои.
Потом выдохнула и встала.
Подошла к окну, глядя на город Лиман, и грустно подумала, что сегодня знаменательный день. На престол вступила Императрица Александра вир Толлиман.
Удел царя — вершить судьбу Отчизны,
Свою судьбу оставив на потом.
Но жизнь порой бывает так капризна,
Не различая планов — мчится напролом.
И вот уже ты — на вершине мира,
Императрица, верности гарант,
Вот только жизнь народного кумира
Не пожелал бы ни один комедиант.
Без теплоты, без ласки и без дружбы,
Желания и чувства напоказ,
И только обязательства и служба,
А не участие без фальши и прикрас.
На всех друзьях не лица — просто маски,
И за спиной твоей — врагов толпа.
Никто уже не даст тебе подсказки,
Судьба царя — народная судьба.
