Глава 10 Лесные
Утром я проснулась, когда солнце уже стояло высоко. Надо же ехать в посольство! Кстати, а где же моя одежда? Вечером тут оставляла, прямо на сундуке.
— Настасья — робко кричу, высунув нос в коридор.
Вот она идет, несет мне… платье.
— Санька сказал для вас выбрать, я не знаю точно, какие вы любите, но это вроде красивое… — Настасья неуверенно теребит в руках темно-шоколадное однотонное платье, — но если хотите яркое…
— Да нет же, такое подойдет! Поможешь одеть? — платье непривычного фасона, какие-то завязки на спине, самой точно не разобраться.
Настасья быстро натягивает его на меня, ловкими пальчиками завязывая и застегивая ткань в нужных местах. Всего минут пять на одевание потратили. И вот уже я несусь на кухню, где пытаюсь найти что-то съестное, заодно выглядывая в окно, чтобы не пропустить приезд волков.
Да и лошадь уже пора седлать, бегу на конюшню звать мальчишку.
— Ай, черт! Ведь я в платье, а седло мужское! — сталкиваюсь с Санькой у выхода на кухню так сильно, что он к стене отлетает.
— Я в платье! — пытаюсь ему пояснить.
— Понял уже, ты на весь дом орешь и топчешься как табун лошадей!
— Седло мужское! — добавляю я.
— У меня женского нет!
— Где моя одежда?
— Сохнет, — робко произносит Настасья, — я постирала, хотела как лучше, она же грязная была совсем.
— Что же делать? — мы с Настасьей с мольбой смотрим на Саньку, и надо же, мои взгляды ему нипочем, а под ее краснеет.
— Ладно, у соседа пойду возьму, — бурчит.
Волки приезжают, когда мальчишка уже седлает Мотылька женским седлом. Останавливаются за воротами, невозмутимые и хмурые, вежливо кивают Саньке, привалившемуся к стене конюшне. Санька не отвечает, только в ответ зло глазами сверкает.
Наконец Мотылек готова, Санька подсаживает меня и хватается рукой за поводья.
— Не вернешься до обеда — искать пойду, — серьезно говорит.
К обеду я совершено точно собираюсь вернуться и хотя Санькино волнение мне понятно, сейчас мне не до этого.
Радим такой хмурый, надо извиниться. Я чем-то обидела его вчера, не знаю чем, но ведь обидела?
Мотылек как чувствует, идет прямо к волкам. Глаза у него сегодня такие темные, как вечернее затянутое тучами небо. И еще как будто ждет от меня опять каких-то неприятностей, как будто ждет… что я его ударю. Как будто точно знает, что ударю и… все равно ждет.
— Извини, — впереди мелькают хвосты других лошадей, Ждан и Дынко удаляются, оставляя нас наедине.
— Я обидела тебя вчера, не знаю чем. Просто чувствую что обидела. Извини, я не хотела.
— Ничего… я уже почти привык, — глаза немного светлеют, но это неудобное седло, и вообще на лошади слишком я от них далеко. Если бы… если бы была ближе, то заглянула бы в них сейчас, не побоялась. Если бы… Мотылек нетерпеливо переступает, отвлекает всего на секунду, но Радим уже отвернулся. Хлопает своего жеребца по шее, успокаивая и едет за остальными.
Без волков я, пожалуй, запуталась бы в этих улицах минут за пять. А они уверенно едут куда-то, сворачивая в стороны и временами, кажется, даже назад.
Я так и думала, что посольство окажется в первом ряду зданий. Оно похоже на небольшой замок, спрятанный от площади рядами густого кустарника, почти в конце огромной зеленой лужайки, покрытой длинными закручивающимися петлями клумбами. Как будто огромное растение пускает побеги, стараясь разрастись подальше. Все помещения обслуживания — в стороне от здания, там же конюшня и пристройка для повозок.
Мы спешиваемся у входа и поднимаемся по высоким ступеням из странного камня, черного в серебряных прожилках, к высокой двери из почти черного дерева, на вид непробиваемого. По обе стороны двойной двери висят тяжелые кованые фонари, все закопченные.
Дверь не заперта, мы заходим внутрь и попадем в круглый высокий зал, весь из такого же красивого камня, только светло-серого с золотыми прожилками.
— Горный мрамор, — поясняет кто-то, а слева уже слышатся тяжелые шаги. Из бокового коридора, вход которого занавешен темными портьерами выходят двое. Я сразу узнаю волков, и узнала бы, даже будь они одеты обычно. Почему? Что-то в лицах необъяснимо знакомое. На них темно-серые прямые кафтаны, расшитые по краям синими узорами, отлично подчеркивающие хладнокровные выражения лиц и жесткую выправку. Хотя, увидев своих, тут же улыбаются. А подойдя ко мне… вдруг смотрят так, как будто я их ранее потерянный и вновь обретенный ребенок. Даже сглатываю от неожиданности.
— Старейшина Тритей рода Чадориных и его помощник Гордогор. — Представляет Ждан.
Вежливо киваю обоим, не разобралась кто из них кто, на вид они очень похожи, почти как близнецы.
Вдруг один из них подходит ближе и берет меня за плечи, заглядывая в лицо.
— Значит… люна-са? — хитро скалится, вдруг превратившись в какое-то забавное, решившее подурачится животное.
Люна-са. Это то, про что Статька говорила, о чем хотела предупредить. То, как они меня называли. Этим самым словом.
— Что? — может он мне сейчас объяснит, о чем речь? Нет, не похоже, его лицо быстро меняется, когда он что-то видит за моей спиной, где волки.
— Тебя ждут, — снова официальный взгляд и голос. Ну вот, опять секрет, только душу разбередил!
— Кто?
— Лесные.
— А, да, вчерашние. — Чуть не забыла про лесных, надо же. Все из головы вылетело от их люна-са. Красивое слово, мне нравиться, но что значит?
— Дарена, — один из послов серьезным лицом показывает, что надо прислушаться к его словам. — Постарайся им не врать, но… лишнего тоже не стоит говорить, в случаях, когда можно промолчать. Хорошо?
— Да, хорошо.
Я иду вслед за ними по длинному коридору. Мне здесь нравиться, этот… горный мрамор такой красивый. По одной стороне в стене окна, занавешенные необычной тканью, белой с голубой вязью, по другой — одинаковые на вид двери. Так засмотрелась, что пришлось извиняться перед послом, на которого я налетела, когда они вдруг остановились перед одной из них.
— Готова?
Киваю, почему нет?
Дверь распахивают, пропуская меня вперед. В комнате с бежевыми теплыми стенами за длинным столом сидят лесные. Пятеро? Трое же было. К вчерашним присоединился парень, ничем не отличимый от остальных и пожилой мужчина с очень серьезным лицом, видимо их Старейшина. Ну, или как у них называется подобный титул, не знаю. При виде меня лесные плавно, как один, поднялись, кланяясь и тут же опустились обратно. Я тоже поклонилась, краем глаза оглядывая комнату, вот это кресло напротив стола наверняка для меня. Как будто назад в прошлое попала, надеюсь, хоть в заложницы второй раз никто не возьмет.
За спиной волки усаживаются на стоящие у стены мягкие диванчики цвета вишни. Все пятеро. Похоже, я попала между двух огней, они пожирают друг друга злыми глазами, а я как раз на пути всех этих раскаленных добела взглядов, что никак не может быть приятно. Судя по всему тут дело не во мне, они и раньше были не очень большими друзьями.
Наконец пожилой лесной отводит глаза от того, что его так сильно раздражает за моей спиной и останавливает на мне.
— Разрешите представиться, Дарена. Магистр Левитан, посол Лесного народа.
Вскакиваю, кивая. Очень приятно. Титул у него какой интересный, Магистр. Потом надо узнать, что значит.
— Нам бы хотелось задать вам несколько вопросов. Но для начала давайте выясним другое. Вы находитесь в компании волков, звериной расы. Вам это известно?
— Да. — Похоже, принимают меня за деревенскую дуру, которая даже не знает, с кем в одной комнате находится.
— Общество волков не очень обычно для человеческой девушки. Оно… добровольно?
— Что? — даже не поняла сразу.
— Вы путешествуете с ними добровольно?
Ах, вот что! Вообще такой вопрос и правда должен приходить в голову. Какая же девушка в здравом уме будет путешествовать с представителями чужого народа?
Секунда моего молчания тут же подталкивает Левитана к дальнейшему разговору. Волков он открыто игнорирует.
— Не бойтесь, Дарена. Если вас к чему-то принуждают, скажите. Мы сразу вас увезем, и никто больше не будет вам угрожать. Они ничего не сделают.
За спиной раздается глухое рычание. Еще как сделают, понимаю я. По крайней мере, попытаются.
— Я путешествую с ними по собственной воле, — быстро отвечаю.
Не потому, что испугалась рычания. Потому, что в нем было не столько угрозы, сколько боли. Ну и потому, что я не очень-то верила этому Левитану, так же как и лесной девушке. Выглядела такой милой, а такой… жесткой оказалась. Вот сидит, даже не улыбнулась ни разу. Так что из двух зол — волков и лесных я выберу уже известное. Волки, по крайней мере, ни разу не пытались мной манипулировать, как этот Магистр. Хитрый. Сомневаюсь, что его на самом деле интересует моя судьба. Скорее всего, просто хочет волкам насолить.
— Хорошо, — судя по голосу, ничего хорошего в моем ответе он не видит.
— Для начала я хотел бы объяснить, насколько нам важно получить от вас правдивые ответы.
Магистр поднимается, обходит стол и, заложив руки за спину, начинает неторопливо прохаживаться передо мной, еле слышно ступая по полу, покрытому толстым ковром, коричневым с белым узором.
— Мой народ считает, что вначале существовали только бессмертные. Когда им надоела бесконечность, боги создали для себя этот мир. Поделили его и заселили разными расами, а перед тем, как прийти в него самим, что означало перерождение и потерю всех знаний и силы, решили себе немного помочь. На землю были сброшены… оставлены некоторые из принадлежавших им золотых предметов. Секира, плуг, лук и круглая бляха. Переродившись в земном воплощении, бессмертные нашли эти предметы, которые являлись доказательством их божественного происхождения.
— Это легенда, — Левиталь остановился прямо передо мной. Какой высокий! И не такой уж и худой, как казалось вначале.
— А теперь быль. У каждого народа есть предмет, подтверждающий их божественное начало, кроме… зверей — Левиталь довольно и хищно ухмыльнулся. Наверняка рассчитывал их задеть, но сзади было все так же тихо.
— Теперь вы понимаете, насколько эти предметы важны. Так вот, вещь, о которой пойдет речь, значит для лесного народа почти столько же. Это единственная священная регалия нашего Трехлицего бога, сменившего согласно нашей веры ушедших бессмертных. Несколько лет назад регалию украли прямо… из храма. Вором был чернокнижник, который до сих пор находится в розыске. За все годы нам не удалось найти ни единого следа злоумышленника, так он… умен. Но вот теперь я вижу вас, и на вашей шее — амулет, им созданный. Причем весьма свежий амулет, значит, вы должны знать этого… человека лично.
— Атис? — рука непроизвольно хватается за камень. Неужели… Атис?
В этот момент окончательно и бесповоротно эти лесные становятся моими врагами. Они назвали Атиса вором! Моего… деда! Ладно, я им не нравлюсь, и пожалуйста! Но трогать тех, кого я люблю!
— Где он? — резко наклоняется Левиталь, прямым равнодушным взглядом встречая мою новорожденную ненависть. Ну что же, сейчас я вас порадую!
— Умер!
— Когда?
— Полтора года назад.
— Как?
— Остатки его вещей нашли оплавленными в обгоревшей комнате.
Левиталь резко откидывается и начинает снова ходить.
— Этот Атис… я вижу, был вам дорог?
Неужели думает, буду ему отвечать? Даже не подумаю!
— Учил вас чему-нибудь?
— Лечению, — теперь в моем голосе вызов. Проверить мои слова никак невозможно, даже если буду врать с три короба, придется верить на слово.
— И все?
— Все.
— Другие ученики у него были?
— Нет, Князь запретил.
— Родственники?
— Нет, он был одинок.
— Друзья, знакомые?
— Нет, он жил уединенно и почти ни с кем не общался.
Опять заметался.
— Этот… амулет что делает?
— Очень редко он может подслушивать разговор вдалеке.
— Могу я посмотреть?
Почему нет? Снимаю камень и опускаю в протянутую ладонь. Пару минут Магистр вертит его перед собой, а после несет к столу. Остальные по очереди внимательно всматриваются в камень и все, как один недовольно морщатся.
— И правда, ничего необычного. Даже странно, зачем Атису понадобилось создавать такой слабый амулет.
Левиталь неохотно отдает камень назад. Теперь он почти нервным движением складывает руки ладонями вместе, будто молиться собирается. Очень медленно, почти незаметно Магистр наклоняется к моему лицу, напряженным взглядом, словно приказывая слушать внимательно. Вокруг его головы расплывается еле заметное радужное сияние.
— Дарена, — с таким величием в голосе должно быть говорят только Боги. — Вы сказали мне всю правду?
— Магистр! Попридержите ваши чары для более подходящего случая! — вокруг неожиданно взрывается голос посла и он настолько оглушительно громкий, что только тогда я понимаю, как тихо задал Магистр последний вопрос.
До того как лесной недовольно от меня отпрянул, успеваю все же ответить.
— Я сказала правду.
И эти слова как будто ломают тщательно возведенную между нами стену безразличия, окатывая меня почти ледяной волной чистейшей ненависти. Этот человек меня ненавидит так сильно, что почти готов убить прямо на месте. Или все-таки показалось? Просто тень по лицу промелькнула, а я как всегда напридумывала много всяких ужасов. Магистр совершено спокоен и даже слегка улыбается.
— Нам нужно посоветоваться с нашими Правителями. Как вас найти?
— Она будет в Сантании, в волчьем замке, — раздается голос за спиной.
Левиталь туда даже не смотрит. В его лице быстро проноситься нечто грубое и надо мной нависает уже ухмыляющаяся маска.
— И что вы там собираетесь делать, Дарена? В волчьем-то замке?
И так мерзко улыбается, а в глазах что-то проплывает… похотливое. Вот как это называется. А что я могу ответить? Мне даже крыть нечем!
Рычание заставляет Левиталя отпрянуть и вернуться за стол. Но его физиономия довольная, сказанные вслух слова меня не просто напугали, они заставили… задуматься. Ведь лесные лучше знают звериную расу, в этом уже убедилась.
Кто-то поднимает за руку и я покорно иду к двери, краем глаза улавливая странный взгляд лесной девчонки. Слегка злорадный. Но что я ей сделала? Неужели так оскорбила одним своим восхищенным взглядом?
Радим вытолкнул меня в коридор и потащил к выходу. Тащил недалеко, вскоре резко дернул и прижал к стене.
— Ты нас подслушивала? — Сколько злости в глазах. После слов Левиталя еще и это бешенство. Неужели не видит, что мне итак страшно, зачем кричать?
— Ты нас подслушивала? — повторяет.
— Да! — отвечаю на повышенных тонах. Он не оставил мне выхода, когда загоняют в угол, приходится защищаться. Особенно когда больше не на кого положится.
— И что ты слышала? — рычит, прямо как на лесных только что. А я вдруг изо всех выкручиваю руки, вырываясь из его хватки.
— Я слышала, что вам не нужна заложница! Любой дурак знает, что моему… Князю плевать на мою жизнь! Вы взяли меня для чего-то другого и я не знаю, для чего! Вы все время переглядываетесь, и на что-то намекаете, что угодно, кроме того, чтобы просто сказать, что вам от меня надо?! Ты хоть представляешь, как это страшно, ехать неизвестно куда и каждый день представлять, какой ужас тебя может ждать впереди?
Получил? Думал, если теперь я от вас во всем завишу, значит не смогу и слово против сказать? Даже испугался, похоже. А нечего был орать. Я ведь живая!
— Я… — он вдруг странно осунулся, опустил руки. — Я…
— НУ ЧТО ТЫ??
Молчит. Опять молчит! Теперь меня уже не остановить. Бывают такие моменты, когда все равно становится, что будет дальше. Все равно, ударят тебя, убьют или просто отступят.
Я несусь по коридору, и волки расступаются. Они же частично животные, понимают поди, что сейчас меня ничто не остановит, разве что силой держать, а для этого придется как минимум покалечить.
Хотя и одну отпустить не могут, за мной идет Дынко, а потом, когда я залажу на Мотылька и направляюсь домой к Саньке, едет следом. Только убедившись, что во дворе мальчишка забрал поводья и ведет в конюшню, разворачивается назад.
Целый час брожу как дикий зверь кругами по двору, не обращая внимания ни на Настасью, с интересом выглядывающую из окна кухни, ни на брата, невозмутимо сидящего на бревне у конюшни.
Передо мной, как живой, стоит Радим. Куда не обернись, стоит, осунувшись и глаза как вечернее небо. И никуда от него не денешься.
Волки
Тритей вернулся в комнату с лесными и несколько минут задерживал общими вопросами, ожидая пока Дарена покинет территорию посольства. Потом проводил гостей до входа, обещая всяческое сотрудничество в поиске потерянной реликвии и, конечно же, он понимает, как ценна она для Лесного народа и, конечно же, если Дарена вспомнит хоть какую-то новую, пусть даже самую крошечную деталь, волки тут же о ней сообщат. И ни может быть никаких сомнений, лесные в любое время могут посетить Сантанию и поговорить с Дареной еще раз. Правда, в следующий раз, совершено мимоходом сообщил Тритей, при разговоре будет присутствовать волхв племени волков. Конечно же не потому, что лесные заслужили недоверие, а просто, чтобы Дарена чувствовала себя спокойнее.
На вопрос о причине побудившей везти человеческую девушку в Сантанию, Тритей, не моргнув глазом, охотно сообщил, что она является заложницей договора между волками и лицом имени которого он, естественно, назвать не может.
Выпроводив, наконец, гостей, Тритей вернулся в гостевую комнату с камином, где рядом с его любимым креслом стоял столик с самыми пахучими сортами курительной смеси. Шикарная коллекция, позволяющая отвлекаться от разных важных дел и хотя бы на несколько минут обо всем забыть.
Радим сидел рядом со Жданом на диванчике напротив Тритея, но судя по лицу, почти полностью тут отсутствовал. Тем не менее, его ждала еще одна неприятность, Тритей протянул лист с доносом приходившего утром человека, полностью подтверждающим подозрения Радима.
В партию вступил новый игрок и, несмотря на результат, которого игрок добивался, его действия вызывали искреннее уважение.