Глава 53

Оля с Шейн-оганом тихонько спорили, обсуждая только что подготовленный прогноз. Тарн всегда с большим уважением относился к ее суждениям, но в шутливой форме задеть ее профессиональную горячность возможности не упускал. Так и сейчас – дейрана рвалась для подтверждения результатов сделать дополнительный прогноз по сопутствующим данным. Они занимались анализом информации, полученной от одной из наших разведывательных сетей. Было ощущение, что часть ее – это дезинформация, имеющая целью вынудить нас на неоправдано рискованное разоблачение собственного агента. И вот именно сработавшейся паре прогнозистов «Эндорры» я и дал задание выявить недостоверные куски данных. Оля, как всегда опираясь на свою гениальную интуицию, начала копать в совершенно неожиданном месте, в результате выявив целую группу моих собственных сотрудников, работающих параллельно и на Объединенную межгалактическую торговую гильдию, что приводило к тому, что многие нежелательные операции несколько коррелировались в отчетных данных ведомства. Сейчас эта вечно ищущая истину в спорах парочка занималась проверкой каждого агента в проштрафившемся секторе, готовя по каждому прогноз с определением процента вероятности работы на сторону. И мне оставалось только терпеливо дожидаться результатов. В том, что они справятся и раскроют весь замысел, я даже не сомневался. Оля всегда доводила дело до конца.

Дейрана стала для меня невероятным откровением. Ни одна женщина до этого не удивляла меня с такой регулярностью. Каждый день приносил новые открытия, позволяя мне увидеть ее с новой стороны. Мы всегда были вместе. На работе переборка, отделяющая блок прогнозистов от капитанского мостика, опускалась в редчайших, самых конфиденциальных случаях. Вне рабочего времени мы тоже не расставались. За месяц, предшествовавший прибытию на мою родную планету, Оля стала самым главным существом в моей жизни. Важнее даже сущности первородного. Поэтому, придя в себя и осознав факт зачатия, впал в отчаяние, в результате решив, что предпочту ее интересам собственной расы. Возможно, утешал я себя мыслью, чуть позже попробовать с ребенком можно снова… Но Оля и тут оказалась на высоте, сумев собственным примером изменить мое восприятие ситуации. Если может она, то и я смогу наверняка. Суждено нам иметь детей – они у нас будут, не сумеют выжить – переживать это будем вдвоем. Все равно никто другой понять нас и помочь не сможет. Поэтому просьбу Оли держать беременность в тайне воспринял с облегчением. Независимо от результата, чем меньше чужое окружение будет беспокоить ее как поздравлениями, так и сочувствием, тем лучше.

Постоянно наблюдая за ней, я убеждался, что какая-то часть меня настроена на нее постоянно. Чем бы я ни занимался, насколько глубоко ни был бы погружен в изучение очередных данных с границы или планирование новой операции, всегда знал, чувствовал ее. Они с Шейн-оганом составили великолепный профессиональный дуэт, значительно повысив результативность ведомственного прогнозирования. Не раз отмечая этот факт, я думал о том, что оказался трижды прав в своем рискованном плане, доверившись выбору Кадрового Центра, хотя в то время не мог и предположить последствий, к которым он приведет.

Как-то, когда мы вечером были у себя, Оля задумчиво спросила:

– Можешь ответить мне на один вопрос? Я давно думаю об этом, но ответа не нахожу.

Я со всем вниманием кивнул, а Оля, ненадолго замолчав, собралась с духом и озвучила мучивший ее вопрос:

– Как получилось, что меня, землянку, направили по переброске на «Эндорру»?

Улыбнулся. И всего-то?

– Это моя вина, если можно так сказать, – признался откровенно. – Мы раз за разом в чем-то ошибались, что-то упускали. И даже когда казалось, что проблему удалось устранить, я чувствовал, что это заблуждение, что чего-то не вижу. А потом стал догадываться, что где-то в моем окружении завелся шпион. Самому вычислить его не получалось, к тому же ощущение опасности нарастало. А прогнозы снова и снова откровенно расстраивали отсутствием конкретики. Тогда, наверное, в отчаянии, связался с Кадровым Центром и потребовал предоставить мне лучшего прогнозиста конфедерации. Независимо от того, кто он и где работает. Выявить лучшего и направить ко мне! Так что благодари свой талант и профессиональное мастерство. Как бы смешно это ни звучало, но направление ко мне ты заслужила собственным трудом, оказавшись единственным прогнозистом, за время работы не сделавшим ни одного неверного прогноза. И процентный показатель был наивысшим.

Оля шокированно ахнула, вглядываясь в меня изумленными глазами.

– Что ты – та самая спасшаяся после зачистки землянка, я обнаружил позже, пока ждал твоего выздоровления после плена. И когда Крейван уже впрыснул тебе мой эниар. Так что это уже ничего не меняло. Хотя не уверен, что изменило бы что-то и при другом развитии ситуации – уж слишком хорошим прогнозистом ты оказалась, а я специалистами разбрасываться не привык. Поэтому, как только тебя перебросили на корабль и ты нашла похищенную девочку, я сразу решил, что наконец-то заполучил долгожданного профессионала, и использую тебя как наживку, попытавшись под угрозой разоблачения вынудить шпиона раскрыться. Но все получилось иначе…

– У нас бы сказали, что это была судьба. – Оля многозначительно хмыкнула.

– А у нас, что это – программа сознания, – умилился я их земному фатализму. – Поверь, ваша земная «судьба» в ваших же руках, когда-нибудь вы это осознаете.

Оля задумчиво кивнула:

– Пожалуй, это я уже знаю не понаслышке…

Естественный внешний облик начал возвращаться к дейране примерно за неделю до прилета на Неймар. Случилось это немного раньше, чем мы ожидали. Видимо, сказалась беременность – все системы организма перестраивались, готовясь действовать максимально эффективно, заодно избавляясь от всего чуждого, рассасывая и лизируя лишнее. Липидные транспланты рассасывались в течение четырех дней, позволяя телу постепенно обрести истинный вид. Было это, по ощущениям Оли, большим облегчением. Весь период трансформированного облика собственное тело ощущалось несколько напряженно, сохраняя какую-то степень болезненности, к которой привыкаешь. А когда она, пусть и постепенно, но уходит, сразу осознаешь необычайную легкость и комфорт естественности. Все это испытала дейрана, а отголоски переживаемого коснулись и меня.

На исходе четвертого дня Оля, нарушив ставшую уже приятной традицию возвращаться после завершения рабочей смены в апартаменты вдвоем, куда-то неожиданно исчезла. Решив, что будет излишне деспотично выяснять у системы ее местонахождение, в одиночестве отправился к нам. Оля ощущалась вполне довольной и спокойной. Пока готовил ужин, решив на этот раз сделать неймарский вариант, услышал звуковой сигнал открывания двери и понял, что дейрана благополучно объявилась. Но вот чего я не ожидал, так это сюрприза с ее стороны. Оленька как-то умудрилась изменить прическу – вернула себе естественный цвет и сделала короткую стрижку. Последняя очень шла ей, подчеркивая серые глаза любимой и делая ее внешне совсем юной.

– Ну как? – со счастливой улыбкой покружилась она в дверном проеме.

– Что тебе сказать, – намеренно насупился я, заставив дейрану насторожиться. – Теперь ты стала собой! Ты не забитое перепуганное существо в косынке, всячески скрывающее любой намек на естественное обаяние, но и не вычурная рыжая красотка. Та, которую увидела моя внутренняя сущность еще до того, как сумел ее рассмотреть я. Просто моя Оля. И я счастлив!

Дейрана, сверкнув на меня в ответ искрящимися от удовольствия глазами, подошла и обняла, приникнув щекой к груди.

– Ой! – Оля с подозрением уставилась на активированный нагреватель. – У нас ведь не транос сегодня на ужин? Что-то мне от него как-то не по себе в последнее время.

С усмешкой качнул головой:

– Не волнуйся. – И тут же выразил вслух мучивший меня вопрос: – Как ты справилась с волосами?

– Мне твоя мама помогла, – подтвердила дейрана мои наблюдения, что с родительницей они все больше сближались, общаясь ежедневно, что позволяло узнавать друг друга лучше.

Вообще, мама удивляла меня своей сдержанностью и тактичностью в отношениях с Олей. Зная ее лучше, я не раз замечал, как она сдерживается, не позволяя себе в привычной манере вмешаться и направить процесс в ключе собственного видения. Она оставляла за Олей право и возможность подстроить ситуацию под себя. Практически в любом, пусть и шуточном споре между нами она принимала сторону моей дейраны, порицая меня за излишнюю тягу к контролю и придирчивость. Порой я ловил на себе или Оле ее задумчивые, какие-то обеспокоенные взгляды, и тогда мне казалось, что она догадывается о нашей тайне. Но тему внуков она больше не поднимала. За что мы с дейраной были ей искренне благодарны, потому что сейчас для нас это был самый тревожащий вопрос. Пусть мы, не сговариваясь, и решили, что исходим только из благоприятного итога, но лично меня не покидали внутренние страхи и опасения. Олю, думаю, тоже.

Моя дейрана, безусловно отмечая проявленный мамой такт, всячески старалась окружать ее вниманием, максимально вовлекая в нашу жизнь. А мне оставалось радоваться тому, что рядом – две достаточно умные женщины, делающие все, чтобы не усложнять собственную и мою жизнь дрязгами и интригами по обретению контроля и власти в семье. Оля часто расспрашивала меня об отце, желая получить представление о нем, как-то подготовиться к тому, что сулила неизбежная встреча. Но отец был настолько колоритной личностью, что я понимал – никакие слова и пояснения тут не помогут. Увидит – и сама все поймет.

С течением времени я открыл в Оле невероятно удивившую меня особенность. Она совершенно не могла противостоять нахальному напору Оболтуса, невероятно попустительствуя его прожорливой и вредной натуре. Это настолько не вязалось с ее волевым характером и достаточно взвешенным подходом к жизни, что вызывало у меня недоумение. Призывать к порядку невообразимую гирденцию постоянно приходилось мне. При этом у меня сложилось устойчивое впечатление, что не делай я этого периодически, мы бы давно оказались в собственных апартаментах (если не на самом корабле) на правах жалких приживалов. Я-то уж точно. Ибо этот кактус был столь же амбициозен, сколь и злопамятен. Мне в буквальном смысле приходилось бороться за место в собственной постели, поскольку Оболтус однозначно не сомневался в том, что место поближе к хозяйке в первую очередь принадлежит ему.

Я уже не говорю о том, как он «случайно» падал мне на грудь посреди ночи – вроде бы ему показалось, что дейрана тревожилась во сне и он всего лишь стремился ее успокоить. Или подворачивался под ноги, особенно шипастым боком, на выходе из душа, если и вовсе не вытеснял оттуда, стремясь поблаженствовать под «дождиком» самому. А однажды, после особенно длительного воспитательного внушения с моей стороны и введенного моратория на излишки питания, кактус, пребывая в состоянии праведного гнева, умудрился за ночь перетаскать из шкафа все комплекты моей формы, разодрать их шипами в клочья и живописной дорожкой рассеять лоскутки от кровати до самого выхода из апартаментов. Олю этот его маневр безумно развеселил. Пожалуй, только ее веселый смех спас вреднющую гирденцию от очередного моего порыва снести его сознание. Кактус также сформировал у меня стойкую привычку предварительно проверять любую обувь на предмет наличия там его острых, сброшенных в линьке иголок, которые он упорно пихал в мои ботинки, пользуясь любой подвернувшейся возможностью.

Но при этом Оболтус платил Оле совершенно невероятной преданностью. Я ни минуты не сомневался, что, если ее кто-то обидит – не миновать ему долгой и мучительной смерти по причине отравления. А также в том, что кактус не упустит шанса замахнуться и на победный танец на поверженном теле врага. По отношению к дейране гирденция всегда шла на компромисс. Меня подобной чести обычно не удостаивали – или вынужденно, но с самым гордым и неприступным видом подчинялись, или высокомерно игнорировали. Но с этим я готов был мириться, видя искреннюю радость Оленьки от общения со своим питомцем. Тем более что она постоянно уверяла меня в том, что стоит ему обзавестись отпочковавшимся потомком, как ему сразу станет не до трепания моих нервов. Получается, я – его нынешнее развлечение!

– Я просто очень люблю Оболтуса и понимаю, что все его фокусы – желание добиться внимания, – обычно успокаивала Оля меня.

В общем, первый месяц семейной жизни протекал бурно. Тем более значительную дозу в переживания добавляло напряженное ожидание впечатлений Оли о родном Неймаре и, собственно, моем жилище. Последнее тревожило особенно. Все же у землян свои стереотипы в отношении быта. И пусть в космосе условия как-то усреднены, но на планете они иные. Каким покажется дейране мой мир? Согласится ли она принять его?

Сегодня мы прибываем. Месячный перелет «Эндорры» – и мы на основной неймарской планете, их изначальной родине. На Неймаре. Стоило кораблю достичь атмосферы планеты, как я, бросив все сборы и подготовку, под ироничным взглядом мужа прилипла к табло визуализатора, переключив его на реальный режим трансляции. Неймар пока виднелся небольшим желтоватым шариком, окруженным тремя более мелкими.

– У вас три спутника? – сразу проявила я любопытство.

– Да, – усмехнулся Гайяр, отложив в сторону личный зум, на который что-то перекидывал. И, предвосхищая вопрос: – Две дневные звезды.

– Два солнца? – изумилась я. – Мне пока не доводилось бывать в таких звездных системах. Получается, климат у вас должен быть очень теплым? И два Солнца – это красиво?

Гайяр, снова вернувшись к сбору каких-то вещей в транспортировочный бокс, согласно кивнул:

– Климат очень жаркий, и за счет разнонаправленных орбит светил нет каких-то более холодных зон, жарко по всей поверхности планеты. Но там, где находится мое жилище, нет засушливого зноя. И да, две звезды – это прекрасно! А если учесть, что они разного класса и излучают немного разный свет, то и вовсе необычно, особенно для тех, кто не видел подобного.

– У-у-у, – простонала я, – как хочется скорее прилететь! А твой отец нас встречать будет?

– Нет. Зачем? У меня тут свой вместительный леталет. Так что просто пересядем и полетим к моим, знакомить тебя с отцом.

– А ты мне сразу глаза завяжешь? – вспомнила я наш разговор, скосив глаза на Оболтуса, который пристроился рядом, тоже желая посмотреть на нашу почти достигнутую цель.

– Нет. – Муж по пути легонько чмокнул в щеку. – Потом, когда ко мне полетим. А сейчас по дороге налюбуешься. Я даже специально пониже полечу, хотя обычно предпочитаю среди облаков.

Я заметно приободрилась. Было очень интересно увидеть неймарскую планету. Кроме собственной планеты, Венеры и маленькой типовой сельскохозяйственной Тель, я ничего другого еще не посещала. А тут сразу такая возможность! На неймарские планеты посторонних в принципе редко пускали. Отсюда и мое любопытство.

Когда «Эндорра» начала заходить на посадку, моему взгляду открылись огромные пространства желтовато-бурой поверхности, перемежающиеся более яркими зелеными областями, а также небольшие вкрапления каких-то странных серебристых пятен, разбросанных по всей видимой части планеты.

– А что это там за серебристые пятна? – не удержалась я от вопроса к мужу, молча стоявшему рядом.

– Это лес, – спокойно сказал он. – Вечный лес.

Недоуменно посмотрев на Гайяра, переспросила:

– Как это – вечный?

– Все увидишь. Пожалуй, пора уже отправляться. – Он кивнул на дверь и подхватил горшок с Оболтусом.

Сгорая от любопытства, я быстро устремилась за мужем. Мы направлялись к стыковочному отсеку. Там обнаружились уже поджидающие нас Тинараг и Ланаира.

– Как же домой хочется! – улыбнулся медик.

Мне было понятно его нетерпение, ведь впереди его ждала встреча с Нирандой, и теперь у них есть возможность, обменявшись эниаром, стать парой.

Мама Гайяра тоже явно находилась в предвкушающем ожидании. Как только прозвучал сигнал завершения приземления, система открыла ближайший шлюз, позволяя нам выйти наружу. Мы с Гайяром, переглянувшись и взявшись за руки, шагнули навстречу его родному миру.

По ощущениям, пока мы собирались и ожидали прибытия, наступил поздний вечер. В сумерках над головой отчетливо виднелись все три небесных тела, сопровождающие Неймар. Ветерок с едва уловимыми нотками чего-то солоноватого взъерошил мои короткие волосы, обдавая лицо теплом. Мы стояли возле «Эндорры» на непривычно небольшой площадке космопорта.

– Это ведомственное поле, – пояснил муж в ответ на мои удивленные взгляды вокруг. – Я иду за леталетом. Ты со мной или тут подождешь?

Не раздумывая, вложила свою ладонь в его руку и, кивнув весело улыбающемуся доку, потопала следом за мужем. Мы, наслаждаясь зрелищем настоящего, живого мира вокруг, отошли метров на пятьдесят от своих спутников. Было невероятно легко и радостно, все же обстановка корабля за долгое время пребывания там становится слишком однообразной и угнетающей.

– Летим? – спросил Гайяр, подхватывая на руки.

Я тут же согласно кивнула. И мы взмыли вверх, плавно поднимаясь над площадкой и устремляясь к видневшимся в отдалении странным конусообразным сооружениям с подсветкой. Оказалось, это – своеобразные аналоги ангаров. Внутри обнаружилась спиральная поверхность, на которой равномерными рядами располагались непривычные летательные аппараты. К ближайшему такому аппарату мы и подлетели. Леталет оказался весьма небольшим средством передвижения. Внутренняя его часть помимо навигационного пульта включала четыре сиденья и была накрыта сверху прозрачным откидным куполом. Мы забрались внутрь, и Гайяр поднял леталку в воздух, направляя в сторону ожидающих нас неймарцев.

– А у вас дороги вообще есть? – озвучила я мелькнувший вопрос, наблюдая в отсвете габаритных огней поверхность под нами. – Или вы только по воздуху перемещаетесь?

– В твоем понимании, наверное, нет. Но ландшафт планеты достаточно ровный и есть землеходы. Они обладают высокой проходимостью, и их используют в том случае, если необходимо перемещаться по поверхности планеты. Поэтому мучиться и строить специальные транспортные пути нам не приходится. Во-первых, нам они не очень-то и нужны, а гостям планеты вполне хватает землеходов.

Придется осваивать землеход!

– Жалко, что мы так поздно приземлились – ночью ничего толком не разглядишь, – пожаловалась я мужу.

– Это я специально велел пилотам так рассчитать время прибытия. Сейчас домой маму завезем, с отцом увидимся, переночуем у них, а завтра, с самого раннего утра, полетим тебе мое гнездо показывать. Хочу, чтобы это стало твоим первым впечатлением о Неймаре.

Мысленно застонав, пообещала Гайяру:

– Смерть от любопытства мне гарантирована!

Подобрав Ланаиру и Тинарага, снова взлетели, плавно направившись в сторону от космопорта.

– А остальной экипаж?

Вокруг, сколько я ни вглядывалась, не было видно ничего техногенного. Под нами смутно угадывался природный ландшафт, а вдали светили огоньки космопорта и габаритные огни «Эндорры».

– На период стоянки корабля они могут в дневное время, согласно графику дежурных смен, отлучаться на планету, но живут все так же на «Эндорре». А Эльдар сегодня за главного остался, а завтра, по окончании смены, тоже домой отправится. У него свой леталет есть, – разъяснил муж.

Мы в нетерпеливом ожидании летели еще часа полтора, когда я заметила впереди несколько прозрачных голубых лучей, устремленных в небо. Ориентиры? Именно к ним мы и летели. Не успела я налюбоваться этими столбами света, рассеивавшими окружающий мрак и позволяющими мне различить какие-то острые, песочного цвета пики под нами, как леталет сманеврировал, приземляясь на небольшую площадку где-то явно вверху. После чего Тинараг, поспешно с нами попрощавшись, вылез наружу и исчез из моего поля зрения, завернув за виднеющийся выступ и растворившись в темноте.

А мы полетели дальше.

– Еще долго? – не вытерпев, спросила Ланаиру.

– Нет. – Неймарка радостно улыбнулась, – Наше с Диалом жилище в соседней вертикали. Так что совсем немного осталось.

Вертикали? Как-то все «высотно» у них, даже на слух. Но хорошо, что осталось совсем немного лететь. Нетерпение терзало с жуткой силой, не позволяя спокойно сидеть на месте.

– Не волнуйся, все будет хорошо, – тихонько поддержал муж, незаметным жестом сжав мою руку.

Еще минут десять – и снова впереди показались столбы света. Я, прильнув изнутри к куполу, пытаюсь что-нибудь рассмотреть. Но ночь невероятно темная, поэтому различаю лишь размытые контуры чего-то монументального. Гора?

– Оль, – позвал муж, – садись рядом, я сейчас спущусь ниже и включу все осветительные огни, чтобы ты все увидела.

Я с радостью перебираюсь на соседнее с ним сиденье, приготовившись смотреть. Наш леталет ощутимо снижается, потом внезапно включаются передние огни, ослепляя меня ненадолго, и я наконец-то вижу их жилище…

– Пирамида?! – непроизвольно вырывается возглас. Пусть на Земле они значительно более древние и громоздкие, но почти такие же. – И сфинкс есть?

Мои неймарцы дружно смеются.

– Нет, сфинкс – это уже ваша мифология, выражение собственных впечатлений от представителей нашей расы. А так – да, когда-то наши предки, которые посещали вашу планету, спасая ее население от страшного катаклизма, возводили у вас подобные, – усмехнулся Гайяр.

А я, хоть и была потрясена столь невероятным для землянина фактом, расстроилась и откровенно растерялась. Если исходить из земного аналога, жизнь в склепе как-то не прельщала.

– И внутри они… э-э-э… тесные? – высказалась я наконец.

– Нет, – поспешила успокоить меня свекровь. – Это ведь жилые вертикали, хотя как энергетические приемники и накопители они тоже используются. Но внутри просторно и удобно. Их форма позволяет нам максимально эффективно улавливать, концентрировать и излучать контактные импульсы. Причем сделаны они из материала, который есть только на Неймаре. Изнутри они совершенно прозрачны и пропускают естественное освещение. Пирамиды, которые есть у вас на планете, очень старые. Их строили на века, даже на тысячелетия, и из имеющегося на вашей планете материала. С момента их создания вы – третий возродившийся виток вашей цивилизации. К тому же они не жилые, а функциональные – рабочий вариант. Ваши пирамиды – это ретрансляторы, у них множество полезных функций, но жить в них нельзя.

Облегченно вздохнув про себя, я продолжала вслушиваться в напористый голос Ланаиры.

– Вот об этом я Гайяру и говорю: вам надо перебираться в вертикаль, а не по старинке в гнезде ютиться. А тут и мы рядом, и вообще цивилизация – каждый этаж жилой. В зависимости от уровня, на каждом живет от одной до трех неймарских семей.

Это что-то вроде нашей многоэтажки получается, только в неймарском исполнении. Почему-то перспектива жить в гнезде заранее манила уединенностью. Социум – это хорошо, конечно. Но мне как-то проще было бы жить в отдельном доме, чем бы он ни являлся.

– Насмотрелась? – сдержанно поинтересовался муж, бросив на родительницу вымученный взгляд.

Еще раз окинув взглядом внушительное, огромной высоты сооружение, я кивнула. Мы тут же стали подниматься вверх, устремляясь явно к одному из самых высоких уровней. На подлете, послушная сигналу леталета, из стыка разноэтажных блоков появилась широкая полоса, на которую и приземлился наш летательный аппарат. Прозрачный купол отъехал в сторону, и мы выбрались наружу. Я, осторожно шагнув к краю выдвижной основы, глянула вниз. И впервые обрадовалась беспросветной черноте ночи. Даже того небольшого обзора, что давали сигнальные огни леталета, мне хватило, чтобы осознать, что мы очень высоко. Им легко – порхай себе с этажа на этаж, а мне как тут жить?

– Не спеши с выводами. – Гайяр взял меня за руку, приглашая идти за собой.

Ланаира уже уверенно шла к видневшейся недалеко высокой стене этой неймарской пирамиды. Мы отправились следом за ней. Но не успели подойти, как преграждающая путь гладкая поверхность бесшумно отъехала в сторону, открыв светящийся приятным голубым светом проход. Навстречу нам шагнул высокий мужчина. Отец Гайяра! Даже не видя его лица, я сразу узнала в нем такой знакомый силуэт мужа. Да, наследственность очевидна.

– Лани, Гайяр и Оля, – прозвучал сильный, уверенный, но одновременно добродушный голос свекра, – добро пожаловать! Совсем вас заждался!

Мы дружно шагнули в освещенное помещение, оказавшись рядом с встречавшим нас неймарцем. Я потрясенно застыла, разглядывая отца Гайяра. Первой мыслью стало: теперь я точно знаю, каким мой муж будет со временем. Диал обладал невероятно сильной харизмой. И если его внешность, с учетом возраста, вполне соответствовала неймарской, изначально привлекательной наружности, то светившаяся во взгляде, видневшаяся в мимике и жестах сила духа, волевой характер и разумная выдержка производили неизгладимое впечатление. Но при этом в алых, таких уже родных глазах отчетливо светилась доброта и жизненная мудрость. Сразу стало понятно, что передо мной стоит настоящий мужчина и отец, глава рода!

Диал, очевидно, был уже очень зрелым неймарцем. Его красные волосы пестрели серебристыми прядками, а вокруг глаз разбегались веером морщинки, но при этом даже я ощущала невероятную энергетику и исходящую от него силу. Именно силу, какую-то скрытую, но бурлящую и подавляющую. На него хотелось смотреть, ему хотелось верить, за ним хотелось следовать. Мотнув головой, отгоняя невероятно захватывающее впечатление, вспомнила о том, что говорил Тинараг. Первородные настолько сильны, что могут влиять на окружающих. С этим определенно не поспоришь. Мне не приходилось еще встречать настолько сильную личность. Я была впечатлена, осознав, сколько еще изменений ждет моего мужа, а значит, и меня вместе с ним.

Пока мать и сын обменивались приветствиями с Диалом, я неуверенно мялась рядом, кляня себя на все лады за то, что не догадалась выяснить, – может быть, у них есть специальная процедура представления собственно свекру и главе рода? Произвести впечатление недостойной землянки совсем не хотелось, а как себя вести в данной ситуации, представляла с трудом. Но неожиданно Диал сам, шагнув ближе, взял меня за руки и с улыбкой приветствовал:

– Рад видеть тебя, Оленька, на нашей планете и в нашем жилище. Рад и горд тем, что ты выбрала моего сына. Пусть наш дом всегда будет для тебя местом, куда хочется вернуться, где любят, ждут и всегда помогут!

Я была настолько потрясена его словами, добротой его глаз, что растрогалась.

Смутившись, благодарно улыбнулась Диалу и отвернулась, чтобы приникнуть к Гайяру, спрятав на его груди набежавшие слезы. Душу стиснуло от сильных эмоций, не давая возможность сделать вдох, не давая ответить. Именно здесь, на непостижимо далеком от родной планеты Неймаре, я сейчас почувствовала, что обрела то, что считала для себя уже невозможным. Любовь. Семью. Дом.

И, желая как-то ответить, дать понять, что тронута, что оценила и оказанный прием, и их доверие, и благодарна за проявление по-семейному теплого отношения, решилась сообщить им о нашей главной новости. Бросив на мужа быстрый вопросительный взгляд и получив в ответ понимающий кивок, снова шагнула ближе к Диалу. Протянув ему одну руку, второй обняла Ланаиру и со счастливой улыбкой сообщила:

– А мы малыша ждем!

Что тут началось… Нас обнимали, поздравляли, желали только хорошего… Ланаира тоже расплакалась и, выпустив сына из горячих объятий, побежала организовывать настоящий неймарский праздничный ужин. Не менее своей дейраны обрадованный Диал молча, но с такой гордой радостью в глазах пожал нам руки, что сомнений у меня не осталось – быть нашей семье большой и любящей.

И мне уже было не страшно ждать завтрашнего дня, знакомства с новым миром, с гнездом Гайяра, да и вообще дальнейшей жизни. Я знала, всем существом чувствовала, что мне все понравится, что я полюблю этот мир, этих неймарцев. Мое сознание уверенно твердило мне о том, что я наконец-то нашла свое место во Вселенной.