Грехобор принимает муки
— Хочешь, я расскажу тебе кое-что? — приторный голос Мариосы тянулся, словно патока.
Грехобор уже увяз в ее сладких излияниях и теперь всякий раз, когда приспешница Анары к нему обращалась, готов был застонать в голос. Последние несколько часов и впрямь походили на изощренную пытку — мужчине приходилось не только лицезреть колдунью, но и, что самое невыносимое, слушать ее.
Анара обездвижила узника заклинанием, достаточно сильным, чтобы исключить попытку побега. Магесса с радостью допрашивала бы пленника сама, но ей пришлось уйти, и тогда в дело вступила Мариоса и вот уже который час терзала слух Йена и его силу воли.
Глупая девчонка сама не понимала, чего хочет. Она то грозила невыносимой жизнью и смертью, то говорила, что маг сам ей все расскажет, то клялась вытянуть из него сведения против воли, то стращала муками, то (и это было куда страшнее) пыталась брать лаской.
«Я зна-а-аю, как вызнать у мужчины то, что нужно…» — страстно шептала колдунья на ухо пленнику в надежде, что тот захлебнется от вожделения. Однако Грехобор захлебываться не торопился, и коварная соблазнительница опять досадливо грозила ему страшными карами.
Мало-помалу, устав от глупости происходящего, каменный мешок покинули все колдуны. Заикнуться склочной и злопамятной девке о том, что соблазнять женатого мужика — затея наиглупейшая, они не посмели, но и наблюдать ее ужимки устали. В темнице осталась только Василиса. Она буравила мужа тяжелым взглядом исподлобья и молчала.
— Рассказать? — переспросила тем временем Мариоса. — Я знаю много интересных историй…
Йен вздохнул. Он готов был поручиться, что прослушал уже все возможные интересные истории, однако колдунья все никак не желала иссякнуть.
— Обойдусь, — ответил маг.
Девчонка оживилась:
— Тогда ты поведай мне то, что я хочу узнать.
Узник промолчал.
— Ладно, тогда я все же расскажу кое-что, — пропела мучительница. — Итак, жил на свете маг с назвищем Грехобор. Бедняжечка, каких поискать. Измученный, затюканный, отчаявшийся. Словом, жалкий и никчемный. И вот получило это убожество обручальное кольцо.
Мариоса посмотрела на Василису, сладко улыбнулась и продолжила:
— Ну и пошел, нога за ногу, искать себе жену. Хотя понимал, что никому такая размазня в жизни не приглянется. Так вот. Пришел этот ущербный в город. Тащился себе по улице и вдруг услышал мольбы о помощи. Дурак дурака слышит издалека. Вот и пошел наш бездольный странник на выручку себе подобному. И вдруг навстречу нашему затюканному скитальцу кто-то выскочил.
— К чему ты рассказываешь мне о встрече с женой? — спокойно спросил Йен.
— С женой? Не-э-эт. Я рассказываю тебе о встрече с той, которая помешала тебе героически спасти твою нареченную. — Ехидная улыбка коснулась губ колдуньи. — Василиса не была тебе назначена. Она должна была стать парой Глену.
Маг не шелохнулся, только переплетенные пальцы засеребрились инеем. Мариоса удовлетворенно хмыкнула.
— Твое кольцо, дубина, предназначалось Зарии. Такой же убогой мыши, как ты.
— Ложь. — Грехобор откинулся затылком к стене, стараясь ничем не выказать паники, стиснувшей горло. — Человек и колдун? Вам никто не бывает назначен! Вы и колец-то не получали.
— Разве я говорила про кольца? — осведомилась Мариоса. — Мы приготовили все. Сильная духом девушка. Сильная магесса. Призрак колдуна поблизости. Так просто — девушка становится колдуньей, встречает колдуна, они влюбляются. Красиво.
— Зачем ты мне это говоришь?
— А почему нет? Она уже знает, — девушка пожала плечами.
— Мне сказали, будто все перепутал Маркус, — разглядывая капли света на потолке, скучным голосом произнесла Василиса. — Йен-Глен. Глен-Йен. Долго мы еще будем заниматься ерундой? Может, ты скажешь уже, чего я тут сижу с вами?
— Мы пытаемся добиться ответа, — прошипела Мариоса.
— Какого? — Ее собеседница отвлеклась от разглядывания стен. — Я тут уже несколько часов. И только и делаю, что слушаю бестолковую трескотню. Твоя хозяйка приказала разговорить мага. А вместо этого говоришь ты. Надоела. Что нам надо узнать?
— Как убить дэйна! — Колдунья смотрела на Лиску с ненавистью.
— Давно бы сказала. — Василиса обернулась к магу и на миг замерла, читая в его глазах угрюмое упрямство. — Милый, как убить дэйна?
— Надо быть богом, Жнецом или дэйном, — спокойно ответил Грехобор.
— Жнец не всесилен!!! Он будет месяц восстанавливаться после убийства дэйна, а ты… ты убил дэйна, послушников и несколько десятков магов! Ты! Один! А ты не бог! Не Жнец! И не дэйн! — взвилась Мариоса. — Отвечай, как это сделать?!
— Мм… — Василиса потерла подбородок и приблизилась к магу. — Вопрос-то неверный. Да? Расскажи мне, как ты убил их всех?
Йен промолчал.
— Скажи мне. Своей жене. По секрету. — С каждым словом она подходила все ближе. — Ты такой сильный. Яростный. Хочешь меня убить, верно? Да, хочешь. Ответь мне — и я вся твоя. Как тебе такая сделка?
— Не трогай его!
— Почему? — Колдунья обернулась к своей товарке.
— Это — Грехобор. Прикоснешься к такому — и собственные грехи сведут тебя с ума.
— О-о-о… сильный… опасный… — Василиса облизала губы, осматривая узника. — Все, как я люблю… Ну же, поговори со мной.
— Нет.
— Твое «нет» ничего не меняет! — выступила вперед Мариоса, оттесняя Лиску. — Дэйны Аринтмы мертвы. Наша взяла.
— Тогда вам мой секрет и вовсе без надобности, — Грехобор мысленно сосредоточился, незаметно избавляясь от сковывающего заклинания.
Сначала он убьет Мариосу, а потом уничтожит ту, которая когда-то была его женой. Его продолжением. Его сутью. Ему уже не стать Знахарем. Не лечить людей. У него отняли все. Брата. Любимую. Возможность жить без боли и порицания. Ему нечего терять. Но есть, кого убивать.
— Хватит! — Мариоса топнула ногой, теряя последнее терпение. — Ты ответишь мне! Даже если придется отрезать от тебя по кусочку, ты мне…
Колдунья захрипела и вцепилась руками в ворот платья. Глаза заволокло пеленой боли, а пальцы скребли горло.
— Мне надоела твоя болтовня, — задумчиво произнесла Василиса и резко сжала руку в кулак. Жертва захрипела. — Твоя болтовня и твои угрозы моему мужу. Он только мой.
Грехобор подался вперед:
— Василиса, не надо!
— Василиса. Дурацкое имя. — Девушка дернула кулак на себя. Мариоса выгнулась и бесформенной кучей повалилась на пол. — Некрасивое.
Йен наблюдал, как убийца переступает через мертвое тело и приближается к нему.
— Тебе не подходит, — хрипло согласился он. — Так звали мою жену.
— Мм… — Колдунья приблизилась и втянула воздух. — От тебя пахнет грозой. Ты же помнишь нашу грозу? Холодные потоки воды, обжигающие кожу. От тебя пахло дождем, и рубаха так красиво липла к телу…
— Ты…
— А еще я знаю ответ на дурацкий вопрос Мариосы. Никто из них не видит, что вы — братья, не понимает, что в тебе его кровь, — она улыбнулась. — Милый, я ведь не просто колдунья. Я — колдунья, которая помнит все чувства Василисы, как свои, все ваши поцелуи, как наши. О, это было неплохо! Правда, неплохо. И ей нравилось. Ты не убожество. Мариоса — дура. Если бы не эта боль, я бы тебе еще много интересного рассказала, но…
Девушка потерла лоб:
— Как мне надоела эта боль…
— Боль? — переспросил Грехобор, не понимая, к чему она клонит.
— Да. Боль. Боль твоей жены. Потому что она понимает, что я делаю. Но ничего не может изменить, — колдунья широко улыбнулась. — Ну что, поговорим?
