Бойтесь исполнения желаний

Цетир был пуст. Здесь царила торжественная и звонкая тишина. В просторном зале на широкой скамье лежала бледная, очень слабая и словно еще больше истончившаяся Милиана. Узкие окна по случаю непогоды никто не закрывал, и теперь на полу блестели лужи. Здесь было полутемно, просторно, зябко и после трактира Багоя — всегда ярко освещенного, переполненного посетителями и ароматами Василисиной стряпни — совершенно неуютно. Несколько скамей, три широких грубо сколоченных стола, сальные свечи на глиняных подставках — вот и все убранство.

— Я передал. — Глен появился внезапно, заставив Шахнала вздрогнуть.

Жрец осенил себя защитным знамением и даже пересел на другую скамью, стараясь держаться подальше от колдуна, за что тотчас заслужил презрительный взгляд последнего.

— Сердилась? — осторожно спросил Йен, тогда как его изуродованные ладони продолжили мягко скользить над раной Повитухи.

— Нет. Совсем нет. Все поняла. Хотя я не успел толком объяснить… — призрак махнул рукой и замолчал, с любопытством глядя на происходящее.

Ему было по-настоящему интересно поглядеть на то, как лечат, да не просто лечат, а вытаскивают из мира духов почти умершую магессу.

— Со мной все хорошо. — Мили в который раз попыталась перехватить руку мужчины. — Я в порядке.

— Я должен перепроверить.

— Йен. Я жива. Не переживай. — Ей наконец удалось перехватить запястья Грехобора. — Ты все сделал правильно.

Она понимала состояние Йена. Помнила, как много лет назад, после сокрушительного всплеска ярости и осознания того, что он натворил, маг пытался спасти тех, кого еще совсем недавно бездумно расшвыривал, убивая и калеча. Помнила, какое отчаяние поселилось в его глазах, когда он понял, что дар к исцелению утрачен. Помнила его страх, бессилие… обиду. Обиду на нее — Милиану.

Волоран, все это время стоявший у открытого окна, бесстрастно заметил:

— В городе не осталось дэйнов.

Эти слова оказались настолько неподходящими к ситуации и всеобщему напряжению, что несколько мгновений все присутствующие просто смотрели на палача магов, ничего не говоря. Первым очнулся бывший отец, который, откашлялся и спросил:

— Почему ты так решил?

— Мы находимся в Цетире. Здесь живут послушники, дэйны. В каждом городе их всегда не меньше сотни — чтобы сдержать магов и колдунов. Но мы зашли в пустой дом. Защита, которая должна была не пустить магов, не сработала. Значит, дэйнов здесь нет.

— Но… пока в городе есть колдуны или маги, дэйн никогда его не покинет…

— Дэйны уходят из дома, забыв про защиту, лишь в одном случае. — Волоран наконец обернулся к присутствующим. — Если их зовет видия. Но видии отказались помогать нам, когда узнали волю богов.

— То есть дэйны ушли не поэтому? — нахмурился Шахнал.

— Поэтому. Вот только…

— Видии могли встать на сторону колдунов, лишь считая их дело правым, — возразил ему Грехобор. — Но тогда они обрекают этим на гибель дэйнов и магов, даже тех, кто послушался богов.

— А если их обманули? — робко спросила Повитуха.

— Видии — видят, — дэйн хотел было опять отвернуться, но замер, заметив, как Глен усмехнулся и покачал головой. — Что?

— Они видят лишь исход. Их видения слишком зациклены на магах, и только на них. Поэтому ваши девчонки смотрят на то, что будет с магами, если те продолжат помогать дэйнам. Они не задумываются, что будет, если они помогут колдунам.

— Объясни? — заинтересовался палач.

— Обращаясь к дару, видия задает конкретный вопрос. И получает ответ. Без возможности трактовать его как-то иначе. Ее учили смотреть только на магов, не на колдунов, — дух пожал плечами. — Когда я поспорил, что смогу соблазнить видию… — он поморщился, но продолжил: — Я долго к ним присматривался. Но сумел понять главное: они удивительно зашоренные. Видят только то, что прямо перед глазами. Эта девчонка проверяла — не маг ли я. Но ей даже не пришло в голову заподозрить — не колдун ли. Защита на их покоях стоит только против силы. Это хорошо, если туда рвется маг. Но колдуны не используют силу постоянно, и поэтому любой из нас может хоть всю жизнь прожить рядом с видией. Единственное условие — не пользоваться даром.

— Значит, колдуны вполне могли обмануть видий, — полувопросительно сказала магесса.

— Да. Только откуда колдуны знают об… — Йен поймал взгляд призрака и покачал головой. — Ясно.

Волоран вздохнул. Отвернулся.

— Йен?

— Да. — Йен ответил на его молчаливо заданный вопрос, не задумываясь.

Конечно, он пойдет с братом, это не обсуждалось.

— Колдун. Ты идешь с нами.

Глен кивнул.

— Повитуха.

— Я здесь не останусь, я тоже… — Мили с трудом села на лавке и даже попыталась подняться на ноги, но тут же ссутулилась и обхватила себя за плечи, услышав спокойное:

— Нет.

— Но…

— Оставьте нас ненадолго. — Дэйн подождал, пока комната опустеет, подошел к Милиане и сел рядом на лавку.

— Я должен наказать тебя за неповиновение. Не забыла?

— Нет. — Девушка неуверенно повернула голову и посмотрела на мужчину.

— Мне нужна клятва.

— Клятва?

— Что ты будешь жить, как бы больно тебе не было.

— Это наказание? — негромко спросила Повитуха.

— Да.

— Но…

— Милиана!

— Клянусь.

— Хорошо. — Волоран наконец повернулся к ней. — Ты просила отпустить тебя. Просила дать свободу. Я даю ее тебе.

— Что? — магесса пошатнулась.

— Шахнал отправит тебя на Перехлестье. Где ты станешь жить, как обычный человек.

— Я…

— Ты останешься моей женой, но при этом будешь свободна настолько, насколько это возможно.

— Постой…

— И конечно, я понимаю — то согласие я получил лишь потому, что ты хотела жить. Можешь не мучиться угрызениями совести. Я понимаю, ты надеешься, что мы никогда не встретимся больше, Повитуха. Пусть с опозданием, но я выполняю твое желание, — закончил мужчина и глубоко вздохнул.

— Но… тогда… — Милиана заставляла себя говорить, хотя горло сжималось, — ты… перестанешь… чувствовать.

Мужчина улыбнулся с легкой грустью.

— Дэйн не должен чувствовать.

— И это все?

— Я дал тебе то, о чем ты мечтала, чего просила. Чего еще надо? — Он не понимал. Никогда не понимал ее.

— Быть женой. Матерью. Женщиной… — тихо, не замечая катящихся по лицу слез, ответила девушка.

— Ты никогда не станешь женой Йена, — терпеливо объяснил ей дэйн.

— А если… я попрошу… тебя?

Он замер на время. А потом тихо произнес:

— Мили, тебе не приходило в голову, что мне тоже хочется быть любимым? Не быть заменой? — Он покачал головой и отвернулся. — Не ощущать, как от простого прикосновения замирает и содрогается от отвращения та, которой я отдал кольцо? Не видеть, как после поцелуя она просит о шансе у другого?

— Нет, Волоран! Это не так. Послушай! Я не…

— Хватит. — Дэйн резко поднялся и в два шага оказался у двери. — Я и так все понял. Когда освоишься там… построй свою жизнь, как считаешь нужным. А сейчас иди. Шахнал доведет тебя. Его сил хватит, чтобы защитить вас обоих, к тому же колдунам вы не нужны.

Волоран не обернулся, когда она позвала его. Он выполнил ее просьбу. Теперь нужно было думать о другом.

— Йен… — Она прорыдала его имя, цепляясь за широкие плечи. — Йен! Пожалуйста, попроси его. Убеди оставить меня. Пожа…

Грехобор прижал ее к себе, ожидая, пока утихнет истерика.

— Ты говорил, что надежда есть!

Он молчал.

— Ты ошибся…

Девушка смотрела с запоздалым пониманием. И на лице застывала маска отчаяния. Слезы высохли. Им на смену пришло оцепенение. Повитуха даже позавидовала дэйну — когда душа коченеет, ничего не болит.

— Объясни им. — Отступив от мужчины на шаг, Мили вытерла слезы. — Расскажи, что я не плохая. Что я просто ошиблась, хорошо?

— Хорошо. — Маг ласково провел рукой по ее щеке, прощаясь. — Прости меня.

Она судорожно кивнула, отстраняясь. Вздохнула. Посмотрела на закрытую дверь Цетира, за которой оставила дэйна. А затем кивнула Шахналу, терпеливо ждущему в стороне, и побрела, не оборачиваясь, прочь.

Она уходила.

Снова.

Так, как уходила сотни, тысячи раз за эти девять лет. И, считая каждый шаг, отделявший ее от Аринтмы и тех, кто там остался, Милиана молила богов лишь об одном: «Позвольте мне вернуться!»

Грехобор смотрел ей вслед, в бессильном гневе сжимая кулаки. Как он хотел все изменить… Не причинять ей боли. Никогда не видеть ее слез. Не слышать отчаяния в ее голосе… «Ты обещал!»

Он говорил, что у нее есть надежда. Ему и впрямь казалось, будто она есть. Еще несколько месяцев назад, до встречи с Василисой, до возвращения сюда — в Аринтму, он бы сказал — нет. Надежды нет и не может быть. Но сейчас все изменилось, перепуталось, переплелось, перехлестнулось.

— Глен, — негромко позвал маг колдуна, зная, что тот уж точно находится где-то неподалеку.

И действительно, дух в тот же миг возник справа от Йена и замер, таким же остановившимся взором всматриваясь в спины уходящим — тоненькой пошатывающейся девушке и ссутулившемуся высокому мужчине.

— Она справится? — осторожно спросил призрак.

— До Перехлестья продержится, а дальше… лишь она одна знает.

— Дэйн уже готов идти, — напомнил Глен. — Мы ждем только тебя.

— А ты можешь снова добраться до Василисы? Я хотел…

— Ей не нужно знать. — Дэйн вышел из дверей Цетира как раз вовремя, чтобы услышать последний вопрос брата. — Для всех мы здесь. Лечим Повитуху.

— Ее имя — Милиана, — Йен недобро посмотрел на брата. — Запомни уже это, коли сам отправил ее туда, где она перестанет быть магессой.

— Я помню, — дэйн усмехнулся. — А ты помни, что не можешь владеть обеими, как бы тебе того ни хотелось.

— Думай, что говоришь! — Пальцы Грехобора начали стремительно белеть от инея.

— Знаешь, — щелкнул пальцами Волоран, не обращая внимания на гнев мага. — Все же наша судьба — насмешница. Ты встречался с Повитухой, но она стала моей нареченной. Я собирался сделать женой Василису, но она приняла кольцо от тебя. В этом есть некая издевка, не находишь?

— Издевка?! Ты… — Йен шагнул к брату, но тут же остановился.

Рвущаяся из глубины души ненависть, неуправляемая сила, кипящая злоба… все изменилось. Он впервые почувствовал свой дар иначе. Горечь и боль поднимались в душе, но теперь их будто бы стало возможным сдерживать. Маг посмотрел на свои изувеченные руки. Иней на пальцах стремительно таял, и через миг от него не осталось ничего — даже капель воды. Йен просто… заставил его исчезнуть. Грехобор провел рукой по шраму — от виска до кадыка. Наказание Маркуса. Вечная метка, по которой его будут узнавать. Рана, которая откроется сразу, стоит ему хоть немного потерять контроль над силой. Она всегда кровоточит, стоит ему начать волшбу. Мужчина посмотрел на ладонь. Ничего. Перевел взгляд на брата… и опешил оттого, каким пронизывающим, изучающим взором Волоран смотрел на него.

— Дар подчиняется? — уточнил дэйн.

— Да… — растерянно кивнул маг. — Только я не знаю почему…

— Ты изменился.

Сказав так, палач магов коротко свистнул, запрокинув голову в небо.

— Рад, что твоя злоба теперь не подхлестывает твой дар.

Он не стал объяснять, для чего сказал то, что сказал. Не стал извиняться. Он нарочно так больно ударил Йена словами, вынуждая его, столь легко выходившего из себя, рассвирепеть. Грехобор все понял. Значит, слова будут лишними, тогда к чему тратить на них время?

— После того как видия отказалась помогать дэйнам, нам пришлось переселить ее, — сказал Волоран, всматриваясь в затянутое низкими тучами небо. — Она находится в заточении и считается предательницей.

— Тогда почему она жива? — прекрасно помня разговор дэйна с отцом, спросил Глен.

— Мы не имеем права причинять ей вред. Поэтому, — дэйн отступил, чтобы фадир, плавно спускающийся с неба, не задел его крылом, — единственное, что можно было сделать, — запереть ее.

Фадир спустился. Гордое, красивое животное. Широкие крылья стегнули воздух, по лужам пробежали волны ряби, и вот черный могучий жеребец замер посреди двора Цетира.

Но через мгновенье трепещущие ноздри втянули влажный воздух, и конь, захрапев, вскинулся на дыбы, пытаясь передними копытами размозжить голову бесплотного Глена. Копыта беспрепятственно прошли сквозь воздух, но колдун, забыв, что могучий жеребец не может причинить ему вреда, отпрянул, уклоняясь.

— Тихо, фадир. Тихо… — Дэйн перехватил поводья скакуна и пояснил: — Чует колдуна, вот и нервничает.

— Ну да, — фыркнул Глен, на всякий случай отойдя на несколько шагов от беспокоящегося животного. — Духа чует, а на мага внимания не обращает.

Грехобор спрятал улыбку и шагнул к громадному коню, протягивая руку.

И фадир, ненавидящий магию, фадир, не позволяющий никому, кроме Волорана, приблизиться к нему, так вот, фадир радостно фыркнул, подставляя мощную голову под изувеченную руку мужчины, выпрашивая ласку.

— Красавец… — Йен держал коня за поводья и гладил, гладил, прижавшись щекой к доверчивой морде, а потом обернулся к брату и спросил: — Ты так и не дал ему имя?

— Он — фадир. — Дэйн поставил ногу в стремя и забросил себя в седло. — Этого более чем достаточно. Оставь животное в покое.

Волоран протянул брату ладонь:

— Долго еще мне ждать, пока вы наласкаетесь?

Грехобор подтянулся, ухватив дэйна за руку, и вскочил на фадира позади наездника.

— Не люблю летать, — вздохнул маг. — С тобой — тем более. Сижу тут, как похищенная невеста.

В этот миг что-то словно кольнуло Йена в сердце. Он и не понял сначала, что именно, а потом с запоздалым удивлением осознал — он не злится, не обижается, мало того, он только что… пошутил?!

— Ты… вы… он же фадир! — тем временем выдохнул стоящий в стороне Глен.

Колдун имел весьма забавный вид — столько отразилось в его глазах удивления и неверия. Призрак и впрямь был ошарашен. За то незначительное время, которое он знал двух братьев, ему открылось столько необъяснимого и странного, сколько он не видел за все годы своей далеко не рутинной жизни.

— Глен, — Волоран внимательно посмотрел на колдуна, словно не услышал его изумленного вопроса. — Тебе нужно перенестись за Топи, к разрушенной Клетке магов. Проверь там все и… не подведи.

Огромные крылья фадира хлестнули воздух, копыта звонко ударили о камни мостовой, и через миг черный скакун взмыл в пасмурное небо, унося на своей спине мага и дэйна.