Мне снился странный черно-белый сон. Будто застывшая фотография, без движения, без жизни… просто кадр, на котором замер безликий пейзаж. Графичные очертания деревьев, темное небо, серые холмы – ничего запоминающегося. И чем больше я вглядывалась в эту картину, тем сильнее становилось ощущение неестественности, словно кто-то неизвестный специально подсунул ее в мою память. А может, это мое утомленное сознание решило самовыразиться таким странным способом? Кто знает?

В сотый раз я посмотрела на неподвижный пейзаж и… замерла, затаив дыхание. Нет, ничего в своей основе не изменилось: холмы не превратились в равнину, деревья не расцвели яркими красками, и рассвет на ночном небосклоне не забрезжил. Безжизненная картинка по-прежнему «радовала» меня разными градациями серого, но теперь на ее мрачном фоне шел снег.

Пушистые снежинки медленно падали вниз, нежно касаясь моих лица, рук. Их становилось все больше, и я завороженно глядела на то, как за искрящейся стеной снегопада исчезают очертания чуждой мне местности. Белые хлопья кружили вокруг, окутывая, защищая меня и, как ни странно, согревая. Я погружалась в снежные объятия и чувствовала, как где-то в груди зарождается огонек надежды. Он рос и разгорался, даря приятное тепло оттаявшему сердцу. Тоска неохотно разжимала тиски, не желая отпускать без боя пленную душу. Сомнения мешали довериться интуиции, и я продолжала выжидать, нервно кусая губы и сосредоточенно всматриваясь в белое покрывало метелицы. Такое живое и… знакомое. А потом услышала голос, шепнувший мое имя. И мне снова захотелось жить.

А еще захотелось кого-то задушить, но на этот раз в объятиях. Хотя… плевать! Он существует, и только это важно. Пусть даже и в качестве призрака. Достаточно живого призрака. Я чувствовала его, слышала… Я знала, что это не просто сон. Откуда? Понятия не имею. Зато возникло одно похожее на правду предположение, что все дело в связи, созданной Заветным Даром. В такой необычной, порой мучительной, но почему-то очень приятной связи. И связь эта, оборвавшись во время боя с четэри, сейчас снова напомнила о себе.

Никогда не умела сочинять стихи, никогда даже не мечтала, что кто-то посвятит их мне. Пусть во сне, пусть в качестве моральной поддержки, пусть… Но на сердце стало так тепло и спокойно. И жизнь начала казаться прекрасной, несмотря на те пакости, которые она нам заготовила.

Порыв прохладного ветра бросил мне в лицо горсть мелких снежинок, а до слуха долетели насмешливые слова со слабым привкусом горчинки:

– Даже не надейся, что так легко отделаешься от меня, женщ-щ-щина…

– Дурак, – шепнула я снегопаду и улыбнулась.

Этот сон мне нравился все больше и больше, пока какая-то сволочь не ущипнула меня за… кхм… за грудь, вырвав тем самым из страны сладких грез. Я резко открыла глаза и… закрыла их опять. Когда мои веки поднялись вновь, я уже была морально готова к тому, что увижу.

– Арацельс, – позвал четэри, но тот не ответил, только продолжил стремительно двигаться вперед по неосвещенному тоннелю подземного хода.

Возможность прекрасно видеть в темноте была одной из особенностей служителей Равновесия и сохранялась в любом из их обличий, но, как показывала практика, этой замечательной способностью, увы, не обладали некоторые хвостатые бестии. То есть не то чтобы Мая совсем ничего не разбирала вокруг, в общих чертах она ориентировалась в окружающем, но при этом умудрялась периодически спотыкаться, а пару раз едва не упала, но, к счастью, Смерть вовремя успел подхватить ее за… за… да за что попало. И не суть, что первый раз в его руке оказался воротник ее короткой куртки, а второй – покрытое мягкими волосками ухо. Визга и шипения, конечно, было много, но зато острый носик этой неуклюжей девчонки остался цел, чем «ангел» и оправдал свои действия… вслух. Она оценила. Почти. Что-то тихо муркнула и натянуто улыбнулась ему, потирая распухший орган слуха. Крылатый в ответ пожал плечами, а Арацельс даже не обернулся, игнорируя короткую заминку. Он вообще не сильно интересовался постоянными перепалками этой странной парочки. Шел себе вперед да изредка отвечал на обращенные к нему вопросы. Раньше отвечал, а теперь нет.

– Ар-р-рацельс! – повысив голос, рявкнул Четвертый Хранитель. – Если ты желаешь чем-либо посыпать наш путь, то пусть это будут лепестки роз, а не снежные завалы, а? – не скрывая иронии, продолжил он.

– Что? – Желтые глаза с кровавым заревом вокруг сузившихся зрачков сверкнули в темноте, когда собеседник повернул голову. Светлые пряди очищенных с помощью магии волос колыхнулись в такт движению, временно закрыв часть лица. – Ты что-то хотел?

– Да! – не сбавляя шага, ответил Смерть. Продолжая внимательно смотреть на друга, он боковым зрением засек странный пируэт галуры и легко схватил ее за шкирку прежде, чем та растянулась на снежном ковре. Поставив девушку на ноги, мужчина потащил ее за собой, крепко сжав в руке узкую ладонь. – Прежде всего я хочу узнать, в каких облаках ты витаешь, если не слышишь, когда тебя зовут?

– Изучал кое-какие преимущества активного Заветного Дара.

– Пытался связаться с Катей, что ли? И как?

– Удачно, – коротко ответил Арацельс, всем своим видом давая понять, что больше на эту тему ничего говорить не намерен.

Левая бровь четэри насмешливо изогнулась, а на губах заиграла понимающая улыбка.

– Теперь второй вопрос, – продолжил он, изучая спину идущего впереди друга. – Тебе не кажется странным, что Эра не провела похожий ритуал с двумя погибшими Хранителями, но упорно навязывала его тебе, пока не добилась своего?

– Мне многое кажется странным, – произнес собеседник, немного помолчав, – но со всем этим я буду разбираться потом. Когда верну девушку.

– Себе?

– В Карнаэл.

– Одно другому не мешает, – пробубнил Смерть, ненавязчиво так второй рукой подхватив Маю за плечо, чем предотвратил попытку кровницы сцапать горсть ледяных кристаллов, вызывавших у нее все больший интерес.

Девушка недовольно фыркнула, но выгибаться на ходу перестала, а ее спутник в который раз за время их пути пожалел о том, что согласился с желанием галуры идти своим ходом. Когда она висела у него на плече, забот было меньше. Но ей, видите ли, приспичило доказать свою самостоятельность, причем в самом неподходящем месте. И этот дурацкий пункт она догадалась внести в заключенное ими соглашение, скромно умолчав о некоторых недостатках своего зрения. Глупая кошка, то есть лиса… а точнее всего, просто девчонка, которая по непонятной ему причине решила, что именно он сможет обеспечить ей светлое будущее. И откуда в этой лохматой головке с торчащими вверх ушками взялись такие странные мысли? Наверное, именно поэтому ему порой так хотелось оторвать ее, чтобы перестала совать свой любопытный носик куда не следует.

После первой связующей метки на своей руке Смерть расстроился и слегка растерялся. После второй – он едва не прибил мерзавку, на которую, как выяснилось, слабо действовали его сонные чары, и потому она умудрялась просыпаться в самый неподходящий момент. А просыпаясь, делала свое черное дело, незаметно оставляя на его коже крошечное пятнышко проклятой крови. И при этом так проникновенно мурлыкала у него под ухом, что сразу же пропадало желание убивать ее на месте. Ну а после третьей метки четэри пошел на крайние меры – заключил с ней договор. Она обещала больше не метить его, а он, в свою очередь, должен был устроить Мае нормальную жизнь подальше от родного мира. Ах да… и еще позволить ей идти самой. Вот этот пункт уже точно был лишним!

Будь Арацельс менее занят своими мыслями, наверняка отговорил бы друга от опрометчивого шага, за который тот теперь расплачивался нервным дерганьем и постоянными попытками поймать суперсамостоятельную особу, так и норовившую поискать приключений на свои хвосты. То ей первый раз в жизни «ледяную кашу» довелось увидеть – кровница пыталась собрать ее с земли и попробовать на вкус. То девушка зацепилась ногой за камень и пропорхала бабочкой пару метров, пока не была поймана за один из хвостов. А то еще лучше: жучка она унюхала… Усача сантиметров в двадцать длиной, с ядовитой слюной и парализующими шипами на лапах. Живут такие под землей в Срединном мире, да. Сами не нападают, но и проявлений излишнего любопытства к своей персоне не любят. А этой непоседе все надо было разглядеть, понюхать, потрогать… Но вот незадача: без подзорной трубы и фонарика – не получалось.

– Арацельс, – снова заговорил Смерть, продолжая контролировать каждый шаг своей мелкой спутницы. – Я, конечно, понимаю, что, чем ближе мы к Харон-сэ, тем ты сильнее нервничаешь. И мне прекрасно известно, что к ледяной стихии у тебя особая привязанность. Но будь так любезен, постарайся не устраивать на нашем пути снежные завалы: Мая плохо видит в темноте и постоянно спотыкается.

Первый Хранитель молча кивнул в ответ. А в следующее мгновение вокруг его фигуры зажегся огненный ореол, осветив окружающее пространство. Кровница восторженно взвизгнула и тихо замурлыкала, а крылатый обреченно пробормотал:

– Отлично. Теперь у нас впереди не менее захватывающее путешествие по лужам.

– Зато с подсветкой, – усмехнулся Арацельс.