Глава 33
На следующий день после прибытия в учебное учреждение я первым делом отправилась за расписанием, где и встретила своих друзей.
Посмотрев на толпу народа в вестибюле, я вспомнила, что за время нашей практики Академия произвела еще один набор. Представив, сколько этим студентам предстоит пройти, я передернула плечами.
Протолкавшись вперед очереди и воспользовавшись правом старшей группы, я получила расписание для себя и друзей. После чего мы втроем присели на лавочку и начали просматривать то, что ждет нас в ближайшем будущем.
– Это что такое?! – вскричав, вскочила я.
Джим и Кира остались сидеть, ошарашенно взирая на свои файлы.
У меня из предметов остались: физические навыки – каждый день по два часа, боевые искусства – каждый день по два часа, программирование – каждую субботу по восемь часов, химия – два раза в неделю. Вооружение, аэрокосмическая техника и общий предмет о космосе – редко, один раз в неделю.
Появился только один новый предмет, и то вместо старого. Биофауна. Все остальное время – практика по специализации. И если в первые годы обучения моя профессия занимала тридцать процентов моего обучения, то теперь все семьдесят.
– Это мечта, а не расписание.
Друзья перевели на меня такие же счастливые, но ошарашенные взгляды. Сев обратно, я напряженно поинтересовалась у них:
– Никто не хочет мне рассказать, почему меня игнорируют?
Громова и Крофт сидели молча, уставившись в свои коммуникаторы.
– Я думала, что вы ко мне зайдете, расскажете, как прошла поездка…
Опять тишина в ответ.
– Так, ну что случилось?! – разозлилась я.
А эти негодяи просто встали и пошли на первую лекцию.
Что вообще происходит? Увы, ответить мне было некому, и я, скрипя зубами, последовала примеру своих странных друзей.
Посмотрев в расписании номер аудитории, поняла, что лекции будут проходить под землей, на нижних этажах Академии. Заинтересовавшись, я подошла к лифту и, зайдя в него, приложила ладонь к табло. Оно загорелось синим. Ого! Нам открыли доступ к ранее закрытым помещениям, куда мы до этого не могли проникнуть! Только один раз с Гером мы спускались на один этаж, и то из-за волнения я толком ничего не рассмотрела.
Любопытство мучило меня все время, пока я спускалась вниз. Вот двери открылись, и я увидела все тот же бежевый гранит и… массу мелких, но интригующих отличий. Передо мной тянулся длинный широкий коридор, который практически через каждые двести метров имел перпендикулярные ответвления. Около половины дверей имели ограниченное проницание и считывали индивидуальные параметры на вход. Оглядевшись вокруг, я, затаив дыхание, представила, насколько огромным был этот этаж и сколько их еще таких. Обалдеть!
Отвлекшись от раздумий, я поняла, что стою как дура с открытым ртом и глазею по сторонам. Отодвинув свои восторги на задний план, я попыталась сориентироваться в этом лабиринте. Но, видно, я слишком хорошо о себе думала, поэтому и заблудилась в два счета, так и не попав в нужное место. Плюнув на все, я, как в старые добрые времена, открыла на коммуникаторе карту и пошла искать нужное мне помещение.
Наверное, навыки ориентирования еще не были мной утрачены за четыре года, и уже через пять минут, прямо перед звонком, я вбежала в аудиторию. Следом за мной зашел и куратор. Первый предметом в этом году у нас была химия.
Группа была уже в сборе, и, увидев нас, все сразу заулыбались. Представив, как это выглядит со стороны, я чуть в голос не застонала. Получается, мы пришли вместе.
– Мельник, вы будете садиться или нет?
Встрепенувшись, я быстренько заняла свободное место рядом с Кирой. Ребята с любопытством косились на меня и адмирала, а по его каменному лицу невозможно было понять, о чем именно он думает.
– Доброе утро. Позволю себе поздравить вас с тем, что вы прошли «адскую практику» и преодолели основной отсев Академии. Теперь если вы и вылетите, то только из-за своих художеств.
Вот умеет он преподнести информацию. Тоже мне, поздравил.
– На втором этапе обучения у вас остались предметы, которые имеют значение для вашего направления. Они включают обновляющий и общий аспект и спецпредмет, который будет теперь занимать все ваше основное время. Моя специализация на вашем потоке – около сорока процентов от общего числа студентов, и, естественно, я один не смогу справиться с таким количеством обучающихся. Поэтому у тех нескольких групп, на которые вы были разбиты уже по специализациям, теорию буду вести я, а вот практикой займутся еще четыре адмирала из моего ведомства. Высококвалифицированные профессионалы. Студентов же вашей группы и еще несколько из других я буду курировать сам.
Рука Джима взметнулась. Адмирал кивнул, разрешая задать вопрос.
– Сэр, а почему именно нашу группу?
– Разве ваша старшая группы не говорила, что вы мои любимчики?
Теперь он смотрел на меня.
– Значит, и готовить я вас буду сам. Хотя, конечно, это не касается других специализаций. Но остальные присутствующие здесь могут утешиться тем, что все предметы, которые я веду в этом году, нужны каждому из вас. Конечно, по-своему и в своей области.
И, закончив говорить, он все так же продолжал смотреть на меня, но теперь уже несколько задумчиво.
На задних партах кто-то весело хрюкнул.
– Так вот, вернемся к лекции. В этом году вы будете продолжать изобретение новых ядов, но гораздо более сложной структуры и состава. А также попытаетесь отравить своих одногруппников и тем, что создали сами, и тем, что уже знает индустрия отравляющих веществ. Все ваши успехи и неудачи будут засчитываться, а в конце года мы все подсчитаем и оценим ваши практические действия. Вопросы?
Вопросов не было. Все подавленно молчали и переваривали полученную информацию.
– Нет? Вот и отлично. Тогда по традиции начнем с техники безопасности.
Следующим предметом у нас была биофауна. Данная дисциплина являлась новой для нас, но я уже догадывалась, ЧТО ИМЕННО нам будут преподавать.
Ремарк лично проводил нас на несколько этажей ниже, где огромное помещение было разбито на секторы.
– В конце второго года вашего обучения мы закончили изучение растений. Теперь же начнем знакомиться со всем, что ползает, плавает, летает и бегает. По обычным животным, о которых вам рассказали еще в школьном курсе, мы только пробежимся по теории и познакомимся с их основными представителями. По ним у нас будет большая лабораторная работа, на которой вы покажете свои знания. После этого мы перейдем к опасным представителям космоса, а следом – и к очень опасным. Но об этом подробнее, когда начнется сам курс.
Блин! Угадала!
– А теперь перейдем к первой теме нашего урока – «Техника безопасности при обращении с представителями фауны»…
Уже из первой темы я поняла, что общение с этими самыми представителями мне не понравится. Нам, судя по всему, придется учиться налаживать контакт и правильно ухаживать за всеми этими животинками. И вряд ли это окажется для нас приятным.
Вот с такими мрачными мыслями я и направлялась на аэрокосмическую технику. Друзья шли позади, явно на что-то дуясь. Значит, сегодня вечером нужно отловить их и допросить.
Зайдя в ангар, мы стали рассредоточиваться вдоль стенки и ждать преподавателя, который не преминул появиться сразу следом за нами. Забив что-то в терминале, он повернулся и сказал:
– В этом году аэрокосмическая техника для всех вас будет начитываться разное время. А если точнее, то у двоих в группе данный предмет станет профилактическим, чтобы они не растеряли своих навыков, а у остальных – одним из основных. Подробнее о дисциплинах вам расскажет старшая группы, и скорее всего завтра. А сейчас распределитесь по шаттлам – у вас сегодня двухчасовой полет.
Услышав последнюю команду, мы разбежались по машинам и начали подготовительную подготовку к старту. Вот произошла отстыковка, началась подача топлива, и я вылетела из ангара покружить вокруг Звездной Академии. Правильно когда-то говорил папа, что, научившись однажды водить транспортное средство, ты уже этого никогда не забудешь.
Обратно мы вернулись часа через полтора и, определив транспорт на место, построились перед преподавателем.
– Ну, что я могу сказать? Летали вы сейчас, как селезни, которые очень плотно поели. Хотя я, конечно, должен радоваться, что вы вообще отстыковались. И если медперсоналу простить такое еще можно, то будущим элитным боевым единицам Звездного флота демонстрировать подобное просто унизительно. Будете заниматься после занятий.
Группа, если б могла, в голос застонала бы, и я тоже. «Летали, как селезни…», «медперсоналу простительно…». У-у-у… Ненавижу!
– Надеюсь, вы меня поняли? Вот и отлично. Все свободны. Мельник, останьтесь.
Группа направилась к выходу, и на их лицах играли легкие улыбки.
Несмотря на то что они ничего не говорили, мне просто нестерпимо захотелось подойти и двинуть каждому. Прямо как учил Саймак!
Но вместо этого я сказала:
– Джим, зайди ко мне.
Друг повернулся, посмотрел на меня и ответил:
– Есть, мэм!
Да что ж такое с ними творится?
– Вы знаете, по Академии ходят слухи, что Крофт занят. Вряд ли у вас есть шансы.
Повернувшись к Ремарку, я увидела, что он, чуть усмехаясь, смотрит на меня, приподняв бровь.
– Вы правы, сэр. Он встречается с моей побратимой.
После этого у куратора приподнялись уже обе брови.
– Подобные отношения… очень необычны. Но объясняют, откуда вы столько знаете про ракшей.
На это я только улыбнулась и промолчала, а адмирал, не сводя с меня пристального взгляда, сел за стол и показал мне на стул напротив.
– Присаживайтесь.
– Спасибо, сэр, – сказала я, разместившись со всем удобством, насколько это было возможным.
– Что ж, давайте перейдем к делу. В этом году, как вы уже заметили, упор сделан на спецпредметы, и обучение вашей группы хоть и будет в основном протекать совместно, но тем не менее в некоторых вопросах начнет сильно отличаться. И теперь вам нужно не просто отслеживать успеваемость, посещаемость, но и следить за общими успехами и слабыми местами студентов. Результаты необходимо сопоставлять и обсуждать. Поэтому раз непосредственное шефство из всех своих групп я взял именно над вашей, то и видеться мы станем чаще. Также созваниваться. Сейчас вы меня не понимаете, но, как только обучение войдет в полную силу, поймете, о чем я вам говорил.
– Как скажете, сэр.
– Скажите, Мельник, а можно вам задать личный вопрос?
Я замерла. Интересно, о чем он спросит? По его лицу понять было ничего невозможно, но, зная адмирала без малого четыре года, я готова была поспорить, что он забавляется.
– Спрашивайте, сэр. Но отвечать не обещаю, если это касается очень личных вопросов.
Ремарк усмехнулся.
– У вас настолько ограничен словарный запас, или вы мне только так коротко отвечаете, когда в конце практически всегда добавляете «сэр»?
– Я делаю что-то неправильно? – ответила я вопросом на вопрос.
– Ну что вы. Вы да неправильно? Не обращайте внимания, это был риторический вопрос.
Ага, риторический. Он меня за дуру держит? Подколол вопросом, и потом не обращайте внимания?
Переварив неприятный момент, я спросила:
– Я могу идти, сэр?
Вздохнув, адмирал ответил:
– Можете.
Встав, я направилась к выходу. На душе скребли кошки.
В бокс я зашла злая как черт, а в гостиной меня ждали друзья. Взглянув на мою недовольную моську, Джим спросил:
– Плохие новости для нас или для тебя?
– Для меня.
И, присев, теперь уже я поинтересовалась у обоих:
– Ну и что у нас происходит?
На это оба сидящих напротив меня обормота якобы в недоумении приподняли брови.
– Может, хватит? – разозлилась я. – Трудно объяснить, что случилось?
– Вообще-то это мы ждем от тебя объяснений, – наконец-то подала голос Кира.
– Каких? – устало спросила я. Если год так начался, то чего ждать дальше?
– Ты никому не позвонила, пока была в увольнительной. Хотя нам с Женей обещала. Это как называется? В газетах два раза печатались твои снимки вместе с Ремарком. А ты трубку не берешь и ничего не говоришь. А еще это твое странное состояние, – высказался Джим.
– Что не так с моим состоянием?
– Ты раздражительна, замкнута больше обычного, нервная, и тебя что-то тяготит, – продолжила выяснение отношений Кира.
– В свое время ты требовала от нас откровенности, а сама?! – воскликнул друг.
Прикрыв глаза, я предложила:
– Хорошо, давайте так: вы отвечаете на мои вопросы, а я на ваши.
– Начинаем мы, – вставила свои пять копеек Громова.
– Хорошо.
– Что с тобой происходило на практике? – первым делом спросил друг.
– Не знаю. Я думала об этом и пришла к выводу, что просто морально устала. От всего. Своей группы, учебы, этой изнуряющей практики. Бывает, в жизни накатывает депрессия.
Джим смотрел на меня сощуренными глазами, как будто пытаясь понять, говорю я правду или нет. Мне это не понравилось, и я сложила руки на груди.
– Как вы общались с Ремарком на протяжении всей практики? – спросила подруга.
Теперь прищурилась уже я.
– Как обычно. Он приходил, сообщал нужную мне информацию и уходил.
– И все? – спросил Джим.
Чувствуя, что мои губы начинает сводить от того, что я собираюсь сказать, мне все-таки удалось произнести:
– Перед началом практики он предлагал мне перевод.
Друзья недоверчиво вытаращились.
– Я отказалась. Когда он приезжал первый раз на остров, то, заметив мое жалкое состояние, напомнил сей факт. Когда у меня были ожоги от тартаки, а ты ушел на марш-бросок, он сам помог мне обработать оставшиеся раны.
– Да ты шутишь! – воскликнула Кира.
Крофт сидел, откинувшись в кресле и прикрыв глаза. Молча!
– Не стоит так восторгаться. Ты просто не видела, как он это делал! Как будто грязь на меня нашлепывал. Поэтому не надо представлять то, что изначально неверно, – взволнованно проговорила я и, сделав успокаивающий вздох, продолжила: – Потом практика закончилась, и мы встретились с ним на выставке. Он всего парой фраз со мной перебросился, а репортеры раздули из этого невесть что. Да и момент подгадали, чтобы снимок сделать.
– Очень интимный момент, – язвительно заметила подруга.
Я сжала зубы и процедила:
– Скорее неловкий и неудачный. После этого мы не виделись. А сегодня он попросил меня остаться, сообщил нужную для группы информацию и задал личный вопрос.
Джим, который до этого сидел с практически закрытыми глазами, тут же их открыл, а Громова аж подпрыгнула в кресле.
Я заранее предполагала, как друзья отреагируют на то, что я скажу, и была готова разрушать их фантазии. Нужен только вопрос.
– И что он спросил? – поинтересовалась Кира.
Вот он. Спасибо, родная.
Я улыбнулась и передразнила адмирала:
– «У вас настолько ограничен словарный запас, или вы мне только так коротко отвечаете, когда в конце практически всегда добавляете «сэр»?»
– Что это ты только что произнесла? – нахмурилась подруга.
– Его вопрос, – ответила я, пристально глядя на Крофта. Его реакция мне не понравилась. Он усмехнулся и опять прикрыл глаза. – Еще что-нибудь хотите узнать?
– Какие чувства ты испытываешь к нашему куратору, Фиса? – спросил Джим.
– Честно?
– Конечно! – воскликнула Громова.
– Я испытываю сильное, практически непреодолимое желание врезать ему… по голове.
Друзья в голос рассмеялись.
– Ко мне вопросов, я так понимаю, больше нет? Всем все понятно?
– Да, Фиса. Всем все понятно, – загадочно ответил Джим, а Кира только закивала головой, соглашаясь.
Фраза друга мне не понравилась, но углубляться я не стала, желая побыстрее сменить тему.
– Теперь ваша очередь рассказывать.
– У меня только хорошее, – начал рассказывать довольный Джим. – Мы с Женей прилетели на Ракш…
– Это там находится вторая Звездная Академия? – перебила подруга.
– Да. Так вот, мы прилетели, обустроились на новом месте (у меня собственная квартира), как позвонила мама. Оказывается, отцу уже доложили, что я прибыл, и прибыл не один. Отношений своих на звездном посту мы не скрывали, поэтому родители и об этом знали. Мама мне ничего не сказала, но в ее голосе я услышал тревогу и, наверное, любопытство, когда она приглашала нас на обед.
– Ты начал знакомство с родителями? Значит, все идет к свадьбе? – спросила я.
– Ну, мы не загадываем…
– Что значит «начал знакомство с родителями»? – спросила у меня Кира.
И я, посмотрев на друга, ответила:
– Когда ракши заводят серьезные отношения и дело доходит до родственников, то сначала по традиции девушку представляют семье мужчины, и лишь потом жених знакомится с семьей невесты.
Повернувшись к Джиму, подруга спросила:
– А вы что, уже являетесь?..
– Если речь идет о ракшах и они не скрывают своей любовной связи, то да, – ответила я вместо друга.
Крофт побарабанил пальцами по своей коленке и спросил:
– Дальше рассказывать?
Мы закивали, и он продолжил:
– Дабы не опозориться, если случится скандал, мы ужинали в узком кругу. Я, Женя, мама с папой и брат. Может, моя родительница просто хотела тихо посидеть и я на нее наговариваю… Не знаю. В общем, это прекрасно, что Женя у меня ракша. Не пришлось объяснять ей все тонкости и правила. Оделась она достойно и эффектно.
У меня вырвался вздох. За побратиму я переживала, как за себя.
– Дверь нам открыл отец. Я думал, моя Мася стушуется под его пронизывающим взглядом, ан нет. Она подняла свои необыкновенные глаза и посмотрела на него с вызовом, вскинув подбородок. Отец хмыкнул, и мы вошли. Дальше произошло знакомство с мамой. Она у меня женщина довольно деликатная и, как отец, сверлить взглядом никого не стала.
Его «Мася»?? Постаравшись скрыть душивший меня смех за кашлем, я стала слушать дальше.
– Брат, когда его представили, поцеловал моей радости руку, подмигнув ей. После чего я его честно предупредил, что подправлю лицо, если он не перестанет меня провоцировать. На этой ноте мы и уселись за стол.
Его «радость»… Очень мило. Надо будет спросить у побратимы, может, мне тоже так ее называть?
– В общем, отец, выяснив все самое основное про положение семьи Жени, вполне успокоился и остальное время уделил ужину. Мама, как мудрая женщина, осторожно выведывала информацию о девушке у нее же самой. Женя, все прекрасно понимая, спокойно отвечала. Брат же, наблюдая это, просто развлекался. В общем, все довольны. Папа убедился, что я стал вполне самостоятельным и успешно учусь в Академии. Мама ужасно обрадовалась, что у меня в невестах достойная ракша, нераспутная и с медицинским образованием. А брат просто был за меня рад. Все оставшееся время мы провели вместе с Женей. Хорошо хоть в этом родственники проявили понимание. И еще раз мы собрались на ужин перед самым нашим отъездом.
– А с чего твой отец решил, что твоя учеба вполне успешна без его опеки? – задала я мучивший меня вопрос.
– Папа во время нашей практики встретил Саймака, и тот меня хвалил. Поэтому он, поддавшись любопытству, позвонил Ремарку. Тот мои результаты не выдал, но высказал свое собственное мнение. А оценки и отзывы руководства я показал уже сам. В общем, меня благословили на дальнейшие подвиги.
– И ты думаешь, они больше не будут вмешиваться в твою жизнь? – недоверчиво спросила Громова.
– Не будут. Присматривать – да, а вот лезть – уже нет. Теперь, спустя четыре года, я как никогда рад решению поступить сюда и счастливому случаю, который свел меня с Фисой.
И, подмигнув мне, добавил:
– Я же говорил, что у меня нюх на людей.
Закатив на мгновение глаза, я повернулась к Кире.
– Ну что, хорошая моя, теперь твоя очередь.
– А мне особенно нечего рассказывать. Я приехала, прожила три дня у родителей, которые продолжили меня прессовать в плане брака. После чего мы поругались – наверное, уже окончательно, – и все оставшееся время я прожила в отеле.
После такого откровения мы немного помолчали, и я спросила:
– А почему ко мне не приехала?
– Мне нужно было подумать.
Чувствуя, что данная тема болезненна для подруги, я допытываться не стала.
– Почему за столько времени они не нашли выход из положения? – спросил Джим.
– Ты не понимаешь. Добыча полезных ископаемых очень строго контролируется Союзом. То, что планета принадлежит двум владельцам, переводит ее в другую категорию, она уже не монопольное владение. Там совершенно другие пошлины и еще куча всего. А после регистрации месторождения продать свою половину нельзя в течение двухсот пятидесяти лет. Я согласна с семьей: брак – самое простое и наименее затратное решение проблемы. Но вот жертвовать собой ради этого я не хочу.
Заметив, что Кира расстроилась, я решила свернуть разговор.
– Ну, раз уже все между нами улажено, то, надеюсь, теперь вы перестанете дуться?
– Мы – да, – ответил Джим. – А вот как ты будешь улаживать свои отношения с Женей, решать тебе. Одно могу сказать: она сильно на тебя обижена.
Друг смотрел на меня очень серьезно, даже строго.
– Боже упаси меня от заботливых ракшей! Сегодня же с ней поговорю, – приподняла я руки ладонями вверх.
На этой ноте Крофт попрощался и отправился к себе, а мы с Кирой, переглянувшись, занялись незаконченными делами. Она начала вечернюю тренировку, а я пошла замаливать свои грехи.
Первый день учебы подходил к концу.
Утром колокол разбудил нас как обычно в шесть тридцать. И первый урок, опять же как обычно, – физические навыки.
Довольная, как слон, таким постоянством, я практически на крыльях счастья летела на занятие. А там нас встретил улыбающийся Саймак. Рядом с ним стоял Ремарк. Увидев мою довольную физиономию, он внимательно посмотрел сначала на меня, потом на Крофта и как-то пренебрежительно фыркнул. В этот момент сзади на нас прыгнула Кира – тоже в чрезвычайно приподнятом настроении. После этого у адмирала удивленно приподнялась одна бровь. Не знаю, что он там себе нафантазировал про меня с Джимом, несмотря на то что тот был «занят», но любовь втроем – это, видимо, слишком даже для его воображения.
Поприветствовав старших по званию, мы приготовились ждать дальнейших указаний.
– Ну что, птенчики, вернулись в родную альма-матер? Что ж, посмотрим, как вы поддерживали себя все это время в форме. Но, помимо меня, ваши физиологические параметры будет оценивать еще и адмирал Ремарк. Так что советую не разочаровывать нас обоих, – с довольной ухмылкой сообщил нам Саймак.
Мое радужное настроение начало потихоньку исчезать.
– А теперь построились в шеренгу. Сейчас по моей команде у вас начнется забег на десять километров. Что стоим? А ну, шустрее!
Очнувшись и быстренько встав в линию один за другим, мы побежали.
К моему удивлению, в этот раз пробежку все закончили практически одновременно. Присев около стены и опустив голову на колени, я пыталась выровнять дыхание и унять стучавшую в голове кровь.
– Если вам нехорошо, Мельник, может быть, вы отправитесь в медпункт?
Подняв глаза на куратора, я ответила:
– Спасибо, сэр. Но со мной все в порядке.
– А если все в порядке, то идите к остальным. Ваш преподаватель сейчас объявит результаты. И вам, как старшей группы, необходимо это знать.
Раньше я думала: весь ли он железный? А теперь убедилась, что полностью, и еще к тому же проржавел.
– Как скажете, сэр.
Увидев, что адмирал скривился от такого ответа, на моей душе немного потеплело.
Подойдя к своей группе, я посмотрела на Саймака, который заканчивал забивать что-то в терминал.
Вот он отошел от него и посмотрел на нас.
– Ну, что мне вам сказать? Порадовали. Не занимались физическими нагрузками под моим присмотром год, и что я вижу? Практически никто недотянул до нужной нормы. Что бы это могло значить? Что как только вы наберете минимальные баллы и закончите Академию, опять на все наплюете и все забросите. Как итог после периодических провалов вас лишат звания, а потом и вовсе выгонят из Звездного флота. Так зачем я сейчас трачу на вас время? Может, облегчите мне и себе задачу, пойдете и напишете рапорт об отчислении или переводе?
Группа подавленно молчала. А мне было обидно, так как я тренировки не забрасывала!
– Отличные результаты показали только Крофт, Лесниченко, Витерман, Мельник и Киник. Особенно если учесть, что у двух последних, как у медиков, нагрузка осталась стандартной и ниже вашего минимума. Так что я вас поздравляю, орлы. Больше сказать мне нечего. Остальное вам поведает ваш куратор.
Закончив говорить, преподаватель развернулся и покинул помещение. А место Саймака занял Ремарк.
– Несмотря на то что вы находитесь под моим руководством в этом учебном учреждении, читать морали о добросовестности и ответственности я вам не буду и скажу лишь одно. Сейчас все, кто не сдал нормативы, начнут отрабатывать свои ошибки после лекций. Если время не позволит вам вовремя исправить неуспеваемость, мне придется отчислить такого студента. Я понятно объясняю?
Мы хором ответили:
– Да, сэр!
– Вот и славно, а теперь вы свободны.
Перешептываясь, мы направились на выход. А я, как и предсказывал Ремарк, уже начинала понимать: трудно мне будет вести группу эти три года. Но долго мрачным раздумьям предаваться времени не было – следующим предметом следовала практика по профессии.
Козеро встретил нас как родных.
– Ну что, группа медиков, как практика?
В ответ ему раздался лишь унылый галдеж.
– Что, море сильных впечатлений? Я вас понимаю. Сам в свое время был не в восторге от этого. Но, поверьте, все это не просто так вам дается. И именно теперь я понимаю, что это только малая часть необходимой для нас информации.
Малая часть? Да мы и от этого уже задыхаемся!
– Ладно, перейдем к нашим медицинским будням. Я должен сообщить, что некоторые наши коллеги отчислены.
– Что?! – вскричали мы хором.
Козеро успокаивающе поднял руки.
– Не стоит так волноваться. Вы, наверное, с самого начала заметили, что я разбил вас на три группы. Первая – группа риска, в нее входили врачи, которые имели больше всего шансов быть отчисленными. Вторая – просто слабые в своей профессии студенты, конечно, по сравнению с требованиями Академии. А вы имеете все шансы выйти высококвалифицированными специалистами в высоком звании. Если, конечно, постараетесь.
Вот на каком предмете говорят приятности!
– В общем, от группы риска осталось десять процентов, и они будут приплюсованы ко второму вашему ответвлению. Эти врачи начнут набираться опыта в зоне С. Вы же будете работать в зоне А.
Мы переглянулись. Что за зона?
– Вижу, вам уже интересно. Данная зона занимает два нижних этажа Академии, и там проходят лечение самые тяжелые пациенты близлежащих секторов. Большинство из них военные, хотя есть и гражданские. Вот там вам и предстоит работать. Причем мой надзор за вами будет минимальным. Пора учиться брать риск на себя.
Вот это да!
– В нашем распоряжении имеются самые современные препараты и лучшее оборудование. Даже последние обнародованные открытия!
Все, он купил нас со всеми потрохами!
– Я вижу, вы уже в нирване. Ладно, теперь давайте я подробнее расскажу о том, с чем именно вам придется столкнуться.
