Глава 17
Братья, кузены, проблемы
Принцесса перенеслась к своему ложу, где, демонстративно раскинувшись во всю ширь по мере имеющейся длины и объема, валялся, нежно обнявшись с самой большой подушкой, Джей. Взгляд, мельком брошенный на драгоценные часики, стоявшие на тумбочке у изголовья, подсказал Элии, что прошло больше семи часов с тех пор, как она уволокла в Межуровнье Элегора.
– С пробуждением, дорогой! – приветливо поздоровалась богиня, присаживаясь на край кровати.
– Это мне только кажется, или я и впрямь проспал все самое интересное? – игриво поинтересовался Джей, открыв глаза, в которых не было ни капельки сонной хмари, отшвырнул подушку и умостился на кровати рядом с Элией. Единственной одеждой принца остался краешек одеяла, накинутый на бедра.
– Увы, мой сонный брат, в мире нет справедливости, – хихикнула принцесса, ласково щелкнув мужчину по острому носу, и, посерьезнев, сказала: – Спасибо за помощь, твое творение было самим совершенством!
– Пожалуйста, – сморщил нос принц и, постаравшись скрыть, насколько ему приятен комплимент сестры, да и само то, что он может вот так запросто посидеть с ней рядышком на постели, коварно прибавил, – но 'спасибо' за плату не считается и в счет не включается.
– Я помню, – согласилась Элия.
– Да, ты обещала исполнить все, что я попрошу, – мечтательно прижмурившись, промурлыкал Джей и потерся щекой о плечо принцессы, полускрытое тонким кружевом рукава.
– Именно, – кивнула богиня, с удовольствием потрепав брата по соломенным вихрам, встопорщенным после крепкого сна. Подняв голову, мужчина прищурил глаза и задумчиво спросил:
– Ты так уверенна в моем благородстве? Странно.
– Ты подлец и мерзавец, это общеизвестно. Но не со мной, – совершенно серьезно откликнулась Элия, снова погладив брата по голове.
– Такая вера очень стесняет, знаешь ли, – капризно нахмурился Джей, только сейчас сообразив, какую изящную ловушку расставила ему принцесса.
– Знаю, потому и верю, – ласково улыбнулась богиня, легким щелчком пальцев призывая звездочки из волшебного набора одеть принца. – Ты успел отдохнуть, милый? Не рановато поднялся?
– Рик с Клайдом вынюхали, где прикорнул, и вызовами забросали, все интересовались, не в заложниках ли я у тебя торчу, а ежели да, то что требуешь, может им тоже явиться. Потом в одном деле подсобить попросили. От них разве отмотаешься, а если отмотаешься, то уж точно не уснешь! – хмыкнул Джей, поднимая руку, чтобы полюбоваться изящными золотистыми запонками на манжете свежей рубашки.
– Бедняжка! – посочувствовала принцесса, похлопав брата по бедру.
– Ладно, пойду, пожалуй, пока эти алкаши вдвоем весь коктейль не выхлебали! – решил принц, легко соскакивая с постели.
– Это и есть то самое срочное дело, по какому они тебя разбудили? – от души развеселилась Элия.
– Дегустация, сестра, очень ответственная миссия, мои братья понимают, как важно в таком тонком вопросе мнение компетентного специалиста! – наставительно заявил Джей.
– Три сведущих лица на один коктейль – это традиция, освященная веками, – охотно согласилась принцесса, пряча улыбку под маской серьезности.
– А то! – подтвердил принц и, чмокнув Элию на прощанье в щеку, удалился, весело насвистывая.
Теория о связи этого музыкального звука и денежных запасов в доме нисколько не тяготила Бога Воров, как и сам вопрос отсутствия наличности. Если монет в кошельке почему-то не хватало, Джей решал проблему элементарно – заимствовал финансы (без возврата) в тех местах и у тех персон, где они имелись в достатке.
Не успела Элия даже подумать о том, чтобы занять постель, освобожденную Джеем, как послышалось робкое поскребывание пажа. Правда, робость эта была четко дозированной, основанной не на неуверенности в уместности беспокойства, а скорее на этикетной вежливости. Вникать в полуночный доклад паренька не слишком хотелось, однако богиня не знала, долго ли ей доведется дожидаться вызова в Межуровнье, а по возвращении из него Элия намеревалась вновь оставить Лоуленд, руководствуясь медленно и неумолимо вызревающей в сознании идеей о возможности весьма нахальной эскапады.
Элия скорчила кислую гримаску и решительно распахнула дверь перед маленьким пажом. Богиня подметила целые цепочки пестрых бусинок, прибавленных к выстриженным вискам в прическе слуги. Видимо, мода в столице менялась просто с головокружительной быстротой. Принцесса заподозрила, что без участия Мелиора в этом новом веянии не обошлось. Бусинки казались хорошей дорожкой к стилю разноцветных волос, который, принц без сомнения счел бы уместным объявить своей привилегией и изобретением, а не личной особенностью Эйрана. В достаточном времени на продумывание столь хитроумного хода у бога, загруженного по уши плотным режимом жесточайших тренировок, Элия не сомневалась. Когда дело явно касалось коллекционирования, моды и кулинарии, а неявно плетения интриг, минутка-другая у изобретательного лентяя находилась всегда. Действовал он, если на то, разумеется, была нужда, стремительнее гепарда, бросающегося в погоню за дичью.
– Ваше высочество, – молоденький красавчик-паж, чьим иссиня-черным волосам так шли желтые бусины и крохотная виньетка на виске, выстриженная в виде бутона алой розы, преклонил пред госпожой колени. – Простите великодушно, в прихожей ожидают принцы Нрэн и Лейм.
– Проси в гостиную, – благосклонно кивнула Элия.
– Может быть, вам лучше выйти к ним? – дипломатично предложил мальчик, потупив сапфировые глаза, точь-в-точь такого оттенка, как великолепный камень-дар, все еще покоящийся в кармане юбки принцессы. – Они… мне кажется, моя повелительница, ведут дискуссию на повышенных тонах, – как можно более обтекаемо высказался паренек, не отрывая глаз от мягкого ковра на полу.
'Лейм и Нрэн ругаются у меня в коридоре, – перевела богиня. – Любопытно'.
Последовав совету мальчика, Элия дала ему знак исчезнуть и проскользнула через гостиную к прихожей, откуда все более явственно доносились весьма сердитые мужские голоса.
– Нет, Нрэн, мое дело действительно срочное и завтра днем я никак зайти не могу, – огрызался Лейм, цедя сквозь зубы каждое слово. – Полагаю, подождать со своими домогательствами к кузине стоит именно тебе!
Судя по паузе и сдавленному хмыканью, Бог Войны, поначалу едва не подавился этой фразочкой младшего брата, все-таки нашел подходящий на его взгляд ответ:
– Наши отношения с Элией тебя, мальчик, не касаются!
– Я считаю себя достаточно взрослым, чтобы иметь собственное мнение, Нрэн, – рыкнул Лейм с холодной агрессивностью и вскинул голову.
– Мало пороли в детстве, – небрежно буркнул мужчина, все еще стараясь придерживаться покровительственной манеры старшего, беседующего с задурившим пацаном.
– О, а вот и самый любимый аргумент непобедимого воителя. Недолго пришлось ждать, пока он пойдет в ход, – воскликнул Лейм с неподражаемым ехидством и поинтересовался: – Собираешься избить меня прямо сейчас?
– Нет, – коротко и хмуро ответил Бог Войны, пытаясь скрыть собственную оторопь от странного поведения младшего братишки, которого воспитывал буквально с пеленок, и никогда прежде не сталкивался со столь ярой для Бога Романтики враждебностью. – Пусть Элия сама с тобой разбирается, щенок.
Принц только-только помирился с возлюбленной, ему совсем не с руки было в ее покоях избивать, путь даже в самых лучших воспитательных целях, Лейма, которого богиня считала тонким, душевным и мечтательным юношей. Не без злорадства воин, видевший в младшем брате серьезного конкурента, представил впечатления Элии и ее разочарование от общения с внезапно зарвавшимся молокососом. Все-таки не удержавшись от искушения, принц поднял руку и отвесил нахальному мальчишке веский подзатыльник – лучший аргумент для завершения спора.
Лейм не смог увернуться от удара. С Богом Войны ли тягаться в скорости? Однако, мгновенно развернувшись, юный принц успел перехватить руку брата на обратном излете, сжал ее в боевом захвате и очень холодно и тяжело, почти совсем как Злат в минуты гнева (Элию чрезвычайно поразило сие невольное сходство) обронил:
– Никогда больше не смей поднимать на меня руку, Нрэн. Я уже не мальчик и давно не покорный ребенок. Твое воспитание запоздало.
Принцесса видела младшего кузена лишь со спины, и не могла проследить за выражением его лица, однако оно было таково, что Нрэн, никого и ничего не боящийся во всей Вселенной, кроме немилости Элии, невольно отшатнулся назад. Он отступил, как ушел бы с пути торнадо каждый разумный человек (герцог Лиенский, обожающий летать вместе с вихрями катастроф, не в счет). Лейм разжал захват и сам шагнул в сторону, повторив еще раз:
– Никогда!
Выбрав именно этот момент для возникновения на драматической сцене, принцесса вошла в прихожую и, ласково улыбаясь, заговорила, в надежде рассеять сгустившееся до критических параметров напряжение:
– Прекрасного вечера, кузены, – уравнивая мужчин одним словом, кивнула богиня, протягивая одновременно Лейму и Нрэну руки для поцелуя. – Или скорее, прекрасной ночи?
Воин охотно поцеловал руку Элии, а молодой бог скорее клюнул плотно сжатыми губами костяшки пальцев принцессы и даже не поднял взгляда на дивную богиню, может, не хотел видеть, а может, намеревался сохранить воинственный тон, взятый в перепалке со старшим братом, до конца разговора с кузиной.
– Лейм, дорогой, ты желал побеседовать? – по-прежнему доброжелательно, сделав вид, будто ее ничуть не обидела такая холодная встреча, обратилась красавица к молодому богу.
Принц резко кивнул в знак согласия и внес ясность касательно условий свидания:
– Наедине.
– Обождешь? – попросила принцесса Нрэна.
Желтый настороженный взгляд метнулся от Элии к какому-то новому и странному младшему брату:
– Да.
Принцесса благодарно улыбнулась и, подхватив Лейма под руку, повлекла его в кабинет, невольно обратив внимание на тугие жгуты напряженных сухожилий под тонким шелком рубашки. Они никак не вязались с выражением ледяного спокойствия, застывшего на прекрасном юном лице, бывавшем и сосредоточенным, и серьезным, но так часто озарявшемся чудесной открытой улыбкой.
– Что-то случилось, дорогой? – чуть поведя головой в сторону кресла в ненавязчивом приглашении присесть, мягко спросила Элия. – Расстроился из-за стычки с Нрэном?
– Нет, это пустяки. Старший братец всего лишь в очередной раз забыл, с кем имеет дело. Я не Бэль, помыкать собой не позволю, – скривил губы в презрительной усмешке Лейм; оставив без внимания диванчик и кресло, он встал посреди помещения.
– Насколько я вижу, сестренка тоже не слишком-то слушает нашего великого воспитателя, – машинально рисуя невидимые узоры на темном благородном дереве большого кабинетного стола, заметила богиня, надеясь чуть-чуть успокоить кузена, смягчить его внутреннюю агрессию, – а если и слушает, все равно поступает по-своему или с точностью до наоборот. Ты, впрочем, тоже так поступал, только не в открытую, как бунтует Бэль, а тихо и осторожно.
– Те времена прошли, Элия. Я достаточно вырос, чтобы требовать ответа начистоту, – подчеркнуто нейтрально ответил Лейм.
– Что ты хотел спросить? – следя за тем, как начинают играть желваки на заострившихся скулах кузена, четко очерченных мягким полусветом комнаты, с ненаигранным спокойствием поинтересовалась богиня.
– Что, черт возьми, происходит, где Элегор!? – гаркнул принц, резко развернувшись к Элии.
– Мы уже поднимали этот вопрос, – удивленно нахмурилась принцесса, невозмутимо встречая гневный взгляд Лейма. В зеленых, глубоких глазах юноши появился какой-то странный красный отблеск. – Я объяснила все и просила подождать. Ты обещал. Или это был не ты, а твой фантом, а может быть, именно сейчас передо мной подделка под настоящего Лейма? А ну признавайся, куда ты дел моего любимого кузена, злобный дубль?
– Я обещал все эту чушь до того, как получил письмо, – не пытаясь поддержать шутку, юноша тряхнул листом бумаги, выхваченным из кармана длинного жилета, – и до того, как попытался связаться с Гором и наткнулся не на 'закрытую дверь' или 'отголосок', на пустоту. Тогда я открыл то, что он мне оставил. Объяснись, Элия! Я должен знать, почему! Во что ты втравила его? – Лейм почти швырнул в лицо кузине – своему божеству, предмету своего поклонения перегнутый пополам лист плотного пергамента и замер, тяжело дыша, густые волосы, обыкновенно обрамлявшие лицо мягкими волнами, пришли в беспорядок, больше характерный для Элегора.
Элия развернула лист и окинула взглядом указания, весьма похожие на завещание, накарябанные 'предусмотрительным' герцогом. Пообещав себе непременно дать негодяю приличную затрещину, принцесса подняла глаза от листка и, небрежно бросив его на стол, словно подчеркивая ненужность подобной литературы, протянула:
– Милый, понимаю, почему ты так встревожился! – приблизившись к кузену, женщина положила руку ему на плечо и нежно погладила.
– Не надо играть со мной в эти игры, Элия, – резко шагнув в сторону из-под ласковой руки принцессы, рыкнул Лейм, и теперь она уже явственно уловила в его глазах, бывших прежде тихими лесными озерами, игру красного пламени, словно отсвет даже не костра, а магмы из жерла вулкана. – Я люблю тебя и отдал бы многое, если не все, за твою ласку, но не используй своих чар для отвлечения внимания. Говори!
– Никаких чар, милый, – покачала головой Элия, стараясь скрыть удивление от резкой выходки кузена. – Элегор сейчас далеко и укрыт столь искусно, что мы не можем ни видеть, ни слышать, ни ощущать его. Все правильно, все так, как надо. Я обещала дать тебе всю информацию и дам ее после его возвращения, не раньше. Ты же не хочешь, чтобы эта бумажка, – принцесса иронично кивнула в сторону смятого листка, – была использована по назначению. Жди! Не стоит мне грозить, родной, – в голосе принцессы промелькнула нотка печали о нежном невинном юноше, никогда бы не посмевшем хамить сестре, – бесполезно для твоих целей и плохо скажется на моем отношении к тебе.
– К демонам отношения! – сведя брови в мрачном изломе, грозно громыхнул Лейм и стукнул кулаком по столу.
Крепкая темная, все еще источающая легкий терпкий аромат, пластина дерева толщиной в четыре пальца, бывшая свидетельницей подчас весьма темпераментных объяснений, не выдержала. Изрядный кусок отломился от левого края столешницы, безвозвратно испортив строгую гармонию простой формы.
– Следующий стол я закажу из камня, полагаю, нефрит подойдет, – задумчиво обронила принцесса, коснувшись ноготком разбитой доски.
– Я оплачу тебе стол, – почти брезгливо фыркнул юноша и сурово продолжил: – Не к лицу тебе, Элия, шантаж на эмоциях.
– Шантаж? О нет, дорогой. Я сказала тебе, о чем думаю. И повторю еще раз, жди. Ничего нового сейчас все равно не узнаешь, как не упрямься и не бушуй, – прохладой повеяло от речи богини, она начинала слегка раздражаться.
– Это не угрозы, Элия. Для этого ты, увы, слишком дорога моему сердцу, – горько признал Лейм, поддев носком туфли кусок деревяшки, и с силой сжал кулаки. – Но если я узнаю, что Гор был в беде, я мог помочь, а ты промолчала – никогда не прощу, не смогу.
– Я выслушала тебя, а теперь, если возможно, прошу покинуть мои апартаменты, кузен, – отстранено, как чужому сказала богиня, не подавая на прощанье руки и не делая попытки приблизиться.
– Сейчас. Не терпится остаться наедине с Нрэном? – жестокая, беспощадная язвительность тона одним махом обрушила остатки устоявшегося представления принцессы о кузене, Боге Романтики. Она ничуть не соответствовала даже холодной практичности, временами нападавшей на Лейма, как Покровителя Техники.
– В настоящий момент его общество будет гораздо предпочтительнее твоего, с толикой печали констатировала Элия, скрестив руки. – Тебе же мой совет: выпей бокал подогретого вина и ложись спать. Утром все будет выглядеть по-другому.
– Не стоит строить из себя добрую нянюшку, кузина, не то закончишь предложением почитать мне на ночь сказочку, а я могу и согласиться, Нрэна удар хватит, – жестоко бросил Лейм и процедил: – Прекрасной ночи, Элия, если она сможет быть для тебя такой.
Метнувшись к кузине, он схватил ее руку, поцеловал, почти укусил ее, и стремительно вышел из кабинета, хлопнув дверью не настолько, чтобы та рассталась с крепкими петлями, но близко к тому.
'О Творец, такое впечатление, будто Лейм одержим, если бы я не чувствовала его истинной сути, души, вызвала бы Клайда… Ничего не понимаю. Неужели он настолько встревожился из-за Элегора? Или это просто повод, и всему виной запоздалый кризис взросления? Перепады в настроении и силе, а я явственно чувствовала несколько скачков, весьма характерны для этого периода. Бедный мальчик, надо за ним следить повнимательнее…'
Элия, знавшая твердо, что кузен не пьет и не употребляет никаких наркотических средств, была искренне озабочена его самочувствием, но поскольку Лейм был не в настроении принимать какую-либо помощь, богиня не стала ее навязывать, дабы не усугублять состояния молодого бога.
Проследив за стремительным и гневным исходом Лейма из кабинета принцессы, Нрэн, даже не слышавший ни слова из состоявшегося разговора, мгновенно просек, что мальчик и с предметом своего поклонения общался ничуть не вежливее, чем со старшим братом. А уж увидав отколотый кусок стола, невозмутимый бог удивился по-настоящему:
– Какая муха его укусила? – задался мужчина более кратким, но в целом схожим с тем, что пришел на ум возлюбленной вопросом.
– Очень большая, злая и чрезвычайно ядовитая, – предположила богиня и покачала головой, растирая невольно пережатое кузеном запястье. – Не знаю, что и думать, дорогой, никогда его таким не видела.
– Детская невыдержанность, – буркнул Нрэн, как-то разом позабыв о ни в чем неповинной двери, разнесенной в мелкую щепу им самим всего несколько недель назад.
– Скорее уже взрослая, – возразила прекрасно все помнящая принцесса, невольно гадая, канул ли безвозвратно в прошлое любимый ею нежный, чуткий кузен, или до него еще можно достучаться. – Ясно, Лейм переживает за друга, но до такой степени? Надеюсь, это не пророческое беспокойство, – вздохнула Элия, разведя руками.
Лейм, конечно, озадачил ее резкой реакцией и даже чуть-чуть напугал, однако младший кузен, какая бы дурь не взбрела ему в голову, находился сейчас дома, на родном Уровне, среди богов, способных оказать в случае нужды помощь и поддержку, даже вопреки его собственным бунтарским желаниям. Элегор же влип куда серьезнее, и тревожиться, если бы был повод, стоило именно за него.
– Как там, у герцога? – Нрэн никогда не стал бы спрашивать специально о сумасбродном Лиенском, да уж коли зашла речь.
– Надеюсь, так как должно. Во всяком случае, мы сделали для этого все возможное, – призналась Элия.
Она подошла к мужчине и уткнулась лбом в его плечо. Помолчала. С Нрэном, как ни с кем другим, можно было просто молчать, обретая безмятежную умиротворенность. Надежный, верный, неизменно любящий, пусть даже рухнут Уровни и Хаос воцарится во Вселенной, принц стал для Элии одним из самых прочных камней в фундаменте Мироздания, даже сам не подозревая о том. Вот и сейчас, простояв рядом с ним всего несколько минут, прислонившись к крепкому плечу, дающему хотя бы иллюзию полной безопасности, богиня обрела прежнее ироничное хладнокровие.
– Герцог ушел, нам остается только ждать, – заключила принцесса и пошутила: – Впрочем, это вовсе не значит, что нужно истирать мои великолепные ковры и паркет в нервическом шаге, бить хрусталь, орать друг на друга или ломать мебель. Никогда не слышала, чтобы все вышеперечисленные варварские действия служили залогом благополучного исхода дела. Словом, нет повода превращать ожидание в муку.
– Согласен, – с готовностью откликнулся Нрэн, обладающий опытом специалиста высочайшего класса по физическим мучениям и моральным терзаниям. А его обжигающе страстный взгляд сказал куда больше, подробно описав все, чем он предложил бы возлюбленной заполнить вынужденную паузу.
Надо сказать, его замыслы весьма понравились принцессе. Более темный румянец лег на ланиты женщины, призывно засверкали серые глаза, а руки потянулись к большой пряжке на ремне мужчины. Ладони Нрэна, привыкшие к тяжелому мечу, в свой черед легли на спину Элии и с удивительным проворством нашли и принялись расстегивать потайные крючки платья. А если кое-какие из особо упрямых галантерейных причиндал и оказались вырваны с мясом из тонкой ткани, об этом история стыдливо умалчивала.
