ГЛАВА 12
Меня ты можешь не любить, но накормить меня обязан!
— НИКУСЯ! — раздался вопль самки койота на весь ресторан, где мы решили приземлить свои кости (это я) и успокоить нервы (это уже Георгиос).
Нику вообще было все до лампочки, пока я позволяла на себя смотреть и не пинала его в голень, когда он пытался оставить на мне множественные дактилоскопические отпечатки.
— НИКУСЯ! ДОРОГОЙ! — Теперь это уже был вопль раненного в задницу бизона.
Я уронила вилку, которой с аппетитом ковырялась в дарах моря, и завертела головой.
А кое-кто сильно сбледнул и попытался замаскироваться на скатерти.
К нашему столику приближалась томная шатенка ростом с баобаб и комплекцией кузнечика. Дама перескакивала столики, даже не замечая их, и уже заранее распахивала объятия.
Поскольку дама выбрала конечным пунктом именно наш столик в углу, то я внезапно начала прозревать:
— «Никуся» — это ты?..
Казидис, не отрывая затравленного взгляда от дамы, как загнанный зверь, кивнул и еще раз попытался мимикрировать.
— Какие подробности можно узнать, просто разик пообедав в изысканном обществе! — фыркнула я, отбирая у Никоса вилку. Она ему все равно теперь не нужна. У него занимательная встреча с прошлым, проблемы в настоящем и разбитые мечты в будущем. Тут уж не до еды.
— Я, пожалуй, пойду в бар, — сообщил нам Георгиос, быстро-быстро вставая и удаляясь чуть ли не по-пластунски.
— А мне нужно… — Аристарх тоже мечтал слинять, но не мог придумать причину.
— Попудрить носик? — милосердно помогла ему я.
— Да, как-то так, — криво улыбнулся доктор и тоже мгновенно испарился.
Между Никосом и дамой осталось всего два столика.
— Сразу умрешь, — я кивнула на торнадо в обтягивающем скелет платье, — или еще помучаешься? Предупреждаю: добью из милосердия!
— Или… — Казидис уже справился с собой и начал излучать обычную самоуверенность. Видимо, решил: два раза не убивают. Рано сделал выводы, поторопился… Это одна женщина два раза не убивает, а нас уже было двое…
— Нику-уся! — Дама все же доскакала до нас и сейчас пыталась прижать моего, так сказать, жениха к так называемой груди. Вернее, к тому месту, на которое надевают бюстгальтер. Так вот: она его нацепила. Или приклеила!
— Василики, дорогая! — Ник решительно уклонился из смертоносного захвата и попытался поцеловать даме ручки. Этот карандаш в бархатном футляре повернулся ко мне задом (опознала только по отсутствию лица) и вместо руки подставила губы.
Меня передернуло — это ж как соску целовать, чистый силикон! Хотя… может, у Никоса до сих пор детство не закончилось? Нет, не думаю… плющит его сейчас не по-детски.
Я подавила стойкое желание всадить вилку в тыльную часть дамы. Остановила только боязнь порчи чужого имущества. Погнется ведь!
— Как я рада тебя видеть! — Василики просто выпрыгивала из платья и все норовила в выгодном ракурсе показать мужчине такие мослы, которыми и собака побрезгует. — Ты меня искал? Соскучился? Куда мы пойдем?
О как! Это уже интересно!
— А… — начал Ник.
— Скажи, какая прелесть мое платье! Я когда его увидела, то сразу подумала, как тебе оно должно понравиться! Правда же, дорогой?
— А… — Еще одна безуспешная попытка вклиниться в сплошной поток словоизвержения.
— Конечно же я немедленно купила эту милую вещичку и поехала сюда! Я же знала, что ты меня здесь обязательно ждешь и я смогу тебе немедленно продемонстрировать, как я прекрасно выгляжу в этом ультрамодном туалете!
Девушка невинно щебетала, а я постепенно приближалась к тому моменту, когда совесть начинает закрывать глаза, а натура — подталкивать на противоправные действия. Вилка и задница Василики уже казались мне такими совместимыми!
— А…
И я больше не вынесла:
— А не заткнуться бы тебе, дорогая!
Василики подпрыгнула на мой рев и обернулась. Она только что обнаружила присутствие постороннего лица за столиком. И это лицо обедало с Никосом и было женского полу, по крайней мере на это четко указывала грудь! И еще: это лицо отказывалось смотреть на ее задницу!
— Кто это? — сморщилась дама, но от Никоса не отлепилась. Наоборот, попыталась залезть на него, как на пальму.
Мужчина с усилием отцепил новоявленную мартышку и, удерживая на расстоянии, сообщил:
— Василики, я хочу представить тебе мою будущую жену…
— В смысле, меня ей? — вытаращилась дама, не понимая, как ее можно отвергнуть.
— В смысле — меня вам! — улыбнулась я. — Джул Смит — жертва произвола и невеста этого неандертальца.
— Вы? — захлопала густо накрашенными ресницами Василики. — А я?..
— А вас бортанули, — поставила я ее в известность.
— Это как? — Дама упорно не хотела работать головой, зато отчаянно работала руками, цепляясь за Ника как за последний оплот генетического материала.
— Это когда вы за бортом, — пояснила я ей. — И ваша лодка уплыла.
— Без меня? — Вроде же не блондинка. Может, красится? — Это невозможно…
— Леди! — Мое терпение лопнуло. Не то чтобы мне был нужен Никос, но если уж мне досталось такое счастье, то я совершенно не собираюсь смотреть, как им пользуются другие. — Вам ничего не светит! Вы в пролете! Собрали свои мысли, если они у вас есть, и пошли на завоевание следующего мужика!
— Нику-у-уся… — Дева явно отморозилась. Оттопырив и без того надутую губу, выдала: — Кто это? Почему она так разговаривает со мной? Что происходит?
Все! Я устала! Я злая и голодная! Мне нужно поесть! А эта дополнительная деталь интерьера портит мне пищеварение и аппетит!
Я встала, нервно подтянула дизайнерские трусы и одарила Никоса та-а-аким убойным взглядом, что непонятно, как он выжил. Видимо, такие, как он, наравне с тараканами переживут все. Даже ядерную бомбежку и следующую за тем долгую холодную зиму на посыпанной радиоактивным пеплом Земле!
— Мисс-как-вас-там, — набычилась я, включая все свое земное и неземное обаяние. — А не пойти бы вам отсюда… пока я с моим будущим мужем не закончу! Причем не только трапезу! И если от него хоть что-то останется, то вам сильно повезет! Если вы любите объедки!..
— Какая ты ревнивая кошечка. — У кого-то прорезался дар речи, и этот кто-то… гм, потерял чувство самосохранения!
— Я. НЕ. РЕВНИВАЯ! — припечатала я. — Я. ХОЧУ. ЕСТЬ!
— Ну я пошла? — сообразила Василики.
УРА! И года не прошло!
— Дорогая-как-вас-там! — перевела я внимание на даму, которая, кстати говоря, так ничего и не поняла. — Вы еще тут?.. Придать вам ускорения?
Василики бросила на Никоса растерянный взгляд и удалилась. Этот же бонвиван наслаждался! Счас я ему чего-нить сломаю, что-то загну, оставшееся оторву и запихаю в то, что еще будет цело! Для полноты образа!
— Козлидис! — Я дождалась, пока наш анорексичный кузнечик ускачет из ресторана, приблизилась к потенциальному смертнику и взяла его за галстук. — Заруби себе на любом члене — я не ревную, но обращаться с собой таким образом не позволю! И еще больше я не позволю…
Тут меня страстно поцеловали, и я забыла, чего мне не следует позволять. Мне так понравился этот процесс, что я отвлеклась от первоначального плана — убить на месте, и заменила его — сначала подождать, а потом уже убить… где-нибудь! Когда-нибудь…
Когда я уже совсем было растаяла и была готова забыть о Василики и прочих неприятных обстоятельствах, раздались аплодисменты.
Ну вот! На самом интересном месте! И не факт, что у меня хватит смелости повторить!
Я резво отпрыгнула от Никоса, правда, галстук не выпустила и радостно потащила распаленного мужчину за собой. Впрочем, у того хватило смекалки избавиться от офисной удавки и безмерной наглости, чтобы, счастливо улыбаясь, предложить:
— Хочешь, я еще что-нибудь сниму?
— Да! — буркнула я. — Голову!!!
— Второй раз не выйдет, — фальшиво повинился донжуан. — Я ее уже давно потерял из-за тебя.
— Какая жалость… — так же фальшиво опечалилась я. — Значит, у меня не получится ее оторвать?
Пока мы пикировались, расторопные официанты поменяли нам столовые приборы, и я наконец-то смогла снова запустить вилку в тарелку. Но как только я намотала ктул-ху-гриль — пардон, дары моря — и поднесла ко рту…
— Нико, милый!
Я с ледяным спокойствием стряхнула резко потерявший заманчивость морепродукт в тарелку и, крепко сжимая вилку, обернулась.
В ушах зазвучал похоронный марш! К нам спешил клон Василики. Все то же самое — только платье красное и на два дюйма короче!
Все! Конец котенку! Два удара — восемь дырок! Я сейчас из кого-нибудь сделаю дуршлаг и прибью на стене, особенно уделяя внимание безмозглой голове!
Хотя… нужно отдать должное мужеству Георгиоса, он честно старался выполнить свой долг и попытался перехватить даму по дороге. Промахнулся! Хватать было не за что. Ниже шеи у нее была только шея!
Я с тоской распростилась с ладенией, местной прародительницей пиццы, и одуренно вкусной жареной барабулькой и окинула прощальным взглядом подносимые к нашему столу мусакас и креветки под белым соусом. После этого перевела взор на побледневшего Никоса и встала:
— Если ты сегодня выживешь, то тебе дадут медаль «За мужество»! Но не со мной!
И, не обращая внимания на какие-то сбивчивые объяснения, повернулась к Георгиосу, отлавливающему ходячий сухостой:
— Йоргос, если ты закончил изучать анатомию, то я продолжу начатое и приступлю к патологоанатомии!
— Это кто? — Дама расширила глазки, рассматривая меня в оптический прицел. — Почему ее пустили сюда в таком виде?
— Эвангелия… — Никос все же очухался и встал впереди меня, заслонив широким торсом. Вот только мне непонятно — кого из нас он защищал? — Ты прекрасно выглядишь! Позволь представить тебе…
Дама перепрыгнула через Йоргоса и повисла у Ника на шее, даря страстный поцелуй в губы. Взасос! Я подсматривала!
Тут у меня созрел вопрос, и я ущипнула жениха за задницу:
— Ты их на копировальном станке штампуешь?
Никос резво отлепил новую-старую подругу от себя и, отплевавшись от алой помады, ответил:
— Эвангелия, позволь представить тебе Джул Смит…
Мне достался уничижительный взгляд, явно показывавший, что в ее мерках я ниже уровня лавы.
— …Мою будущую жену! — злорадно закончил Казидис.
Дама еще раз смерила меня взглядом и… упала в обморок.
Ну я так не играю! И делать ничего не пришлось! Правда, я шустро оттащила Ника и счастливо слушала, как Эвангелия гремит костями по полу.
— Официант! — позвала я. — Уберите мусор из-под ног!
Даму унесли, пол подтерли, столовые приборы поменяли.
— Никос, есть место в Афинах, где я могу поесть спокойно? — Этот вопрос меня волновал больше всего. Все остальное я воздам жениху после.
— Конечно, милая, — ласково улыбнулся Казидис, подзывая официанта со счетом. — У моей мамы. Мы сегодня там ужинаем.
Я подавилась. Аппетит срочно пропал. Похоже, навсегда!
