Глава 5

– Хочешь, скажу прописную истину? – бурчал Диего по дороге домой.

Мы снимали коттедж в пригороде. Вернее, снимала Лёна, а я пользовалась на халяву. Официально у меня была квартира в многоэтажке, которую я навещала время от времени, создавая эффект присутствия.

Неофициально – мы жили за городом. Здесь были столь необходимые мне камины и простор. А у Диего возможность таскать баб, минуя мою спальню.

– У меня одна голова, – прошептала я себе под нос.

– У тебя одна голова! – завелся телохранитель. – А ты суешь ее во все места! Большей частью – опасные и смертельные.

– Если так пойдет дальше, то я буду вынужден запереть тебя, – сообщила я себе, опережая речь своего бодигарда.

– Это недопустимо! – читал мне очередную нотацию Диего. – Если так дальше пойдет, то я буду вынужден тебя запереть! Чему ты улыбаешься?

– Ты такой милый, – призналась я.

– Не подлизывайся, – оттаял мужчина. – И я буду еще больше милым, если ты перестанешь собой рисковать и прекратишь терроризировать моих подружек.

– Не могу, – с сожалением выдала я. – Тогда я лишусь последних развлечений.

– Я к тебе привык, – вдруг признался Диего, вызвав у меня прилив тепла к сердцу. – И не хочу тебя терять из-за твоей же собственной глупости и беспечности.

– Да, мамочка. – Я потянулась и погладила его по плечу. – Обещаю пользоваться туалетной бумагой и не засовывать тебе под одеяло лягушек.

– Лучше пользуйся головой, – фыркнул телохранитель, заезжая в ворота. – Это гораздо важнее. – Порадовал: – А насчет тебя в своей постели… – Долгая пауза. – Я как раз ничего не имею против!

– Нахал! – возмутилась я, выскакивая из «мерса» и устремляясь к двери. – Помечтай, и я подарю тебе на день рождения пособие для правой руки.

Мы въехали в наше временное жилище. Захлопнулись автоматические ворота.

Вот уже пять лет мы снимаем огромную пустующую домину «нового русского», разорившегося незадолго до кризиса.

С точки зрения безопасности наш дом был не очень, как любил побухтеть наш броненосный дятел Диего: первый этаж – сплошные окна, кое-где переходящие в остекленные стены, второй в этом плане не лучше. С точки зрения охраны, наверное, действительно не идеальный вариант.

Сделан в псевдостаринном стиле, скопированном с особняков конца девятнадцатого – начала двадцатого века. Стилизованные барочные колонны, поддерживающие снизу балкон, во внешней отделке сочетание красного кирпича с белой штукатуркой. Круглые окошки мансарды… Нормальному человеку приятно глянуть, телохранитель бурчит.

Зато жить в этом доме было замечательно!

В гостиной и каждой комнате, что для меня особенно ценно, – печь или камин! Мраморные полы и цветной наборной паркет в спальнях. Море зелени в горшках и кашпо. Светильники разных форм и размеров везде, где только можно и даже нельзя. Дорогая практичная мебель со стилизацией под старину; мягкие, пастельные тона обивки и обоев, венецианской штукатурки и кафельных изразцов. Просторные холлы и шикарные санузлы. Бильярдная комната, домашний кинотеатр и спа.

И бассейн! Огромный беломраморный бассейн буквой V. То, на чем настаивал и от чего тащился Диего. Поскольку так уж вышло, что уровень моего проживания регламентировался высшими, то затребовать еще и бассейн в придачу – в сущности, такая малость!

Зато живем не тужим, и никто никому не мешает. Мало того, хочу сказать – при желании в этой обители роскоши мы с моим телохранителем могли бы вообще никогда не пересекаться. У его апартаментов даже выход наружу отдельный, так называемый черный ход.

– Гантели у меня уже есть, – засмеялся мужчина, давно привыкший к нашим постоянным перепалкам.

– Запасной набор никогда не помешает, – философски заметила я, открывая дверь.

– Мя-а-а-ау! – С возмущенным воплем мне под ноги бросился роскошный британец бежевого окраса и выпустил когти.

– Сейчас, Дарси, – погладила я кота по лобастой голове, нагибаясь.

– Мяф! – фыркнуло животное, уворачиваясь от ласки, и, демонстративно задрав хвост, прошествовало на кухню.

– Маршрут известен, – засмеялась я, следуя за питомцем.

Дарси попал ко мне случайно. Просто год назад я открыла входную дверь, и в прихожую вкатилось это пушистое чудо. Уставившись на меня загадочными, по-человечески умными раскосыми глазами, кот уселся… и остался со мной.

Так мы и мотались по командировкам втроем из города в город, туда, где требовалось мое присутствие. А здесь у нас база.

На кухне я открыла банку тунца и вывалила содержимое в миску. Дарси милостиво потерся об мои ноги и вальяжно пошел утолять свои насущные потребности.

– Наши эфирные Мата Хари прислали тебе диск! – крикнул Диего из гостиной, где он разжигал камин для меня.

По условиям договора о найме Диего готовит еду, когда кухарка выходная, потому что я сжигаю напрочь все, что ставится на огонь. Но кофе завариваю сама. В кофеварке, по своему рецепту – с корицей и ванилью. Диего иногда себе варганит напиток по типу арабского – с перцем и кардамоном, но я такое не уважаю.

Добавив в чашку молоко и сахар, я отнесла обе чашки в гостиную и устроилась в низком кресле около камина, чуть ли не сунув ноги в огонь.

– Готова? – Мужчина получил мой утвердительный кивок и щелкнул пультом проектора.

На экране возникло объемное изображение шикарного офиса, увешанного глянцевыми, с дарственными надписями фотографиями счастливых моделей и манекенщиц.

Увидев их, я громко икнула и откровенно расхохоталась. Вряд ли Наташа Поли осчастливила своим присутствием сие убогое заведение!

Следующие кадры… За массивным столом восседал улыбчивый, лучащийся доброжелательностью Вольдемар. Напротив него на краешках стульев примостились Марика и Сапфира.

Для начала Вольдемар спел красивую песню о грядущих перспективах, потом выдал девушкам анкеты и сказал:

– Только отвечайте на все вопросы искренне, красавицы!

– Дидро сказал: «Искренность – мать правды и вывеска честного человека», – подняла на него наивные карие глаза Марика.

– Это тот, который Пушкина убил? – деловито поинтересовалась Сапфира, грызя кончик ручки белоснежными зубками.

Диего фыркнул в чашку:

– Это она меня сейчас убила…

– Нет, – сдвинула брови Марика. – Неуч! Это известный модельер, наклейки выпускает!

– …наповал, – закончил телохранитель, промокая свои черные брюки от разлитого кофе.

Я откровенно ржала, рассматривая абсолютно искренние мордашки подружек.

Надо отдать должное Вольдемару – он сдержался. То ли сам не знал, то ли уже привык к блеску чужого интеллекта.

Пока девчонки исправно строчили в анкетных листочках, трудолюбиво отображая для фирмы свои немудреные данные, змий-искуситель принялся осторожно расспрашивать о возможных препятствиях на пути модели:

– А как к этому относятся ваши родители?

– Понятия не имею, – отозвалась Сапфира, не поднимая головы.

Эфирные не рождаются общепринятым способом, они возникают на месте сильных электрических аномалий.

– В смысле? Вы им не сказали? – опечалился Вольдемар.

– В смысле – мы с бабками, – печально воззрилась на него Марика.

– С деньгами? – выкатил «мудрости зерцала» рекрутер.

– Мы у двух бабок комнату снимаем, – разъяснила ему Сапфира. – А так мы – дети свободного полета. Родителей не имеем.

Интервьюер враз подобрался, его интерес перестал быть праздным, становясь хищным. Очевидно, что до этого момента наши девушки его особо не интересовали. Теперь все изменилось: он ловил каждое их слово, каждое движение. Зримо оценивал их природные достоинства и недостатки.

Еще бы! От них зависит, сколько пенёнзов, как называла одна моя знакомая полячка деньги, капнет ему в карман.

– Детдомовские? – с фальшивым сочувствием спросил Вольдемар, что-то помечая в документах.

– Ага, – кивнула Марика. – Выросли на «Семи ветрах», а сейчас сами по себе. Призвание вот ищем.

– Можно ваши документы посмотреть? – строго попросил блондин. – Вдруг вы несовершеннолетние?

– Что вы! Мы совершеннолетние! – возмутилась Марика, протягивая паспорт. – Сейчас лето? Лето! Значит, мы совершеннолетние! А зимой совершеннозимние!

– Какой тонкий юмор! – польстил ей Вольдемар, перелистывая странички. – И какое странное отчество – Корлеоновна.

Я закатила глаза – опять девчонки выпендрились!

– Зато фамилия исконно русская! – гордо сказала Марика Корлеоновна. – Мюллер!

Мы с Диего на пару опять поперхнулись. Не смеяться было просто невозможно.

– Да уж, – немедленно согласился рекрутер, рассматривая паспорт Сапфиры. – Сапфира Калмук…

– Калмухамбетовна, – любезно поправила его девушка. – Так нашего завхоза звали… в детдоме.

– Если я правильно помню… – сообщил мне Диего. – То Калеке́, которого твоя протеже записала в завхозы, сильно бы на это обиделся. Чем он сейчас занимается?

– Заведует распределением наказаний, – услужливо напомнила я.

– Вот-вот, – буркнул телохранитель. – Завхоз!

Мы снова вернулись к просмотру.

– А где вы прописаны? – продолжал допрос Вольдемар. – Электробам. Прекрасно!

– Чего прекрасного? – нахмурилась Сапфира. – Ни одного модельного агентства на триста квадратных километров. Пришлось сюда ехать!

– Мы вам рады! – улыбнулся Вольдемар. – Заполнили? Умнички. Теперь вам нужно сфотографироваться в купальнике для портфолио и оставить свои контактные телефоны. Результат собеседования мы обязательно сообщим. Думаю, послезавтра.

На этом запись закончилась.

– Клюнул, – подвел черту Диего.

– Надеюсь, – сказала я, вставая и с хрустом разминаясь. – Извини, мне нужно собраться на встречу в ресторане.

– Хочешь, сделаю массаж? – искушал меня телохранитель, загадочно поблескивая аквамариновыми глазами.

Вот как раз массажа мне и не хватало! Да меня от одного твоего вида сразу трясет и в голове крутятся неприличные фантазии, какой массаж, Диего?!

– Не стоит, – с некоторым усилием отказалась я, с трудом отбрасывая от себя видение – его руки в масле, скользящие по моему телу. – Мне необходимо поразмыслить. – И сбежала к себе в комнату, пока не передумала.

Я на автомате оделась и накрасилась, подошла к большому зеркалу, сделала движение рукой – и невольно шарахнулась. Сама себя не узнала. Докатилась, называется.

Из зеркала на меня горделиво взирала стройная светская львица в серебристом комбинезоне и в босоножках на высоких каблуках. Блондинка с пшеничным оттенком густых локонов, собранных во французскую косу. Прямой нос с раздувающимися от нарастающего гнева тонкими ноздрями. В широко расставленных кошачьих золотистых глазах тлел опасный огонек, обещающий перерасти в пожар. Крупный рот капризно изогнулся.

Надменная посадка головы на длинной шее. Идеальная грудь, чуть приоткрытая серебристой тканью, оттеняющей солнечный оттенок кожи. Тонкая талия, переходящая в крутые бедра. И ноги… по признанию многих – бесконечные.

Я потрясла головой – нет, это не я!

Это неизвестное науке существо с пылающим огнем в глазах, перед которым сразу хочется пасть ниц, хоть я и не мужик. Огненная сотворенная, почти элементаль. Не я.

Да и самой собой любоваться… несколько странновато. Отражение потрясло головой вместе со мной.

Ладно, примем единство отражения с оригиналом за аксиому.

Только где та влюбленная наивная девочка, так доверчиво раскрывшая сердце? Где тот невинный в жизненных вопросах ребенок с доверчиво распахнутыми глазами, с радостью глядящими на окружающий мир? Где ты, маленькая?

Как же я скучаю по тебе, с тоской нося маску высокомерной стервы, идущей по головам. Возвращайся…

На миг в зеркале мелькнуло юное личико Маши, тут же сменившееся роскошной личиной Марии.

Я еще раз тряхнула головой, прогоняя остатки ностальгии. Сначала – дело, потом – тело!

Застегнув на шее оригинальное колье из белого золота и вдев в уши подходящие по стилю серьги, я провела рукой по зеркалу, словно стирая остатки воспоминаний, и вышла из комнаты.

– Ты прекрасна! – сообщил мне Диего, пока я спускалась по лестнице. Телохранитель был, как всегда, в черном дорогом костюме, ладно сидящем на атлетической фигуре, и белоснежной, распахнутой у ворота рубашке. Готовая реклама таксидо от любой крутой фирмы! Он принципиально не признавал галстуков и никогда их не носил – только платки. Иногда…

– Ты тоже хорошо выглядишь, – равнодушно скользнула по нему взглядом.

– Ты снова ушла, – грустно сказал Диего, провожая меня к машине.

Я вскинула на него безразличные глаза и ответила:

– Я еще не приходила.

– Вижу, – после нескольких секунд молчания отозвался телохранитель и включил зажигание.