Глава 22
Ты меня на рассвете разбудишь,
Попытавшись тихонечко смыться.
Ты меня никогда не забудешь,
Если хватит минут помолиться!
– Что случилось? – подскочил Диего, с тревогой глядя на меня. Потом пошарил под кроватью и достал огнетушитель.
Очень вовремя. У меня от злости пламя чуть через уши не вырывалось.
За окнами отгорел рассвет. Стало светло.
– Повтори! – потребовала я, обращаясь к подруге. – Я, кажется, уже проснулась на всю жизнь!
– Вольдемар забронировал билет на завтрашний вечер, – послушно повторила Лёна. – На фальшивый паспорт. В Испанию.
– Где он? – выплюнула я клуб дыма. – Где этот гад, эта жаба пузырчатая?
Диего шустро открыл окно.
– В заброшенной деревне Кузюкино, во втором доме после колодца, – доложила Лёна. – Отсиживается и домой глаз не кажет.
– Лёна! – рявкнула я пламенем. Любовник немедленно принес мокрое полотенце. – Переведи деньги на жену и аннулируй все его счета! Пусть эфиры хакерами поработают!
– Это противозаконно, – заметила юристка, впрочем не особо сопротивляясь.
– Мне это до лампочки, – так же индифферентно ответила я, отфыркиваясь в полотенце. – Вольдемару они уже не понадобятся!
– Да, мой генерал! – отрапортовала шатенка. – Сделаю все, что в моих силах! – И отключилась.
– Диего, – повернулась я к мужчине, отодвигая от лица мокрую тряпку. Решительно приказала: – Через три часа отвезешь Максима домой.
– Я поеду с тобой! – воспротивился испанец. – Мальчишку домой могут и эфиры отвезти. Или Натка.
– Конечно, любимый, – ласково улыбнулась я и… уложила Диего мощным хуком справа. Прошептала, наклонившись: – Прости, но я пойду одна.
Такой подлости бодигард от меня не ожидал, поэтому свалился как подкошенный.
Понимая, что долго он в отключке не пробудет, я предприняла экстренные меры безопасности. Заткнула рот полотенцем и связала руки и ноги поясами от халатов.
Тоже очень хлипкая преграда для здорового злющего мужика. Но тут больше психологический расчет. Пока будет грызть кляп и освобождаться от пут, а потом рвать их – чуть-чуть подобреет. Пар выпустит. Во всяком случае, я на это очень надеюсь… Если, конечно, не лишится зубов. Тогда озвереет окончательно, а я, если останусь в себе, рискую остаться без… себя.
Потом быстро оделась и выскользнула из дома. Завела «мерс» и рванула в нужную сторону.
Мой горячо любимый Вольдемар выбрал идеальное убежище для своей смерти. Даже если он решит поиграть в игру «Догони злодея», все равно мы никому не помешаем. Прежнее население Кузюкино перебралось в другое место или поумирало. Тут никого больше нет.
Я оставила «мерс» за углом и прокралась мимо повалившихся заборов к нужному дому.
Точно! Кто-то там есть. Протоптанная тропинка на траве. Ведро рядом с дверью, не покрытое ржавчиной. У завалившейся на один угол баньки развешены трусы и носки.
Ладно. Подождем. Гоняться за бывшим по незнакомому дому – себе дороже. Мало ли, может, эта предусмотрительная селекционная «редиска» подпол оставила открытым. Или ухват за углом гаденыш прислонил. Или пару носков нестираных заныкал и бережет как ядерное (ядреное!) оружие.
Я прислонилась спиной к колодезному срубу и приготовилась ждать. Кстати, ждать пришлось недолго… часа два. Не успела я пересчитать все одуванчики, как распахнулась покосившаяся дверь и на пороге нарисовался кот Бразилио… извините, Вольдемар.
В белой шляпе, светлом костюме и летних туфлях сей дегенерат… пардон, вырвалось, – ренегат бодрой походкой от бедра направился «до дому, до хаты». Фигли! «Живите богато» его проскочило стороной. Левой.
– Милый, – выразительно пропела я, привлекая его внимание, – не ко мне ли ты, сокол ясный, полететь собрался?
Вольдемар сразу посерел, как-то весь скукожился и стал ниже ростом. Медленно-медленно повернулся. Узрел, что я одна участвую в торжественной встрече, и внезапно осмелел.
– Чего тебе?.. – фыркнуло дитя вне разума. – Никак мужик срочно понадобился?
– А то! – кивнула я, соглашаясь. – Без тебя прям белый свет немил стал! Солнце – и то восходит на востоке. Прикинь?
Пока Вольдемар соображал, где же взаправду должно всходить солнце, я отлепилась от колодца и пошла к нему навстречу.
– Отстань от меня, – предупредил мужчина, оглядываясь, чем бы меня приложить по темечку. – Мне некогда!
– Естественно, – широко улыбнулась я, делая еще несколько шагов. – Тебя ж, касатик, в Испании заждались.
– А ты откуда знаешь? – насторожился Вольдемар, напрочь забыв о презумпции невиновности. Мокрица! Как есть мокрица! Не боюсь, но брезгаю. Хотя эта отдельно взятая особь для нормальных людей смертельно опасна.
– Я, цыпленок мой бройлерный, все про тебя знаю, – ласково заверила я его. – Даже то, что ты, жертва птицефермы, своего собственного ребенка бросил. И жену.
– Выживут, – фыркнул мужчина, поворачиваясь ко мне спиной. – Уйди по-хорошему, или мне придется принять меры.
Я затеплила на ладони свои шесть огоньков.
– Повернись, – приказала Вольдемару. – Пора встретить свою участь лицом к лицу, как мужчина!
– Да отстанешь ты, надоеда! – взвизгнул мерзавец, оборачиваясь и доставая оружие.
– Он ваш, – стряхнула я с руки огоньков, которые тут же воплотились в огненные фигуры и двинулись к застывшему человеку. Медленно. Загоняя жертву в ловушку, из которой нет выхода.
Они играли истекающим ужасом, испуганно скулящим Вольдемаром, как кошка с мышкой. Упивались его криками. Питались агонией разума.
– Пощади! – заорал Вольдемар, падая на колени и утыкаясь лбом во влажную траву. – Я все отдам! Все!
– Конечно, – наклонилась я к нему, приподнимая его голову за волосы. – Ты отдашь мне жизнь, а остальное возьму я сама!
– Будь ты проклята! – заорал Вольдемар, отбиваясь вслепую, нелепо и отчаянно, словно и не мужчина передо мной вовсе, а хилый ребенок. – Проклята!
– Ты опоздал, – ласково ответила я, давая знак помощникам закончить дело. – Я УЖЕ проклята. И теперь мы будем прокляты вместе!
Как он горел! Просто загляденье. Внутри поднялась мощная волна удовлетворения и злорадства.
«Ты чувствуешь это? – шептал вернувшийся голос. – Месть – это не холодное блюдо. Горячее. Месть разжигает кровь и будоражит чувства!»
– Уйди, противный, – отмахнулась я. – Не до тебя!
«Нет, – хмыкнул голос, набирая силу. – Уже нет!»
В это время ко мне вернулись уже семь огоньков. Они впитались в кожу…
«Ты моя! – загремел голос, проявляясь. Передо мной возник призрачный Рошан, довольно скалясь и протягивая на ладони семь огоньков. – Семь и я! Семья!»
Все произошло быстро. Очень быстро.
Ифрит мгновенно впитался в меня, и… меня не стало. Где-то на окраине своего сознания я испытала дикую боль. Выворачивались и трещали суставы. Рвались мышцы. Дробились кости. Земля удалялась, как будто я становилась выше ростом.
Я запрокинула отяжелевшую голову, чтобы закричать, но из моей груди вырвался громкий полурык-полурев.
Кто я?
«Ифрит! – засмеялся Рошан. – Теперь ты – это я!»
Мое маленькое, крошечное «я» в окружении ближайших врагов горько заплакало. Но никто снаружи меня не услышал.
Тогда я разъярилась.
– Нет! – прорычала я, поднимая… руки?.. Эти когтистые лапы – мои руки?! Господи, прикопай меня сразу под березкой. – Нет!
Лапы раздирали грудь. Я знаю, я там, внутри. Просто нужно найти, нужно вытащить, дать моей настоящей сути свободу.
«Смешная! – веселился Рошан, уверенно занимая разум. – Маленькая смешная девочка. С кем ты борешься? Со мной? Мне тысячи лет!»
– Да хоть миллионы! – рычала я, не обращая внимания на внешнюю и внутреннюю боль. – Иди на пенсию.
«Подергайся, – милостиво разрешил мне Рошан. – Это пройдет. Я точно так же бесился, когда получил этот бесценный дар. А потом, как видишь, все прошло. И мне даже понравилось».
– Если тебя обратили, – свирепела я, вгрызаясь когтями в собственную плоть. Кровь летела брызгами. – Зачем ты делаешь это со мной? Отступись!
«Никогда, – нежно улыбнулся Рошан, барственным жестом поглаживая мою сущность за ушком. – Я хочу жить. И ты мне в этом поможешь. Правда, быть женщиной для меня внове, но я справлюсь. Научусь. Ифриты способные. Представляешь, как я буду медленно убивать всех, кто тебе дорог, чтобы освободиться от досадных глупых привязанностей?»
– НЕТ! – Вокруг меня разгорелось яркое пламя. Языки огня пожирали все, до чего смогли дотянуться. Уже загорелись ближайший забор и колодезный сруб. Скоро искры перекинутся на дома. И здесь начнется огненное пекло…
«Да! – радовался Рошан, протягивая призрачные руки к огню, впитывая силу. – Да, моя драгоценная оболочка! Чем больше ты будешь сопротивляться, тем сильнее я стану в итоге. Отрицай, борись и корми меня, девочка! Я так голоден!»
У меня опустились руки. Куда ни кинь – везде клин. Бороться – подпитывать Рошана. Сдаться – потерять себя. Что мне делать? ЧТО?
Рошан немедленно воспользовался моментом растерянности и загнал меня в метафизический угол. Сковал цепями, пришпилил к стене.
– Видишь, – ухмылялись мне в лицо алые глаза с огненными зрачками. – Видишь, как все просто. Нужно просто отпустить.
Сознание медленно гасло. Бытие воспринималось как что-то далекое и совершенно ненужное. Мне хотелось лишь закрыть глаза и погрузиться в длительный и глубокий сон. Я так устала. Мне больно и страшно.
Простите меня, любимые… Прости меня, Диего… Прости. Я оставляю те…
– Мария! – раздался крик. – Любимая, не сдавайся! Я помогу!
– Поздно! – проревел Рошан, забирая все полностью себе. – Ее уже нет!
Темнота сознания. Пыль сердца. Пепел души.
И только «кап-кап-кап» нарушает мой прочный покой. Только эта настойчивая звонкая капель разбивает окружающую темноту, позволяя мне надеяться, что я еще жива.
Кап-кап-кап! – поет вода, омывая меня прохладой, освежая запекшуюся душу. Кап-кап-кап – звенит ручеек, пробираясь в сознание и принося облегчение. Кап-кап-кап – журчит речка, вымывая горький пепел забвения. Кап-кап-кап – это жизнь или смерть?
Кап-кап-кап…