РУБИНОВЫЙ РАССВЕТ
История Эоны де Гиларо

Зал для торжественных церемоний в королевском дворце выглядел роскошно. Позолота, резьба, картины из полудрагоценных и драгоценных камней, дорогой паркет, тысячи свечей в люстрах, украшенных алмазными и хрустальным подвесками. Зеркала в тяжелых рамах, делавшие пространство зала бесконечным. Множество гостей, лорды и леди в парадных туалетах — родные, близкие и друзья выпускников, стоявшие ближе к концу зала, и молодые люди и барышни — они расположились вокруг возвышения, на котором стояли два пока пустых трона. Девушки взволнованно улыбались, обмахивались веерами, поглядывали туда, где вскоре должен появиться король с супругой. Ежегодное торжественное мероприятие, посвященное выпуску из двух учебных заведений — Королевского пансиона для благородных девиц и Королевского колледжа, в котором обучались юноши, проводилось во дворце. Венценосная чета поздравляла молодых леди и лордов с полученным образованием и готовностью к дальнейшей светской жизни.

Девушки стояли отдельно, молодые люди — тоже, разделенные преподавателями. Только после официальной части можно было уже свободно перемещаться по залу, общаясь и танцуя, угощаясь с подносов, которые разносили многочисленные слуги, и со столов, стоявших у одной из стен. Все девушки одеты строго в цвета своих родов и кланов, и украшения тоже из родовых камней — регламент торжества. Пока не прибыл король, молодые люди переговаривались, сбивались в кучки, спеша наобщаться — ведь вскоре многим из них предстояло разъехаться по своим поместьям, далеко не все жили в Таниоре.

Поближе к тронному возвышению стояла группа девушек, как и все, с живым интересом оглядывавшихся вокруг и беседовавших между собой.

— Эона, тебя домой после выпуска забирают, да? — обмахнувшись веером и в рассеянности скользнув взглядом по гостям, спросила изящная брюнетка в серебристом платье — Норрэна де Ливера, старшая дочь герцога Алмаза, главы клана.

— Да. — Миловидная девушка с темно-рыжими, слегка отливавшими лиловым локонами, убранными в затейливую прическу, посмотрела в ту сторону, где стояла ее семья и несколько знакомых. На лице, усыпанном веснушками, мелькнула улыбка. — Меня там ждут, и давно.

Вместе с родителями Эоны там же находились два молодых человека, один чуть постарше другого. И оба смотрели на юную леди де Гиларо с почти одинаковым выражением на лицах и улыбками, хотя по внешности отличались. Который помладше — светловолосый, с тонкими чертами лица и еще по-юношески худощавой фигурой, а второй, наоборот, высокий, статный, подтянутый, медно-рыжие волосы собраны сзади в хвост или в косу, девушкам не было видно. Квадратный подбородок и слегка прищуренный взгляд добавляли ему мужественности, и на молодого человека косились многие девушки и леди постарше. Однако он смотрел только на Эону, не отрываясь, и на лице рыжего читалась нежность. Такая же, как в улыбке блондина рядом.

Одна из выпускниц, стоявшая рядом с Эоной вместе со своей сестрой-близняшкой, в наряде яблочного цвета и изумрудном гарнитуре, таком же, как и у второй, хихикнула в кулачок, зеленые глаза хитро блеснули.

— О, да, Эни, а который из двух? — ехидно поинтересовалась леди Левидия де Шинн, стрельнув взглядом в сторону родных Эоны и дернув пушистым ухом с кисточкой. Барышня происходила из рода Рысей и принадлежала к фиррам — отличительной особенностью этой расы были уши и хвосты, и в отличие от людей-аристократов они не оборачивались в драконов. — Они же оба к тебе в гости приезжали, да, пока ты в пансионе училась?

Юная леди Аметист нахмурилась, поджав губы.

— Мой жених — Экар, Леви, — довольно сухо ответила она на подколку молоденькой виконтессы. — Я не раз говорила. С Уином мы просто дружим, и с Экаром они друзья, пусть Уин и старше. Мы с детства вместе…

Еще одна девушка, невысокая пухленькая блондинка в васильковом наряде, звонко рассмеялась, чем заслужила парочку недовольных взглядов нескольких леди рядом.

— Эона, ты разве не видишь, как он на тебя сейчас смотрит? — Она подмигнула, понизив голос. — Совсем не дружеский взгляд, между прочим, да и когда он приезжал, я тоже подметила, как он вел себя с тобой.

— Юффи, прекрати. — Леди Эона поморщилась. — Тебе показалось…

Их разговор прервался фанфарами и звучным объявлением церемониймейстера о появлении его величества короля Димарии Рэйгера с супругой. Гости и выпускники затихли, все, в том числе и барышни, повернулись к возвышению, на котором стояли два трона. Леди присели в реверансах, мужчины склонились, приветствуя правителя. Девушки, конечно, с любопытством поглядывали, приподняв головы — они первый раз видели короля и его супругу. Последняя ждала ребенка, и свободное платье мягко обрисовывало уже заметный животик. Ее величество была хрупкой, миниатюрной молодой женщиной со светлыми волосами, убранными в сложную прическу, с тоненькой фигуркой, никак не вязавшейся с беременностью, и мягким, нежным лицом. Немного неуверенная улыбка, рассеянный взгляд — королева явно не горела желанием появляться здесь, но регламент требовал ее присутствия хотя бы несколько минут, пока Рэйгер произносит торжественную речь.

Королева девушек интересовала мало, они дружно уставились на Рэйгера. Высокий, с широкими плечами и узкой талией, темными волосами до плеч, перехваченными тонким золотым венцом, украшенным драгоценными камнями, король выглядел внушительно и притягательно. Чуть прищуренный взгляд обвел собравшихся, правитель слегка кивнул, потом повернулся к супруге и заботливо усадил ее на трон. Юффи, леди Сапфир, не отрывала взгляда от его величества, на ее лице появилось выражение восторга — впрочем, как у большинства девушек в зале.

— Такой красивый, — едва слышно прошептала юная герцогиня и добавила, вызвав озадаченные взгляды подруг. — Хотела бы я быть с ним…

— Юффиль, ты с ума сошла! — тихо отозвалась Норрэна, нахмурившись. — Всем известно, король любит супругу и ни на кого больше не смотрит! Или тебя устроило бы положение фаворитки?

Юффи только вздохнула, не сводя взгляда с короля, который произносил приветственную речь и поздравлял выпускников и выпускниц.

— А пусть бы и так, — одними губами ответила Юффи, в ее синих глазах мелькнуло странное выражение, а щеки слегка покраснели.

Со стороны Эоны послышалось негромкое фырканье.

— Ручеек, перестань, — отозвалась леди де Гиларо. — Быть любовницей короля — не самое лучшее положение для молодой девушки. Через год и не вспомнишь о своих словах, вот увидишь, — уверила она подругу.

Юффиль ничего не сказала, все так же наблюдая за королем. Он между тем закончил торжественную речь, дал знак музыкантам, и под сводами зала зазвучала музыка, а родные и друзья поспешили к юным леди и лордам. Девушки разделились, разойдясь с родственниками и друзьями в разные стороны. Эона де Гиларо постаралась выкинуть из головы намеки неугомонной фирры, не сводя взгляда с Экара и упорно не глядя на Уинхилда. Строго говоря, он мог и не появляться на этом приеме, все-таки наследник клана Рубинов больше друг Экара, чем Эоны. Но он пришел. Эни прогнала упорно засевшую в голове мысль о том, что, возможно, намеки Левидии не так уж беспочвенны. Нет, ерунда, Уин — старший сын герцога де Модано, и ему, скорее всего, присмотрели невесту из более подходящей знатной семьи. Она же всего лишь скромная леди из Аметистов, и ни разу Уин не позволял себе ничего… такого.

Размышления девушки прервались, родители и Экар с другом подошли к ней.

— Дорогая, поздравляю. — Мама тепло улыбнулась и коснулась губами щеки Эоны. — Ты умница, нам присылали письма с благодарностью. — Баронесса де Гиларо с гордостью посмотрела на дочь.

Вообще, конечно, в Королевском пансионе учиться было несложно: этикет, дворцовый, повседневный, для встреч в узком кругу, на торжественных приемах дома или в гостях, во дворце. Танцы конечно же. Музыка, пение, если у девушки имелся талант к этим видам деятельности, а нет — рисование, вышивка, другие занятия, годящиеся для досуга молодых леди. Бытовая магия: как сохранить одежду чистой, не помятой, а срезанные цветы в вазах — свежими, простые иллюзии, применение несложных артефактов и прочее. Ведение хозяйства, куда же без этого. Наука флирта, очень важная для молодой леди — как не перейти тонкую грань, а точнее, как ее разделить, и где следует вести себя соответственно этикету, а где разрешается и отойти немного от образа приличной барышни. Опять же, до определенных границ. Все же Королевский пансион, заведение серьезное. Устроение приемов, управление прислугой и другие немаловажные для будущей жены умения. Ну и вообще для воспитанной благородной дамы.

— Спасибо, мама. — Эона улыбнулась в ответ и перевела взгляд на Экара.

Но не успели они обменяться и парой слов, как вперед совершенно неожиданно выступил Уинхилд. Он склонился перед юной леди де Гиларо, протянул руку и глубоким низким голосом произнес:

— Миледи, позвольте пригласить вас?

Эона много раз слышала Уина, но почему-то именно сейчас этот голос что-то затронул, отозвался странным напряжением внутри. Она подавила неуместную дрожь, шикнула на себя за непонятные эмоции и спокойно улыбнулась, вложив тонкие пальчики в широкую ладонь маркиза де Модано.

— Позволю, но только один танец. — Эни покосилась на Экара. — Следующие принадлежат Экару, Уин.

Конечно, жених не слишком обрадовался такому поступку друга, в его оранжевых с красноватыми разводами глазах мелькнуло раздражение. Но граф де Мерис был слишком хорошо воспитан, чтобы показывать эмоции, и потом они же с Уинхилдом дружили с детства.

— Как скажете, моя леди, — как ни в чем не бывало отозвался между тем маркиз и слегка сжал ладонь Эоны, не сводя с нее внимательного взгляда.

Ей показалось, Уин вел себя сегодня… несколько странно, не так, как обычно. Эта официальность, хотя они давно отказались от титулов в своем кругу. Немногословность, а ведь обычно маркиз развлекает рассказами про учебу в колледже, которая закончилась год назад, всякие смешные случаи в казарме — он проходил службу в Королевской гвардии, что позволяло ему довольно часто навещать Эону, ведь жили они в Таниоре. Эни бы сказала, маркиз чем-то взволнован, оттого и сдержан, вон как сверкают необычные, цвета рубина, глаза.

Уинхилд вывел Эону на середину зала к остальным танцующим, положил ладонь на талию, придвинув к себе чуть ближе, чем полагалось. Она немного отвернула голову, сердце неожиданно пару раз сильно стукнулось о ребра, и Эни вдруг обратила внимание на аромат туалетной воды маркиза — резковатые, пряные нотки каких-то специй переплетались с тонкими сладковатыми, кажется, ванили, и едва уловимыми терпкими оттенками. Изнутри встрепенулась, отозвалась Сумеречная, от драконицы пришла волна тепла. Ей запах тоже понравился.

— Эни, я через несколько дней уезжаю на границу с Алерией, — сказал Уин, и девушка едва не вздрогнула, слишком глубоко погрузившись в волнующие переживания, вызванные туалетной водой Уинхилда. — На два года. Потом окончательно вернусь, служба закончится.

Эона не ожидала услышать такую новость, и слова Уинхилда расстроили юную леди де Гиларо. Она посмотрела на маркиза, храбро улыбнулась, не показав эмоций.

— Но тебя же будут отпускать, правда? — Голос не дрогнул, прозвучал, как обычно.

Представив, что целых два года они не увидятся, Эни отчего-то загрустила. Оказывается, она привыкла к частым визитам Уина, одного или с Экаром.

— Нет. — Уинхилд с сожалением улыбнулся и покачал головой. — Будешь скучать, Эни?

— Буду, — ответила она прежде, чем успела понять, что говорит.

Тут же почувствовала, как к щекам прилила кровь, и опустила взгляд. Хотя что тут такого, они же друзья, и да, она действительно будет скучать по веселому обществу Уина!

— Я буду писать тебе, обязательно!

Показалось ей, или в низком, завораживающем голосе проскользнули радостные нотки?

— Спасибо, — вздохнула она.

— Эни, я бы хотел поговорить с тобой наедине, — вдруг серьезно попросил Уинхилд, чем несказанно удивил юную леди де Гиларо.

Да и взволновал, признаться. Неясное предчувствие сладко сдавило грудь, дыхание на мгновение пресеклось. Эона снова рассердилась на себя за неуместные эмоции.

— О чем ты хотел поговорить? — как можно спокойнее спросила она.

— Сюрприз. — Маркиз де Модано улыбнулся, подмигнул, и в глубине его взгляда загорелся огонек. — Выйдем на террасу после танца?

Раньше Эни совершенно спокойно гуляла с Уином в парке, когда он приезжал, или они сидели в кафе и ресторанчиках, тоже одни. Но тогда вокруг были люди. Наедине с Уинхилдом Эона ни разу не оставалась. Вот с Экаром — да, было, в уединенных беседках парка. Вспомнив деликатные, нежные прикосновения губ жениха, Эона слегка покраснела, отвлекшись от вопроса Уинхилда.

— Эни? — напомнил о себе маркиз. — Пойдем?

Музыка закончилась. Леди де Гиларо покосилась на партнера, поймала задумчивый взгляд рубиновых с розовыми искорками глаз. Отказаться не смогла, и слова куда-то подевались. Эни лишь молча кивнула, волнение пощекотало изнутри мягкими лапками, прошлось вдоль позвоночника невесомым лепестком, родив волну мурашек до самых кончиков пальцев на ногах. Маркиз предложил ей руку, и девушка положила ладонь на сгиб локтя, невольно отметив крепкие мышцы, ощущавшиеся через камзол. Неожиданно смутилась, сглотнула, собственное смятение в обществе Уинхилда вызвало раздражение. Да что с ней происходит, всегда же спокойно общались, дружили! И никогда она не обращала внимания ни на то, как пахнет маркиз, ни на его внешность…

Уин подвел Эону к широкой портьере, прикрывавшей стеклянную дверь на террасу, отвел ее, пропуская девушку. Она прошла, сжимая в руках веер, остановилась около перил, глядя на роскошный дворцовый парк, расцвеченный сотнями фонариков, и остро чувствуя присутствие Уинхилда за спиной. Кроме них, здесь никого не было.

— Ты улетаешь сразу после приема? — спросил он, встав за спиной Эни, отчего ее волнение усилилось.

— Д-да, завтра утром, — запнувшись, ответила она, теребя резные пластинки веера.

От близости маркиза хотелось ежиться. Эона слышала его дыхание, слабый ветерок доносил запах туалетной воды, и хотелось прикрыть глаза и вдыхать, вдыхать… Леди Аметист испуганно шарахнулась от собственных странных желаний, отпустила веер и вцепилась в мраморные перила, глядя перед собой невидящим взглядом.

— Тогда мы увидимся нескоро, наш отряд собирают на рассвете. — Уинхилд вздохнул, и его ладони вдруг легли на ее плечи, прикрытые тонким шелком лилового цвета.

— Уин… — вырвалось у нее, и Эона дернулась, страстно желая сохранить между ними расстояние.

— Ш-ш-ш-ш, — перебил ее лорд Рубин мягким, вибрирующим голосом, его горячее дыхание обожгло ухо Эоны. — Эни, выслушай меня, хорошо? — Ладони маркиза скользнули вдоль рук девушки и мягко прижали к прохладному мрамору дрогнувшие пальчики молодой леди. — Я не думал, что уеду, и планировал несколько по-иному наше с тобой дальнейшее общение, но так уж вышло. — Эона ощутила, как изгиба шеи осторожно коснулись теплые губы, и прикосновение словно обожгло.

Она беззвучно ахнула, растерявшись, и беспомощно замерла, чувствуя, как суматошно забилось сердце.

— У-уин, ч-что ты… — сорвалось с ее губ, но маркиз снова перебил:

— Эни! — Одна его рука скользнула на тонкую девичью талию, другой молодой лорд обхватил плечи девушки и развернул к себе. Потом приподнял ее голову за подбородок, обвел контур приоткрытых, чуть дрожащих губ Эоны пальцем. — Я ждал, пока ты повзрослеешь достаточно, чтобы суметь ответить на мои чувства, — продолжил Уинхилд, а у нее в груди все замерло от непонятного сладкого предвкушения и одновременно тревоги. — Думал ухаживать за тобой, но все сложилось иначе. — Уинхилд чуть наклонился, завораживая взглядом мерцавших в темноте глаз, сейчас казавшихся совершенно черными, только на самом дне посверкивали бордовые искры.

— К-какие чувства?.. — испуганно пискнула Эона, она оказалась совсем не готова к такому повороту событий.

От Сумеречной пришла волна удивления, но драконица, в отличие от хозяйки, не беспокоилась. Скорее, ей было интересно, чем же закончится разговор. А лицо Уинхилда находилось слишком близко, по мнению Эоны, однако отвернуться сил не нашлось. Маркиз обнял ее крепче, наклонился ниже и коснулся уголка губ леди де Гиларо. А потом шепнул в маленькое, порозовевшее ушко:

— Я люблю тебя, Эни, звездочка моя ясная, еще как увидел на зимнем балу. — Ладонь Уинхилда скользнула на ее шею, а потом на затылок, пальцы осторожно зарылись в рыжие локоны, не потревожив прическу. — Вдруг понял, что ты уже не та девчонка, с которой мы лазали по окрестным лесам и летали наперегонки в родовом поместье. — Шепот Уина стал приглушеннее, губы провели по виску Эоны, а она уперлась в грудь маркиза в слабой попытке избежать неизбежного.

Ноги подкосились, сознание поплыло, и сейчас юная леди даже не вспомнила, что у нее есть жених — все знали, Экар и дочь барона де Гиларо помолвлены чуть ли не с рождения, и после ее выпуска из пансиона они поженятся. Слова Уина прозвучали для Эоны как гром среди ясного неба, она даже предположить не могла…

— Что ты такое говоришь… — слабым голосом произнесла Эни, пребывая в сладком оцепенении, а Сумеречная совершенно неожиданно довольно мурлыкнула — ей нравилось происходящее!

— Ты выросла, расцвела, превратилась в настоящую красавицу. — Губы маркиза легко коснулись ее губ, пока еще в намеке на поцелуй, но ее словно обожгло, она дернулась, судорожно вздохнув, и уперлась сильнее.

Эмоции смешались, пульс зашкаливал, одна половина Эоны хотела, чтобы Уинхилд продолжил, вторая возмущенно шипела, что это неправильно, у нее жених есть, и он ей тоже нравится. С Экаром спокойно и легко, и… Додумать Эни не успела.

— Я женюсь на тебе, звездочка, — выдохнул маркиз де Модано решительно и в следующий момент закрыл рот девушки поцелуем, на сей раз настоящим.

Язык молодого лорда Рубина нежно провел по мягким губам Эоны, пощекотал в уголках, настойчиво их раздвинул. Пальцы на затылке погладили основание шеи, спустились ниже, обвели чуть выступавшие позвонки, и Эни задохнулась от обрушившихся ощущений. Подалась вперед, выгнулась, прижавшись ближе к Уинхилду. Послушно приоткрыла рот, позволив ему углубить поцелуй, сделать его жарче, прибавить страсти. Внутри как будто огненный цветок расцвел, а кровь моментально превратилась в вязкую лаву. Язык Уина ласкал, дразнил, увлекал за собой, и Эни сама не заметила, как включилась в эту захватывающую, пикантную игру, пока еще не очень умело отвечая. Голова закружилась, дыхания не хватало, коленки подогнулись, и пришлось вцепиться в плечи молодого лорда Рубина, порадовавшись, что его рука крепко обнимает ее, не позволяя осесть на мраморную плитку пола. Эона таяла, растворялась в этих эмоциях, неожиданно сильных, ярких, притягательных. Остановиться сил не хватало, хотелось продолжения, чтобы не отпускал…

Вдруг чуткий слух Эни уловил женский смех, и ей показалось, что раздался он очень близко. Девушка со всхлипом откинула голову, нахлынуло осознание произошедшего и собственного поведения, и щеки как огнем ожгло от яркого румянца. Она отвернулась, резко оттолкнула Уинхилда — он, видимо, не ожидал, потому разжал объятия. Сердце Эоны колотилось в горле, эмоции никак не хотели успокаиваться, и стало ужасно стыдно за свою… несдержанность. Как она могла?! У нее жених есть!

— Эт-то подло, — пробормотала девушка, поспешно отступив на шаг и упорно избегая смотреть на маркиза де Модано. — Уин, как ты мог! Экар твой друг, и я тоже, зачем?..

— В любви, милая, друзей нет, — тихо и серьезно ответил Уинхилд, к облегчению Эни не попытавшись снова подойти к ней. — Я тебя люблю, и ты выйдешь за меня замуж, когда я вернусь.

— Я выйду замуж за Экара! — Она вздернула подбородок и храбро посмотрела на собеседника. — Ты меня любишь, возможно, но я тебя — нет!

Лорд Рубин медленно улыбнулся, глаза блеснули в полутьме как драгоценные камни.

— Хочешь сказать, что Экара любишь? — насмешливо, с отчетливой иронией спросил Уин. — Да ладно, Эни, ты никогда не смотрела на него как влюбленная девушка. Вы просто друзья. — Он шагнул к леди Аметист, но она поспешно отошла еще и покачала головой.

— Не знаю, что на тебя нашло, Уин, но я возвращаюсь к родителям и Экару, — как можно решительнее произнесла она, расправив плечи и подняв подбородок. — Если хочешь сохранить хорошие отношения между нами, советую забыть произошедшее здесь, потому что больше я такого не допущу.

Не дожидаясь ответа, Эона развернулась и поспешила к двери, стараясь не думать о словах Уинхилда, о поцелуе… который понравился ей, еще как, и всколыхнул то, что до сих пор дремало где-то глубоко внутри. Спало, ждало своего часа и своего мужчину… Когда Экар несколько раз касался ее губ в целомудренном поцелуе, ничего подобного с ней не происходило. «Выкинь из головы, Эни! — разозлилась она на себя. — Кто Уинхилд, и кто ты! Никогда его отец не позволит совершить такой глупости и жениться на той, кто ниже по положению! И вообще, с чего ты думаешь о свадьбе с Уином?!»

— Я запомню, как ты отвечала на мой поцелуй, звездочка. И вернусь, чтобы повторить, Эни, — раздался за спиной голос маркиза, завораживающий, низкий.

Девушка споткнулась от неожиданности, в лицо плеснуло жаркой волной, а Уин еще и добавил:

— И замуж ты выйдешь только за меня, запомни.

Громко фыркнув, Эона распахнула стеклянную дверь и зашла в зал, обмахиваясь веером. Возмущение пополам с волнением бурлило в крови, и еще немножечко грыз стыд — за то, с какой готовностью поддалась вспышке эмоций, вызванных внезапным поступком Уина. Нет, как он мог! Почти под боком у друга приставать к его невесте! Эни раздраженно засопела, пробираясь мимо гостей к родителям и Экару — она их уже видела, и жених, граф де Мерис, поглядывал по сторонам, высматривая леди Аметист. Девушка притормозила, длинно выдохнула, успокаивая дыхание, и уверенно направилась к ним. Надо просто забыть, вот и все. Уинхилд завтра уезжает, а к его приезду она уже будет замужем за Экаром, и маркиз ничего не сможет сделать. «Суми, нет, ты видела, что он себе позволил, нахал!» — обратилась Эни к драконице, пока подходила к своим. Однако от драконицы прилетела здравая мысль, сильно озадачившая и встревожившая Эни. «Решительный… Настойчивый… И дракон у него красивый…» Сумеречная затихла. Юная леди моргнула, замедлила шаг. «Он… он тебе нравится, что ли?!» — недоверчиво переспросила она, но зверь затаился в глубине сознания, ничего не ответив.

Эни чуть нахмурилась и продолжила путь. Странно все это, конечно, вечер выпуска полон сюрпризов. Хорошо, завтра утром она улетает домой, и жизнь снова станет простой и понятной. А скоро еще и выйдет замуж… Эона улыбнулась, постаравшись загнать подальше странное неуютное чувство, шевельнувшееся при этой мысли.

— Ты куда пропала, Эни? — Экар взял ее за руку, едва она подошла. — Я видел, вы с Уином танцевали, а потом исчезли. Что-то случилось?

Леди де Гиларо посмотрела на жениха, в его оранжевые с красноватым оттенком глаза, в которых читалось легкое беспокойство.

— Мне стало душно, и мы просто постояли на террасе, — спокойно объяснила она, краем глаза заметив мелькнувшую неподалеку знакомую рыжую голову. — Экар, пойдем танцевать? Я обещала сегодня все танцы тебе. — Эни улыбнулась шире и потянула жениха к остальным танцующим.

…До самого конца вечера, пока они не ушли, девушка не отходила от родителей и жениха, постоянно косясь по сторонам — не видно ли где маркиза? Однако, к некоторому разочарованию леди Аметист, де Модано нигде не было видно. Она подумала, что Уин ушел пораньше, решив выспаться перед завтрашней дорогой. Оно и к лучшему. Не стоит им сегодня больше видеться, ну а эмоции — это всего лишь эмоции. И тот поцелуй ничего не значит.

Несмотря на усталость, спала Эни беспокойно, а утром, проснувшись к завтраку, увидела на тумбочке около кровати маленький букетик из темно-фиолетовых крупных фиалок. Она беззвучно ахнула, прижав ладони к пылающим щекам и не сводя взгляда с провокационного подарка. «О-о-о… — томно протянула Сумеречная. Судя по всему, поступок Уинхилда — а никто другой не мог сделать такого подарка, пробравшись к ней в спальню самым возмутительным образом, — ей очень даже понравился. — Как романти-и-ично-о-о…» Эона шикнула на драконицу, поправила лямку кружевной ночной рубашки и выпрямилась в кровати, избегая смотреть на тумбочку. Мысль, что здесь был Уинхилд, да еще и возможно видел ее… в неглиже, снова вызвала прилив непонятных эмоций, а вместе с ними и возмущение. Да как он посмел вообще!.. Наглец! Однако леди Аметист никому не рассказала о предполагаемом визите лорда Рубина в свои покои. Папа еще не так поймет, мало ли. Хорошо, маркиз улетел и два года не появится.

После завтрака две семьи, барона де Гиларо и маркиза де Мериса, отца Экара, вылетели в земли Рубинов, где они жили. Вещи, как всегда, отправили порталами. Эоне было немножко грустно, все же за время учебы в пансионе она привыкла к Таниору, и хотя Ахарра, столица клана Рубинов, не уступала по величине главному городу Димарии, Эни понимала, что будет скучать. По подругам, по веселым временам. И заводилы-Уина в их компании не будет уже… «Стоп, не думаем о нем», — строго приказала себе юная леди де Гиларо. В Ахарре тоже есть развлечения, и поместье отца очень близко к городу, да и в малой столице у отца Эоны есть дом. В общем, скучать не придется, а ведь еще впереди официальная помолвка и свадьба. Хлопот хватит.

Однако когда они добрались до города, Эону ждал не очень приятный сюрприз: пришла весточка от Экара, что отряд гвардии Ахарры, в котором ему оставалось служить еще год, направляли на южную границу Димарии — как писал жених, еще на полтора года. Отпускать обещали, но не слишком часто. На южной границе иногда шалили кочевники, приходилось их осаживать. Мелькнула мысль, а на какую из трех границ отправили Уинхилда, и Эона поспешно отмахнулась от опасных дум. Не стоит слишком часто вспоминать маркиза, ни к чему. И их поцелуй на террасе тоже… Барон де Гиларо решил отложить помолвку до возвращения Экара, и отчего-то это вызвало у Эни чувство, подозрительно похожее на облегчение. Сразу же нахлынул стыд за подобное отношение, и, провожая жениха, леди Аметист на самом деле выглядела грустной. На душе было неспокойно, тревожно, особенно оттого, что, глядя на графа де Мериса, Эона понимала, что по нему будет скучать гораздо меньше, чем по Уину. При мысли, что они с Экаром не увидятся полтора года, сердце не сжималось, горло не перехватывало. И провожая взглядом стаю драконов, среди которых затерялся кирпично-красный графа де Мериса, юная леди Аметист осознала, что чаще будет вспоминать Уинхилда и их сумасшедший, неправильный поцелуй на террасе, чем спокойную улыбку и ясный взгляд Экара.

Новая жизнь подхватила и закружила в череде приемов, визитов, прогулок и, конечно, новых обязанностей. Эона обзавелась подругами, сопровождала мать в поездках в приюты, начальные школы для девочек, больницы, помогала в благотворительной деятельности. Отдохнув немного в поместье, они переехали в Ахарру, в городской особняк. И все бы ничего, да вот только Уинхилд и с границы не оставлял ее в покое, присылая письма и маленькие подарки. Экар тоже писал регулярно, раз в неделю курьер исправно приносил послания от жениха. Они все отличались некоторым однообразием: граф рассказывал, что служба на южной границе довольно скучная, изредка они летают попугать кочевников, осмеливавшихся подходить к приграничным деревушкам и нападать на пастухов. Иногда совершают рейды вглубь степей, отгоняя слишком близко расположившиеся стойбища. В ближайшем городке, куда их отпускают в увольнительные, ничего особо интересного тоже нет. Также Экар писал, что скучает, ждет с нетерпением, когда через пару месяцев его отпустят на несколько дней к родным, и выражал надежду, чтобы полтора года прошли побыстрее.

Маркиз же… Его отослали на восточную границу с Алерией, ближе, чем Экара, но на востоке Димарии находились горы, хребет загибался, отделяя от соседней страны. И там была опасность посерьезнее, чем дикие кочевники, — одичавшие драконы. Мелкие, полуразумные, хитрые, но осторожные, они не имели второго облика, оставаясь зверьми, и сильно беспокоили предгорья, поэтому там стычки происходили постоянно, да и зачистки близлежащих пещер, где дикие вили гнезда. И письма Уинхилда изобиловали рассказами о его приключениях. Читая их, Эона словно вживую видела картинки, вдыхала бодрящий свежий горный воздух с привкусом опасности. Еще он присылал подарки. То букет из причудливых ярких перьев экзотических птиц, на перья вовсе и не похожих. То статуэтку дракона, выточенную из аметиста — Уинхилд утверждал, что сделал ее сам, пока на дежурстве стоял. То резной талисман из кости, словно кружевной, украшенный россыпью темно-розовых рубинов, — по словам маркиза, подвеска являлась символом его любви и подтверждением серьезности намерений. Эона сначала хотела отослать все это обратно, но… Безделушки заняли свое место на полке в гостиной, а письма, вместо того чтобы отправиться в огонь, читались и перечитывались. Тайком от всех, вечером, перед сном.

Ну а днем светские дела не давали часто задумываться о двух таких непохожих мужчинах, и Эни отвлекалась.

Незаметно пробежал год в редких, хоть и регулярных встречах с Экаром, которому давали короткие отпуска, в круговерти повседневных забот. Иногда приходили весточки от подруг — Нори как-то написала, что теперь учится в Школе Рэкко, только это тайна, она от отца сбежала. Юффи молчала. От близняшек тоже несколько писем приходило.

Время шло. Промелькнули оставшиеся шесть месяцев, и наконец Экар вернулся, закончив службу. Эона искренне радовалась его возвращению, и они провели почти целый день вдвоем, гуляя по Ахарре, разговаривая, наслаждаясь обществом друг друга. Однако когда граф улучил момент и в укромном уголке городского парка обнял Эни, мягко привлекая к себе, и стал ее целовать, девушка поймала себя на полном равнодушии к происходящему. Хотя в этот раз Экар действовал настойчивее, напористее, и в отличие от прошлых попыток на этот раз не ограничился легким поглаживанием ее губ. Едва его язык попытался проникнуть в рот Эни, Сумеречная возмущенно зашипела, да и самой девушке стало не очень приятно. Она отвернулась, прислонившись виском к плечу графа и чувствуя себя неуверенно и неловко. Экар же понял ее реакцию по-своему.

— Прости, — виновато шепнул он, бережно прижав к себе девушку. — Не сдержался, но я так по тебе соскучился, Эни, милая. Жду не дождусь, когда же наша свадьба будет!

Эона прикрыла глаза, у нее вырвался долгий вздох. Ладно, ничего, это от непривычки, они давно не виделись, вот и все. От драконицы долетела волна сомнения, но леди де Гиларо мысленно одернула зверя. Ничего не изменилось между ними, ровно ничего за эти полтора года! И свадьба будет. Девушка приподняла голову и с улыбкой посмотрела на Экара.

— Сначала помолвка, и, думаю, мама сразу же начнет готовиться к торжеству, — произнесла она. — Пойдем?

— Мои родители завтра к вам собираются, обсудить детали, — поведал Экар, а у Эоны совершенно неожиданно екнуло сердце.

До сих пор помолвка, как и женитьба, воспринимались как что-то далекое, которое наступит еще нескоро, и вот — уже и официальные мероприятия. Конечно, до самого вечера, на котором перед светом объявят об их с Экаром обручении, месяц точно, пока все приготовят. Но она думала, полтора года будут длиться долго…

— Хорошо, — с чуть наигранным воодушевлением ответила Эона, положив руку на локоть графа.

Некстати вспомнилось, что Уинхилд должен вернуться через полгода. Свадьба точно состоится раньше, месяца через три после помолвки — столько времени хватит на подготовку. Когда они встретятся, она уже замужем будет… Эни тряхнула головой, упорно прогоняя прочь пугающее и оттого раздражающее беспокойство по этому поводу. Все идет так, как надо. Точка. И нечего надумывать себе всякое.

О торжественном вечере договорились на следующий день, как и полагала Эона, назначив дату свадьбы через месяц. Который тоже промелькнул как один день в хлопотах и приготовлениях. Леди Аметист даже прониклась всеобщей радостью в доме по поводу этого события, улыбалась, смеялась вместе с мамой и с воодушевлением принимала участие в обсуждении украшения особняка, составлении меню и списка гостей. Ну и, конечно, занималась свадебным платьем. Воздушная органза нежного фиалкового цвета, шелк на несколько тонов светлее, отделка из серебра — портной постарался на славу. Эона выглядела прелестно в новом наряде. Накануне мать подарила ей фамильный гарнитур из аметистов, который сама надевала на свою помолвку когда-то: серьги, колье и узкая изящная тиара. Сердце девушки пропустило удар, когда она открыла большую бархатную коробку и увидела украшения.

— Я так рада за тебя, милая. — Мама, сидевшая рядом, обняла и прижала к себе. — Ты будешь самой красивой, как и полагается невесте. — Она улыбнулась и убрала темно-рыжий локон со лба Эоны.

Девушка улыбнулась, хотя изнутри царапнула неуверенность.

— Спасибо, мама, — ответила Эни.

Видимо, что-то проскользнуло в голосе юной леди де Гиларо, потому что баронесса вдруг ухватила дочь за подбородок и внимательно посмотрела ей в глаза.

— Все в порядке, Эона? — негромко спросила она. — Ты действительно хочешь этого?

Эни никогда не врала родителям, да и поводов не было. Она старалась быть послушной дочерью, хотя временами, конечно, горячий характер брал верх, но — в пансионе научили обуздывать эмоции. Давно прошло то время, когда она им поддавалась. Именно поэтому сейчас, когда прозорливая мама почувствовала смятение дочери, Эона испугалась. Она не хотела ничего менять, нет, ведь эта помолвка скрепит семьи еще сильнее, их с Экаром отцы дружили со студенческих лет! Эни не могла подвести семью, тем более из-за нелепых сомнений, посеянных всего лишь одним дерзким поцелуем, которому к тому же уже полтора года как исполнилось. «А ты его помнишь, будто Уин поцеловал тебя вчера», — вкрадчиво отозвалась вредная Сумеречная. Эона, не обратив внимания на мысль драконицы, с возмущением глянула на мать.

— Мам, а должно быть иначе? — Она нахмурилась. — Экар хороший, мы с детства вместе, я всегда знала, что выйду за него! Не понимаю, почему ты спрашиваешь.

Баронесса вздохнула, отпустила ее лицо и поднялась.

— Прости, милая, мне просто показалось… Ай, ладно, действительно показалось. — Она улыбнулась, нагнулась и коснулась губами лба дочери. — Спокойной ночи, Эни. До завтра.

Девушка осталась одна в спальне. Уютно горел ночник, потрескивал камин, в приоткрытое окно влетал морозный свежий воздух — год только начался, и до весны оставалось еще два месяца. Эона отложила коробку с драгоценностями, обхватила себя руками и подошла к окну, рассеянно глядя на ночную Ахарру. «Не нравится тебе Экар, да?» — с грустью спросила она Сумеречную. Драконица помолчала. «А тебе? Ты с ним дружишь, но сможешь ли жить?» — Иногда Суми казалась Эоне гораздо мудрее и старше, чем на самом деле.

— Смогу, — упрямо пробормотала девушка и сжала губы. — Смогу, вот увидишь!

«Зачем ты так, — укоризненно отозвалась Сумеречная. — Ты же знаешь, никто бы тебя не заставил, откажись ты, Эни. Родители тебя любят, почему ты уперлась, что выйдешь замуж за Экара?»

— Потому что, — снова вслух ответила леди Аметист. — Отец Уинхилда, хоть и хорошо относится к нашей семье, не допустит этой свадьбы. — На губах Эни мелькнула немного кривая улыбка. — Мне хватает ума понять это, Суми. Даже если бы… Уин мне тоже нравился. — Дочь барона де Гиларо почувствовала, как щекам стало тепло, и поспешно отошла от окна. — Все, хватит разговоров. Я спать ложусь.

Ну а утром, едва она проснулась и умылась, горничная принесла очередное послание и подарок. Родителей Эни не удивляло внимание маркиза, они спокойно относились к его письмам. Ведь все знали: леди Аметист, граф де Мерис и маркиз Уинхилд с самого детства дружили. Тем более что молодой лорд Рубин никогда не выказывал к Эоне интереса больше чем к подруге. Да еще и невесте друга. Девушка неслышно вздохнула, потянулась к коробочке и открыла. На бархатной подушечке лежало изящное колечко из белого золота с крупным темно-красным рубином, окруженным мелкими бриллиантами. И хотя Эона не любила большие камни, это украшение смотрелось благородно, не вычурно и не вульгарно. Она сглотнула, рука дрогнула, чуть не выронив коробочку, Эни торопливо отложила подарок и развернула записку. «Моей любимой девочке на помолвку. Надеюсь увидеть его на твоем пальчике, когда вернусь». Леди Аметист вспыхнула, поджала губы и не сдержалась, фыркнула.

— Да конечно, — едва слышно произнесла она, скомкала записку и осторожно, двумя пальцами взяла коробочку.

Ни за что в жизни она не наденет это кольцо, и вообще, неприлично дарить такие подарки чужой невесте! Экар ей свое кольцо сегодня подарит, его Эни и будет носить. Открыто и с удовольствием. Убрав украшение в один из ящичков стола, Эона бросила записку в камин и отправилась в гардеробную. Сейчас завтрак, потом проверка вместе с мамой готовности к вечернему приему, обязательный отдых днем, а там и пора одеваться к приему. За всеми хлопотами Эни почти забыла о подарке Уина и, готовясь к торжеству и глядя на себя в зеркало, даже разволновалась, как и полагается виновнице вечера. Аметисты мягко переливались в свете свечей сотнями граней, шелк и органза струились вдоль тела, и Эона не узнавала себя в этой молодой девушке с блестящими глазами цвета фиалок. Она выглядела старше своих неполных восемнадцати лет, и в самой глубине взгляда таилась тень неуверенности. Задуматься над этим Эни не успела, в дверь постучали, и заглянула мама.

— О, дорогая моя, ты бесподобна! — Баронесса окинула дочь восхищенным взглядом и улыбнулась, всплеснув руками. — Пойдем скорее, гости уже начали съезжаться.

Эона чувствовала себя как во сне. Встреча приглашенных, вежливые улыбки, реверансы, поздравления подружек, сказанные шепотом, — она воспринимала все несколько отстраненно. Хотя по ней никто бы не сказал, что в мыслях леди де Гиларо далеко отсюда. Экар не сводил с нее глаз, в которых горел огонек восхищения, и не отходил ни на шаг, заботливо предлагая то бокал красного игристого вина, то маленькое пирожное, то тарталетку с нежным паштетом. Они открыли первым танцем вечер, и Эни то и дело ловила на себе нетерпеливые взгляды — все ожидали, когда же наступит главный момент вечера. А она… Она гнала от себя мысль, что совершает ошибку. И злилась на Уина, что, даже находясь далеко отсюда, все равно ухитряется портить ей настроение. Вот назло ему Эона будет радоваться!

— Эни, — негромко сказал Экар, повернувшись к ней, как только музыка стихла, и посмотрел в глаза.

Леди Аметист невольно затаила дыхание, ее сердце забилось быстрее. Разговоры среди гостей тоже стихли, лорды и леди разошлись в стороны, и пара осталась посередине зала. А граф де Мерис вдруг опустился на одно колено, не выпуская ладоней Эоны из своих рук, и уже громче, чтобы все слышали, спросил:

— Леди де Гиларо, не окажете ли честь принять мое предложение и выйти за меня?

Сумеречная насмешливо фыркнула, от нее долетела ироничная мысль: «Сколько пафоса…» И хотя Эона тоже чувствовала себя неловко в этот миг, должный стать счастливым и радостным, она улыбнулась, наклонила голову и твердо ответила:

— Да, милорд.

Конечно, зала взорвалась поздравлениями, овациями, их тут же окружили, а Экар достал коробочку, похожую на ту, что лежала в недрах туалетного столика. Кольцо жениха было поскромнее, с его родовым камнем сердоликом, матово поблескивавшим в свете многочисленных свечей. Но Эона все равно собиралась его носить. Потом еще один танец, снова поздравления подруг, родителей, знакомых… Незаметно прошла половина вечера, а Эона ощущала внутри странное спокойствие, эмоции разом улеглись после объявления ее невестой графа Экара де Мериса. О, она улыбалась в ответ, с достоинством принимала поздравления, в общем, вела себя, как и полагается помолвленной, но… От Сумеречной донесся вздох, и больше драконица никак не показала отношения к происходящему, мудро уйдя в самый дальний уголок сознания.

А где-то в середине вечера Эону отловила подруга, маркиза Альфора де Тиори, и с заговорщическим видом утянула в одну из гостиных.

— Ой, Эни, что я тебе сейчас расскажу! — с предвкушением и горящими глазами заявила Аля, усевшись на диван и усадив рядом недоумевающую леди Аметист.

— Что-то важное? — Эона подняла брови, сдерживая улыбку.

Альфора слыла одной из первых сплетниц Ахарры, она всегда была в курсе происходящего в знатных семействах и водила знакомства почти со всеми. Сама она не так давно вышла замуж, что не помешало ей вести дальше активную светскую жизнь, несмотря на то, что маркиз не особо любил ходить на вечера и приемы.

— О, да, — с воодушевлением закивала Аля. — Я такую новость узнала! Ты же дружна с маркизом де Модано, да?

Эона невозмутимо кивнула, ничем не показав, что тема ее взволновала. Пальцы коснулись кольца Экара, рассеянно покрутили украшение, и на несколько мгновений захотелось снять его, оно вдруг стало мешать.

— Да, а что? — получилось сказать непринужденно, еще и улыбнуться.

— Так вот, я вчера была на одном вечере и услышала, как там обсуждали скорую помолвку маркиза и старшей дочери графа де Гедбера Дорины! Они из Гранатов, он глава рода, — выпалила Альфора. — Как только Уинхилд вернется, сразу объявят об этом!

Ни один мускул не дрогнул на лице Эоны, а внутри все обмерло. Почему-то стало пусто в груди, ребра болезненно сдавило. «А чего ты хотела? Конечно, так и должно быть, дочь главы рода — отличная партия для наследника клана!» — ехидно отозвался внутренний голос. И это была не Сумеречная.

— Что ж, поздравлю его, — недрогнувшим голосом ответила Эона, дернув плечом, и хихикнула: — Думаю, для Уина сюрприз будет, и большой, что его почти женили, пока он охранял границы Димарии!

Они еще о чем-то поболтали, потом Эона вернулась к гостям. Остаток вечера прошел как в тумане, известие Альфоры не выходило у леди Аметист из головы. «Замуж ты выйдешь только за меня, Эни». Слова Уина звучали в ушах, и почему-то хотелось плакать, глаза щипало. Однако Эона мужественно дотерпела до самого конца приема и, кажется, даже позволила Экару увлечь себя в одну из пустующих комнат и поцеловать. Только оставшись поздно вечером, почти ночью, в своей спальне, переодевшись в ночную рубашку, Эни, глядя на отражение в зеркале, подметила мокрые дорожки на щеках. Она даже не заметила, когда появились слезы. И почему она плачет из-за маркиза?! Он этого не заслуживает! Ну и пусть женится на своей Гранатине, Эона выйдет замуж за Экара, и все будут счастливы!

«Ой ли…» — прошелестела Сумеречная из дальнего угла сознания. Леди Аметист шмыгнула носом, решительно поднялась и юркнула под одеяло, свернувшись клубочком. Да, она будет счастлива назло Уинхилду.