Глава 38

Меня все раздражало. Именно все. Как это ни отвратительно, но я даже не находила в себе сил порадоваться за счастье подруги. Оно тоже меня раздражало. Понимая, что веду себя отвратительно и недостойно, злилась на себя, пытаясь определить, в чем причина моего состояния. И сколько ни прокручивала в голове ситуацию, пробуя увидеть ее с разных сторон, приходила к одному выводу — Ирьян.

Меня все раздражало именно по причине существования этого эятера. Он злил меня, даже бесил временами, но при этом меня к нему невероятно тянуло. Находясь в своеобразном раздвоенном состоянии, никак не могла успокоиться. Сама понимала, что надо отпустить ситуацию, перестать себя накручивать и обращать на него внимание, но снова и снова не могла пройти мимо любого упоминания о нем. Стоило нам хоть ненадолго пересечься, хоть в чем-то соприкоснуться, как я выходила из себя и все портила. А почему? Потому что меня приводили в отчаяние его упрямство и полное несоответствие моим ожиданиям. Он не делал ничего из того, что я от него хотела получить, зато практически преследовал и пытался навязать то, что мне и даром было не нужно.

Если бы я видела с его стороны такое же отношение ко мне, как у Эльтара к Ди, я бы согласилась на всю эту ответственность, на этот долг и обязательства или как он там еще их называл. Но я не чувствовала с его стороны любви… Мне прекрасно было понятно все то, что Диана упорно пыталась разъяснить: да, проще согласиться; да, так правильнее и разумнее; да, это решит все проблемы будущего. Но я не могла. Не могла, потому что не чувствовала, что нужна ему, на самом деле нужна. А обрекать себя на пожизненное существование с тем, кто отвечает на мою любовь безразличием, не хотела.

И этот беспрецедентный позор в столовой, когда Дуоли отчитал меня. Мне было страшно неприятно, невыразимо стыдно и жутко страшно. Все это слышал Ирьян, а он и так считал меня несамостоятельной, никчемной и глупой. А все сказанное эятерским техником лишь подтверждало его точку зрения. И от этого было вдвойне обидно.

Еще и Диана в очередной раз взялась разубеждать меня. Словно я сама не понимала, чего он хочет и как было бы чудесно согласиться. И я бы согласилась, попроси он так, как хотелось мне, полюби он меня… А на меньшее соглашаться не желала. И это тоже раздражало. Я сама себя не устраивала.

Когда он пришел в каюту, такой спокойный, явно решив быть со мной сдержанным и терпеливым, это задело. Но я его понимала — сама неоднократно давала поводы воспринимать себя как истеричную и неадекватную. Поэтому решила, что тоже настроюсь на разговор, докажу ему, что могу быть серьезной и ответственно обсудить наши проблемы и противоречия, прийти к компромиссу, сделать все, чтобы мы сумели понять друг друга. Увы, мои благие намерения испарились после пятнадцати минут монолога Ирьяна. От того, что он мне заявил, от того, в каких выражениях говорил обо мне, в сознании что-то взорвалось, мозг заволокло красной пеленой, а меня перемкнуло. Я даже не поняла, в какой момент накинулась на него, заколотила по груди мужчины кулачками, неистово и зло крича:

— Замолчи! Замолчи! Замолчи! Замолчи!

Кричала и кричала, пытаясь заглушить его голос, перебить, уже ничего не слыша и не осознавая, кроме собственного крика и бьющей в ушах крови.

Опомнилась, когда Ирьян резко обхватил меня за плечи, приподнял над полом и встряхнул, пытаясь оборвать этот мой истеричный всплеск, а когда не помогло, просто закрыл мне рот поцелуем, оборвав мой крик едва ли не на самой высокой ноте. Я в состоянии всеобъемлющего бешенства сразу вцепилась зубами в его губу, стремясь сделать больно за то, что обидел меня сейчас, в очередной раз счел недостойной, несостоятельной и никчемной. И даже тот факт, что сейчас я своими действиями только подтверждала его мнение, меня уже не останавливал, я ослепла от злобы и избавилась от любых сомнений. Все! Лопнули сдерживающие путы цивилизованности, позволив вырваться наружу какой-то звериной ярости, первобытной дикости и таящейся жестокости.

Ирьян не остался в долгу, в ответ прикусил мою губу, сдавил в кольце сильных рук. Кольнувшая боль отрезвила, прояснила разум, позволила ощутить и другую грань накатившей раскованной необузданности — желание. Такое же яростное, первобытное и… неподвластное мне. Все остальное отошло на второй план, оставив только меня, Ирьяна и это ощущение стихийной страсти. Просто я хотела его и чувствовала, что он, также утратив всякий здравый смысл, сгорает в пламени ответного желания. Мы не были Ирьяном и Дашей, мы превратились просто в мужчину и женщину, в чем-то безликую пару любовников, а в чем-то исключительно особенных влюбленных, стремящихся друг к другу. Только друг к другу, с огромным желанием добиться своего, заполучить для себя здесь и сейчас кусочек мира, в котором не существовало бы никого другого.

Это напоминало игру огня, когда два вспыхнувших язычка пламени тесно сплетаются и разбегаются на мгновения, чтобы вновь встретиться и с еще большим жаром слиться в единое пламя разгорающегося костра обоюдной страсти. Мы не осознавали себя, не задумывались о том, правы ли, порядочны ли, можем ли позволить себе все это, как сумеем объяснить произошедшее потом. Мы просто проживали этот миг, эти ощущения наполненности, послушной и такой желанной близости друг друга, наконец-то наступившего обоюдного согласия. И эти чувства, целая прожитая жизнь, жизнь, состоящая из любви и самоотдачи длиною в ночь отринула все чуждое, прогнала сомнения, вообще исключила из нашего сознания мысли и логику. Мы были вдвоем, существовали в эту ночь только друг ради друга и ради того, что было в эти минуты между нами — безмолвной искренности, невероятного счастья, настоящей любви и безумного желания…

Огонь, пылающий в сердцах, опалил наши души, наш разум, навеки вплавив в память воспоминания об этих мгновениях. Ни с одним мужчиной мне не было так легко, так восхитительно и одновременно трепетно прекрасно. Я чувствовала себя и беззащитным мотыльком, и всесильной колдуньей. Я была женщиной — истинной, бесстрашной, неуемной и требовательной. Я подчиняла и отдавалась, я брала, вытягивая из него все-все силы и эмоции, до последней капельки, но и возвращала, отдавая все тепло своего сердца, жар своих ласк и объятий, ощущение своей близости и полного единства.

Это была волшебная ночь. Одновременно страстная и нежная, временами наполненная сражениями, которые завершались безмолвными примирениями, это была ночь наших тел, наших душ, наших сердец. Мы общались стонами, мы обо всем говорили глазами, мы убеждали друг друга прикосновениями… Мы искали путь навстречу друг другу, и мы нашли его… Я думала, что нашли.

Но утром, пробудившись рядом с Ирьяном, первым, что я услышала, стали его слова:

— Теперь я без вариантов обязан взять за тебя ответственность, обязан жениться… Как я это вновь допустил?! — И глухой стон, последовавший за этим…

Раньше, разочаровываясь в очередном мужчине, я каждый раз была уверена, что это наихудший миг жизни, что сердце мое разбито и полюбить никого и никогда уже не смогу. Но сейчас, услышав это от Ирьяна, именно от него… Я просто окаменела, стало так невыносимо горько, так обидно. Сколько раз уже обманывалась, а все не могла научиться, все пыталась начать доверять очередному мужчине, надеялась, что полюбит… С меня хватит! Именно здесь и на нем прервется эта череда моих разочарований. Больше я не позволю себе обмануться или быть обманутой кем-то.

Резко вскочив, натянула футболку и молча, рваными нервными движениями, начала собирать одежду Ирьяна. Сам эятер тоже встал вслед за мной и теперь сопровождал недоуменным взглядом каждый мой шаг. Скомкав капитанскую форму в неприглядный узел, выглянула за дверь. Убедившись в том, что коридор пуст, резко схватила Ирьяна за руку и, дернув по направлению к открытой двери, тихо прошипела:

— Вон!

Он был настолько поражен происходящим, что даже не сопротивлялся, когда я сильным толчком в грудь подтолкнула его к дверному проему. И еще одним… Сообразив, что оказался совершенно голым в общем коридоре, эятер шагнул обратно с намерением вернуться в каюту, но я, быстро подхватив его ботинки, вместе с одеждой выкинула все ему навстречу. Ботинком попала в плечо.

— Даша, как это понима… — взревел Ирьян.

Но я захлопнула дверь, даже не дослушав его. Все произошло стремительно и заняло не больше пары минут, но это время я пребывала в таком напряжении, что сейчас, не выдержав, плавно стекла по стенке на пол и, уткнувшись лицом в ладони, разревелась. Какая я глупая идеалистка! Ведь люблю его, люблю… А он в ужасе от необходимости жениться на мне! И прав ведь, на кого я сейчас похожа — сижу и реву тут как припадочная, ну кому такая слезливая курица нужна? А я тоже хороша. Пришел, обругал, оскорбил, а я в ответ отдалась ему. Есть ли еще во Вселенной такие глупышки? Нет, надо брать себя в руки, возвращаться к реальности и выкидывать этот слезливо-сентиментальный бред из головы. Работа! Стабильность! Вообще, сижу тише воды ниже травы, никого не трогаю и жить эятерам не мешаю. И так до их планеты, а там, Диана в этом права, осмотримся, разберемся на местности, и станет ясно, куда двигаться. А пока — сердце на замок, волю в кулак, и Ирьяна… опять лесом и полем. Но Дианке рассказать надо — вот позор очередной на мою голову!..

Диане исповедалась, на душе полегчало, все ее соображения по поводу Ирьяна мимо ушей пропустила — я себе его истинную натуру лучше представляю, а вот подруга относительно его мотивов очень заблуждается. Это ей с Эльтаром так повезло, вот и думает, что все вокруг такие же. И меня всякими показушными фокусами, вроде собственноручно сделанной обуви, не проведешь. Знаю я цену этих его жестов внимания — утренний горестный стон от осознания возникших «обязательств»! Все, забыть его, забыть… Я — кремень, я — кремень! И сердцу запрещаю радостно биться при его появлении. Займусь аутотренингом, опять же с профессиональной точки зрения полезно.

Аутотренинг помог не сильно. Проснувшись следующим утром, обнаружила рядом — его. В смысле, рядом с кроватью, да еще и с подносом в руках.

— Э-э-э?.. — пыталась понять — это он мне все еще снится или я дверь в каюту каким-то чудным образом не прикрыла?

— Перед капитаном звездолета откроется любая дверь на борту, — верно истолковал эятер мое наверняка в высшей степени потрясенное и непонимающее выражение лица.

— Ясно, — сонно зевнула я, готовясь держать оборону против собственных, сразу меня предавших чувств, поэтому излишне язвительно поинтересовалась: — И… зачем к нам на этот раз?

— Даша, — Ирьян был привычно серьезен, — я понял, как не прав был вчера. Вернее, как неверно себя повел…

Точно, точно, вот если бы обнял, поцеловал, сказал, что жить без меня не можешь… Эх, да я бы ради этого стала самой лучшей женщиной на свете, все бы для него сделала.

— Поэтому пришел извиняться, каяться и в знак примирения принес тебе завтрак! — Эятер внимательно вглядывался в мое лицо, явно стремясь оценить реакцию.

А она… Ну что тут скажешь. Вот совсем не его извинения и признания вчерашней грубости хотелось мне. Извиняйся не извиняйся, а сердцу не полегчает. Да и сама вела себя, страшно вспомнить… мартовской кошкой.

— Извинения приняты, — натянуто сообщила мужчине о своем решении и, осторожно выбравшись из кровати, заковыляла в душ. Сначала в себя приду, в порядок приведу, а потом, так и быть, «раскурим трубку мира», вернее, завтрак съем.

Конечно, это не значит, что я дам ему еще один шанс проснуться в своей кровати, но с капитаном корабля и работодателем совсем обострять отношения не буду. Да, начну придерживаться этой линии поведения. Что там между нами было, то прошло, а вот жизнь и работа никуда не делись. В отличие от Дианы, мне о куске хлеба думать приходится. Так накрутив себя и настроившись на конструктив, вернулась в каюту умытой и готовой к любым неожиданностям. И опять просчиталась!

Ирьян терпеливо дожидался меня, пристроив поднос с завтраком на стол и явно планируя еще о чем-то пообщаться. Решив при нем не есть, уселась на кровать с отсутствующим видом, сосредоточившись в ожидании момента, когда он уйдет и позволит мне хоть немного ослабить самоконтроль. А эятер как специально принялся расспрашивать меня о куче мелочей, вроде того, что я люблю на завтрак, долго ли предпочитаю поспать и о массе многих моих привычек. Отвечала туманно, односложно и с намеренно скучающим видом. Помолчав некоторое время, Ирьян посверлил меня взглядом и ушел. Уф!

Ходит тут, только душу тревожит. И так настроения нет, состояние какое-то полувареное — может быть, завтрак серость жизни скрасит. Устроившись за столом, подхватила ложку и попробовала немного кашицеобразное гомогенное блюдо. Вроде бы вкусно… Но не успела я толком распробовать, как живот свело неожиданным спазмом… Я резко рванула в ванную, чувствуя, что меня буквально накрывает волной дурноты. И началось…

Спустя полчаса, измученная сухими спазмами, сотрясающими тело, вернулась в комнату и устало плюхнулась на кровать. Вот же Ирьян! Не знаю, что он там мне притащил в знак примирения, но у меня даже от этого его жеста «доброй воли» едва желудок наружу не выбрался. Это так показательно! Просто вся суть наших взаимоотношений наглядно и конструктивно видна. Не может быть между нами чего-то общего, мы даже покормить друг друга не в состоянии — о каком совместном будущем можно рассуждать? Надо заканчивать с этим балаганом. Какое счастье, что скоро прибудем на Эятру. Там и расстанемся. Я начну осваиваться в новом мире, он, как и планировал, доставив нас иору, улетит продолжать исследования на Джиале. Вот так и разойдемся, как в космосе звездолеты, со временем все забудется и тоска по Ирьяну меня преследовать перестанет. Главное — дотерпеть, всего несколько дней осталось.

Диана меня снова пропесочила, настырно убеждая в том, что Ирьян совсем не так плох, как мне кажется, и вообще, я на его счет кругом заблуждаюсь. Ага, не олень он, или не баран, или… Одним словом, это не ей наутро после самой потрясающей ночи в жизни сообщили о том, что перспектива связать с тобой жизнь пугает до отвращения, а при попытке помириться и вернуть отношения на общепринятый цивилизованный уровень едва не отравили, так что, ей не понять. У нее Эльтар в принципе уникальный — повезло подруге с мужчиной, хотя меня бы подобный типаж никогда не привлек. Уж слишком он доверенное лицо Скайтара… положительный, мне с такими всегда скучно было. Но главное — Ди с ним хорошо, он как раз то, что ей надо. И будет у них счастье до гроба, все радости и горести на двоих и бездна взаимопонимания. Завидую? Кажется, да. Вот до чего докатилась! Но за подругу рада, хотя Эльтар… все равно зануда. Да и Ирьян тоже далек от идеала… Вот опять он. Ну куда от него деться? Прописался в моих мыслях, паразитирует на чувствах. Вот всегда у меня так — все логично и аргументированно, но как-то… слишком по-моему. Из разряда «сама придумала — сама поверила». Нет, надо срочно делом заняться. Где Сеятрик? Я ему тренинги полезные обещала, вот сейчас как раз душа просит драки. Сейчас мы все его фобии на раз прищучим!

Сеятрик был обнаружен в своей каюте при попытке прилечь отдохнуть после смены.

— Даша? — удивленно обозрел он меня, открыв дверь.

— Идем лечиться! — выпалила с порога первоочередную информацию, для надежности схватив его за руку.

— Но… — Побратим растерялся: видимо, я была излишне напориста.

— Одевайся и идем бороться с твоими фобиями, у меня как раз настроение есть, — четко и безапелляционно проинформировала эятера.

— Но капитан недоволен будет, если… — с толикой растерянности попытался высвободиться Сеятрик.

— Во-о-от! — торжествующе вскинула я перед его носом указательный палец, прерывая на полуслове. — С этого и начнем. Давно мне твои страхи перед капитаном покоя не дают. Будем бороться хирургическим путем!

— Как — хирургическим?! — вздрогнув, эятер оторопело уставился от меня.

— Будем отсекать на раз! — с гарантией в голосе пообещала я и поторопила: — Собирайся скорее. А то пациентов нет, а у меня руки чешутся, поработать надо.

— Ну раз надо… — вздохнул Сеятрик и начал обуваться.

Закрывшись в моем рабочем кабинете, устроились поудобнее: я на своем стуле, Сеятрик радостно прилег на кушетку.

— Итак, — подумав, сообщила я, — что самое главное в борьбе с врагом?

И испытующе уставилась на Сеятрика в ожидании ответа. Эятер заметно заволновался и предположил:

— Упредить атаку?

— Нет, — недовольно качнула головой. — Самое главное — знать врага в лицо! А теперь подумай — знаешь ли ты, как выглядит Ирьян?

Сеятрик уверенно кивнул, а я, снисходительно ему улыбнувшись, самым провокационным тоном медленно сообщила:

— Не-э-эт, поверь мне, ты не представляешь себе его истинного лица, отсюда и все твои подсознательные опасения!

Проникнувшись торжественностью момента, вперила в потрясенного эятера тяжелый взгляд и… одарила надеждой:

— Но я знаю, как раскрыть тебе глаза!

— А может быть, не стоит? Ну его, это истинное лицо, — бросая на меня немного боязливые взгляды, внес робкое предложение мужчина.

— Стоит! — с фанатизмом припечатала я крошечный лучик надежды в его взгляде. — Вот прямо сейчас и начнем!

Оперативно схватив со стола эятерскую сенсорную панель и стилус, бесцеремонно плюхнулась на кушетку к Сеятрику, прижала его к стенке и, пристроив гаджет на наших коленях, провозгласила:

— Приступим!

И понеслось. С азартом заправского гонщика я принялась орудовать стилусом, сопровождая каждый штрих комментариями.

— Уши? Уши гигантские. Нос? Пятаком! И зубы! Клыки настоящие. Глаза красные и злобные, однозначно…

— Но… — Сеятрик попытался перехватить стилус, умоляюще пробормотав. — Не так же все плохо с ним?

— Так, так, — хлопнув ладонью по его лапе, воодушевленно вскричала я, на мгновение закатив глаза в экстазе. — Сейчас еще детали прорисуем! И ты прозреешь, гарантирую! Неужели ты не чувствуешь, как оно приближается? Облегчение? Нельзя держать все в себе, не бойся открыться и выплеснуть все наружу.

— Ну раз надвигается облегчение… — задумчиво уставившись на меня, согласился Сеятрик и прекратил всякие попытки как-то мне воспрепятствовать.

— Что еще? — вновь вливаясь в процесс, уточнила у эятера. И сама же ответила, азартно забормотав вновь: — Тельце хиленькое и тщедушненькое сделаем, хвост добавим и лапы… О, лапы — это полнейший улет! Присутствующие не в счет. Лапы ему совсем страхолюдные нарисуем… с когтями!

Отстранившись, с чувством глубокого восторга уставилась на конечный результат. Сеятрик, скромно прижавшись к переборке, о чем-то размышлял, переводя взгляд с меня на «портрет» шефа.

— Видишь? Всмотрись в это чудовище! — прервала я его медитацию, вспомнив о цели посещения. — Видишь?

Эятер кивнул.

— И что ты видишь? — прищурившись, на всякий случай уточнила я.

— Чудовище, — согласно пробормотал побратим.

— Вот! — встрепенулась с радостью. — Ты начинаешь прозревать! Так, еще совсем чуть-чуть, и перестанешь его бояться. И я знаю, что станет этим последним толчком!

И тут же разочарованно застонала — почему у меня дротиков нет или ножей метательных?! Но не успела и рта раскрыть, чтобы озвучить причину озадачившего Сеятрика расстройства, как… отъехала входная дверь, явив нам Ирьяна!

Живой прототип моего художественного «шедевра» влетел в кабинет и окатил нас таким суровым взглядом, таким зверским, бешеным, яростным…

— Что здесь происходит?! — Тон капитана заставил меня подавиться и, резко подскочив с кушетки, наброситься на него в ответ.

— Вы почему так врываетесь?! Что за безобразие?! Тут идет процесс лечебного взаимодействия с пациентом! Вы так навредить можете, навечно нанести психологическую травму!

Сеятрик вскочил с кушетки практически синхронно со мной и теперь стоял рядом, едва ли не вытянув руки по швам. Ирьян, стремительно обведя меня взбешенным взглядом, перевел глаза на помощника. Взгляд его сразу преобразился — заледенел, потяжелел, что меня проняло до икоты… А капитан, так же резко развернувшись, выскочил в коридор, приказав на ходу:

— Сеятрик, через минуту жду тебя с докладом!

Побратим тут же поспешно проскользнул в дверной проем. Я рухнула в свое кресло, продолжая остервенело пялиться на дверь. Опять он! Опять пришел и все испортил! Это какой-то кошмар моей жизни.

Но, как выяснилось, радовалась я преждевременно. Главный кошмар ожидал меня впереди. И он не замедлил появиться уже на следующее утро. Беременна! Не знаю, что случилось раньше — сама я осознала этот факт или поверила категоричным и жестким словам подруги, но ситуация виделась однозначной. Я была в положении, и срок приближался к месяцу. Кошмар — все случилось у того проклятого озера.

— Но почему мне так рано стало плохо? Получается, и месяца нет — может, все же отравилась? — сама не веря в подобный исход, озвучила я версию Диане.

— Даша, — топнув в гневе ногой, возмутилась подруга, — немедленно прекрати витать в облаках! Ты сама на себя не похожа. Где твой жизненный реализм? Вот не зря говорят, что настоящие жизненные трудности показывают истинный характер человека. Неужели вся твоя практичность была напускным бахвальством? Самое адекватное в данной ситуации решение — это немедленно все рассказать Ирьяну и принять его предложение об ответственности за тебя и вашего ребенка!

Потрясенная словами и поведением Дианы, я села на кровать, всматриваясь в решительно настроенную подругу. В таком ключе мы еще никогда не говорили, и такой сердитой и категоричной я Ди еще не видела. Может быть, она права и я веду себя неверно? Безответственно? Проклятое слово! Но я так запуталась во всех своих мыслях, поступках и противоречивых желаниях… Что сама не представляла, как выбраться из трясины всеобщего неприятия.

— Даша, — продолжала напирать на меня подруга, — ты обязана, слышишь, обязана взять себя в руки и поступить как взрослый и здравомыслящий человек. Подумай об этом и прими единственно верное решение! Никто другой его за тебя не примет.

После этого неоспоримого заявления Диана поцеловала меня в щеку и вышла из каюты. А я… Что мне оставалось? Поплакав немного над своей невезучестью, принялась думать. И ребенок — это прекрасно, хоть какая-то семья и близкое существо у меня появится. Вот только не слишком ли эгоистично будет — растить его одной? И справлюсь ли я? Надо что-то решить. Выход из ситуации есть всегда, иначе не бывает.