Глава 8
Первые впечатления

Ижена едва не вылетела из седла, приподнимаясь и пытаясь получше разглядеть выехавший им навстречу небольшой отряд под знаменем Лоуленда с серебряной розой, во главе которого, если верить герольду – смазливому юноше, чей голос звучал как звонкий хрусталь, находились принцесса Элия Ильтана Эллиен дель Альдена и принцы Мелиор Альтен дель Меллор и Энтиор Эллиндер Грандер дель Ард.

Женщина в длинной амазонке, пышная юбка которой волнами ниспадала на круп огромного коня, была настолько прекрасна, что ей невозможно было позавидовать или сравнить ее с собой, оставалось только восхищаться совершенством создания Творца. Мужчины тоже были божественно прекрасны: блондин с доброжелательной, чуть ленивой улыбкой, неспешно разглядывающий их посольство, и брюнет с бледной кожей и ярко-бирюзовыми, льдистыми глазами.

Пока герольд Жиотоважа выкрикивал ответное представление, жрица жадно рассматривала богов. Еще звучали последние слова Кузнечика, тщетно пытавшегося перещеголять коллегу из Лоуленда, когда что-то случилось с юной жрицей, словно зазвучала, натянувшись, какая-то доселе неведомая струна. Ижена почувствовала, как та сила, великая Сила Мира Узла Мироздания, которую она ощущала как теплую волну с самого первого мгновения пребывания в Лоуленде и которая нарастала все явственнее по мере приближения к столице мира – его сердцу, став обжигающе горячей, переполнила чашу ее души. Представление трех богов, их вид и музыка имен оказались последними каплями в той чаше.

Ижена вздрогнула всем телом, глаза потеряли привычный блеск, сделались глубокими зелеными дырами в великое Нечто, руки судорожно сжали поводья, а потом бессильно обвисли, голова на тоненькой шейке резко склонилась набок, разлетелись спутанным облачком косички, на плече вспыхнула и запульсировала голограмма кристалла. В следующее мгновение жрица слетела бы с седла под копыта лошади, если бы не Мичжель. С поразительным для своей тщательно демонстрируемой флегматичности проворством он взметнулся птицей со своего седла и, перелетев к Ижене, подхватил девушку сзади, крепко прижав к себе ее безвольное худенькое тело.

Ротик жрицы приоткрылся, и все услыхали звучный, но какой-то монотонно-равнодушный голос Ижены, впавшей не то в полуобморочное состояние, не то в пророческий транс, голос, который никак не мог быть голосом женским:

Последнее слово жрица вымолвила еле слышно, словно теряя сознание, но, собравшись, выкрикнула отчаянно и звонко:

После чего она откинулась на руки Мичжеля так, будто силы покинули ее тело.

– Она вещунья, – тихо процедил Энтиор, поглаживая эфес меча, и в тоне его ясно слышалось: «Только этого нам не хватало. Мы почти пропали».

– Сюрприз, – хмыкнула Элия, не зная, что и думать о словах жрицы, перетасовавших все ее устоявшиеся представления о феномене Джокеров как о чем-то мифическом, интригующем, безусловно предрекаемом, но невообразимо далеком.

«Понадеемся на то, что леди и дальше будет вещать о высоких материях, не унижаясь до заурядных бытовых предсказаний, – послал мысленную реплику Мелиор. – Но любопытно, кстати, что она имела в виду».

«Спроси у Джея, он теснее всех общался с этой дамой, – ехидно предложил Энтиор. – Хотя я тоже не отказался бы познакомиться с крошкой поближе».

«Мм?!» – Мелиор тоже принялся оценивать девушку с точки зрения соответствия своим вкусам.

«Мальчики! Дамочек потом делить будете, давайте для начала препроводим их в замок», – поторопила братьев принцесса.

Мелиор кивнул и, подъехав к Высшему вару Монистэлю, коротко, но изысканно вежливо сказал, просияв своей лучшей официальной улыбкой:

– Лоуленд – Узел Мироздания нашего Уровня в лице своих детей приветствует вас!

– Приветствуем вас на земле Лоуленда, Высший вар! Светел ли был ваш путь? – поддержала брата Элия. – Не нуждается ли юная жрица в помощи целителя?

– Быть может, следует поскорее доставить ее в замок? – предложил Энтиор, принц явно был не прочь взять на себя эту обязанность.

– Благодарю вас от имени Жиотоважа, ваши высочества, за теплый прием и предложенную помощь, – вынырнув из омута задумчивости, вызванного неожиданным пророческим трансом жрицы, отозвался эльф, приложив руку ко лбу и сердцу. – Светел был путь наш, и тень не коснулась дороги…

Элия, слушая официальный ответ вара, невольно заглянула в его глаза и утонула в осени вечной жизни и вечной усталости, истомленной мудрости, знания того, что настала пора уходить, но уйти нельзя, пока держит долг, тяжкой мантией траурно-белого плаща вдовца придавивший плечи. Богиня моргнула, и ощущение вечной тяжести и жажды ухода схлынуло так же внезапно, как пришло. Избавляясь от его остатков, принцесса перевела взгляд на Дариса и соседствующего с ним воина, кажется, Грей именовал его Фарж ист Вальк. Стальные глаза мужчины глядели равнодушно-настороженно, так бывалый охотник смотрит на смертельно ядовитую змею, прикидывая, с какой стороны лучше обойти тварь, чтобы не потревожить. Послав женатому и верному мужчине, явно опасающемуся ее чар, провокационно-соблазнительную улыбку, богиня вновь перевела взгляд на Монистэля.

– Пророческий дар Ижены – великий дар Кристалла, а не кара. После транса жрица чувствует лишь легкую усталость и сильный аппетит, но для молодого здорового организма это не смертельно. Не стоит лишать девочку возможности увидеть город в первый раз вместе со всеми, – закончил вар.

– Да, не думаю, что леди Ижена согласится сразу отправиться в замок, в то время как остальные будут любоваться красотами Лоуленда, – с полуулыбкой кивнул Мелиор в сторону уже почти полностью оправившейся и вновь сидевшей на лошадке совершенно самостоятельно девушки.

Ижена и правда оклемалась довольно быстро. Как только транс схлынул, она тут же позабыла то, что изрекла. Записывать ее слова было уделом писца, торопливо строчившего сейчас детальное описание происшедшего и изреченного на магической дощечке. А девушка есть девушка. Она уже вновь увлеченно разглядывала особ королевской крови и загадочным шепотом, разносившимся почти на всю улицу, делилась своими впечатлениями с Магжей:

– А принцы такие красавчики, разные, но оба красавчики. Только от того черноволосого у меня дрожь по спине, стоит глянуть. Почему бы это?

– Принц Энтиор – бог охоты и этикета. Посмотри, Ижи, на его брошь – он еще и королевский Дознаватель, то есть допросчик, подходящая работа для бога боли и извращений, – влезая в разговор, вновь флегматично пояснил Мичжель вместо Магжи, чуть поморщившись от того, с каким пугливым восторгом выслушала его наивная жрица. – А еще говорят, его мать была вампиршей, так что и сын почитает кровь за изысканный напиток.

– Интересно, а принцессе не жарко в таком длинном платье? Как она только не потеет? – с наивной непосредственностью маленькой пичуги изумлялась девушка.

– Мертвые не потеют, – автоматически пошутил Мичжель, не отказав себе в удовольствии поглазеть на прекрасную принцессу. Вид сзади вар счел вполне безопасным для своего психического здоровья, тем более что богиня вовсю кокетничала с бедолагой Фаржем, не обращая на Трака особенного внимания.

– Что? – Ижена недоуменно захлопала ресницами.

– Боги не потеют, если того, конечно, не хотят. Они просто не чувствуют жары, – терпеливо пояснил парень. – Вот и с нашего вара Монистэля в любую жару не капает, а он только полубог.

– Они такие могущественные, – задумалась Ижена, почувствовавшая, как под мышками становится влажно, а еще ниже, под коленками, и вовсе текут капельки пота, платье жрицы, хоть и с открытым плечом, все-таки не соответствовало жаркому летнему вечеру Лоуленда. – И красивые. Интересно, все боги и полубоги красивые, как вар Монистэль и боги Лоуленда?

– Если они не боги уродства, то да, Ижена, – фыркнула Магжа, встряхнув буйной копной своих густых волос, при одном взгляде на которые умерли бы от зависти все производители шампуней.

– И люди бывают не хуже богов, вот взять, к примеру, тебя или Магжу, с вами не каждая богиня сравнится, – галантно заметил Мичжель.

– Значит, они будут считать нас красивыми? – робко уточнила жрица.

– Ну конечно, Ижи, а как ты думаешь, откуда берутся полубоги? – ухмыльнулся вар.

– Мич! – Магжа предупреждающе подняла палец, выгнув смоляную бровь.

Парень вновь скроил привычную флегматично-кислую гримасу и взмолился:

– Не увечь меня, светлая вара, а то на меня не только богиня, а и простая смертная шлюха не польстится даже за все деньги моей тетушки Далички.

Женщина не выдержала и рассмеялась, сменив напускной гнев на милость.

– Тш-ш, – предостерег дам Мичжель и кивнул, давая понять, что к ним приближаются посторонние.

Вар Монистэль, возглавляющий посольство, и принцесса пристроились впереди процессии, ведя неторопливую изысканную беседу, военный эскорт, сопровождавший богов, слился с людьми Дариса, а Мелиор и Энтиор решили составить компанию дамам и Мичжелю.

Предупрежденные хитроумным Траком, Ижена и Магжа тут же скопировали с его физиономии торжественно-восхищенное выражение, каковое подобает иметь гостям из заштатного провинциального мирка, впервые ступающим на мостовую грандиозной столицы Мира Узла – столпа Вселенной и опоры Мироздания, как часто сообщалось в рекламных буклетах, доходивших даже до провинции Жиотоваж.

Впрочем, очень скоро и восхищение и любопытство стали совершенно искренними, ибо Лоуленд стоил и восторгов, и благоговения. Давая посольству почувствовать красоту и силу столицы, осмотреть хоть часть достопримечательностей, эскорт направился к замку кружной дорогой через самые значительные и красивые улицы Лоуленда. Словом, посольство пялилось по сторонам, а народ глазел на послов и вовсю чесал языки, гадая о том, что же это за гости такие, ради которых сам Мелиор вынес свой афедрон за ворота.

Но сейчас Мелиор вовсе не казался ленивым, наоборот, принц с обаятельной живостью и легким юмором живописал красоты города на пару с Энтиором и отпускал дамам изящные комплименты.

– А вы правда вампир? – Ижена вклинилась каверзным вопросом, адресованным Энтиору, в хвалебную оду Мелиора фонтану Дриад из живого каменного дерева на улице Тысячи Фонтанов.

– Да, – бархатно улыбнулся бог, показав острые кончики клыков. Сейчас принц являл собой просто наилучший образец для рекламы темного образа жизни: прекрасный, смертоносно утонченный, безжалостный, но при этом смертельно привлекательный.

– А я не смогла бы пить кровь. Это такая гадость! Даже когда свою губу случайно прикусишь, и то плеваться хочется. А чтобы чужую? Брр!.. – непосредственно заявила Ижена.

– Жрица Ижена хотела сказать, что ей кажутся странными привычки вампиров, – флегматично перевел Мичжель. – Существа вашей расы – редкие гости в Жиотоваже, мы все как-то больше с демонами контактируем.

– Милое дитя, – похвалил жрицу Энтиор и только по головке не погладил, но улыбка его стала несколько натянутой: своим непосредственным хамством Ижена неожиданно сильно напомнила ему Бэль. – Вкус крови во многом зависит от того, кто ее пьет и у кого.

– А мою вы бы стали пить? – заинтересовалась жрица.

– Ижи, тебе не кажется, что тема для разговора выбрана несколько неудачно? – тихонько спросила Магжа, бросая извиняющийся взгляд на грубо прерванного Мелиора.

– Нет, а почему? – громко удивилась Ижена, ничего не собираясь скрывать.

«Кажется, ты говорил, что эта девочка в твоем вкусе?» – невинно уточнил Мелиор у раздосадованного брата.

«Я уже передумал, можешь забрать ее себе», – мысленно процедил Энтиор и под ехидное замечание: «Какой ты непостоянный, брат», – вслух пустился в утонченные рассуждения о том, что кровь жрицы – служительницы Сил – неприкосновенна.

Лорд Дознаватель, легко вытягивающий из любого объекта, отданного в его ловкие руки, нужные сведения, изящно обошел скользкий вопрос полезности крови жрицы. Для многих вампиров она была бы смертельным ядом, но достаточно сильное Чадо Тьмы, рискнувшее вызвать гнев Сил и отведавшее запретной крови, вполне могло не только выжить и получить удовольствие от трапезы, но и преумножить собственное могущество. Другое дело, что Энтиору, богу из Мира Узла, в том не было никакой надобности, и девица слишком походила на Бэль своим умением задавать глупые вопросы, чтобы принц сохранил к ней сексуальный интерес – залог высшего удовольствия от крови жертвы.

Мелиор же, нисколько не обрадовавшийся великодушному разрешению брата, вновь взял на себя обязанности гида и принялся за развитие архитектурной темы, переводя разговор в безопасное русло. Магжа и Мичжель, заглаживая неловкость Ижены, принялись задавать умные вопросы в тему.

Высший вар Монистэль, полуобернувшись в седле, прислушался к речи принца и задумчиво заметил Элии:

– Ваш брат – настоящий знаток истории города.

– Живя в Лоуленде, сложно не знать и не любить его. Он велик и прекрасен, те, кому довелось увидеть его хоть однажды, навсегда оставляют здесь кусочек своего сердца, – искренне откликнулась принцесса. – Но вам повезло, что встречать посольство выпало Мелиору, будь на его месте мой брат Элтон с его талантами экскурсовода, я боюсь, мы добрались бы до замка лишь к Новогодью. Вам пришлось бы выслушивать хвалебные оды по поводу каждого булыжника на мостовой. А прихвати он с собой Ментора, так еще и сдавать экзамен на знание Лоуленда.

– Уверен, это было бы познавательно, – с легкой улыбкой отозвался вар, не ведая о том, что если Элия и преувеличила, то лишь самую малость. Элтон и вправду был настоящим безжалостным фанатиком во всем, что касалось любимого предмета. Оставалось только удивляться, как его терпят бедняги-студенты тех университетов, где брат преподает, и не только терпят, но еще и умудряются обожать педагога, причем не только студенты дамского пола.

– Это уже замок? – в радостном нетерпении закричала Ижена, заставив едва заметно вздрогнуть и обернуться даже непроницаемого с виду Фаржа. Девушка указывала рукой куда-то вправо, на серебряные шпили, видневшиеся из-за высоких особняков улицы Рассвета.

– Нет, леди Ижена, – разочаровал жрицу Мелиор. – До замка еще нужно ехать более получаса. А это сияют шпили храма Творца – одного из величайших мест средоточия Силы нашего мира.

– А мы проедем мимо этого храма? – тут же загорелась девушка и просительно оглядела всех своих спутников. Особенно красноречивые взгляды достались Мелиору как гиду и вару Монистэлю как старшему и главному в посольстве.

– Нет, – покачал головой принц.

– Но почему, Высший вар? – разочарованно протянула жрица, но быстро поправилась: – Ой, ваше высочество.

Поименованный новым титулом принц терпеливо пояснил:

– Храм стоит на площади, мощенной плитами витаря. Проезд верхом и в экипажах по ней запрещен, не только чтобы не повредить драгоценное покрытие, но и дабы выказать свое уважение к Святыне. Позже мы сможем посетить и площадь, и храм Творца. Вы насладитесь их красотой и проникнетесь ощущением высшей гармонии Вселенной.

– Обещаете? – уточнила жрица.

– Если захотите и на то будут воля Сил и Творца, – с иезуитской добросовестностью уточнил условия исполнения желания Мелиор, никогда не дававший пустых обещаний, впрочем, как и любых других.

Как и все боги, блюдущие клятвы, он был очень осторожен во всем, что касалось вопросов дачи слова и обещаний. Подчас даже самую простую с виду клятву оказывалось невыносимо трудно сдержать, а несдержанное слово по закону божественной силы возвращалось к владельцу ужасным рикошетом. Поэтому-то многие боги либо никогда не клялись вообще, либо оставляли в клятве лазейку для выхода. Жрица, не знающая об этих особенностях, допустила очередную бестактность. Монистэль только скорбно вздохнул, понимая, что ротик Ижены можно закрыть разве что кляпом, но это отрицательно скажется на имидже посольства, оставалось только надеяться, что лоулендцы поймут и поверят, что в вопросах юной служительницы Кристалла Авитрегона не было злого умысла.

– А где замок? – успокоившись насчет храма, поинтересовалась Ижена и снова завертела головой так, что косички разлетелись в разные стороны.

– Выше и дальше, – коротко пояснил Энтиор. – Нам нужно будет выехать из города на дорогу к замку, только тогда в зелени великих Садов Всех Миров вы увидите серебряные шпили башен.

– Великий Лоуленд, великая столица, великий храм, площадь и замок тоже великие, есть ли здесь хоть что-то, не сочетающееся со словом великий, хоть какой-нибудь заштатный сортир? Я начинаю чувствовать себя ничтожеством, – очень тихо пробормотал Мичжель на ушко Магже, даже не столько для нее, сколько для себя. Женщина едва расслышала его. Зато Энтиор-охотник с его совершенным слухом разобрал все прекрасно и, сверкнув клыкастой улыбкой, мило заметил, не в силах отказать себе в удовольствии урезонить ироничного парня:

– Рабы, вар.

– Это добавляет уверенности в себе, – флегматично согласился Мичжель, только в глубине его темных глаз сверкнула зловещая искорка, показавшая, что вар принял к сведению, что его унизили, и не забудет этого.

– Как вкусно пахнет… – забыв о храме, замке и вообще обо всем красивом, но несъедобном, протянула Ижена, жадно уставившись на витрину кондитерской лавки-кафе с незамысловато-кокетливым названием «Сдобные булочки», за стеклом которой возвышались груды печений, пирожных, пирожков, пышных булочек и тортов. Аромат сдобы, корицы, ванили и кофе витал в воздухе, вызывая невольное слюноотделение не только у жиотоважцев, но и у лоулендцев, что уж говорить о зверски голодной после транса жрице. А вид расположившихся за небольшими столиками прямо на открытом воздухе весело болтающих и жующих людей различных сословий, которых обслуживали пышнотелые официантки с собственной «сдобой» за корсажами, только больше разжигал аппетит.

– Потерпи, Ижи, у нас пока нет местной валюты, – ласково заметил Мичжель, намеренно провоцируя принцев. – Хочешь галету? У меня еще остался пяток.

Жрица брезгливо сморщила носик, ясно демонстрируя, что она думает о столь неадекватной замене, и вздохнула так жалобно, что вызвала бы слезы сочувствия и у саблезубого тигра-людоеда.

Мелиор был куда опаснее тигра, но тоже посочувствовал жрице. Он легко взмахнул рукой и извлек из воздуха восхитительное пирожное со взбитыми сливками, украшенное ягодами и орехами. Протянув его девушке с галантным полупоклоном, принц заметил:

– Пусть это лакомство скрасит ожидание ужина, леди. Я лично составлял меню сегодняшней трапезы, надеюсь, она придется вам по вкусу.

– Нам повезло! Уверен, ужин, выбранный богом гурманов, оставит незабываемые впечатления в наших сердцах и желудках, – заметил Мичжель, добавив на сей раз одними губами: – «Надеюсь, туалет в покоях предусмотрен не один на всех».

Отщипывая по кусочку от вкуснейшего пирожного, Ижена стоически сносила пьянящие запахи, льющиеся от уличных ресторанов и лотков торговцев сладостями вразнос, для других же прелестей города жрица, как и остальные жиотоважцы, была слишком утомлена. Сказывался длительный дневной переход, последний из четырех и самый большой. Чтобы поспеть к назначенному королем Лоуленда сроку к южному порталу, полному посольству пришлось изрядно поторопиться.

Кавалькада уже двигалась по улицам Первого Круга – самым богатым и красивым в городе. Обогнув храм Творца и Храмовую площадь, посольство по Западной улице проследовало на Центральную и далее по Замковой выехало из города на широкую, мощенную ровными, плотно пригнанными друг к другу плитами камня дорогу, ленивой змеей взбирающуюся к замку, окруженному разноцветьем гигантских Садов. Мичжель, строивший из себя непробиваемого скептика, уставшего от жизни во всех ее проявлениях, едва удержался от того, чтобы не присвистнуть от восхищения, Ижена восторженно захлопала в ладоши:

– Как красиво!

Изумленно ахнула Магжа:

– Какое великолепие! Настоящий лес!

– Пожалуй, так. Но мы называем их Садами, потому что самые первые растения тысячи лет назад были доставлены сюда из сотен различных миров и посажены вручную, – довольно громко пояснил Мелиор, так, что его слышала не только тройка послов, но и другие жиотоважцы, ехавшие достаточно кучно, не растягиваясь длинной кавалькадой, как на улицах города. – Время от времени родственники, друзья или просто наши подданные привозят для Садов приглянувшиеся им растения: цветы, травы, саженцы деревьев или кустарников. Садовники следят за тем, чтобы они прижились. Впрочем, ныне Сады Всех Миров сами решают, кого принять под свою сень. Их магия сохраняет целостность Сада и помогает сосуществовать вместе многим тысячам не похожих друг на друга растений, не нанося вреда друг другу.

Слушая Мелиора, до сих пор молчавший Фарж задумчиво нахмурился и, разомкнув уста, спросил у Дариса:

– Вы не принимаете во внимание потенциальную опасность Сада? Он располагается совсем рядом с замком. Кто угодно может со злым умыслом воспользоваться этим естественным прикрытием и подобраться к зданию почти вплотную!

– Сад и есть лучший сторож, – воин позволил себе легкую улыбку. – Не все растения здесь одинаково безобидны. Я давно уже изучаю их, но не могу сказать с уверенностью, что знаю и сотую часть. Не считая магической ограды, которая скорее охраняет любопытных от Сада, нежели Сад от них, это место обладает собственными защитными чарами естественного происхождения. Чужак, лелеющий недобрые замыслы, стоит ему ступить на землю Садов, найдет там свой конец.

– Не запугивайте наших гостей, Дарис, – с мягким укором сказал очень довольный поворотом разговора Энтиор.

– Ближние к замку ярусы вполне безопасны и, если не сходить с тропинок, то можно наслаждаться их красотой, не опасаясь неприятных неожиданностей, – заверил послов Мелиор с наилюбезнейшей улыбкой. – Вы обязательно должны побывать в валисандровой роще, послушать и посмотреть на шелест ее серебряных листьев, луг у Белой беседки создан для неторопливой трапезы на лоне природы, ни один оркестр не сравнится с музыкальным ручьем Ноута, а пруд камней, сотворенный кузеном Нрэном, дарует спокойствие самой мятежной душе. Впрочем, всего не перечислишь, в Садах сотни уникальных по красоте мест.

– Непременно полюбуемся этими красотами, – заверил принцев Мичжель, мысленно пообещав себе, что ноги его не будет в этом Саду, уж лучше сразу в ров со змеями.

А в стылых глазах Монистэля, напротив, зажглась пара искорок, словно вспыхнули в последний раз угли догорающего костра.

– Я хотел бы побродить там, – тихо признался он Элии.

– Конечно, ведь вы гость королевской семьи, значит, для вас, Высший вар, открыты все ярусы Садов. Да, Мелиор сказал правду, они не только прекрасны, но загадочны и опасны, не любят тех, кто вторгается бесцеремонно или с недобрыми мыслями, впрочем, вас эти предостережения не касаются. Не найдется эльфа, пожелавшего принести зло в живое сердце мира, Дивные никогда не пропадут и не заблудятся в лесу. Сады радостно впустят вас в свои глубины и откроют немало тайн.

– Уповаю на то, что не только Сады не сочтут наш визит за грубое вторжение, – вежливо склонил голову Монистэль. Прозрачный мелодичный голос эльфа был невыносимо печален, но вар не заискивал и не унижался. – Поверьте, ваше высочество, я много думал, прежде чем осмелиться просить короля Лоуленда без промедления принять нас. Но другого выхода не нашел и молю Силы, чтобы наша дерзость не разгневала его величество.

– О, визиты посольств у нас так часты, что, гневайся отец на каждое, у него уже не осталось бы ни сил, ни времени на что-то другое, – с веселым смехом, заставившим головы почти всех сопровождающих мужчин против воли повернуться в ее сторону, заверила Монистэля богиня. – Тем более, что вы привезли с собой пророчицу. Это может быть интересно для нас.

– Не всем нравятся слова пророков. К сожалению, дар Ижены проявляется непредсказуемо, а слова зачастую столь туманны, что вместо того, чтобы приоткрыть завесу над будущим, лишь добавляют загадок к настоящему, – задумчиво констатировал эльф, повернув голову в сторону искренне смеющейся юной жрицы. Сейчас в ней не было ничего загадочного, зловещего или таинственного. Просто молоденькая девчушка, прозрачная, как стекло для опытного взгляда.

– Таковы все пророки, – пожала плечами принцесса, предупредительно похлопывая по холке Демона, тянущегося к белому плащу Высшего вара с явным намерением проверить его на вкус. – Но разбирать их речи занятие любопытное. Я с удовольствием занимаюсь этим время от времени. Изречение вашей жрицы заинтересовало меня.

– Вы разгадали его? – удивился эльф, откидывая с лица светлую прядь длинных волос, которыми играл ветерок.

– Нет, но оно навело меня на размышления, – относительно правдиво ответила богиня, не раскрывая никаких секретов. – Пророчества о Джокерах – большая редкость в мирах, и они очень стары. Ижена первая из известных мне прорицателей заговорила о Безумных Шутах снова. Быть может, такие видения посещали ее и раньше?

– Не припомню, – покачал головой Монистэль, быстро перебрав в памяти предсказания жрицы. – Сожалею, но все ее изречения касались лишь Жиотоважа, боли и испытаний, выпавших на долю нашего народа. Полагаю, на дар Ижены сильно повлияло быстрое перемещение в Мир Узла. Я, всего лишь полубог с заурядным талантом, чувствую его силу, потоком пронизывающую саму мою суть. А жрица с вещим даром…

Пока посольство восхищенно смотрело на принцессу Элию (мужчины), принцев Лоуленда (женщины), Сады (все любители природы) и слушало рассказы об их (Садах) опасных тайнах и красоте, кавалькада приблизилась к замку, окруженному мощными крепостными стенами. Громада королевского замка завораживала. Даже Ижена прекратила трещать, как сорока, и только смотрела, запрокинув вверх голову и полуоткрыв рот. Увиденное повергло посольство в очередной культурный шок: вздымались толстые крепостные стены, под их надежной защитой высилась белокаменная резиденция короля – тонкие шпили башен, пронзающие небо, арки огромных окон, стекло и витражи, балконы и целые открытые галереи, барельефы и статуи – изящество и в то же время впечатление неприступных могущества и силы.

По-прежнему молча, слышались только звон упряжи, скрип колес да цокот копыт, посольство проехало через арку ворот мимо гордых стражников в парадных доспехах, которые Дарис загодя приказал надраить до зеркального блеска, и оказалось на широком дворе замка. К ним тут же кинулись предупредительные слуги, конюхи и каретники в сине-черных ливреях Лоуленда, чтобы увести лошадей, отогнать кареты на задний двор, помочь перенести и распаковать багаж.

Огромные двери из светлого дерева, словно переплетенного серебряной сеткой, изукрашенной витарем – настоящее чудо плетения из роз и шипов, – повинуясь неведомой силе (схожей по действию с фотоэлементами урбанистических миров), распахнулись сами, открывая гостям дорогу в роскошный холл замка. Стража, сияя серебряным блеском начищенных нагрудников, гордо топорща усы и крепко сжимая официальные алебарды, застыла в почетном карауле.

Внутреннее великолепие замка было под стать его внешней грандиозности. В центре холла бил роскошный фонтан в виде вазы из мрамора с золотыми прожилками, оплетенной розами, мраморная лестница с широкими деревянными перилами, устланная золотистым ковром, вела на второй этаж, гигантская люстра (метра на три, не меньше) свисала с потолка. Каждый предмет мебели – кресла, обитые золотым атласом, несколько широких диванов у стен, канделябры, столики и напольные вазы из тончайшего белого фарфора со свежими розами, которые стояли на фигурном паркете светлого дерева оттенка витаря, – все находилось на своем месте, создавая гармоничную картину великолепного целого.

Принцы, Элия, Фарж, охрана жиотоважцев, члены посольства и Дарис шагнули внутрь. Полы длинного плаща Мичжеля, подхваченные порывом ветра, скользнули по створке дверей, и левый угол плаща вара зацепился за один из кованых серебряных шипов. В это время парень, не подозревавший о коварстве воздушной стихии, сделал шаг, и раздался подозрительный треск. Ткань, насаженная на острый шип, не выдержала натяжения и порвалась. Следовавший за Траком Энтиор двумя пальцами с преувеличенной аккуратностью, а может быть, и брезгливостью (по непроницаемо-прекрасному лицу принца невозможно было прочесть его чувств), освободил плащ посланника из ловушки и наставительно сказал:

– Вам следует быть осмотрительнее, вар. Шипы лоулендских роз остры.

– Я заметил. Вот пакость, – ругнулся Мичжель, печально осмотрев здоровенную дыру в любимом плаще, выдержавшем вместе с хозяином немало испытаний и так банально порвавшемся не где-нибудь, а в дверях лоулендского замка – на потеху надменным принцам.

Энтиор в недоумении вздернул бровь, не понимая, почему Трака огорчила порванная одежда, а не собственная неловкость. Плащ можно выкинуть и надеть новый, а с репутацией такого, к сожалению, не проделаешь. Это платье носят всю жизнь, не то что другие одеяния. Сам модник-принц, гордившийся своей тщательно поддерживаемой репутацией Ледяного Лорда, очень редко облачался в одно и то же одеяние дважды, пусть даже костюм по-прежнему сохранял безупречный вид. А вот безалаберный Джей, привязывающийся в вещам больше, чем к людям, и годами мотавшийся в любимом плаще и шляпе, заколдованных от непогоды, стрел или на невидимость, проникся бы искренним горем вара.

– Ты уже решил здесь остаться навсегда, Мич? – рассмеялась жрица.

– Похоже на то, – сверкнула насмешливой, но не злой улыбкой Магжа.

– Это случайность, – буркнул Трак, запахивая плащ таким образом, чтобы дыра не бросалась в глаза.

– В Жиотоваже есть такая шуточная примета, – пояснил вар Монистэль недоумевающим хозяевам. – Если, впервые заходя в дом, спотыкаешься о порог или цепляешься за дверь полой плаща, рукавом или подолом платья, то надолго останешься здесь или будешь часто бывать потом.

«Молю Силы о том, чтобы эта примета имела силу только в Жиотоваже», – мысленно поделился с родственниками Энтиор своими соображениями, оформленными в изящный каламбур. Принцу даже думать не хотелось о том, как долго придется возиться с посольством, забросив собственные важные дела.

– О! Она восхитительная! Никогда не видела ничего подобного! – мигом забыв о горе Трака, восхищенно взвизгнула Ижена, устремив взгляд в сторону вазы фонтана.

Мелиор снисходительно улыбнулся:

– Фонтан в холле сделан по королевскому распоряжению…

– Да нет, – отмахнулась жрица, удивившись непонятливости принца. – Я о кошке! Какая большая и пушистая!

Мелиор, собравшийся восхвалять гений архитектора, обиженно поперхнулся, приметив отлично вписавшуюся в интерьер роскошную кремовую кошку, разлегшуюся во всю ширь на золотом атласе кресла рядом с фонтаном. Появление гостей пробудило ее от спокойного сна под мелодичный шум воды. Киска раскрыла зеленые глаза, повела кончиком хвоста, разглядывая посольство, и снова блаженно прижмурилась, погружаясь в дрему. Видно, кошка решила, что кучка каких-то людей не стоит того, чтобы лишать себя вечернего отдыха, тем более что противного Нрэна среди них нет, зато есть покровительница Элия, при которой никто не осмелится обидеть существо из породы кошачьих.

Принцесса, подавив смешок, заметила:

– Это Таис – кошка фаруханской породы принцессы Мирабель. Пушистость – черта породы всех фаруханцев, а вот величина, боюсь, исключительная заслуга лоулендской кухни. Избаловали Таису до безобразия, каждый так и норовит сунуть лакомый кусочек, а она никогда не отказывается.

– Славная кошечка, как такую не баловать, – растаяла Магжа, тоже неравнодушная ко всему пушистому, начиная от густых мужских шевелюр и заканчивая мелкими млекопитающими, за исключением мышей и крыс.

– Но при всем уважении к красоте и габаритам этого животного, милые вары, мы прибыли сюда, рассчитывая на аудиенцию у его величества, а не у великолепной Таис, – ехидно встрял Мичжель, уже смирившийся с мыслью о том, что любимый плащ придется штопать.

Ижена хихикнула, сразу же представив себе кошку Таис на троне, в короне и царской мантии.

– Скажите, принц Мелиор, будет ли нам сегодня позволено засвидетельствовать его величеству свое почтение? – вежливо уточнил вар Монистэль, бросив на Мичжеля взгляд, выражающий легкое неодобрение.

– Вечером в десять часов его королевское величество король Лоуленда Лимбер Велинтайн Арабен Первый, – Ижена зашевелила губами, пытаясь запомнить, как именно зовут короля, которого в ее присутствии иначе как Лимбером пока никто не называл, – даст посольству Жиотоважа малую аудиенцию, дабы вы могли вручить ему верительные грамоты и представиться, – ответил принц. – А пока у вас есть время спокойно отдохнуть с дороги в личных покоях и отужинать. Старший помощник управляющего Ларканс Марн проводит вас в отведенные посольству апартаменты. Они располагаются на третьем этаже, в западном крыле замка. Если возникнут какие-то проблемы или что-то потребуется, не стесняйтесь беспокоить его, вары. Также Ларканс расскажет вам о некоторых особенностях замка. Марн!

В ответ на зов принца к посольству приблизился плотно сбитый, коротко стриженный подтянутый мужчина в черно-синей ливрее с аккуратной щеточкой усов над тонкими губами. Марн обладал главным достоинством шпионов и слуг, он умел быть незаметным, пока в нем не возникнет нужды, и оказываться рядом по первому слову. Спокойно, без заискивания, его темные глаза оглядели гостей, словно делая моментальную фотографию на память. Тонкие губы старшего помощника управляющего сложились в полную достоинства официальную улыбку, он отвесил жиотоважцам легкий полупоклон и сказал:

– Прекрасный вечер. Прошу, вары, следуйте за мной.

Словно выводок утят за мамой уткой, вары и их охрана, подавленные размерами здания, покорно направились за Ларкансом вверх по лестнице к своим покоям, где, проведенные по малой лестнице со двора, уже вовсю сновали их слуги, обустраивая быт посольства.

– А нам прямо сейчас следует зайти на аудиенцию к его величеству, – проводив гостей взглядом, заключил Мелиор с легким вздохом, отлично понимая, что весть о том, что проблема доставлена, не слишком обрадует короля. И мысль о том, что король – твой отец, не добавляла оптимизма, скорее наоборот, на ком-нибудь чужом, даже на противном посольстве, папаша кулаки пробовать не стал бы, а вот челюсть сына, сморозившего какую-нибудь глупость или совершившего серьезную ошибку, такой опасности подвергалась систематически.

Не тратя времени на переход по лестницам, Мелиор, Энтиор, Элия и Дарис перенеслись к кабинету короля. Секретарь, проинструктированный Лимбером, тут же распахнул перед ними дверь кабинета. Король прервал заклинание связи, набросал пару строк в огромном кожаном ежедневнике, кивком дал знак всем садиться и коротко спросил:

– Ну?

– Они здесь, – не отказал себе в удовольствии ответить так же коротко Мелиор, занимая кресло.

– Проблемы с телепортом были? – уточнил Лимбер у Дариса, занявшего стул. Элия невольно задалась вопросом, почему воители предпочитают этот вид мебели, игнорируя диваны и кресла: тактическая необходимость или врожденный мазохизм?

– Нет, ваше величество, – отчитался Дарис, снимая с шеи амулет врат. Потом воин привстал и с поклоном передал его королю. Не открывая магический сейф при отпрысках, Лимбер временно убрал вещь в ящик стола. – Портал сработал безукоризненно, точно по времени и без накладок. Посольство было почти чистым. Зеркала определили лишь один случай мелкого заражения и тут же изолировали жертву. Незначительная тварь, «нахлебник» у охранника из эскорта. Его оставили в палате Крепости Врат до ритуала изгнания. Жиотоважцы не возражали. Серьезных нарушений в балансе оболочек гостей тоже не выявлено, в услугах целителей они не нуждаются.

– Тем лучше. Свободен, благодарю, – кивнул Дарису король, и воин вышел из кабинета, плотно прикрыв за собой дверь.

– Что вы скажете? – спросил Лимбер, и дети задумались, понимая, что отец хочет услышать об их первых впечатлениях от гостей.

– Мысли и глубокий уровень эмоций они блокируют превосходно, возможно, это не их заслуга, и кроме личной силы помогает покровительство Источника Жиотоважа и Сил Мира. Запускать принудительные щупы мы не стали, дабы не усложнять ситуацию. Кто знает, какова степень чувствительности наших гостей к постороннему воздействию? Так что пришлось довольствоваться слабым внешним фоном и личными наблюдениями, – тактично начал Мелиор, сцепив руки в замок, только это и давало понять знакомым с привычками бога, что тот слегка нервничает.

– И? – поторопил Лимбер сына.

– Сложно сделать серьезные выводы за час знакомства, – предупредил отца Мелиор. – По первому впечатлению они прекрасно ладят между собой, вежливы и доброжелательны, во всяком случае, стараются быть таковыми, их восторг от Лоуленда искренен. Высший вар Монистэль ист Важар спокоен, как озеро в безветренный день, тактичен и погружен в себя, вара Магжа иста Налидж вполне здравомысляща, обворожительно темпераментна, Мичжель ист Трак умен, обладает превосходной реакцией и остер на язык, – начал перечислять Мелиор.

– Я с удовольствием укоротил бы его, – с задумчивой мечтательностью вставил Энтиор, поглаживая рукоять кинжала. В ярком видении, представшем перед внутренним оком принца, язвительный жиотоважец уже захлебывался собственной кровью.

– Жрица Кристалла Ижена – весьма наивное, непосредственное и любопытное существо, вряд ли девушка может хранить в себе опасные тайны, у нее что на уме, то и на языке, но… – подбирая слова, осторожно продолжил Мелиор, надеясь, что самое неприятное за него скажет Элия. Просительный взгляд в сторону сестры был достаточно красноречив.

– Она пророчица, папа, – проявив невиданное великодушие, вняла мольбе брата принцесса. – Мы стали свидетелями транса. Пока девушка не изрекла ничего опасного для нас, и вар Монистэль говорил, что прежде все ее откровения касались лишь проблем Жиотоважа и несли в себе вести из будущего этого мира. Но Высший вар считает, что явление в Мир Узла «сбило настройку» жрицы.

– Что еще? – более мрачно уточнил король.

– Монистэль дал понять, что только величайшая нужда заставила его явиться в Лоуленд с некой просьбой о помощи, – отозвалась принцесса. – И я верю ему. Эльф слишком далеко зашел по дороге в осень своей жизни, чтобы лукавить. Он уже прилагает усилия к тому, чтобы существовать, и без крайней необходимости не сделает и лишнего вдоха, тем более не станет играть в поддавки.

– Вот только рассчитывают ли они в своей нужде на наше великодушие или имеют в рукаве более серьезные козыри? – хмыкнул король, побарабанив пальцами по столешнице, и тут же хлопнул по ней ладонью, будто придавил сомнения. – Ладно, свободны. Займитесь пока шкатулкой Миреахиля, нам нужно больше информации. Если узнаете что-то важное, доложите до аудиенции, если нет, потом.

– Как приятно услышать теплое напутствие из отцовских уст, – пустила шпильку Элия, вставая с кресла.

– Детка, может, хочешь примерить? – устало фыркнул Лимбер, кивнув в сторону лежащей рядом на стуле парадной мантии и возвышавшейся на столике у шкафа короны Лоуленда – сколь прекрасного, столь же и тяжелого шедевра магов-ювелиров из семи разновидностей серебра и драгоценных камней. Как видно, его величество собирался работать в кабинете до самого начала аудиенции и явиться в зал на прием посольства прямо из-за письменного стола. – Два свидетеля королевской крови есть, печати рядом, гербовая бумага имеется, сейчас отречение подмахну, их в советники назначу, – принцы вздрогнули, – и разбирайтесь со всем этим сами, а я буду вас хоть по десять раз на день тепло напутствовать.

– Папа, за что?! – взмолилась Элия, метнулась к королю и, обвив его шею руками, запечатлела на отеческой щеке дочерний поцелуй. – Не надо! На фиг напутствия, можешь нас даже послать куда подальше, мы не обидимся, ничуточки! Правда, мальчики? – Братья, чувствуя, что дело пахнет керосином, с готовностью закивали. – Только эти регалии носи сам! Они тебе так идут!

– Да ну? – удивленно ухмыльнулся король, откидываясь в кресле и чувствуя, как длинные волосы дочери щекочут его шею.

– Именно! Несомненно! Как никому другому! – снова закивали дети, особенно выделяя слово «никому» и с облегчением чувствуя, что гроза проходит стороной.

– Ты в них такой мужественный, властный и красивый, ни одна женщина не устоит, как богиня любви говорю, – заверила отца Элия, поглаживая его плечи.

– Ладно, подхалимы, убирайтесь, мне надо работать, – заявил Лимбер, хлопнул дочку по заду и подтолкнул по направлению к двери.

Боги не заставили себя упрашивать и моментально исчезли из кабинета грозного монарха, пока он не передумал и все-таки не решил написать что-нибудь этакое на гербовой бумаге. Тем более что им действительно следовало поторопиться, чтобы занять место у шкатулки Миреахиля до того, как начнут возникать нити.

– Я приглашаю, – произнес традиционную фразу Мелиор, чтобы брат с сестрой смогли последовать за ним, и телепортировался в свои апартаменты. В маленькой овальной комнате, прежде предназначавшейся для размышлений и вмещавшей лишь большую-большую софу, один книжный столик и висящий в воздухе поднос для напитков и легких закусок, все уже оказалось готово. Предусмотрительно были задернуты белые портьеры с абстрактным черным рисунком в тон ковру, устилающему пол. Так что очертания окна удивительной формы, напоминающие не то кляксу от пролитых чернил, не то амебу, лишь угадывались. Книжный столик мореного дуба временно сменил свое назначение. Теперь на нем находилась лишь шкатулка Миреахиля – светлый ящичек, покрытый замысловатой декоративной резьбой, не имеющей никакого отношения к магическим функциям предмета, но услаждающий взор эстета Мелиора. Шкатулка была приоткрыта. Внутри нее на темном бархате виднелся большой, с кулак Кэлера, прозрачный серо-голубой камень, на его многочисленных гранях переливался свет магических шаров. Камень был оплетен тончайшей паутиной серебряных нитей, касавшейся его граней и стен шкатулки. На эту сложную конструкцию накладывались заклинания, а сама шкатулка содержала многочисленные слои защитных чар, не позволяющих улавливать те, которые находились внутри, даже если крышка была открыта. Столик со шкатулкой окружали три глубоких кожаных кресла, а рядом витал поднос с несколькими бутылками лиенского вина, канапе и фруктами. Мелиор остался верен себе, организуя «пункт наблюдения». Принц-гурман просто органически был не способен забыть об изысканном дополнении к беседе в виде напитков и закуски.

Заняв предложенные хозяином места, боги принялись ждать, попивая вино и активировав для начала заклинания банального слежения, также удобства ради привязанное Мелиором на шкатулку. Члены посольства как раз успели получить от педантичного и скрупулезного Ларканса Марна первые весьма дотошные инструкции, обеспечивающие относительно безопасное перемещение по замку, и сейчас собирались обживать свои покои.