Глава 19
Отчеты вара Мичжеля

Из залы, с потолка которой он низвергся, вар Мичжель был эскортирован любезными, но неумолимо бдительными стражами. Брелок ориентировки по-прежнему висел на ключе юноши и исправно заработал, стоило ему только выбраться из лабиринта. Но, видимо, внешний вид и поведение жиотоважца не внушали доверия, поэтому от конвоя, прячущего за непроницаемыми минами улыбки, вызванные стильным обликом вара, в деталях познавшего кухню Тарисы, отделаться удалось, только закрыв дверь в свои комнаты.

«Да уж!» – хмыкнул Мичжель, запершись в ванной и наконец хорошенько разглядев себя любимого в большом зеркале, занимающем полностью одну из стен помещения, выложенного мраморными плитками с бледно-зелеными и голубыми прожилками.

Нечесаные волосы (прихватить на ночную прогулку расческу вар не догадался), уложенные с помощью редкостного средства «соус плюс рыба», слиплись крупными пучками, торчащими в разные стороны, как клоки шерсти у блохастого дворового пса. Разрисованный оранжевыми полосками лучший жилет приобрел и вовсе сюрреалистический вид благодаря кляксам соусов и налипшим кусочкам всевозможной рыбы и прочих морепродуктов. Тем же материалом были щедро декорированы новые штаны посла. Вар вздохнул и чихнул от стойкого запаха рыбы, моментально забившего нос. Мичжель показал язык своему зеркальному двойнику, перемазанному, словно шут в балагане, ухмыльнулся и принялся раздеваться со всевозможной поспешностью. Первым делом избавившись от брюк, вар перешел к верхней половине облачения, и во внутреннем кармане жилета нащупал что-то прямоугольное и твердое.

– О, свет Кристалла! Книга из Королевской библиотеки! – с опозданием припомнил юноша и, быстро вымыв и обтерев руки, извлек запрятанный том.

К удивлению вара, несчастная книжка, на долю которой за несколько часов выпало столько испытаний, сколько обычной книжице не пережить и за все время служения, оказалась целехонька. Томик не промок, нигде не помялся и даже не провонял. Посол облегченно вздохнул. Мичжелю очень не хотелось объяснять вару Оскару, что произошло, а это пришлось бы делать, случись взятой напрокат книге пострадать. Фанатичный блеск в глазах библиотекаря, зажигавшийся каждый раз, когда он смотрел на свои разлюбезные фолианты, не обещал нерадивому читателю ничего хорошего. Кроме того, всерьез полагал вар, в библиотеке водились и странные книги, вполне способные наказать проштрафившегося типа, обидевшего или оскорбившего их соседей по полкам.

«Хвала Авитрегону!» – искренне, как в детстве, вознес благодарственную молитву вар и, высунувшись из ванной, бережно положил книжку на столик.

После этого юноша мигом избавился от остальной одежды и, кинув все разом в корзину для белья с плотно прилегающей крышкой, открыл воду. Из того, что было на нем, Мичжель оставил только болтавшийся на цепочке небольшой медальон из светлого металла, выполненный в форме кристалла. Погрузившись в воду и включив душ, вар издал довольный стон и зашарил по полкам в стенной нише. Он надеялся обнаружить шампунь, способный одолеть обретенный волосами неповторимый рыбный аромат официального завтрака, оставшегося снаружи тела, вместо того, чтобы проникнуть внутрь. При мысли о завтраке тоскливо и требовательно заурчал живот, напоминая о том, что его хозяин не ел ничего уже больше двух третей суток. Но, вспомнив о голоде, вар не мог удержаться от довольной улыбки и, похлопав свое впалое пузо, никогда не отличавшееся толщиной, заявил:

– Пусть ты и не успел сегодня хорошенько поесть, дружок, зато сколько выпил!

Живот замолчал, признавая, что по части дегустации жидкостей ему и правда несказанно повезло. Количество видов спиртного, которые перепробовал Мичжель в подвалах Лоулендского замка, вполне тянуло на общежиотоважский рекорд, удивительный еще и тем, что голова вара совершенно не болела. Элегор, заставивший спутника выпить напоследок, перед тем, как убраться из погреба, какой-то бесцветной жидкости с отвратительным вкусом, убеждал вара, что это спасет его голову, и оказался прав. Во всяком случае, от похмелья голова Мичжеля была избавлена, а вот что касается других неприятностей, то с ними еще предстояло разобраться. Потом!

Отыскав-таки на полке самый большой темно-синий пузырь с резким запахом морской свежести и надписью «Бриз», Мичжель решил, что это то, что надо. Вылив на голову почти половину, вар начал старательно вспенивать средство, не обделяя заодно и доступные участки тела, отмокшего в горячей ванне. По закону, действующему во всех мирах, именно этот момент и выбрал медальон на груди юноши, чтобы начать мелко вибрировать, щелкать владельца слабыми разрядами магической энергии, показывающими, что желающий связаться субъект делает это уже не в первый раз и растерял практически все терпение.

Выругавшись сквозь зубы, вар задержал дыхание и нырнул, чтобы смыть густую пену. Поболтав головой под водой, юноша стремительно всплыл, отфыркиваясь, и нажал на нижний край украшения. От этого оно раскрылось, словно створки моллюска. Бросив одну из створок в воду подле себя, Мичжель, отчаянно щурясь от остатков шампуня, со зверством настоящей кислоты разъедающих глаза, поднес вторую к лицу и отстучал короткую дробь.

Услыхав словечко «слива», он быстро процедил в ответ: «Яблоня!»

– Во имя Кристалла, вар, что происходит? Я безрезультатно пытаюсь связаться с вами вот уже три дня, и это после того, как вы из соображений секретности запретили пересылать доклады в Жиотоваж, – тут же начал выговаривать Мичжелю с возмущенным присвистом голос. В воде среди хлопьев пены проявилось изображение толстенького человечка в сером плаще, скорчившегося над миской с водой за дощатым столом, находящимся, судя по долетавшим время от времени крикам, обрывкам песен и гулу разговоров, в комнате трактира среднего пошиба.

– Некоторое время я находился вне досягаемости, – туманно отозвался юноша, пытаясь одной рукой зачерпнуть достаточно воды, чтобы промыть глаза, а второй удержать у лица половинку медальона. – Докладывай, Ижван.

– Наши люди сообщают, и я подтверждаю донесения, дзаайнийские войска Нара га Дзи ка Трина приостановили недавно начатое продвижение в сторону Жиотоважа. Пока они базируются в Калурезе. Сигнальный флаг, поднятый над ставкой главнокомандующего, извещает о том, что Большой совет военачальников назначен на вечер этого дня. Мы думаем, причина столь крупного сбора – войска Лоуленда, начавшие три дня назад длительные маневры в Альхасте.

– Что? – поперхнулся от новости Мичжель и оперся на бортик ванной.

– Мой человек доложил, что маневры проводит сам принц Нрэн Лоулендский, слухи о присутствии фигуры такого масштаба разлетаются поразительно быстро, даже если не способствовать их распространению, – довольно сообщил Ижван, почесав небритую как минимум уже три дня щеку.

– Отлично. – Юноша улыбнулся, его мысли стремительно закружились, выбирая наилучшую стратегию. – Теперь настала пора подбросить нашим дзаайнийским друзьям информацию о прибытии в Лоуленд посольства Жиотоважа. Проследи за тем, чтобы это было подано как заурядная сводка информации, без грифа секретности.

– Понял, я и сам хотел это предложить, вар, – усмехнулся в ответ толстяк, и в щелочках глаз блеснул жесткий безжалостный ум. – Воспользуемся шансом, пусть свяжут два узелка на одной веревке.

Мичжель отнял половинку медальона от лица и выловил из воды вторую. Собрав их в единое целое, вар, весело насвистывая, закончил купание. Разговор с Ижваном вывел его из расслабленного полусонного состояния. Юноша просто горел жаждой деятельности и желанием поделиться услышанным с варом Монистэлем. Пусть дядюшка порадуется тому, что дела, похоже, налаживаются.

Завернувшись в полотенце, парень вылез из ванной, махнул расческой по чистым волосам, и, вспомнив щетину Ижвана, постарался поскорее покончить со своей, завидуя вару Монистэлю, не имеющему нужды бриться благодаря изрядной примеси эльфийской крови. После чего, оставляя на плитках, ковриках и паркете мокрые следы, зашарил по комнатам в поисках съестного. Какая-то добрая душа уже успела позаботиться о голодающем и воздвигла на столе в гостиной целую гору горшочков, тарелок и прочей посуды, полной еды. К удовольствию Мичжеля, втянувшего носом симфонию ароматов, рыбы среди всего этого изобилия не было. Юноша испустил короткий ликующий крик и, словно ястреб, набросился на запеченный олений бок, закусывая его остреньким сыром, виноградом, сливами, еще теплым хлебом с тмином и запивая красным вином. Отвращения к спиртному жиотоважец не испытывал. Видно, и в самом деле герцог Лиенский имел высший рейтинг в таблице самых известных вытрезвителей всех миров и народов.

Едва Мичжель успел утолить голод, как в дверь вежливо постучали и, не дожидаясь разрешения, в гостиную вошел вар Монистэль. Юноша только в очередной раз удивился тому, как дядюшка ухитряется столь точно выбирать время, если никогда ни за кем не подсматривает.

«Врожденный талант», – решил вар и поднялся для вежливого поклона, стараясь вести себя безукоризненно, дабы не добавлять к тяжести висящих на его шее проступков еще и невежливость по отношению к старшему родственнику и начальнику.

– Надеюсь, ты в добром здравии, Мичжель? – мягко спросил Монистэль, внимательно оглядывая юношу.

– Да, спасибо за заботу, дядюшка, все хорошо, – поблагодарил ист Трак, размышляя над тем, где бы он мог без помех побеседовать с полуэльфом. – Но мне нужно перемолвиться с тобой словечком.

– Мне тоже, пойдем, прогуляемся в Садах, коль мы получили на это дозволение, – предложил вар Монистэль, и юноша запоздало сообразил, что ему предстоит хорошая выволочка за тарарам, устроенный во время завтрака.

«А вдруг из-за этой выходки посольству будет отказано в помощи?» – неожиданно испугался парень и почувствовал, как его прошиб холодный пот.

– Хорошо, – безропотно согласился Мичжель, желая разобраться во всем как можно быстрее.

Но сразу уйти в Сады не получилось, после происшествия за завтраком Фарж явно перестал доверять здоровье и благополучие Мичжеля, тесно связанное со здоровьем и благополучием всего посольства, самому Мичжелю. У дверей вара ист Трака ожидали четыре солдата, приставленных к нему, как тактично высказался Монистэль, в качестве почетного эскорта. Юноша лишь смерил суровых и неумолимых по части выполнения данных начальством инструкций мужчин тоскливым взглядом, но вступать в пустые пререкания не стал.

Ради разговора с дядюшкой Мичжель был готов даже на прогулку со стражей по Садам Всех Миров, которые вчера столь красочно расписывали принцесса и ее братья и в которые он вовсе не собирался соваться по доброй воле. Призвание ист Трака подразумевало и дар к «полевой» работе, но он принимал ее как неизбежную данность, предпочитая любому самому замечательному полю, лесу или лугу дело в самых завалящих городских трущобах, в которых ощущал себя куда уместнее, чем среди дикой природы. Полное равнодушие Мичжеля к красоте живого не уставало удивлять Монистэля, тонко чувствующего вибрации окружающего мира, но полуэльф никогда не ставил юноше в вину неумение наслаждаться красотой растительного мира.

Вот и сейчас, бредя по дорожке, посыпанной мелким золотистым песком, в сопровождении четырех ребят Фаржа, вар неожиданно ухмыльнулся и небрежно заметил, потянувшись к пушистым темно-зеленым кустам с синими и желтыми маленькими шариками-плодами, собранными в пестрые гроздья и распространяющими сладковатый аромат:

– Забавное растение! Интересно, ягодки вкусные?

Рука полуэльфа, до сего момента спокойно созерцавшего окрестности, мгновенно взметнулась и с силой шлепнула по руке Мичжеля, намеревавшегося сорвать горсточку-другую для проверки.

– Не советую пробовать. Это растение называется «улыбка смерти», мой друг. Оно, как ты выразился, забавно, но для человека смертельно ядовито.

– Не буду, дядюшка, – поспешно заверил Монистэля юноша, благоразумно пряча загребущие руки за спину, где они не могли нанести вреда телу, случайно задев что-нибудь в безумном саду. – Но зачем же сажать их у дороги?

– Вероятно, с декоративными целями. Синие и желтые ягоды в густой зелени гармонируют с золотистым песком дорожки, – меланхолично, но вполне разумно рассудил эстет-полуэльф. – Что же касается возможности отравления, то их высочества уже указывали нам на то, что не знающие Сады существа попадают в них редко и должны вести себя осмотрительно, дабы не пострадать.

Удалившись на достаточное расстояние от стены замка, но не сходя с широкой и относительно безопасной (если ничего не срывать и не тащить в рот) дорожки, высший вар Монистэль начал серьезный разговор. Он никогда не любил вступать в острую конфронтацию, ненавидел грубые, а пуще того бесцельные скандалы. Всегда и всюду дипломат пытался по возможности сгладить и смягчить конфликт, найти приемлемое для каждой стороны решение проблемы. И уж конечно стремящийся к покою мужчина не любил отчитывать и ругать тех, кто был ему особенно дорог. А сейчас ему приходилось выказывать свое недовольство человеку, которого вар видел своим будущим преемником в Совете. Природная живость и острый, изобретательный ум, гибкость и ироничный склад мышления Мичжеля всегда радовали Монистэля. Правда, ранее высший вар полагал, что протеже Далички обладает и такими лишь укрепляющимися со временем чертами, как выдержка и надежность. Если бы не утренний разговор с Элией, частично оправдывающий молодого посла, высший вар испытал бы сильное разочарование, но, пусть и нашлись смягчающие обстоятельства, вару Мичжелю все равно предстояло несколько неприятных минут. Да, Монистэль не любил скандалы, не любил говорить дорогим ему людям неприятные вещи, но, будучи не только дипломатом, искусно прячущим истину за покровом из правды и недомолвок, но и эльфом, по природе своей склонным к правдивости, он понимал, что зачастую именно правда бывает просто необходима.

– Мичжель, за эти два дня мне уже не раз пришлось испытывать чувство стыда и неловкости, оправдываясь перед королевской семьей Лоуленда за того, кого я считал зрелым и надежным человеком, – взмахом руки полуэльф прервал попытку Мичжеля вставить несколько слов в обвинительную речь. – Я понимаю, что ты не стремился причинить вред или нанести оскорбления сознательно, ставя под удар цели, воплощения которых добивается посольство Жиотоважа и крушение которых может стоить жизни многим твоим согражданам. Однако, мой мальчик, резкое перемещение по мирам выявило твою относительную незрелость и неспособность контролировать душевные порывы и связанные с ними поступки. Я не устраняю тебя от работы посольства, но прошу по возможности воздержаться от прямых контактов с лоулендцами и от перемещений по замку и его окрестностям.

– Иными словами, дядюшка, – Мичжель горько усмехнулся, но не отвел взгляда от лица отчитывающего его наставника, – ты хочешь, чтобы я сидел в своих покоях и не высовывался, пока ты улаживаешь дипломатические вопросы, а вара Магжа ублажает его величество.

– Личная жизнь вары Магжи ист Налидж касается только ее самой и не подлежит обсуждению, – с тактичностью настоящего лорда твердо укорил юношу воспитанный полуэльф, – но в целом ты понял мои слова верно. Мне остается только надеяться, что они дошли до твоего сердца.

– Дошли, дядюшка, не тревожься, я буду хорошо себя вести, – покаянно вздохнул вар. – Я действительно рад, что из-за меня не вышло серьезного конфликта. И могу поклясться в том, что не злоумышлял ни против Лоуленда, ни тем более против Жиотоважа. И пусть я принес тебе немало огорчений своими необдуманными поступками, но от них была и кое-какая польза. Я познакомился с герцогом Элегором Лиенским.

– Именно этот молодой бог защищал тебя после того, как вы вызывающе дерзко вторглись на завтрак? – уточнил Монистэль.

– Э-э, да, – в замешательстве признался Мичжель, только сейчас сообразив, что Элегор заслонял его собой и всю вину тоже брал на себя. Пытаясь справиться со смущением и дав себе слово обязательно поблагодарить друга, Мич продолжил: – Он мне рассказал кое-что весьма интересное и полезное. Оказывается, дядюшка, – разгорячился вар, – в интересах Лоуленда помочь нам! Жиотоваж – Мир Грани, относящийся к лоулендской границе с Мэсслендом, и его ослабление невыгодно Миру Узла. Они приложат все усилия для защиты нашего мира, поскольку будут защищать и свои владения.

– Мне это известно, дорогой мальчик, – улыбнулся горячности юноши полуэльф, совершенно спокойно отводя рукой с дороги ярко-оранжевую ветку, от которой Мичжель дико отшатнулся после мимолетного, но весьма впечатляющего знакомства с улыбкой смерти. – Именно на это я и рассчитывал, когда собирал посольство в Лоуленд, руководствуясь прозрением жриц Кристалла и собственными видениями в Водах. Именно поэтому я предпочел взывать о помощи к Лоуленду, а не к Совету Богов, слишком неторопливому в тех своих решениях, которые не затрагивают их личных интересов. Но все не столь однозначно, как тебе кажется. Я не вдавался в подробности прежде, чтобы не лишать тебя, Магжу и Ижену природных оптимизма и жизнерадостности, столь симпатичных для окружающих даже здесь, в Лоуленде. Раз уж мы завели этот разговор, я постараюсь по возможности коротко объяснить, как на самом деле обстоят дела. Быть может, это заставит тебя понять шаткость нашего положения и вести себя осмотрительнее. Наш мир и мир, в котором мы видим угрозу благополучию Жиотоважа, – Дзаайни, намеревающийся атаковать Вичтбаар, принадлежат к мирам, над которыми простирается рука Лоуленда, а вот мир демонов числится за территориями, подвластными влиянию Мэссленда, как некогда и сам Жиотоваж, отпавший всего несколько лет назад.

– Я этого не знал, – нахмурился Мичжель.

– Жизнь течет, и миры изменяются, Великое Равновесие колеблется, – философски ответил Монистэль, рассматривая листву валиссандров с таким же тщанием, как если бы перед ним был выставлен великий витраж. – Оно смещается так же легко, как колышутся крылья бабочки, и только благодаря столь гибкому балансу держится Вселенная. Силы, боги, даже люди, оказавшиеся в нужном месте в нужное время, служат Равновесию Миров. Лоуленд – один из величайших центров балансировки нашего Уровня. Но что он сочтет нужным сделать сейчас, и сочтет ли нужным вообще, я, всего лишь полубог, предсказать не смогу, и это вселяет в мою душу тревогу, которую все это время я тщетно стараюсь изжить из своего сердца. Раньше думал, что постулат о том, что Великое Равновесие превыше всего, незыблем в моей душе, но когда дело коснулось любимого мира, забота о котором лежала на мне долгие века, я утратил способность рассуждать хладнокровно. Для Лоуленда же мы всего лишь один из многих тысяч миров. Он вправе отказать нам в защите, чтобы армия дзаайни, использовав наш мир как плацдарм, присоединила Вичтбаар к владениям Лоуленда, укрепив тем самым могущество Мира Узла, а может и согласиться помочь. Весы приобретений и потерь еще не пришли в однозначное положение. Если Мэссленд, потерявший не так давно в лице нашего мира часть своих владений, утратит при попустительстве его величества Лимбера и влияние на Вичтбаар, то вероятен более серьезный конфликт, чем война пары миров, где границы лоулендских владений будут существенно ослаблены: Дзаайни и Вичтбаар войной, Жиотоваж, поскольку станет ее жертвой. Но даже если так, не будет ли и это самым выгодным для равновесия: ослабить нас, чтобы дать возможность укрепиться другим?

– Как все закручено, дядюшка, – почесывая в задумчивости нос, хмыкнул Мичжель, перед которым раскрывались тонкости взаимодействия миров, для которых его собственное измерение стало всего-навсего мелкой разменной монеткой в крупной игре великих сил.

– Это только часть картины, видная мне, мой мальчик, – грустно улыбнулся Монистэль, запрокидывая голову, чтобы проследить за движением легких облачков в глубокой синеве. – На самом деле равновесие в мирах и борьба между Мэсслендом и Лоулендом носят куда более сложный характер, чем самая закрученная партия в махти. Мне не дано просчитать поступков короля Лоуленда и замыслов Источника. Единственное, что я мог, это лично возглавить посольство и просить защиты, надеясь, что наш визит склонит чашу весов в сторону Жиотоважа. Но не всегда защищать мир для Лоуленда выгоднее, чем его уступить. Все зависит от того, скольких усилий это потребует.

– Но они уже начали! – восторженно заявил ист Трак. – Я только что говорил с Серым Толстяком. Войска Дзаайни приостановили движение после получения сообщения о том, что Лоуленд начал маневры в Альхасте.

– Об Альхасте я уже слышал сегодня за завтраком из уст принцессы Элии и получил подтверждение принца Нрэна, – задумчиво, даже чуть неуверенно согласился Монистэль. – Но что делает его армия там, нам с тобой неведомо. Она может проводить маневры на удобном плацдарме, сдерживать Дзаайни или служить предупреждением Мэссленду на будущее. Хотелось бы верить, что Лоуленд счел помощь Жиотоважу самым удобным для себя решением. Именно об этом и собираюсь просить на вечерней аудиенции его величество, высочайшее дозволение на визит я уже получил. Возможно, нам остается лишь обсудить формальности и принести королю свои бесконечные благодарности. О, свет Кристалла, как мне хочется в это верить! – почти взмолился посол.

– Да укажет нам всем свет Авитрегона верный путь! – пылко согласился Мичжель, думая о том, как будет прекрасно, если Лоуленд защитит его мир от вторжения, но одновременно чертовски обидно, если пребывание посольства в мире Узла подойдет к концу столь быстро, а он так и не успеет побродить по городу. Пока единственными достижениями вара на ниве обследования Лоуленда можно было считать краткую экскурсию по замку и скитания в темноте замкового лабиринта.

– Вар Монистэль! – прервал серьезную доверительную беседу требовательный, на грани отчаяния девичий крик. – Высший вар Монистэль!